Сулла огляделся.
Тит заметил его жест, усмехнулся:
– Не бойтесь, нас не могут подслушать. Староста сюда редко заглядывает.
– Я непременно помогу, приятель. Слово патриция. – Сулла не стал уточнять, что редко держит слово. – Но я должен быть уверен, что ваша болезнь незаразна. Я не могу везти больных на Лаций.
«Если он к тому времени будет еще существовать», – мысленно добавил помощник Корвина, выдавая своей лжи индульгенцию. К счастью, до сих пор не изобрели жучков, которые слышат мысли.
– Говорю вам: это последствия взрыва. И это незаразно. Просто нужно пройти санобработку.
– Только слова. А мне нужны факты. Проверенные.
– Я – медик… – пробормотал больной. – Но сам исцелиться не могу. Был взрыв… нет, не взрыв. А просто скачок на сто или двести лет. Все, что могло портиться от времени, мгновенно разрушилось. Живое умерло и сгнило, металл пошел трещинами, как будто проработал много-много лет, пластик скукожился… уцелел лишь титан. Наша планета богата титаном.
«Да, так могла бы выглядеть хроноаномалия, – подумал Сулла, – мгновенный скачок на сто или двести лет. Но ученые давно доказали, что ничего подобного существовать не может. Или может?»
– А прочнейшие стекла корпусов? Уж им-то время без разницы.
– Состарились сталь и пластик оконных рам.
– А люди?
– Многие заболели. Я вам сказал, что все люди во Втором поселке погибли?
– Нет. – Сулла не стал уточнять, что и так это знает.
– Так вот, все погибли. Мгновенно. А потом и у нас в поселке люди стали стареть. Все по-разному. Кого взрыв застал на дороге подле Второго поселка, умерли в тот же день. Те кто был дальше – протянули от несколько дней до месяца. За месяц их тела состарились на пятьдесят лет. В ячейках, что были обращены окнами ко Второму поселку, люди сначала ничего не заметили. Но потом они стали быстро уставать, их лица избороздили морщины. Я сделал анализ на биологический возраст клеток. Молодые превратились в стариков. Старики стали умирать. Понятие «взрыв» в данном случае, конечно, условное. Взбесилось время.
– Итак, хроноаномалия во Втором поселке! – ловко изобразил недоумение Сулла. – Неужели же Крайняя Фула владела неизвестной технологией…
– Нет-нет, – перебил Тит. – Откуда у нас подобная вещь? Правду вам никто не откроет. Кто знал – тот умер. Но у меня есть гипотеза… Только дайте слово, что ничего не скажете старосте. Он не должен знать, иначе…
– Он так опасен, этот ваш староста Краб?
– Дайте слово! – почти закричал Тит.
– Хорошо, ваш Краб ничего не узнает. Итак, гипотеза…
– За неделю до взрыва на наш космодром опустился военный катер.
– Чей?
– Лацийский. Пилот был мертв. У него имелся жетон, по которому мы определили его имя. Опцион Луций Эмилий Павел, XX легион.
Сулла понимающе кивнул – в этом сообщении для него не было ничего нового.
– И еще… на корабле находился законсервированный образец его генетического материала. Так называемая кодовая таблетка.
– Ключ в виде генетического кода?
– Именно. Наши технари решили, что с его помощью мы получим доступ к начинке катера, забрали ключ и увезли катер во Второй поселок.
– Видимо, ключ не подошел, – хмыкнул Сулла.
– Тут нет ничего смешного.
– Я не смеюсь, клянусь Лацием! И это… все?
– Нет. Не все. Через два месяца, незадолго до появления транспортника «Красного Креста» к нам прибыл еще один катер. Точно такой же.
– И вы позволили ему сесть? После уничтожения Второго поселка? – искренне изумился Сулла.
– Он не спрашивал разрешения. Мы даже не видели, как он садился. Катер вдруг очутился на космодроме, и пилот потребовал связи с командованием.
– Пилот был жив? – Сулла затаил дыхание.
– Ну да. Я его видел. И даже узнал. Это был опять же Луций Эмилий Павел. Точно такой же, как тот, мертвый.
– Что же с ним стало, с тем, который оказался живым? – спросил патриций, понизив голос, чтобы не выдать своего волнения.
– Его привезли в поселок. В наш.
– Этот парень здесь? В вашем куполе?
– Да.
– Где?
– В секторе старосты. Краб его прячет.
– Зачем?
– Не знаю.
– Сколько раз ты его видел?
– Всего два раза. Сразу после прилета. Потом через месяц. И все. Очень молодой человек. Лет двадцать, не больше. Но ведет он себя как опытный человек. И повадки у него были странные, – торопливо, понизив голос, заговорил Тит, будто только теперь осознал, насколько сильно рискует. – Он говорил очень тихо. И чем тише – тем более угрожающе. Двигался почти бесшумно. Был вкрадчив. Во всем. Он был… как царь… или бог…
«Похож на патриция», – отметил про себя помощник префекта по особо важным делам.
– Староста потом что-нибудь говорил о своем пленнике… или квартиранте, уж не знаю, как его и назвать?
– Сам – ни разу. Я однажды спросил его, как поживает этот человек, может быть, его надо осмотреть – все-таки он провел в анабиозе немало времени, а камера была не самой лучшей. На это Краб ответил – парень в порядке. И велел мне молчать. Больше я на эту тему не заговаривал. Хотя уверен, что осмотреть пилота просто необходимо. Но Краб его не выпускает. А в колонии никто против Краба не пойдет – тем более ради незнакомца. И я не пойду.
– У тебя есть его генетический образец?
– Этот второй Павел не позволял мне взять образец ткани. Но я все же умудрился это сделать. Учтите, все это я говорю вам – первому.
– Благодарю за доверие, – усмехнулся Сулла. – А где корабль, на котором прилетел этот парень?
– Корабль?
– Ну да, катер, ведь он прибыл на катере?
Тит задумался:
– Если честно… не знаю. Не думал об этом. Наружу я никогда не выхожу.
– Будь добр, передай мне контейнер с генетическим образцом пилота.
Тит поколебался, но просьбу выполнил. Образец находился в так называемом генетическом жетоне.
– А ты не знаешь, генетический код погибшего пилота и этого, живого, совпадал полностью?
– Не знаю… ничего сказать не могу. Во-первых, тот образец сгинул во Втором поселке. А во-вторых, у меня для этого нет оборудования.
– Ну что ж, твоя помощь неоценима, Тит. Кстати, ты не просветишь меня насчет устройства жизни вашей колонии?
– Если смогу.
– Сможешь. Мои вопросы просты. Насколько я знаю, на колониях Лация республиканские порядки. Власть выбирается – на всех уровнях. И, как я понимаю, старосту Краба жители должны были избрать сами.
– Так и было, – Тит усмехнулся, обнажая по-детски голые десны. – Мы избрали его старостой Первого поселка. Он неплохо справлялся. То есть даже хорошо справлялся, а потом случилась катастрофа. Нас осталось слишком мало, чтобы что-то предпринимать и менять. Краб предложил не проводить выборы, а просто оставить его на этом посту. Все согласились – у нас не было иной кандидатуры.
– Вы не пытались протестовать?
– Н-нет… Зачем? Мы ничего не хотели менять. Староста нас устраивал. Никого не притеснял. В первый момент нам казалось, что эти порядки временные – до тех пор пока не придет помощь от метрополии. Но месяц проходил за месяцем, никто не прилетал. О нас забыли.
– Получается, вы по доброй воле оказались в рабстве у этого вашего Краба, – в голосе Суллы мелькнуло презрение.
– Добрая воля попавших в беду поселенцев – это звучит, по меньшей мере, смешно, – заметил врач. – Нашей первейшей задачей было выжить, а не добиваться соблюдения буквы и духа лацийских законов.
– Одно другому не мешает.
Сулла мог бы рассказать Титу, что Крайняя Фула отказалась от помощи спасателей, и, скорее своего, от имени колонистов это сделал староста. Но патриций лишь спросил:
– У вас ведь есть аппарат дальней связи.
– Ну да, аппарат стоит у Краба в секторе. Наверное, мы слишком сосредоточились на ожидании помощи извне, – очень тихо заметил Тит.
– Неужели ни разу никто не протестовал…
– Был один случай. Двое парней решили отремонтировать один из транспортных катеров и отправиться за помощью. Так вот, староста им запретил.
– Они послушались? – недоверчиво хмыкнул Сулла.
– Нет. Их казнили… публично.
– Ого. Хочешь сказать, что их осудили на смерть?
– Да. Осудили.
– Разве по римским законам осужденный на смерть не может апеллировать к народу? То есть именно к вам, ко всем поселенцам?
– Они апеллировали… Но мы… мы… мы проголосовали за смерть. Я видел, я точно видел: почти все подняли руки. А потом, потом все отказывались и говорили, что они не поднимали рук. Никто. Все отреклись.
– Может быть, они находились под гипнозом?
– Я не заметил.
– Твои рассказы с каждой минутой становятся все чуднее и чуднее. Если верить тебе, то этот ваш староста Краб контролирует в поселке все – от белья под комбинезонами до мыслей в голове.
– Именно так… Вот только – не всегда. Я точно знаю, что каждый день примерно с четырех дня до семи по местному времени он недоступен.
– Что значит – недоступен?
– С ним нельзя связаться. Информация к нему не поступает. И он никогда не выходит из своего сектора в это время.
– У него тихий час? – усмехнулся Сулла.
– Что-то вроде того. У меня есть одно подозрение… – Тит заколебался.
– Какое же?
– В это время он проходит какую-то обязательную медицинскую процедуру.
– Но если ты врач, то обязан знать.
– Да, конечно… – Тит опять заколебался. Но отступать было поздно – он уже и так выболтал слишком много.
– Он обращался к тебе с чем-нибудь подобным? – продолжал давить на несчастного Сулла.
– Он взял у меня ванну и аппаратуру для регенерации.
– А раствор?
– Нет, раствор не брал.
– Мне нужна схема внешнего круга станции. Того круга, что теперь полностью закрыт, – просьба была довольно нелепой. Не у врача надо было искать подобные данные. Но если их разговор подслушивают, пусть Краб воображает, что главную тайну лацийцы решили искать в закрытых комнатах купола.
– Зачем? – Тит растерялся. Он тоже сообразил, что вопрос не по адресу.
– Мы же прибыли расследовать этот взрыв, Тит! – с наигранной укоризной воскликнул Сулла.
– Ах, ну да, конечно.
– И ты наш единственный союзник. Мне нужно знать, что где находилось, сколько человек там было и кто погиб. У тебя есть записи?
– Н-нет…
– Можешь достать?
– Н-не знаю.
– Ты уж постарайся. Но будь осторожен. И еще: ты ничего не говорил мне, Тит. Запомни. Я приходил к тебе за препаратом от головной боли.
– Я понял, доминус… Но вы поможете нам, ведь так? Вы – наш патрон.
– Бывший патрон, – уточнил Сулла.
– Почему – бывший? – Тит растерянно моргнул.
– Вы ведь отказались от патроната.
– Это не я… то есть большинство проголосовало за отказ. Но не я. Сейчас нам нужен патрон как никогда. Просто необходим. Мы погибаем. Вернитесь к нам. Нам нужен хозяин, повелитель…
Сулла лишь покачал головой: неувязка получается – от патроната эти ребята отказались десять лет назад, вряд ли тогда староста Краб имел неограниченную власть в поселке. Но за три года колонисты так привыкли к своему положению, что теперь во всем винят своего властителя. Если быть точнее: одни за все винят, другие благодарят – тоже за все.
Тит молитвенно сложил руки. Он обращался к патрицию, как к божеству. Хотя это божество вряд ли подходило на роль благодетеля. Стоило только глянуть в желтые, искусственно измененные глаза, приметить ехидную усмешку на губах, и сразу становилось ясно, что милосердие и сопереживание этому человеку чужды.
Но Тит ничего этого не замечал. Он жаждал спасения, ему необходима была помощь, и в эту минуту он готов был поверить в милосердие кого угодно, даже Суллы. А может быть, он разглядел что-то за обманчивой внешностью? Что-то, позволявшее надеяться, что просьба будет услышана надменным патроном?
– Приказ не выпускать этого лацийца из госпиталя! – прогремел у них за спиной голос старосты.
Сулла оглянулся. Староста в сопровождении аж сразу четырех амбалов перегораживал выход.
«Ну вот, легок на помине! – усмехнулся Сулла. – А еще говорят, что староста редко посещает госпиталь!»
– А в чем, собственно, дело? – спросил он насмешливо.
– Вы сняли перчатку снаружи, и у вас на коже…
– Ах, это? – Сулла вынул руку из кармана и демонстративно содрал нашлепку из герметика. – Это небольшой маскарад. Всего лишь. Я знаю, что такое «Пыль веков», не хуже вашего. И я не самоубийца.
– Тит, осмотрите его руку! Немедленно!
Эскулап взял своими тонкими, почти прозрачными пальцами руку Суллы.
– Кожа чуть-чуть покраснела…
– Не может быть. Он весь должен… – Староста осекся.
– Это от герметика, который был наклеен на голую кожу. Если бы «Пыль веков» попала на кожу вчера, доминус Сулла лишился бы руки и был бы сейчас при смерти.
– Что?
– Он бы лишился руки.
– Я не о том. Как ты его назвал? Доминус? Господин?
– Он наш бывший патрон…
– Молчать! – Староста покраснел. – Вон отсюда… опцион Сулла!
– У меня разболелся живот! – Сулла вспомнил о первоначальной версии, придуманной для посещения госпиталя Корвином.
– Вон! – рявкнул староста. Ярость его выглядела фальшивой. – И если вдруг появятся настоящие язвы, немедленно к врачу! А то придумали все кому не лень нарушать инструкции! Один гуляет там, где запрещено, другой… – Староста опять осекся и еще больше побагровел. – Вон! И чтобы я вас не видел до вечера!
Неожиданно Сулла вскрикнул, схватился руками за живот и присел на корточки.
– Что с вами, доминус? – кинулся к нему Тит.
– Н-ничего, уже лучше… – Сулла медленно распрямился. – Мерзкая еда… Н-не привык. Прошло… Я приму пару таблеток, и все пройдет.
– Все – пройдет, – повторил Тит и в ужасе глянул на старосту.
Тот ничего не сказал, стоял отвернувшись.
Но Сулла видел его отражение в начищенном баке с водой – кажется, единственной сверкающей вещи в этой мерзкой больничке.
Староста улыбался.
* * *
Марк отыскал легионера Турма в мастерских. Тот изготовлял новую глухую ставню для купола. Турм в защитном комбинезоне и стареньких, видавших виды очках работал на универсальном станке, какие на Лации уже не использовали лет двести, а может быть, и больше. Причем работал в ручном режиме. Гнездо для управляющей голограммы зияло пустотой.
– После взрыва вы все окна закрыли ставнями, – сказал Корвин, рассматривая заготовку, которую Турм собирался превратить в корпус подшипника. – Трудная работа.
– Не легкая. Мы на примитивном «пауке» облазали весь корпус, заделывая окна снаружи. А потом еще полгода красили стекла изнутри.
– Где вы брали материалы?
– Нам прислали несколько грузовиков-автоматов. Они прибывают до сих пор примерно раз в месяц. Иначе бы мы тут давно сдохли.
– «Красный Крест»?
– Бес их знает…
– Трибун рассказал мне, что у вас угнали транспорт и два катера после взрыва.
– Сволочи! – подтвердил Турм.
– А почему вы не пытались бежать на том катере, что приземлился через два месяца у вас на Фуле?
– Что? Два месяца? Нет, прошло почти три, когда вновь опустился «Калипсо». Или все-таки два? Не помню. Знаю только, он будто не с небес спустился, а возник из-под земли. Мы хотели его сразу взорвать, но ионная пушка не сработала. Тогда у нас большинство компов вышло из строя. А может быть, и все… Орк!
– В чем дело?
– Да так… Только теперь подумал, что их нарочно долбанули.
– Так что с тем катером?
– А ничего. Его сволокли в уцелевший купол технополиса. Улететь на нем невозможно. Нет ключа.
– Вы не можете разблокировать систему управления?
– Один раз попытался. Задачка мне не по зубам. Система настроена на генокод пилота.
– Но у вас есть тело пилота.
– Тело? Ошибаетесь, у меня нет тела, совершенный муж, нет даже клочка от этого проклятого тела.
Корвин хотел еще что-то спросить, но тут раздался вызов комбраслета. Вызывал начальника Сулла.
– По-моему, нам пора вернуться на корабль за оборудованием! – сказал опцион.