– Всего лишь несколько вопросов… – Скалли шагнула на кухню.
На большом и неожиданно чистом столе лежали конверты – сотни штук. Без адресов, без штемпелей, без марок. Конверты с марками находились в картонной коробке, что стояли на полу. Рядом с ванночкой, в которой плавал кусок мокрого поролона, вилась лента с характерными зубчатым краями.
– Вы клеите марки на конверты? – удивилась Скалли.
– Да. А разве это запрещено? Десять конвертов – два цента. Тысяча – два доллара. Многие фирмы ведут очень большую переписку. Должен же кто-то клеить для них марки на конверты.
Хозяйка дома широко зевнула, подобрала со стула пачку «Мальборо», закурила. В качестве пепельницы она использовала раковину. За раковиной притулился второй стол, также заваленный конвертами. Еще на кухне имелись два стула, холодильник и стоящий на нем телевизор. На экране гонялись друг за другом два мультяшных кота.
– Так что вы хотели узнать? Надеюсь, Лайза не начала торговать травкой?
– Лайза, это ваша старшая дочь? – Молдер тоже протиснулся на кухню.
– Единственная, – поправила Дина Вайс. – У меня есть одна дочь и один сын. Спрашивайте скорее, мне нужно работать.
– Скажите, – Молдер провел пальцем по подоконнику, убедился что тот чист и присел, наклонившись вперед. – Скажите, вы знали Джорджа Бартуолока?
– Знала ли я Джорджа Бартуолока?! – истерически расхохоталась женщина. – Знала ли я Джорджа Бартуолока? Да так, не особенно. Я всего лишь родила от него двух детей, и прожила с ним почти шесть лет.
– Шесть лет? – удивилась Скалли. – Как так? Ведь вы родились в тысяча девятьсот семьдесят втором? Не могли же вы…
– Еще как могла, – глубоко затянулась Дина Вайс. – Да, мне было пятнадцать. Ему девятнадцать. Подружка затащила меня в колледж на дискотеку, и там я познакомилась с ним. Это было… Было… Мы зацепились взглядами, и больше не смогли их разорвать. Он подошел, пригласил. Положил руки на плечи. И я сразу поняла, что если уж и терять с кем девственность, так только с ним. Я уже давно думала, что мне пора. И в тот же вечер затащила его в кусты. Мы лежали на душистой траве… И мне и в голову не пришло предупреждать его, что мне всего лишь пятнадцать. Что я, дура что ли? А вы что, решили его за растление малолетних сцапать? Ну-ну, милости просим. Адресок подсказать, чтобы полиция знала, куда за арестантом ехать?
– Он мог попасть из-за вас в тюрьму, – покачал головой Молдер.
– Все мы можем попасть в тюрьму, – пожала плечами хозяйка. – И очень часто не понимаем, за что. Надеюсь, ночь со мной стоила небольших неприятностей. Которые, впрочем, все равно не наступили.
– Но вы же не могли скрывать это вечно?
– Вечно не получилось. Потому, что я забеременела с первой попытки. Я явилась к нему, и сказала, что хочу получить как можно больше ласки, пока это еще не опасно для ребенка. Джо… Джо маленько прибалдел, и даже предложил решить эту проблему. Но я отказалась. Не хочу убивать детей. Даже, если им всего несколько недель от роду, и они все еще прячутся от несчастий у тебя под сердцем. Согласитесь, это очень сильно похоже на предательство. Я хотела только побыть с этим самцом еще немного, пока можно. Черт возьми, я была без ума от него! И потребовала, чтобы он посвятил мне хотя бы несколько месяцев, раз уж после этого я довольно надолго выпаду из веселья. – Женщина докурила сигарету, затушила ее в раковине, мечтательно улыбнулась. – Примерно через месяц такой жизни он честно сказал, что никогда не женится на мне. Потому, что в его положении жениться можно только в том случае, если это позволит как минимум удвоить капитал. Но что он все равно не бросит меня до конца жизни, всегда будет помогать и всегда будет рядом. Вот такое вот странное я получила объяснение в любви. У кого как, а мое начиналось с того, что на мне никогда не женятся…
Дина Вайс вытянула следующую сигарету, прикурила от зажигалки и затянулась так глубоко, что разом спалила белый цилиндрик почти на треть.
– Скажите, а Джордж Бартуолок никогда не рассказывал о своем брате, Роберте? – воспользовавшись паузой, спросил Молдер.
– О Роберте? – удивилась женщина. – Разве у Джо был брат? Пару раз он ругался на какого-то Роберта. Душевно так, с нутряной ненавистью. Но почему злился, так и не сказал.
– Вообще ничего не говорил?
– Нет.
– Как же ваши родители отреагировали, – поинтересовалась Скалли, – когда вы сообщили, что станете рожать ребенка от человека, который не собирается на вас жениться, и с которым вы, тем не менее, намерены жить?
– Мама ничего не смогла ответить. Потому, что Джо, явившись в нашу квартирку, сказал, что любит меня и собирается купить мне дом здесь, вблизи Рейдсвилла. Чтобы и нам с ребенком на чистом воздухе хорошо было, и ему к нам приезжать недалеко. Предложил маме переехать тоже. Не знаю, когда она поняла, что свадьбы не будет… Но мне ничего не говорила. Он ко мне каждую неделю приезжал. Иногда на выходные, иногда так заскакивал, переночевать. Привозил тысячи по две денег. Если куда-то отправлялся, больше полумесяца выбраться не мог, то десять тысяч давал. Вроде как оправдывался. Так что, жили мы в достатке, и требовать несбыточного было грешно. Откладывали на будущее, ни в чем себе не отказывали. Я как поняла, что снова тяжелая – родила без сомнений. Чего бояться-то? Но, пути Господни странны и непонятны. Кто же знал, что так все кончится?
Она загасила сигарету, а потом смачно сплюнула в сливное отверстие.
– Значит, у вас был свой дом? – с сомнением огляделся Молдер.
– Не веришь? Сейчас, подожди… – Дина Вайс поднялась из-за стола, вышла в соседнюю комнату, и вскоре вернулась с большой коробкой из-под торта. – Вот!
Она перевернула коробку на стол, и во все стороны расползлись фотографии. Женщина поворошила снимки, нашла один, протянула агенту ФБР:
– Вот смотри!
На фоне бежевого коттеджа с большой верандой стояла улыбающаяся девчушка с большим животом. Со смуглой женщиной с длинными засаленными волосами, что сидела на кухне, в ней не имелось ничего общего. Рядом с будущей мамой, обнимая ее за плечо, склонил голову высокий худощавый парень, чем-то напоминающий Роберта Бартуолока, но с более мягкими чертами лица и смеющимися глазами. В груде снимков он присутствовал чуть не на каждом: с малышом на руках, с лопатой в руке, во главе стола, с ребенком на шее.
– Сейчас-то дети где? – поинтересовалась Скалли.
– Гуляют с мамой. С моей мамой. Мы так вдвоем и остались.
– А что случилось с домом? – вернул снимок Молдер.
– Стоит, – пожала женщина плечами. – Только он больше не мой. Слишком уж мы привыкли хорошо жить. Джо ушел, а привычка осталась. Сперва сбережения уплыли, потом долги набежали. Пришлось продать.
Она снова потянулась за сигаретой.
– Вы слишком много курите, – заметила Скалли.
– А чего мне еще остается? – поморщилась Дина Вайс. – Думаете, я о такой хибаре мечтала? На это надеялась? Я думала, дети хорошие университеты закончат, богатыми людьми станут. Сама больше старые платья уже никогда перешивать не стану. А что теперь? Дочка ходит в школу, где половина детей наркоманы, другая половина заражена спидом, а девочки в двенадцать лет уже ходят брюхатые. Сынишке пять лет, он постоянно голодный, вечно в рот заглядывает. Сама марки клею за двадцать баксов в день. И весь заработок на оплату этого клоповника уходит, жратву на пособие покупать приходится. И просвета никакого впереди. Сколько раз уже думала: скакнуть из окна, да и все на этом. Да ведь в таком разе только мне хорошо окажется. А матери и малышам – совсем зарез настанет.
– Да, – согласилась Скалли и повернула голову к напарнику: – Вот тебе, Молдер, еще четыре жертвы проклятого «Мустанга».
– Угу, – кивнул тот. Задумчиво разворошил груду фотографий на столе. – Как много снимков с Джорджем Бартуолоком. Похоже, он вас ничуть не стеснялся, отношения не скрывал.
– А чего это меня стесняться? – моментально вспыхнула Дина Вайс.
– И раз отношений не скрывал, наверное, о его приездах, о ваших отношениях все соседи знали?
– Еще бы! Прекрасно все его знали.
– И о своих планах поддерживать с вами отношения, помогать лично вам и детям при любых обстоятельствах он тоже при людях упоминал?
– Ну, при маме точно говорил. Может, и еще кому-то. Не знаю.
– Да наверняка, – широко улыбнулся Молдер. – Коли не таился, не прятался, так почему бы и не посвятить кого-нибудь из соседей в свои планы за баночкой пивка? Пил он пиво с соседями?
– Изредка бывало, – пожала плечами женщина. – Он даже с друзьями несколько раз приезжал. Детей показать, мной похвастаться. Так что ни черта меня Джо не стеснялся!
– Это я уже понял, – кивнул Молдер. – Итак, мисс Вайс, мне кажется, что вам требуется хороший адвокат.
Окружной суд графства Рокингем,
г. Рейдсвил, штат Северная Каролина,
17 ноября 1998 г. 15:15.
– Антони Клерман! – вызвал, сверившись с бумажкой, сержант полиции. – Проходите, вас вызывает суд.
– Да, спасибо, – поднялся со скамьи банкир и следом за полицейским вошел в зал, забыв плотно притворить за собой дверь.
В помещении для свидетелей Молдер остался один. Он немного посидел на вытертой до блеска дубовой скамье, потом поднялся, подошел к двери. Из зала доносилось невнятное бормотание. Агент ФБР немного выждал, подозревая, что сержант вот-вот заметит свою оплошность и закроет дверь, но ничего не менялось, и Молдер сместился немного в сторону, чтобы увидеть происходящее в суде через почти пятидюймовую щель.
В зале адвокат Дины Вайс, держа в руках хорошо знакомый полиэтиленовый пакет, подошел к Клерману:
– Скажите, свидетель, вам знакомо это вещество?
– Да, – кивнул банкир, привычным движением размяв грязную смесь. – Это кедровая смола, пропитанная соком обезьяньей пальмы.
– Протестую! – подпрыгнул стряпчий Роберта Бартуолока. – Свидетель не является экспертом по химическим препаратом.
– Простите, ваша честь! – повысил голос первый адвокат. – Но в нашей стране за последние пятьдесят лет только двое людей использовали это вещество на практике. Поскольку один из них является ответчиком, нам приходится обратиться за консультацией к другому. К тому же, мистер Клерман имеет диплом химического факультета Северного колледжа Ричмонда.
– Хорошо, продолжайте, – кивнул судья, зябко запахнув мантию.
– Скажите, свидетель, когда и где вы впервые увидели это вещество?
– Я увидел его десять лет назад в колледже Ричмонда, в комнате Роберта Бартуолока, в его руках.
– Протестую! – опять подпрыгнул сидящий слева стряпчий. – Местонахождение этого вещества десять лет назад не имеет отношения к делу!
– Я всего лишь хочу убедиться, что свидетель действительно знаком с этим веществом, и видел его раньше…
– Но я не виноват, что действительно видел его именно у Бартуолока! – подал голос Клерман и немедленно был осажен судьей:
– Свидетель, вы должны только отвечать на вопросы!
– Простите, ваша честь, – банкир вжался обратно в кресло.
– Протест отклоняется. Продолжайте, адвокат.
– Скажите, как действует это вещество?
– При нагревании и незначительном увлажнении оно выделяет ароматическое вещество, вызывающее в человеке острый приступ страха.
– Вы уверены в этом?
– Да.
– Откуда такая уверенность? – развел руки адвокат. – Вы что, уже пользовались этой смесью ранее?
– Да, пользовались, – кивнул Клерман. – Мы вместе с Робертом Бартуолоком пользовались им при проведении…
– Протестую! – опять вскинулся стряпчий. – Прошлое подзащитного не имеет никакого отношения к изучению свойств этой смолы!
– Но, ваша честь! – повернулся к судье банкир. – Что я могу сделать, если именно Роберт придумывал все эти фокусы и пользовался смесью вместе со мной?!
– Протест принят, – холодно ответил судья. – Адвокат, постарайтесь проводить допрос, удерживаясь в рамках заявленной цели.
– Хорошо, – кивнул тот. – Свидетель, вы часто пользовались этим составом?
– Да, – кивнул банкир. – Мы пугали с помощью смолы всяких суеверных ребят на спиритических сеансах, использовали ее при показе опытов по вызову духов, шутили над преподавателями, помещали ее в душевые комнаты на трубы с горячей водой, один раз спрятали в столовую. Во время обеда, примерно к середине, влажность в помещении повышалась, аромат выделялся в воздух и люди начинали испытывать беспредметный страх перед едой. Насколько мне известно, столовую после нашей шутки даже пытались освятить, чтобы изгнать злых духов.
– Наверное, у вас уходило на эти шутки очень много смолы и сока пальмы, – покачал головой адвокат. – Где вы его брали в таких количествах?
– Но… Ваша честь, – растерянно развел руками банкир, снова поворачиваясь к судье. – Я не хотел бы оскорбить суд, но… Но все необходимые компоненты где-то добывал Роберт Бартуолок!
Однако на этот раз никаких возражений почему-то не последовало, а в зале послышался плохо сдерживаемый смешок.
– Скажите, свидетель, – продолжил адвокат. – Вы можете спрогнозировать, что случится, если эта смола окажется в воздуховоде автомобиля?
– Отчего же не мочь, – пожал плечами Клерман. – Могу. Значит, при выключенном обогревателе не произойдет ничего. Если пользоваться обогревателем зимой, то опять же ничего не случиться. Наружный воздух будет слишком холодным, даже слегка подогревшись в радиаторе отопителя. Чтобы воздух нагрелся до нужной температуры, должна быть хорошая циркуляция антифриза. Например, когда машина долго едет на большой скорости. При этом и двигатель хорошо нагревается, и циркуляция охлаждающей жидкости благодаря высоким оборотам хорошая. Кроме того, наружный воздух не должен быть слишком холодным, и желательна высокая влажность. Например, когда летом на улице идет дождь, стекла начинают запотевать, многие водители вынуждены включать печки. Если при этом машина долго двигается по шоссе, то состав не только увлажнится, но и нагреется и начнет испускать запах. Судя по количеству смолы, воздействие может оказаться настолько сильным, что человек от страха выскочит из автомобиля прямо на ходу. Вот. А все остальное время смола никак себя проявлять не станет.
– Большое спасибо, мистер Клерман, – с облегчением отошел адвокат.
– У защиты есть вопросы?
– Да, – стряпчий выскочил из-за стола и подбежал к свидетелю. – Скажите, мистер Клерман, а какие у вас были отношения с Робертом Бартуолоком?
– Разные, – пожал плечами банкир. – Вначале мы дружили, а после того, как Бартуолок изнасиловал мою сестру…
– Протестую! – зарезанным поросенком завизжал стряпчий. – Я не спрашивал свидетеля о его сестре! Моему подзащитному ни разу не выдвигалось обвинение в изнасиловании!
– Если сестра не захотела этого делать, его поступок все равно остается гнусностью!
– Протест принимается, – кивнул судья. – Секретарь, удалите из протокола упоминание об изнасиловании Робертом Бартуолоком сестры мистера Клермана. Присяжные, вы не должны принимать во внимание при вынесении своего вердикта предположение об изнасиловании ответчиком сестры мистера Клермана. Свидетель, предупреждаю вас о том, чтобы вы отвечали только на поставленный вопрос. Продолжайте, адвокат.
– Так в каких отношениях вы находитесь с подзащитным, свидетель? – хмуро переспросил стряпчий.
– В неприязненных, – кивнул Антони Клерман.
– Вы бы хотели, чтобы он проиграл дело?
– Разумеется! – опять кивнул банкир.
– Спасибо, – стряпчий вернулся на свое место.
– Еще вопросы есть?
– Да, – поднялся адвокат Дины Вайс. – Скажите, свидетель… Вы только что признали, что после изнасилования Робертом Барт…
– Протестую!
– Принято, – кивнул судья. – Адвокат, сформулируйте свой вопрос так, чтобы в нем не звучало утверждения об изнасиловании Робертом Бартуолоком сестры мистера Клермана.