– Не могу понять вас, Лайтмен, – сказал он. – Садитесь. Хочу поговорить с вами. На сей раз не будет ни испытательного срока, ни записки родителям, ни даже звонка отцу.
Дэвид Лайтмен сел, недоверчиво глядя на собеседника.
– Вы прекрасно справились с тестами пригодности, особенно по математике… Да, я узнавал у вашего классного руководителя. – Кесслеру было уже под сорок, но он упрямо носил короткую военную стрижку и выглядел типичным немецким инструктором по строевой подготовке, чем и заслужил у школьников кличку Кайзер. Его старания по части наведения дисциплины были известны всему городу, и хотя они не давали ощутимых результатов, он продолжал относиться к работе с восторженным рвением. По мнению Дэвида, Кесслер втайне сожалел о том, что жил в 80-е годы XX века, а не воспитывал подопечных в эпоху розог и шпицрутенов. Из него вышел бы дивный диккенсовский персонаж.
– И что же?
– Вы могли бы стать первым кандидатом в отличники. Однако вас в который уже раз отправляют ко мне в кабинет.
– Мистер Кесслер, но я не дерусь, не пью, не курю, не балуюсь наркотиками…
– Знаю, вы – хитрая бестия. Ваше хобби – изводить учителей, – Кесслер, шумно вздохнув, заложил руки за голову. – Во что мы превратимся, если каждый ученик станет таким, как вы, Лайтмен?
– В школу одаренных детей?
Кесслер рассмеялся.
– Знаете, Лайтмен, будь вы моим сыном, я бы положил вас на колено и отшлепал хорошенько. Но, боюсь, сейчас это уже поздно. В наши дни работать учителем – нелегкое дело, Лайтмен. А такие заводилы, как вы, превращают труд педагога в каторгу.
– Да, сэр.
– Вы ведь считаете себя всезнайкой, верно, Лайтмен? Рассчитываете вывернуться из любого положения. Для вас удовольствие – сунуть палку в колеса и посмотреть, сколько спиц сломается. Нет, вы неплохой парень. Я-то знаю, что такое плохие дети, поверьте. Но у вас извращенный вкус, не находите? – Кесслер улыбнулся, вытащил из пачки зубочистку и начал ковыряться в зубах. – Вам, очевидно, известно, Лайтмен, что я отвечаю в школе за внеклассную работу.
Дэвид заморгал.
– Да-да, теперь это в моем ведении. И, представьте, принимая дела, я обнаружил заявление… некоего Дэвида Лайтмена. Он просит установить в школе аппарат для видеоигр. Не скрою, Лайтмен, некоторые учителя приветствуют эту идею. Однако я только что ознакомился с докладом министерства здравоохранения, в котором перечисляются вредные последствия увлечения этими играми – синдром напряжения мышц предплечья, расстройства зрения, развитие тенденций к насилию. Скажу больше: именно вы являете собой пример того, сколь пагубно влияют видеоигры на неокрепшее сознание подростка. Поэтому, конечно, ни о каких видеоиграх в нашей школе не может быть и речи.
Кесслер порвал заявление Дэвида и бросил его в корзину.
– Эта корзина – мой блок памяти для подобных вещей. А теперь катитесь, Лайтмен, и чтобы я вас больше здесь не видел!
Кесслер обратил свои слегка выпученные глаза на лежавшие перед ним бумаги.
– Есть, сэр.
Надо было бы ответить этой жабе: «Зиг хайль». Ребята именуют его Кайзером, но для Дэвида отныне он будет Фюрером.
«Вся штука в том, что большинство из тех, кто командует нами, – полные «чайники», – подумал Дэвид Лайтмен, покидая здание школы. Еще один день, призванный озарить его светом ученья, был позади. Дэвид вяло брел домой, помахивая учебником по тригонометрии.
Добро бы они с оз на ва ли , что они – «чайники». Но нет, они скрывают свою бездарность за обтекаемыми фразами – Дэвид, кстати, умел пользоваться этим бюрократическим жаргоном не хуже их. Все они принимают себя за важных шишек, уверены, что они лучше других. Убеждены, что могут
управлять всеми и разбираются во всем.
С компьютерами такое не проходит. Тут все по справедливости. Что вводишь в машину, то и получаешь. Мгновенный результат. А остальной мир… такой же серый, как сегодня небо над Сиэтлом.
За спиной послышалось тарахтенье. Дэвид решил уловить эффект Допплера, ожидая, когда мопед проедет мимо. Но звук по-прежнему доносился сзади. Он обернулся. На зеленом мопеде сидела Дженифер Мак.
– Привет! – крикнула она.
– А, привет, – отозвался Дэвид.
Больше сказать было нечего. Оставалось лишь выдать свое неумение связать пару слов за мужественную сдержанность в стиле Клинта Иствуда. Дэвид двинулся дальше.
– Я хотела извиниться, – сказала Дженифер. – Из-за меня у тебя неприятности. Но я просто не могла сдержаться – так было смешно.
Слава богу, она сама вывела его из затруднения. Он замедлил шаг и взглянул на нее:
– Нет, все о'кей. Ты была великолепна.
Дженифер выключила мотор и недоверчиво переспросила:
– Я?
– Угу.
Ладно скроенная фигурка девушки была облачена сейчас в джинсы, зеленую майку и черную ветровку. Ее длинные волосы чуть растрепались от езды, а раскрасневшееся лицо стало еще привлекательней. Дэвид не знал, что сказать.
Дженифер сама нарушила неловкое молчание.
– Слушай, может, тебя подвезти?
– Давай, – автоматически отозвался Дэвид.
– Прыгай! – пригласила она.
– Гм… сейчас. – Дэвид устроился сзади, уцепившись одной рукой за сиденье Дженифер. – Сел.
– Где ты живешь?
– Недалеко. – Он указал ей направление.
– Держись крепче, поехали!
Дженифер Мак влилась в поток машин сиэтлского пригорода. Какой-то «фольксваген» погудел им. Дэвид глотанул порцию выхлопных газов, мопед подскочил на бугре, и паренек едва не свалился. Черт, она гонит, как бешеная?
Когда мопед заложил крутой вираж в Вязовую аллею, Дэвид чиркнул подошвой по асфальту.
– Эй! Подбери колени! – крикнула Дженифер через плечо.
Дэвид подобрал колени.
– И ради бога, сядь поближе! Я не укушу!
Дэвид с опаской положил ей руки на талию. Бока у нее были нежные и тугие.
– Крепче хватайся. Я не хочу подбирать тебя потом по кускам! – нетерпеливо сказала она.
Дэвид сглотнул слюну и обвил руки вокруг Дженифер; ощущение было неописуемое. Ветер отбрасывал ее волосы прямо ему в лицо. Они были шелковистей, чем казались, и пахли чем-то душистым.
«У компьютеров такого не может быть», – подумал он.
Вскоре они свернули, машин стало меньше, и Дженифер спросила:
– Послушай, а ты тоже хватанул «пару», да?
До чего она теплая.
– Угу, – рассеянно ответил он.
– Теперь нам обоим придется ходить летом в школу.
– Мне – нет, – улыбнулся Дэвид.
– Почему? Разве тебе не надо пересдавать биологию?
«Нет, если подойдет пароль», – самодовольно подумал Дэвид.
– Не думаю.
Дженифер помолчала, явно озабоченная.
– Как же так?
– Заходи ко мне, увидишь.
– Ладно.
Дэвид указал на последний поворот; жаль, что дорога такая короткая.
– Сюда.
Мопедик затарахтел по тихой улице, обсаженной зелеными вязами, мимо аккуратно подстриженных живых изгородей, за которыми прятались односемейные дома. Дэвид велел остановиться у калитки и спрыгнул, а девушка, ногой опустив подставку, завела на нее мопед.
По наклонной дорожке уже мчался, радостно приветствуя гостей, Ральф.
– Твой? – спросила девушка.
– Ага, – ответил Дэвид, поглаживая сеттера по загривку. – Звать Ральфом. А это Дженифер, Ральф. Она хорошая.
Уши у Ральфа встали торчком. Обнюхав брюки девушки, он поднялся на задние лапы, желая познакомиться поближе.
– Ральф! – одернул его Дэвид.
– Ничего, ничего, – успокоила Дженифер. – У меня тоже собака. – Потрепав, она мягко отстранила Ральфа. – Им не надо сдавать биологию.
– Да уж… – вздохнул Дэвид, взяв пса за ошейник. Ральф гавкнул. – Ну-ну, будь умницей. Это моя гостья. Извини, но тебе придется обождать ее во дворе.
Дженифер рассмеялась. Дэвид повел ее мимо двух керамических фламинго к двери. В доме никого не было. Внизу все еще стоял запах сгоревшего утром у отца бекона.
Разглядывая дом, Дженифер вдруг почувствовала себя неуверенно. Она остановилась. Дэвид тоже.
– Гм… то, что я хочу тебе показать, у меня в комнате, – до него вдруг дошло, в каком положении они оказались. – Моя комната… гм… наверху. На втором этаже.
Дженифер решительно двинулась за ним.
– Родителей нет дома? – спросила она на лестнице. В ее голосе зазвучали странные нотки, словно происходило что-то необычное.
Сердце у Дэвида запрыгало.
– Они оба работают.
Чего она ожидала? Он только хотел показать ей компьютер.
Дженифер молча поднялась за ним на второй этаж. При виде надписей на его двери она рассмеялась.
– «Запретная зона», – прочитала девушка вслух. – «Вход только по пропускам». На меня это тоже распространяется?
– Нет, – ответил Дэвид, вытаскивая из кармана ключ. – Я отключил сигнализацию. – Он открыл дверь и посторонился, пропуская ее.
– Но там тьма кромешная! – заколебалась она.
– О! Минутку, – он сунул руку и щелкнул выключателем.
Зажегся свет. Бр-бр-р! Он совсем забыл, какой в комнате кавардак!
Дженифер, похоже, не обратила на это внимания. Она поразилась нагромождению аппаратуры. Дэвиду же с порога бросилась в глаза куча грязного белья и носков. Перекидываясь репликами с Дженифер, он заткнул ее ногой под незастеленную кровать.
– Ого, ты по-серьезному занимаешься компьютерами, да?
– Да. Я как раз хотел показать тебе.
– А какое это имеет отношение к отметкам по биологии? – спросила Дженифер, с удивлением разглядывая опутанные проводами приборы. Было впечатление, будто она очутилась в летающей тарелке.
– Сейчас покажу.
Дэвид боком проскользнул мимо нее и сел на продранный вращающийся стул. Он включил терминал и дал разогреться телевизору. Черт побери, куда подевался дурацкий модем? Ага, вот он. Дэвид дотянулся до раздаточной коробки рядом с телефоном и вставил штекер в гнездо.
Полистав испещренный карандашными пометками телефонный справочник, он нашел нужный номер и нажал на кнопки номеронабирателя.
– Что ты делаешь? – тихо спросила Дженифер.
– Набираю номер городской школьной системы и, если повезет… Ага, номер свободен.
На мониторе возникли строчки:
ОБЪЕДИНЕННАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СЕТЬ ШКОЛ СИЭТЛА.
НАБЕРИТЕ ПАРОЛЬ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ И ЛИЧНЫЙ НОМЕР.
– Смотри, Дженифер, – продолжал Дэвид. – Они меняют пароль два раза в месяц. – Он сделал паузу для пущего эффекта. – Но я знаю, где его можно найти!
Он набрал на клавиатуре слово «грифель».
Экран немедленно очистился, и на нем высветился список подсистем на выбор.
– Ну давай, Дженифер, теперь ты. Набери слова «оценки учеников».
– Нет, я не…
– Давай-давай, – улыбнулся Дэвид. – Компьютер не укусит.
Здесь, в своей стихии, он чувствовал себя гораздо увереннее. Она склонилась над клавиатурой и нажала на кнопки.
ОЦЕНКИ УЧЕНИКОВ – появилось на экране.
– Так. Теперь введем номер моей личной карточки и… вуаля! – объявил Дэвид. – Узри мои недостойные успехи.
Экран снова очистился, и внезапно белыми буквам на голубом фоне возникла таблица успеваемости некоего ЛАЙТМЕНА, ДЭВИДА А.
Дэвид подвинул курсор к графе «Биология» и исправил «2» на «4».
– Что ты наделал? – в ужасе воскликнула Дженифер.
– Поменял оценку, только и всего… Какой номер твоей карточки?
Дженифер назвала. Дэвид набрал цифры на клавиатуре.
Экран предъявил ведомость оценок МАК ДЖЕНИФЕР Д.
Дэвид уставился на дисплей, и тут Дженифер начала соображать, что он собирается сотворить.
– Слушай… Этого нельзя делать!
– Почему? Все очень просто.
– Не твоя забота. Что ты делаешь?
– Меняю тебе отметку по биологии.
– Погоди. У меня потом будут жуткие неприятности, – запротестовала Дженифер.
– Успокойся. Никто не узнает. Смотри!
Дэвид навел курсор на оценку по биологии и одним движением превратил двойку в четверку.
– Ну вот. Теперь тебе не грозит никакая летняя школа.
– Верни обратно, – потребовала Дженифер.
– Почему? – глаза у Дэвида полезли на лоб. – Клянусь тебе, они ни за что на свете…
– Сделай все, как было! – рассерженно повторила Дженифер.
– О'кей, о'кей, – сказал Дэвид.
Он нажал клавишу с двойкой.
– Будьте любезны. У тебя снова – пара.
– Я, пожалуй, пойду, – холодно сказала Дженифер.
– Да-да, – смущенно заторопился Дэвид. – Спасибо еще раз, что подкинула.
– Ага, о'кей. – Дженифер вышла на площадку и быстро сбежала с лестницы. – Пока.