Один из конструкторов сопровождал титанового монстра на станцию. Никогда прежде конструктор из технополиса не покидал планету, а для экономии места лететь ему пришлось на грузовике без искусственной гравитации. И теперь на станции, где гравитация уже была, он не выпускал из рук гигиенического пакета и чередовал пояснения с попытками опорожнить и без того пустой желудок.
– Вы хотите поставить разгонные двигатели на кожух? – изумился техник, выслушав Друза. – Вы смеетесь? – Его и без того вытянутое лицо скривилось, будто он собирался в очередной раз блевать. – До какой скорости вы собираетесь разгонять эту штуку?
– Мне не нужен прыжок в гипер, – отозвался Друз. – Просто ускорение, два g достаточно. И капсула не одна, а четыре, по штуке на каждую грань кожуха. Как только на нашего сумасшедшего наденут смирительную рубашку, мы прицепим капсулы и отправим презент, присланный неведомым «доброжелателем», в затяжной полет. Без всяких прыжков, самый тупой полет.
– Лишь бы эта штука не начала вращаться.
– И еще: на днище нужен небольшой движок, чтобы оттащить сюрприз на безопасное расстояние и только после этого врубить капсулы.
– Куда мы ее направим?
Друз на миг задумался:
– Я бы направил ее к звезде Фидес. Но поскольку вероятность того, что «Пыль веков» может как-то повлиять на наше солнце, не равна нулю, а составляет миллиардные доли процента, то отправим ее в пустынный космос с дальним прицелом на черную дыру. Надеюсь, черной дыре эта штука не страшна.
– Я ничего не знаю про черные дыры, – сморщился техник. – Я лишь отвечаю за герметичность кожуха.
Друз повертел объемную вирт-модель, прикидывая, куда именно можно поставить капсулы. В который раз поразился уродству металлического кожуха. Он был прирожденный технарь, по его убеждению, любая удачная конструкция непременно должна выглядеть красиво. Техническое уродство вызывало у него болезненное чувство. Даже если учитывать, что созерцать данную вещь ему предстояло всего несколько часов.
* * *
После того как доставили кожух, на боевую станцию прибыл военный трибун Скрибоний, человек, которому консул поручил командование боевой станцией в случае сражения. Префект Друз мог любой механизм заставить повиноваться, но в военной стратегии и тактике он понимал весьма мало, то есть практически ничего.
Вместе с трибуном прилетели три десятка пилотов.
– А где их корабли? – спросила Лери, рассматривая нашивки прибывших. В основном это были не слишком молодые люди, патриции, из тех, кто избрал своим поприщем какое-нибудь мирное дело, но чьи родители когда-то управляли боевыми планетолетами. В своей новенькой форме они выглядели довольно нелепо, как всегда выглядит ополчение в первые дни войны. – Разве у нас есть боевые корабли?
– Представь, стоят в ангаре, – сообщил Энний. – Когда прежнюю станцию демонтировали, военные катера с нее переместили на наш склад. Так что у нас есть эскадра прикрытия.
«Смертники, – подумала Лери, наблюдая за неуклюжими и неспешными движениями ополченцев. – С другой стороны, они – патриции. И планетолеты со старой станции им знакомы. То есть они будут смотреться в небе не так уж и плохо. Вопрос в другом – что они смогут сделать с современными кораблями колесничих?»
– Мы просто зарядим старые пушки новыми снарядами с плазмой, – ответил Скрибоний на мысленный вопрос Лери. – Должно получиться неплохо.
– На один наш выстрел они ответят тремя, – напомнила Лери.
– Мы выстрелим первыми, – заверил Скрибоний.
* * *
Прежде всего нужно было надеть кожух из двух половин и не стронуть катер с места на причале, после чего заварить стыковочный шов. Как ни странно, все прошло почти без накладок. В кожухе напротив входного шлюза катера было оставлено отверстие для того, чтобы внутрь мог протиснуться лишь один человек в скафандре. Забраться в проклятый катер должен был Друз самолично. Потом, когда префект проверит настройки контуров и выберется назад, в это отверстие зальют амортизационный гель и заварят крышку.
– Все готово, префект, – сказал Энний. – Можете начинать. Расчетное время на операцию двадцать семь минут. Если вы не выберетесь за это время, внутрь зальют гель и заварят крышку.
Скафандр высшей защиты покрыли сверху еще каким-то составом, Друз даже не стал спрашивать – каким. Так же как и не спросил, что вколол ему в вену прибывший на станцию вместе с технарем медик. С собой Друз взял небольшой контейнер с дополнительным энергоблоком и инфокапсулы с программами для тестирования настройки хроноконтуров и для отключения системы, а также ключ с генетическим кодом Артура ЭПа. Всю инфу любезно прислал Корвин. Если следователь по особо важным делам ошибся или какой-то части программы добыть не сумел, то из своего небольшого путешествия Друз уже не вернется. При одной мысли о том, что ему предстоит, префекта бросило в жар.
Где Лери? Почему она его не провожает? Злится? Ах да, она в рубке управления. Сидит за пультом. Держит все под контролем. Ну что ж, тогда в путь…
«В последний путь, быть может», – усмехнулся про себя Друз.
Энний подогнал к причалу двухместный открытый скутер.
«Катафалк прибыл», – Друз уже не замечал, что бормочет эти нелепые фразы вслух, и, значит, по внутренней связи его слышат на станции. Упакованный в контейнер катер выглядел как болезненный нарост на прекрасном и совершенном теле станции. Открытый люк, черный провал. Движок и капсулы присоединены, цистерна с гелем висит тут же рядом на причале. Рядом два техника в скафандрах ждут наготове со сварочным аппаратом. Друз выбрался из катера и ухватился за край открытого люка. Внутри была тьма.
«Я не могу туда… я не вернусь…»
Липкий ужас на миг поглотил его с головой, до обморока. Он пришел в себя лишь после того, как аптечка автоматически впрыснула ему в кровь успокоительное.
Далее он действовал как в бреду. Или во сне. Миновал зазор между кожухом и входным люком. Открыл люк, проник в рубку катера. Светились аварийные индикаторы. Он включил панель. Скользнул взглядом по обозначениям. Нужная панель была справа сверху. Не исключено, что Корвин ошибся и присланный код запустит взрывное устройство. Не думать об этом. Корвин не мог ошибиться.
Друз вызвал голограмму, ввел присланный Марком код и снял блокировку. Контуры были настроены со сдвигом по фазе. Самопоглощение, выработка тета-из-лучения и «Пыли веков». Значит, катер должен был уничтожить только станцию, а потом – начнется вторжение. Друз ничего не говорил, знал, что изображение с укрепленной на шлеме вирт-камеры тут же транслируется в рубку станции.
– Перенастройка не нужна, – сказал он и не узнал собственного голоса. – Отключаю систему.
Он потянулся к управляющей голограмме. Мерзавцы классно устроили ловушку. Если бы кто-то попытался отключить бомбу, не имея кода доступа, то просто перенастроил бы систему на синхронизирующий режим. Тогда – полный улет. А что, если перенастроить контуры и отправить катер в подарок… кому? Колеснице? Неронии? Кто их враг? Или – на Лаций. Уничтожить то, что любишь больше всего. Бред… Перебрал успокоительного. Друз ввел отключающую программу. Испытание закончилось. Испытание могуществом. Никогда не смей… не испытывай себя. Не пройдешь. Не дорос…
Катер слегка качнулся. В чем дело? Неужели время вышло? Друз вцепился пальцами в край приборной панели. Пальцы в перчатках выглядели нелепо, смешно. Что происходит? Начали заливать гель? Да, конечно, заливают гель и задраивают люк. Они не выпустят его наружу. Слишком рискованно. Да, слишком. «Пыль веков…» И отсутствие кислорода. Двойная смерть. Ради трех миллиардов пожертвовать одной жизнью. Почему бы и нет? Какое кому дело, что эта жертва необязательна?
– Лери!
Нет ответа. Ревность… она готова его убить. Она хладнокровно отдаст приказ. Она…
Его бросило в жар, пот струями бежал по коже.
– Почему ты там застрял? Друз, в чем дело? – раздался неожиданно голос Лери. Она кричала? Или это только показалось? – Почему не отвечаешь? Осталось четыре минуты.
– Все в порядке… перенервничал… извини. У вас все готово?
– Конечно! Ждем только тебя. Вылезай. Или ты забыл про контрольное время?
Он оставил блок питания внутри, подключил к нему несколько вирт-камер. Осторожно выбрался наружу. Гель не заливали. Ему показалось. К счастью, расстояние до люка было всего в два шага. Он преодолел его и вывалился наружу. Энний на скутере очутился рядом, помог взобраться на сиденье.
Друз увидел, как две фигуры в скафандрах начали заливать внутрь кожуха гель. Рядом на фале болталась крышка люка, которую наварят сверху. Она, видимо, и ударила по корпусу. Хорошо, что это произошло, когда он отключил систему, а не минутой или двумя раньше. Теперь проклятый катер будет бултыхаться внутри кожуха, как младенец внутри матки. Но Друз не мог избавиться от чувства, что он все еще там, внутри, и ему только кажется, что он спасен.
Он закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Он не видел, как заделали отверстие и отделили катер вместе с кожухом и частью консоли от станции и как нелепый контейнер поплыл в сторону, влекомый прилепленным к днищу двигателем. Очнулся будто ото сна, когда услышал в шлемофоне радостные крики: персонал станции вопил от радости. Катер удалялся, и через десять минут должны были включиться разгонные капсулы.
– Все отлично, – прокричал Энний в шлемофон. – Мы дали ему хорошего пинка под зад. Датчики «Пыли веков» не реагируют. Все чисто.
«Почему я так устал? – подивился Друз. – Не могу двинуть ни рукой, ни ногой».
Он скосил глаза и увидел, что весь скафандр покрыт крошечными изломами трещин.
«Нет!» – заорало что-то отчаянно у него в мозгу.
– Нет, – прошептали отчетливо губы.
Из скутера на причале ему помогли выбраться и под руки повели на санобработку. Он не мог переставлять ноги – его попросту волокли. Сначала обливали нейтрализатором в скафандре, потом он снял и скафандр, и белье, стоял голый под потоками серой пены.
«Бесполезно… – билось в мозгу. – Но там же не было „Пыли веков“, там было… внутри было… раз система включилась… внутри тета-излучение. Снаружи наши приборы его не фиксируют, оно только внутри. Пока. Интерференция. Все благостно… когда-то так было… не помню где. Искали гамма-излучение, никто не проверял на альфа… все умерли… и не поняли, почему такая роскошная растительность вокруг».
Он смотрел на дряблые старческие руки, на синеватую кожу с прожилками вен… выпавшие седые пряди волос крутились в потоке серой пены… Ноги не держали, он опустился на пол.
Потом двое в защитных скафандрах опять подняли его и повезли на носилках в соседнее помещение. Он почувствовал, что его снимают с носилок и опускают в жидкость, густую, тепловатую.
«Регенерационная камера», – догадался Друз.
За свою жизнь он проходил не раз и не два подобные процедуры. Двое в белых защитных комбинезонах подсоединяли приборы, всаживали в кожу и вены хоботки инъекторов, на миг в зеркальной поверхности медицинского агрегата Друз увидел свое отражение – лишенная волос голова с потемневшей кожей, запавшие щеки, ввалившиеся глаза. То был живой мертвец. Потом он ощутил во рту противный резиновый вкус загубника и погрузился в раствор с головой.
«Ну вот и все, приятель… ты-то думал, впереди еще длинная-длинная жизнь, а она – фьють и кончилась… а впрочем… обещали три месяца… они уже прошли… Все надеялись на чудо… оно случилось… не для тебя… Лери знала… с самого начала… А ты? Разве ты не знал? Ты просто не позволил себе об этом думать…»
Он почувствовал, что засыпает… Или умирает… Странное умиротворение в душе, блаженная расслабленность во всем теле…
«Я так и не узнаю, чем все это закончилось», – царапнула досадливая мысль, прежде чем он погрузился в забытье.
* * *
Консул Аппий Клавдий вызвал к себе сначала Герода Аттика, потом легата Флакка, которому было поручено командование всеми войсками Лация. Прибыли они почти одновременно. Однако Герод опередил Флакка на несколько минут. Когда легат вошел, Аппий Клавдий расхаживал взад и вперед по кабинету, Герод сидел за столом с видом самым невозмутимым. Час назад консул объявил мобилизацию.
– Посольство Колесницы через подставных лиц пыталось скупить в торговых центрах андроидов. Из самых простых. Плюс закупали плазменные батареи… – услышал Флакк часть доклада префекта космической разведки.
– То есть? – Консул остановился и через плечо глянул на вошедшего легата Флакка.
– Из них легко сделать ходячие мины. В назначенный момент несколько сотен андроидов подорвутся в нужных местах. Мы с вероятностью в девяносто девять процентов можем сказать, что грядет война с Колесницей.
– Вы можете рассказать, более или менее ясно, каков их план? – Аппий повернулся к Героду так резко, что на миг потерял равновесие и ухватился за край стола.
«Аппий слишком устал. Как патриций, он боится принимать стимуляторы, чтобы не повредить память», – механически отметил про себя Флакк.
Он был моложе Аппия на десять лет, но чувствовал себя выжатым как лимон.
– Первую часть плана они уже осуществили: лишили нас с помощью ловко устроенной дезы защиты флота. Второй шаг – уничтожение станции – оказался более сложным и, надеюсь, невыполнимым. До начала вторжения они планировали повредить станцию взрывом, остальное должна была завершить «Пыль веков». Часть ее непременно попала бы на планету. Мы бы занялись дезактивацией и войной с роботами, а колесничие – высадкой десанта и захватом городов и военных баз.
– Как колесничие могли овладеть такой технологией?
– Нам неизвестно. Не будем пока ломать голову над ненужными вопросами. Наша проблема – флот, – сказал Флакк. – Мы увели флот, чтобы его сохранить. То есть сейчас планета беззащитна. Есть истребители на космодромах, есть самолеты для защиты атмосферы, но это крохи. Есть несколько кораблей в районе Петры, сторожевики возле Волчицы и Лация II. Но основные наши силы торчат в секторе Психеи. Во главе со «Сципионом Африканским». Противнику ничего не стоит переправить не такую уж большую армию и захватить Лаций, сердце нашей системы. Разумеется, пока мы думали, что планета вот-вот исчезнет, нам и в голову не могло прийти, что кто-то планирует вторжение.
Флакк не стал напоминать, что идея увести флот принадлежала лично консулу. Оставалось надеяться, что снова Клавдий не ошибется так жестоко!
– Если мы сохраним станцию, – консул вопросительно посмотрел на Герода, – разве это не изменит расклад сил?!
– Как только станцию разминируют, я сообщу об этом, – пообещал тот. – Следующий ход за Колесницей – если они уведут флот, значит, вторжения не будет. Если не остановятся, мы будем драться.
– Насколько я знаю, Друз еще не разминировал бомбу, – напомнил консул.
– Друз нас никогда не подводил, – заверил Флакк. – К тому же флот колесничих еще не появился. Если мы спасем станцию, у нас есть шанс разойтись миром.
– Значит, все это была мистификация колесничих! – в ярости воскликнул Аппий Клавдий. – А мы повели себя как идиоты! Вообразили, что напали чужие, соорудили ковчеги, отправили эмбрионы на Психею.
– Надо немедленно призвать флот! – сказал Герод Аттик.
– Приказ отдан. Но если колесничие не отменят вторжение, они не успеют, – возразил Флакк. – Если мы не сможем отбиться, флот не будет вступать в бой и отойдет к Петре.
– Почему?! – Герод вскочил. – Что за дурацкий приказ!
– Мы никогда не планировали, что наш флот будет захватывать планеты, – пояснил Флакк. – Наши корабли нацелены на войну в космосе. Они могут прикрыть планету, но не могут взять ее штурмом. В принципе ни один флот: ни наш, ни Неронии, ни Колесницы – не обладает достаточной мощью, чтобы захватить хорошо укрепленную планету. Потому и понадобилась эта деза.
– Мы постараемся сохранить Петру, – сказал Клавдий. – Чтобы консул Гораций заключил хоть какой-то сносный мир.
– У Колесницы всегда была лучшая среди новых миров разведка, – напомнил Герод. – У нас – самая худшая. Рано или поздно мы должны были погореть на этом. Мы обречены. Даже если Друз сохранит станцию, она не сможет прикрыть всю поверхность Лация.