– Ну и зачем вы сюда приперлись, на Ведьминскую? – спросил Гавриил зло.
– Романа убили, – всхлипнула Томка.
– Давно? – живо спросил Гавриил.
– Не знаю…Только что… может быть…Ой, Господи! Не верю я, не верю, не верю! – завопила Томка.
Олег затрясся, как тогда – на детской площадке.
– Что с тобой? – спросил глава Синклита.
Томка хотела ответить, но губы выбили крупную дробь.
– Так, ребята, без паники! – строго нахмурил брови Гавриил. Он явно пытался приободрить подростков. – Чего вы перетрусили? Роман еще может быть и не погиб. Убить сильного колдуна не так-то просто. Уж поверьте мне!
– Но я почувствовала, – всхлипнула Томка.
– Да заткнись ты! – окрысился на нее Аркадий.
– Вы мне помочь хотите, или будете сообща сопли пускать?! – бодряческий тон почти удался Гавриилу.
– Помо-о-ожем! – всхлипнула Томка. И окончательно разрыдалась.
Гавриил, не отрывая глаз от дороги, протянул руку, щелкнул пальцами, и Томкин всхлип перешел в нелепый полуистерический смешок. Слезы, повиснув на ресницах, так и не сорвались. Томка нелепо распустила мокрые губы в улыбке.
– А теперь серьезный разговор, господа колдуны! – объявил Гавриил. – Прошу запомнить главное: от ваших действий многое зависит, прежде всего – ваше будущее.
– А Роман Васильевич? – спросила девчонка, стирая ладонями слезы с лица и улыбаясь уже совершенно по-идиотски. – Он жив?
– Жив. Но и его будущее в ваших руках!
* * *
Тина сидела в кабинете Чудодея и читала «Мастера». Тот самый, что купили они с Эммой Эмильевной на Уткином поле. Роман, помнится, выбрал его из-за потрепанного корешка. И не угадал. Не почувствовал, что книга Чудодею не родная. Оно и понятно, книжная магия – не его стихия.
Все, какие знала, охранные заклинания Тина на себя наложила, троекратно омылась колодезной водой. Эх, найти бы где-нибудь родник волшебный, чтобы сила его воды с пустосвятовской равнялась, тогда бы точно будущего ребенка Тина от беды защитила. В Пустосвятовку ехать купаться было глупо. Пустосвятовка – Романа река, она своему господину в любом деле услужит, даже в самом мерзостном.
“Домик, который был размером в горошину, разросся и стал как спичечная коробка”.
Книга, как всегда, раскрылась наугад, и эта фраза первой попалась на глаза. Та самая фраза, что тумбочку открывала, где кейс с личными знаками членов Синклита лежал. А ведь в прошлый раз книга эта выдать Роману тайну не пожелала.
Дальше читать Тине не хотелось. Потому что дальше шло про войну и смерть.
«Это же Михаил Евгеньевич меня предупреждает», – с тоской думала Тина, поглаживая раскрывшуюся страницу.
Она не сразу сообразила, что кто-то яростно колотит в дверь.
Эмма Эмильевна появилась на пороге и сказала:
– Страх-то какой…
– Что случилось? – У Тины задрожал голос.
– Юлий Стеновский, Романа Вернона ученик пришел, – проговорила вдова Чудодея и всхлипнула.
Тина бросилась в прихожую, где, дожидаясь, стоял мальчишка.
– Добрый вечер, Алевтина Петровна.
– Тебя Роман прислал? С ним беда, так ведь?
– Беда.
– Идем к нему скорее! – Она накинула на голову белый платок, надела пальто. Бегом кинулась к воротам. Юл – за ней. Тина хотела свернуть к дому Романа.
– Его дома нет, – остановил ее мальчишка.
– Где же он?
– У меня гостит. Нам в другую сторону надо.
– Что случилось? Что с ним?
– Ранен он. Пулей заговоренной.
Тина покачнулась, будто эта пуля, о которой мальчишка сказал, в нее попала. Покачнулась, но устояла.
– Что с вами?
– Ничего трашного, словом ведьму не убить. А бабы – они все ведьмы.
На Ведьминской, страх, что творилось. Несколько человек пытались выломать ворота в доме Пламенюги, но сталь не поддавалась: держались заклинания старого колдуна. Жалкую хибару Слаевича подожгли (охранные заклинания охраняли этот дом только в Звездный час). Весь сруб уже пылал, и никто не собирался его тушить. Зеваки толпились на улице, висли на заборах, улюлюкали, глядя, как пламя вырывается из-под крыши.
– Эй, глянь, знакомый колдунишка нарисовался! – крикнул сухорукий Вован, тыкая черным скрюченным пальцем в Юла.
Тина развязала платок, прижала юного чародея к себе и на голову ему белый край накинула. Вован растерянно закрутился, не понимая, куда испарился его обидчик.
– Эй, Вован, – окликнул незадачливого пацана приятель. – Там гараж раскурочили, наконец! Помчали!
Толпа, оставив хибару Слаевича догорать, бросилась к особняку Тамары Успокоительницы. В хоромах Тамары стальные двери и стальные решетки на окнах, стены кирпичные в руку толщиной, но что сталь и кирпич без охранных оберегов? Находчивый народ мигом сообразил, как быть: несколько человек забрались на крышу, сорвали металлическую черепицу и, пробравшись внутрь, распахнули двери. Растащив все ценное, что было в комнатах, погромщики подступили к бетонному гаражу. Кто-то догадливый с ближайшей стройки притащил отбойный молоток и продолбил бетонный потолок, чтобы добраться до сокровищ.
– Неужели сломают? – удивился какой-то дед, наблюдавший за происходящим.
– Не сомневайся, справятся! – хмыкнул проходивший мимо парень.
Часть 3
Глава 1
Роман Вернон
Дверь отворил Мишка. Молча кивнул, отступил в глубь прихожей, за приоткрытую дверь ванной. Тина кинулась в комнату. Роман лежал на диване, свернувшись клубком. Дышал едва слышно. Пальцы правой руки прижимали смоченную в пустосвятовской воде тряпку к ране. Бесполезно. Вся тряпка уже сделалась красной. Как и часть простыни, которую Юл подоткнул под раненого. Время от времени тело колдуна сотрясала мелкая дрожь. Эта дрожь, да еще едва заметно поднимавшийся во время дыхания и опадавший живот только и свидетельствовали, что Роман жив.
Тина смотрела на любимого, и все внутри у нее сжималось. Неужели это конец? И он… уходит?
«Не отпущу!» – хотелось крикнуть Тине.
«А силы хватит? – тут же спросил ехидный голос. – Своей силы?»
«Хватит!» – мысленно огрызнулась Тина.
Пуля, найденная Юлом, лежала тут же, на тумбочке у кровати рядом с пробитой серебряной флягой. Колдунья взяла ее, повертела в руках.
Не ошибся Юл: пуля в самом деле была заговоренная. Только кем? Тем, кто залил город черной мутью, что душила людей? Или кем-то другим?
Впрочем, вопрос не о том сейчас! Некогда виноватого искать! Надо думать, что делать. Своим заговором Роману кровь не остановить – его слово сейчас невесомо. Один сильный колдун на другого, равного по силе, заговор наложить не может. Но разве Тина Роману чужая? Роман ей водное ожерелье подарил, навсегда к себе привязал живой нитью. Кто знает, может та ниточка теперь его спасет? Почему же она не почувствовала, что он в беде? Что плохо ему? Так она ж в ту минуту заклинания охранные накладывала, от Романа отгораживалась. Вот дуреха-то!
Юл вдруг увидел, что пуля мнется в пальцах колдуньи, будто кусок пластилина. Миг – и вот уже не пуля, а что-то вроде заплатки. И эту заплатку Тина лепит раненому на простреленный бок.
– Ну вот… – сказала с облегчением. – Так хотя бы кровить не будет.
Она присела на корточки возле кровати, взяла Романа за руку.
– Тебе лучше, да? – спросила с надеждой, провела ладонью по его лбу. Кожа была прохладной и влажной. Он смотрел на нее с изумлением, будто видел впервые.
– Д-да… – выдохнул едва слышно.
И вдруг дыхание прервалось. Кончилось, иссякло, как внезапно иссякает ключ в жаркий день. А глаза его открылись как-то по-особому и глянули неестественно, как будто видели сквозь. Несколько секунд Тина смотрела и не могла понять, что это конец. Потом выдохнула: «Нет!» Наклонилась, приникла в его губам. Они были холодными, как будто Роман был мертв уже давным-давно. Она выдохнула воздух в его полуоткрытые губы. Раз второй… Не помогло.
Тина стиснула руку в кулак, собрала всю ярость и силу, весь свой дар, который был всего лишь любовью к нему, Роману, и ударила умершего по груди.
Услышала Тина: стукнуло вновь его сердце. Раз, другой… И вот забилось уже совершенно отчетливо.
Роман сделал судорожный вздох, глаза моргнули, губы шевельнулись:
– Тина…
– Я здесь! – она сжимала его руку, как будто от силы ее пальцев зависело – удержит его на этой стороне или отпустит в небытие.
– Воды, – попросил Роман.
Юл подскочил, протянул кружку с пустосвятовской водой из канистры. Тина дала колдуну глотнуть. Роман закашлялся.
– Его бы в Пустосвятово отвезти и в реке искупать! – вздохнула Тина. – Глядишь, рана и затянулась бы.
– У нас воды много, – сказал Юл. – Канистра почти целая. И еще четыре в машине остались.
– Мало, – покачала головой колдунья. – На рану воду не лей. Она теперь и так закроется.
– Так рана же сквозная. С другой стороны тоже дыра.
– Что ж ты сразу не сказал?!
– А как, ты думаешь, мы пулю достали? – огрызнулся юный чародей.
Пришлось Тине заплатку свою от раны отлеплять (впрочем, кровь уже и не шла почти), вновь разминать пальцами и, разделив ее на две части, лепить с двух сторону к Романову боку. Однако вышло даже лучше: размягченный в ее пальцах металл сделался так тонок, что почти сразу начал срастаться с кожей.
Роман вдруг приподнялся, глянул на бывшую свою любу осмысленно.
– На пустыре Аглаи родник… – выдохнул. – Силу всем колдунам дает, кровь возвращает… – И повалился на подушку.
– Я принесу, – решительно объявила Тина.
– На улицах опасно, – напомнил Мишка, неслышно стоявший все это время в углу и наблюдавший за происходящим.
– Я платком укроюсь, меня никто не заметит, – сказала Тина.
Колдунья хотела взять серебряную флягу Романа, но заметила пробитую заговоренной пулей стенку и не взяла. На кухне отыскала пустую пластиковую бутылку и ушла.
* * *
Юл приметил родник на участке Аглаи, когда тот только-только пробился меж камней и осколков бетона. Роман Вернон видел бегущий ручеек уже набравшим силу, тот весело струился, пробивая себе дорогу к речке Темной. Тине пришлось перепрыгнуть через ручей, чтобы перебраться на другую сторону, где удобней было набирать воду.
Она решительно шагала меж обломков, чтобы добраться до истоков ручья там где родник бил меж камней. Там вода должна быть чистой без мути там у нее самая сила. Три обломка бетонного фундамента лежали, образуя почти равнобедренный треугольник и через один из обломков вода переливалась, как через маленькую плотину.
Девушка наклонилась, наполнила бутылку до краев из возрожденного ручья. Потом сама воды той отведала.
«О, Вода-Царица! Так я ж о таком ручье и мечтала!» – мысленно воскликнула колдунья.
И она не только напилась из ручья, но еще и умылась. Для купания он не подходил – не та глубина. Но Тина смочила водой платок и волосы. Потом расстегнула пальто и плеснула воды за вырез платья.
А когда распрямилась, увидела, что прямо перед ней в сумерках поднимается склон Темной горы. Колдунья неуверенно шагнула наверх. Нет, не призрак, что столько лет являлся над Темногорском избранным, – подлинная. твердь. Тина сделала еще шаг, а потом, обо всем позабыв, побежала наверх. Склон забирал все круче, но почудилось юной колдунье, что на черной земле прочерчен серебром абрис узкой тропинки. Где-то справа промелькнули три сестры-березы, на светлом небе их голые ветви сплелись в траурное кружево. Тина засмотрелась на березы и поскользнулась на крутой тропинке, упала на колени, ухватилась одной рукой за корень, торчащий из земли.
«Это корень от умершей березы, – подумала она и поднялась. – Какая же тут высота?!»
Затаив дыхание, глянула Алевтина Пузырькина вниз, на город. И не узнала Темногорска. Удивительнейшим образом все внизу переменилось. Не было знакомых улиц с унылыми корпусами многоэтажек, не было безвкусных коттеджей, понастроенных в последние годы, наскоро слепленных павильонов и вычурного стеклянного торгового центра.
Над голой прежде железнодорожной платформой возникло деревянное здание старинного вокзала с выдающимся вперед вторым этажом, выкрашенное в темно-коричневый цвет, все в деревянном узоре. Дубовые двери вокзала украшали бронзовые ручки. Удивительно, что Тина сумела с такого расстояния рассмотреть эти ручки, потому что вокзал на самом деле был далеко от дома Аглаи. Главная улица Темногорска шла, как и в нынешнем городе, к зданию почты. Но почта теперь помещалась в милом двухэтажном особнячке, первый этаж которого сложен был из темного кирпича, а второй, деревянный, небесного цвета, с островерхой крышей, украшала затейливая деревянная башенка с резным кружевом и цветными стеклышками, но не было в этой башенке и намека на эклектичную безжизненность нынешних прибамбасов. Сразу за почтой начинался обширный парк с прудом и ротондой на пригорке, и в глубине парка сверкала белыми колоннами усадьба. Отсюда лучами расходились две улицы Темногорска – нынешняя «Героев труда», то бишь Ведьминская, и Хрестиновская. На Хрестиновской, как и в нынешнем Темногорске, горели золотом купола Никольской церкви. А вот Ведьминская вся была застроена иначе. Особняки, окруженные садами, не прятались за заборами, а стояли открыто, без утайки, поблескивая цветными стеклами, красуясь причудливой деревянной резьбой друг перед другом. Каждый дом был не похож на другой, каждый – особенный. Не было решеток на окнах, если где и попадались узорные, кованые, то они не отгораживали, а украшали. Из всех домов распознала Тина только дом Романа Вернона, да и тот был не такой, как нынче, хоть и схожий с нынешним, как бывают схожи родные братья. Мост через речку Темную был куда шире и замысловатее нынешнего, и на том берегу тоже теснились дома. А вверх по течению Темной… Тина глянула и обомлела. Вверх по течению образовался крошечный островок, и на нем стояла белая церковь с золотым куполом – точь-в-точь Покрова на Нерли.
«Так ведь это Беловодье!» – ахнула Тина.
И так эта догадка ее поразила, что, не в силах смотреть, Тина прикрыла ладонью глаза.
Тут же склон горы под ногами утратил устойчивость, стал куда-то проваливаться, уходить, Тина вскрикнула и помчалась вниз по ускользающей круче. Сбежала единым духом, едва не упав. А когда остановилась, то увидела, что под ногами – обломок бетона, совсем рядом журчит ручей, а горы Темной нет и в помине.
«О, Вода-Царица! Да что ж это я… Мне торопиться надо, Романа спасать!» – одернула себя Тина и бегом помчалась по Дурному переулку.
Полупьяных подростков, что шли навстречу толпой, она не испугалась – знала, что белый платок отведет им глаза. Только тень, скользнувшую мимо, приметили погромщики.
* * *
– … как заявил мэр Темногорска, если смерти наших горожан не прекратятся, к колдунам могут быть применены самые серьезные меры, – тараторила в телевизоре голова Наташи Варенец.
Журналистку снимали на фоне темногорской мэрии, она время от времени встряхивала длинными волосами, чтобы все оценили их блеск.
– Вы меня слышите, Сергей? – обратилась Наташа к диктору в студии.
Юл смотрел старый телевизор с поблекшим экраном, стоявший в комнате, потому как новенькая «Сонька» на кухне не подавала признаков жизни.
– Наташа, есть подтверждения того, что предыдущие смерти вызваны деятельностью колдовского Синклита? – спросил диктор в студии, и маска напряженного внимания застыла на его лице.
– Все, поняла, – закивала Наташа. – Хотя прямых доказательств нет, но компетентные круги полагают, что несколько очень сильных колдунов Темногорска объединились и навели на людей порчу, дабы продемонстрировать свою беспредельную власть и заставить нас покориться их воле. Но мэр Гукин заявил, что у него есть средства призвать Синклит к ответу!
– Что за идиоты! – воскликнул Юл. От его крика по экрану пошли помехи – Что за компетентные круги! Это же чушь!
– Сейчас милиция допрашивает членов Синклита на предмет причастности… – дальше из-за помех несколько фраз было невозможно разобрать. – А вот что заявила Аглая Всевидящая: «Вся нынешняя компания против Синклита на самом деле направлена против мэра Гукина».