— Подразумевается, что любовница — равная. А если девица сильно ниже мужчины по рождению, то она считается наложницей.
— И твоя мать хочет, чтоб ты оказалась чем-то вроде девочки на содержании?! Нет слов!
Ну почему же. — Она слегка удивилась. — В положении наложницы знатного лорда нет ничего стыдного. Конечно, смотря в чьих глазах. В смысле, я имею в виду что лорды, как это говорят, «смотрят сквозь подобных женщин». Но они и сквозь любых других простолюдинок так же смотрят. Так что разницы нет.
— Всё равно я этого не понимаю.
— А у тебя на родине люди могут жить вместе только после заключения брака?
— Нет, ну почему же… Нормальная штука — гражданский брак. Когда люди просто живут вместе и всё такое. Конечно, есть всякие бабульки с устаревшими взглядами или повернутые на религии — ну ты понимаешь. Они всегда могут что-нибудь такое вслед сказать. Но их уже давно никто не поддерживает. — Илья помолчал, не зная, как выразить свое отношение к странным для него традициям Оборотного мира. — Только в таких семьях женщина всё равно не наложница, что это вообще такое, это же просто презрительно к женщине. Мужчина тогда наложник получается.
— Если знатная леди заводит себе мужчину из низов, его так и называют. Если вообще называют. Тут просто имеется в виду, что серьезных отношений быть не может, это просто увлечение…
— Я и сам знаю, что это такое!
— Я просто к тому, — терпеливо продолжила Мирним, — что в среде знати буквально всё — политика. Даже отношения вне брака. В смысле, если они серьезные, если любовь и какие-то возможные перспективы. А если нет перспектив, как в отношениях представителя знати и женщины из низов (или наоборот), то и вопросов нет, и никакой политики нет. Поэтому и любовниц лорды себе заводят очень осторожно и только в том случае, если этого требует ситуация. Вроде как если жениться ради блага рода на нужной женщине по каким-то причинам нельзя, то заводят с ней роман. С тем же эффектом.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Да это все знают!
— А если вдруг лорд в кого-то влюбится?
— Лорд-то? Да ладно… Они не умеют влюбляться. Для них самое главное — власть и неколебимость чести…
— Репутация, что ли?
— При чем тут репутация?! Репутация — это то, что о тебе думают другие. Лорды плевать хотели на других. Честь — это, грубо говоря, что о них думает семья и они сами. Вот это для них вроде священной реликвии. Объект для молитвы.
— Что-то я не заметил, чтоб Саф молился на свою семью.
— Ага, только если его отец, к примеру, сочтёт тебя недостаточно родовитым, на обед с лордами своего уровня Санджиф тебя не позовет. Не потому что твой друг так уж слушается папы, а потому что честь семьи и всё такое…
— Ты о них много знаешь. Врага надо знать в лицо?
— Да нет. — Она слегка смутилась. — Просто в любом историческом романе обязательно про лордов, а я эти романы очень люблю.
— Не слишком-то там льстиво изображена знать, как я понимаю.
— Льстивый роман не может быть гениальным, он недолго проживет! — пылко бросила Мирним.
О литературе она могла говорить до бесконечности.
— Если ты так любишь романы, я могу тебе показать мамину библиотеку, — предложил ей Санджиф, когда они против обыкновения отправились прогуляться вчетвером по той части парка, которую накрывал магический купол, и там всё длилась и длилась осень, почти безлистная, но очень тёплая. — Можно хоть прямо сейчас. Только давай вдвоём, потому что к маме неудобно всей компанией являться, она не слишком хорошо себя чувствует.
— Так, может, как-нибудь попозже?
— Что же ты тогда будешь читать сегодня вечером? Пойдём, ничего. Илья, не возражаешь?
— Конечно, нет! Маш, пошли белок посмотрим. — И юноша потянул соотечественницу в глубь осенней части парка, где действительно обитало очень много белок, серых со светло-буренькой опушкой, похожих на палую листву, которая под ногами прохожих уже почти слилась с землей, но ещё сохранила какие-то намеки на былую роскошь.
Они шли, хрустя ветками, попадающимися им под ноги. Девушка задумчиво молчала, но рядом с ней Илья не чувствовал себя неудобно, как обычно со сверстницами-молчуньями. С этой можно было и помолчать с комфортом, и поболтать без опасения, что будешь понят неправильно.
— Маш, а ты откуда?
— Из деревни Кепино. Это далековато от Архангельска, если на работу добираться на попутках. А если по карте смотреть, то недалеко.
— А как ты узнала о существовании магии? Ты из магической семьи?
— Нет. Откуда у нас маги, — усмехнулась она. — Была одна ведунья, но я даже не уверена, что она по магической части. Может, просто талантливая травница.
— Так кто-то же из магов в поселке должен был быть! Кто-то же тебя углядел.
— Один приезжий родственник. Мы все там в деревне в родстве. И у нас часто бывают гости, на рыбалку, за грибами приезжают, за огурцами. Меня в тот день кое-что здорово разозлило, так у сарая крышу снесло. Все побежали смотреть, не придавило ли кого и в чём вообще дело, а он на меня уставился. А потом ещё пару раз приезжал. И в конце концов меня с собой увез. Сюда.
— Так у тебя были эти… спонтанные проявления?
— Ага. Сказали, что надо работать над тем, чтоб магия не выходила из-под контроля. Ну и сейчас меня госпожа Оринет только так шпыняет.
— Она всех шпыняет, — успокоил ее Илья. — Обычное дело. А что говорят? Способности есть?
— Вроде есть. Но надо много работать.
— А потом собираешься в университет?
— Если поступлю. Конечно. Потом вернусь обратно в Архангельск. Говорят, там есть вакансии для магов.
— Хе, будешь магическим Ломоносовым.
— Ломоносов родился в Холмогорах.
— Да какая разница, главное, что на севере. Я вот тоже собираюсь в университет. Обязательно. Но не знаю, где потом буду работать. Ещё не думал. Главное — выучиться.
— Ой, какая милая! — фыркнула Маша, присаживаясь на корточки. Одна из белок — та, что посмелее — подобралась к ней вплотную и попыталась разжать её пальцы, чтоб добыть спрятанные там орехи. От удивления девушка открыла ладонь, и добыча немедленно оказалась у белки.
— А по-моему, наглая. Обалдеть! — воскликнул поражённый юноша.
Да ладно, просто она любит орехи. Вот, держи ещё. Интересно, как думаешь, её можно забрать с собой?
— Зачем?
— Ну так… У тебя Тема, а у меня будет белка Прасковья.
— На виверне, когда он вырастет, можно будет летать. А на ней? Особо не поездишь.
Они оба посмеялись. Но Маша всё-таки подставила белке ладонь, и когда та, привлечённая орехом, забралась к ней на руку, аккуратно придержала зверька.
— Всё-таки возьму. Если Санджиф не будет против.
— Вряд ли он пожалеет тебе белку. А что, собираешься прикопить денег и усовершенствовать ей интеллект?
— Я об этом не думала. Да и правильно ли это…
— Брось, тогда от неё хоть толк будет! Тапки там принести, столбиком по команде постоять. Крошки хвостом смахнуть со стола…
Им болталось легко и просто. В холле жилого корпуса замка они столкнулись с Санджифом и Мирним, которая несла целую стопку книг. Илья поспешил перенять у неё ношу. Бледнокожая красавица из Оборотного мира с подозрением посмотрела на Машу, но архангельчанка уже демонстрировала белку сыну лорда, а тот обещал раздобыть для зверька подходящую клетку.
Предстоял общий семейный обед — единственное, чего в этом замке Илья не любил. Ему всегда страшно было попасть впросак, взять не тот прибор, положить его не так, и, хотя ему никто не делал замечаний и даже не смотрели косо, чувствовал себя стеснённо. Но и отказаться было бы немыслимо — ведь это такая грубость. Его принимают с таким радушием, а он не хочет посидеть за одним столом с хозяевами!
Зато девушки держались с неколебимым спокойствием. Маша по натуре была такой (да к тому же, как оказалось, прилично умела управляться с ножом и вилкой), а прекрасные манеры Мирним казались врожденными. Казалось, она и сама выросла в замке. Может быть, именно поэтому хозяева обращали на неё так мало внимания. Зато Маше его доставалось побольше. Если б Илья не запомнил слов подруги о том, как мало внимания уделяют представители знати связям с низкорожденными девушками, он решил бы, что родители Санджифа присматриваются к потенциальной невестке.
Однако девушка из Архангельска смущалась мало. Она смотрела на незнакомую ей манеру сервировки детским любопытством, и если ошибалась, какой именно прибор брать, сама над собой посмеивалась искренне и свободно. Илье трудно было судить, но ему показалось, что мать Санджифа госпожа Межена и его мачеха госпожа Кендрет в целом оценили Машу положительно, мнение же самого лорда немыслимо было угадать по его лицу или каким-то иным признакам.
На балу, устроенном в замке на пятый день после приезда четверых школьников, оказалось повеселее, чем в прошлый раз. Лорд пригласил в основном сверстников сына, что оживило обстановку, а может, в этом была заслуга девушек, которые воспринимали это светское развлечение совсем иначе, чем молодые люди. Чувствовалось, как они наслаждаются своим новым обликом (для обеих были подобраны изысканные платья, в которых девушки выглядели непривычно и по-настоящему восхитительно), роскошью обстановки и фуршета, музыкой и танцами. Илью очаровали изящество и грациозность Мирним — она и раньше-то казалась ему самой красивой девчонкой из всех, которых ему случалось видеть, а сейчас просто поразила воображение.
Маша держалась не так уверенно, вся обстановка слишком уж отличалась от того, к чему девушка была привычна. Санджиф старался не отходить от неё ни на шаг, тянул танцевать, но выбирал танцы попроще и почти не обращал внимания на Илью. Впрочем, тот и сам уже знал, что ему делать, где брать угощение и на кого можно пялиться, а кого лучше обходить любопытствующим взглядом. К тому же у него была Мирним, на которую не надоедало любоваться и с которой можно было обсудить почти любую тему.
— Интересно, как выглядят балы в вашем мире, — проговорила девушка, рассматривая отпрысков знатных семейств, большинство которых учились в престижных закрытых магических школах, и теперь они бурно обсуждали между собой школьную жизнь, во многом отличающуюся от уинхалльской и потому малопонятную для Ильи и его спутницы.
— Да наверняка так же. Честно говоря, не был ни разу.
— Говорят, для выпускников школа обязательно устраивает балы… Слушай, а что это они — о соревнованиях говорят?
— По-видимому. А что?
— У них, получается, бывают соревнования… И гонки, наверное, тоже, — с завистью протянула Мирним.
— Гонки? А, ты имеешь в виду полеты на вивернах… Так у них у всех есть виверны. Обычное дело для знати. У нас, к примеру, какой смысл устраивать гонки? Виверна есть у Санджифа, у Беджара… У меня Тема, но он маленький. Так что с парнями из знати есть смысл состязаться только учителям. Представь себе зрелище.
Оба рассмеялись. На свободном от столиков пространстве степенно кружились пары, среди них и Санджиф с Машей пытались танцевать нечто среднее между местным медленным танцем и вальсом, получалось у них затейливо и неуверенно.
— Может, пойдём потанцуем? — предложила Мирним.
— Я не умею.
— Брось, станцуем как-нибудь. Ну, пойдём!
— Ладно, — со вздохом согласился Илья и осторожно обхватил подругу за талию. — И ты любишь гонки?
— Конечно, это же так увлекательно. По-моему, даже увлекательнее, чем гладиаторские бои. Но в Уинхалле гонки устраивают всего пару раз в год. И попасть туда трудно.
— Я позвоню Динн-Бегу, может, у него есть какие-нибудь знакомые, кто поможет достать билет. Школьникам туда можно?
— Вроде можно, хоть и с ограничениями. — Она задумалась. — Как считаешь — для тебя-то это не будет опасно?
— Что опасно-то?
— Ну бывать на публичных представлениях, на людях…
— Ёлки, я ж не в джунгли собираюсь! Что мне — из-за своего дара всю жизнь взаперти просидеть?! Твоя б воля, ты б меня в банку посадила!
— Ага, и с собой носила, — с неожиданной грустью согласилась девушка. И поспешила добавить: — да я шучу.
— Да понял. — Илья невесело качнул головой. Они танцевали, стараясь не мешать другим танцующим парам. Мирним двигалась очень мягко, изящно и, хотя явно не умела танцевать сложные танцы, с простыми справлялась непринуждённо. Чувствовалось, что всё это ей очень нравится и в чём-то даже примиряет с существованием во Вселенной такого явления, как знать.
После коротких зимних каникул совсем не хотелось возвращаться в школу, хотя там Илья чувствовал себя совсем иначе, чем в питерской школе с углублённым изучением английского языка. Просто он не успел толком привыкнуть к отдыху, может быть, ещё и потому, что изрядную часть времени потратил на разгадывание «антикварного ребуса», но так и не смог понять, что же за место изображено на этом плане.
До изучения истории дереликта руки тем более не дошли. Помогая другу собираться, Санджиф нагрузил его целым десятком книг разного размера и веса, заверив, что в каждой есть хоть что-нибудь о том дереликте и их все надо обязательно прочитать. Юноша-аурис вяло согласился, подумав о том, что ему снова придётся по много раз в день заниматься медитациями, делать домашние задания по алхимии и системной магии, не говоря уж об общеобразовательных предметах, и где тут выкроить минутку на какой-то там дереликт — загадка.
Он не видел никакого смысла торопиться, тем более что встреча с загадочным то ли существом, то ли магическим явлением предстояла ему лишь через несколько лет. Разве за это время он не успеет перечитать ну буквально всё, что только можно узнать о дереликте?
— Может, на лето отложим? — попробовал он сопротивляться.
— Летом мы будем смотреть другие книги. Я заказал архивариусу подобрать, а он, если за что берётся, делает это качественно…
Первая после каникул встреча с Родераном должна была состояться сразу же в день прибытия, и следовало как-то объяснить учителю, почему ученик пренебрегал его заданиями, либо же соврать, что положенное количество медитаций он отсидел всё в полном порядке. Правда, обмануть Видящего — дело не такое уж и простое, что ни говори… Всплыли в памяти и другие задолженности — например, перед тренером по фехтованию. С фехтованием у Ильи дела шли совсем не так, как хотелось, а причина была в том, что, хотя преуспеть в фехтовании очень хотелось, всегда находились более интересные дела. Всё-таки, как ни крути, на занятия он чаще всего ходил потому, что не знал, как бы убедительно отвертеться. И, завидуя искусности Санджифа в этом деле, уже смирился с тем, что останется далеко позади.
Так что, раскладывая свои вещи по полочкам шкафа в школьной спальне, юноша уныло выбирал, в чём ему наверстывать упущенное за время каникул, и решил всё-таки, что лучше помедитировать. А фехтовальные тренировки никуда от него не денутся. И он от них — тоже никуда.
Правда, ещё до того, как устроиться в отделанной кристальными колокольчиками комнате, Илья бросился в башню — навестить Тему.
Доселе вивернёнок никогда не оставался без хозяина дольше чем на несколько часов — а тут разом больше недели. После посещения медика-специалиста пришлось перевести малыша из спальни общежития в башню, потому что он стал уже слишком елик для комнаты, да и в дальнейшем дольше привыкал бы к новым условиям. Теперь, увидев запропастившегося на десять дней хозяина, кинулся к нему через весь этаж, едва не сбив с ног работника, который раскладывал но кормушкам виверновский «ужин».
— Привет, Тёмыч, привет, — гладя ластящегося питомца, приговаривал Илья. Он и сам был рад встрече с вивернёнком. А тот подскуливал совсем как щенок, совал голову под ладонь и смотрел задумчиво и вопросительно. — Что, Темка, как ты тут без меня?
— Выв! — ответил Терминатор, покачивая крохотной ящериной головкой.
— Нормально ел, — хмуро сказал работник, останавливаясь рядом. — И пил неплохо. Только очень уж скучал. Передержали при себе, надо было чуть раньше отселять. Виверны всё-таки не теплокровные, если чего-то никак не могут получить, обычно сворачиваются клубком и ждут. Это у них в натуре. А если долго общаются с теплокровными, то начинают их копировать, все детёныши старших копируют. Вот и получается хуже.
— Я понял, понял…
— В принципе его уже можно готовить к дрессировке. Как считаешь — будешь с ним заниматься?