— А я возьму с собой самого большого жука. Если кто-нибудь захочет сделать нам зло, то я натравлю на него жука, и он его загрызёт.
— Мы все вместе поплывём на «Сарданапале».
— Вчетвером мы никому не поддадимся.
— Даже если получим по шее, то не беда. Когда все вместе, то не так больно…
— Только никому ни слова, а то могут нас не пустить.
— Ни полслова!
— Ни мур-мур…
— Ой, ой! Кажется, к нам бегут.
На берегу, между ветвями деревьев, замелькали разноцветные купальные костюмы и трусы.
— Ребята! — позвал папа Андрейки. — Давайте купаться! Прыгайте в воду!
— Сделаем вид, что ничего не произошло, — шепнула Данка и первой спрыгнула через борт в озеро.
Фонтан прохладных брызг обрушился на бот. С весёлым писком, словно горох, посыпались в воду и остальные.
Мачта слегка закачалась, и снова никто не заметил, как Сорока, разрезая воздух крыльями, полетела в сторону дома.
Не прошло и десяти минут, как она выстукала на моей пишущей машинке таинственное письмо:
ЮЧОН ИДИ АН ГИРЕБ.
ГЛАВА VI,
которая, вначале хотя и невесёлая, кончается, однако, выходом Рыцарей Серебряного Щита навстречу Большому Приключению
Бывает в жизни так, что человеку удивительно везёт во всём. Нежданно-негаданно приходит Удачный День. Встаёшь утром с постели и сразу попадаешь ногами в туфли, которые обычно какая-то неведомая сила разбрасывает ночью в разные стороны и прячет в самые дальние углы. Складывая книжки в портфель, перед тем как пойти в школу, вдруг найдёшь запропастившийся куда-то неделю назад перочинный нож. На завтрак мама подаёт только что сваренное малиновое варенье, потому что оно «немного не вместилось в банку, а для другой банки его мало». Выходишь из дому и тут же попадаешь в нужный тебе трамвай, а если ты живёшь в деревне, — то встречаешь пустую повозку, едущую как раз в сторону школы. И тогда ты можешь быть уже совершенно уверен, что учитель спросит тебя именно о том, что ты знаешь лучше всего, что, играя в футбол, ты не загонишь мяч в собственные ворота, что кто-то из дружков вдруг даст тебе билет в кино на великолепный приключенческий фильм. Правда, ведь бывают такие дни?
А бывают и другие. Они начинаются с того, что шнурки у ботинок вдруг сплетаются, как змеи, в такие клубки, которые распутать просто невозможно, потом вдруг исчезает куда-то самая необходимая книжка, а во время мытья мыло назойливо лезет тебе в глаза и выскальзывает из рук прямо в кастрюлю с молоком. На завтрак подают шпинат и кашу по-краковски, а в школе учитель упорно допытывается, сколько будет 7x8, но ты, хоть убей, никак не можешь вспомнить: 56 или 64?.. В таких случаях говорят: Неудачный День. Я знаю даже таких, кто причину неудач видит в разбитом зеркале, чёрной кошке, перебежавшей дорогу, кто вспоминает, не пятница ли тот день и не тринадцатое ли число…
Если же разумно рассудить, то всё это — лишь дело случая. Один раз — удача, другой раз — нет; раз человеку повезёт, в другой раз — не повезёт. Густав Морцинек, этот очень симпатичный и мудрый польский писатель, говорит, что жизнь похожа на ломтик хлеба, неровно помазанный маслом: попался тебе сухой кусок — ешь с улыбкой дальше и доберёшься, наконец, до масляного места…
Я вижу уже возмущение на лицах моих читателей. Вы, наверно, недовольны, что я болтаю о разных общих проблемах нашей жизни и ничего не говорю о том, что же поделывают Рыцари Серебряного Щита. Не сердитесь, порою не вредно немного и пофилософствовать. Впрочем, я уже кончил и возвращаюсь к нашим героям.
С наступлением вечера жарища немного спала. Тени вытянулись и спокойно отдыхали в траве. За овином, у края картофельного поля, в густых зарослях широколистого подорожника, огромных лопухов и краснеющего уже конского щавеля, четвёрка сорванцов собралась на совет. Ребята присели на корточки и, оглядываясь по сторонам, начали шептаться.
— У меня есть ножик и рогатка. Я набил карманы хорошими круглыми камешками, — докладывал Здись. — Однако толку мало. Отец едет за сеном и, наверно, возьмёт меня с собой — помочь ему сгребать.
— А мы должны сегодня мыться в большом корыте. Тётя уже воду греет, — печально сообщила Кристя. — И после мытья — прямо в постель.
— Хуже всего то, что нет «Сарданапала», — добавила Данка. — Оба папы — мой и Андрейки — поплыли куда-то по озеру. Как только поужинали, так сразу взяли паруса — и поплыли.
— А если меня мама увидит, то закричит, поставит в угол и не выпустит больше. — Андрейка встал, повернулся и, в доказательство своих предчувствий, показал на штаны.
Светлые, только что отутюженные брючки были сзади совершенно черны от прилипшей к ним смолы.
— Где это ты так вывалялся?
— А я сидел на будке Азора. Солнце нагрело толь, и я чуть не приклеился. Едва слез с будки.
Печально глядели ребята друг на друга.
— Что же делать?
— Может, помолимся? — предложила Кристя.
— Можно, — согласился Здись. — Только поможет ли это?
— Как крем от веснушек, — буркнула Данка… — Война будет.
— Война?
— Ну да. Ежели мы не найдём Клад, кто тогда даст приказ империалистам, чтобы они уничтожили свои атомные бомбы?
— И конфеток на обед не будет… Нехорошо..
— А может быть, уже сейчас убежать? А? И спрятаться до вечера?
— Начнут искать и всё равно найдут.
Отчаяние, чёрное, как сажа или смола, а скорее, как сажа и смола, вместе взятые, начало овладевать мыслями ребят. Данка от злости вырвала с корнями большущий подорожник. Песок посыпался на низко пригнувшегося Здися.
— Ты гляди! Чего сыплешь? — сердито проворчал он.
С другой стороны сарая послышался стук копыт, скрипнуло дышло, забренчали брошенные в телегу вилы.
— Здишек! Здишек! — раздался зычный мужской голос.
Здись выпрямился, махнул безнадёжно рукой и, поддерживая набитые камнями карманы, побежал вдоль сарая.
— Здишек!.. Что за мальчишка! Куда он запропастился?! — Чувствовалось, как сильно он запыхался.
— Кричу тебя, кричу. Никак не дозваться.
— Ладно. Я уже сажусь. Можно ехать.
— Куда влез? Слезай с телеги! Мать сегодня со мной поедет. Будем брать сено аж на восемнадцатом километре.
— Батя… Тихо! Возьму тебя в другой раз. Как сварится картошка, потолки и дай поросёнку.
— Хорошо, папа.
— Да веди себя здесь, Здишек, хорошо. Завтра куплю тебе крючок на щуку. Ну, поехали, мать… Но-о-о-о!..
Послышался свист кнута и скрип колёс.
— Здорово повезло Здисю, — шепнула Данка, однако, она так и не дождалась ответа Кристи, потому что откуда-то сверху, будто с крыши сарая, раздался громкий голос:
— Данка, Кристя! Девочки! Быстро домой! Вода стынет.
— Сейчас идём!
Обычно они мчались наперегонки: та, которая вымоется первой, будет иметь возможность почитать ещё книжку. Но сегодня Данка и Кристя плелись к дому медленно, не спеша; за ними следом брёл и Андрейка, прикрывая зад большим листом лопуха. Ему очень не хотелось идти домой, однако сидеть одному в траве тоже было неинтересно.
— Ты попробуй войти боком, — советовали ему девочки. — Сними сразу брюки и надевай пижаму. Если до завтра ничего не заметят, то мы прикажем, чтобы тебе их выстирали.
— Прикажете?
— Ну да. Ведь Здись привезёт Тройной Клад.
Девочки остановились на лестнице и стали прислушиваться: удастся ли Андрейке его стратегический манёвр? Но уже через минуту раздался отчаянный крик:
— Что ты натворил? Негодник ты этакий, грязнуля, пачкун паршивый!..
— Влип всё-таки, — сказала, печально вздохнув, Кристя. — Любую проделку можно утаить, но штаны не скроешь.
— Похоже на то. Увы… — тоже вздохнула Данка, и обе начали взбираться по крутой лестнице.
Возле дверей они приостановились, набрали полные лёгкие воздуха и ворвались в комнату, точно разгорячённые быстрой скачкой лошади.
— Где вы столько времени пропадали? Ползёте, как черепахи.
— Почему же? Разве, мамочка, ты не видишь, как мы торопимся?
— Очропимся, — подтвердила Кристя.
— Вижу, вижу. Даже самых старых улиток перегнали. А ну, быстро раздевайтесь.
— Так рано? — Данка изобразила на своём лице крайнее удивление. — Ведь ещё только половина восьмого.
— Сегодня будете мыться полностью. Видите, сколько воды приготовлено.
— А ноги тоже?..
— Тоже!
— Целиком или только до колен?
— Целиком… Кристя, нагнись ниже, а то всю стену устряпаешь зубной пастой… Данка, возьми мочалку и три колени как следует…
— Хорошо, мамочка. Я уже последнюю ногу мою.
— Как это — последнюю?
— Первую уже вымыла, а теперь последнюю.
— Ах, вот оно что! А я думала, что у тебя по меньшей мере десять…
— Почему? Ты же училась в школе и знаешь, что у человека всего две ноги. А у тебя ноги не болят?
— Немножко. Почему ты спрашиваешь?
— Потому что думала, может быть, ты пойдёшь на прогулку.
— А ты чего хочешь: чтобы я пошла или чтобы осталась?
— Я тебя очень люблю.
— Я тебя тоже люблю, но ты уже такая большая, что можешь остаться и одна. Да вас, к тому же, двое: ты и Кристя…
— Да, мамочка, мы ничего не боимся. Ты должна знать об этом. Даже дьяволов мы не боимся… Криська, ты что щиплешься?
— Спокойно, девочки. Данка, не дерись.
Из углов комнаты, из-под кроватей, из-за шкафа уже вылезали сумерки, и поэтому никто не видел, как обе почтенные четвероклассницы показали друг другу язык.
С улицы кто-то позвал:
— Бася! Ты готова?
— Сейчас выхожу, — ответила мама Дануты и строго сказала девочкам: — Вымойтесь хорошенько и — в кровати.
— А папа вернулся? — спросила Данка, которая сразу узнала голос отца.
— Вернулся.
— Почему?
— Потому что на озере нет ветра.
— Куда вы пойдёте?
— В клуб. Потанцевать.
— Скоро вернётесь?
— Нет, не скоро. Не приставай. Спокойной ночи, девочки!
— Спокойной ночи! Спокойной ночи! — радостно воскликнули обе и с воодушевлением бросились прощаться.
— Осторожнее! Куда суёте свои мокрые лапы? Разольёте воду!.. Девчонки, да вы что, с ума посходили, что ли?
— Посходили! Посходили! — счастливо пропищали Данка и Кристя.
Мама Дануты закрыла за собою дверь, из-за двери ещё раз пожелала спокойной ночи и сбежала по лестнице.
Данка и Кристя, оставляя мокрые следы на полу; скользнули к окну, присели, высунув из-за подоконника только намыленные щёки, любопытные глазёнки и уши.
Вот взрослые показались из-за угла.
— Вообще-то говоря, надо было бы снять паруса и отнести их в сарай, — без особого энтузиазма предложил папа Андрейки.
— Да бросьте вы. Снова будем вас ждать…
— Сейчас пойдём потанцуем, а когда вернёмся, может, еще и поплаваем…
— Как бы ветер не налетел…
— Яхта стоит в бухте, кругом — деревья. Ничего с нею не случится.
Голоса становились всё тише и тише, темнота растворяла силуэты, обволакивала мутной серостью наступающей ночи. Под липой вдруг громко закудахтала курица.
— Что она там делает? — удивилась Кристя, высовывая голову в окно. — Цыпочка, цыпочка, цып, цып, цып!..
— Чего дурака валяешь? — прошептала «курица». — Это я, Здишек. Сигнал вам даю. Быстро собирайтесь, а то сейчас Луна взойдёт.
Обе девочки подскочили, как ошпаренные. Верно! Нужно торопиться.
— Я уж не буду мыть ноги. И так всё равно запачкаются.
— Не пачкай полотенце мылом!
— Выливай воду!
— Прячь мочалку!
— Надеть плащ?
— Не надо. Тепло. Захвати бинокль.
— И резиновый круг возьмём. В случае чего…
— Заверни в газету кусок колбасы и хлеба.
— Мне не хочется есть.
— Но может захотеться. А не захочется — так дадим Твардовскому. Он, наверно, не ел на Луне колбасу, потому что там нет ни свиней, ни колбасных лавок!..
— Хорошо. Дадим ему, и тогда уж он не исчезнет.
— Почему?
— Да потому, что, кто съест колбасу, тот уже не сможет наколбасить. Ты слышала, чтобы кто-нибудь колбасил с колбасой?
— Нет…
— Ну так вот… Застегни мне сандалии, а то из-за этого круга мне не нагнуться.
— Так сними его на минуту…
За окном снова нетерпеливо закудахтала «курица»:
— Ко-ко-ко-ко, ко-ко-дак! Коко-дак!
— Разошёлся, будто яйцо снёс. Ну, ты готова?
— Готова.
— Тогда побежали.
Они выскочили на лестницу, хлопнув дверьми. Мигом слетели вниз, выбежали из сеней на двор. Здись привязывал длинную верёвку к ошейнику Азора.
— Чтобы не сбежал, как вчера, — пояснил он. — Может нам понадобиться.
— А где Андрей?
— Сейчас придёт. Мать у него штаны отобрала. Пришлось мне ему свои одолжить.
Скрипнула дверь, ведущая в сени, и показалась странная фигура без ног.
— Чудеса уже начинаются, — пискнула Кристя.
— Ещё нет, — возразил безногий человек голосом Андрейки и подошёл ближе.
Девочки внимательно поглядели на него и прыснули со смеху. На мальчугане была белая трикотажная рубашка, руками он прикрывал голый живот, а чужие штаны на длинных лямках свисали у него до пяток.
— Давайте помогите мне, — серьёзно попросил он. — Надо связать эти лямки сверху.
Так и сделали, и Андрейка принял более или менее человеческий вид.
— Не очень здорово сидят на тебе эти брюки, — сокрушённо вздохнула Данка.
— Не беда. Зато ему теперь можно дать по крайней мере лет шесть, — вмешался Здишек. — И это хорошо. Потому что младенца никто не испугается… Ну, пошли?
— Пошли, — решительно сказал Андрейка и, гордый похвалой, добавил: — Бинокль я взял и жучков в коробке тоже. Теперь я ничего не боюсь. — Тогда двигай первым.
— Нет, ты с собакой иди первым.
— Хорошо. Только, гляди, не потеряйся.
Когда они вышли за калитку, Данка, поразмыслив, предложила:
— Может, привязать Андрейку к Азору? Тогда оба уже не потеряются.
— Правильно. И у меня руки будут свободны, — тут же поддержал Данку Здись.
Андрейка не сопротивлялся. Его обвязали верёвкой вокруг пояса и туго затянули узел.
— Я собачек тоже люблю, — Андрейка погладил Азора по голове и крепко взял его за ошейник.
ГЛАВА VII,
в которой Рыцари Серебряного Щита знакомятся с Канцелярией дьяволов и подписывают Адское обязательство
Они остановились перед развалинами старого дома. Сегодня эти руины совсем напоминали собой замок. Луна ещё не взошла, и труба была похожа скорее на толстый кирпичный столб.
— Подождём здесь или полезем?
— Полезем, — отдав приказ, Здишек первым двинулся по разбросанным всюду кирпичам, поднялся по ним наверх и, наклонившись, заглянул в середину. Перед ним чернела широко раскрытая пасть печи.
— Ничего не видать, — услышали девочки его странно изменившийся голос, и в это мгновение Здись вдруг исчез, словно сквозь землю провалился.
Данка охнула, Кристя тихонько пискнула, а Андрейка немного даже попятился назад. Он присел на камень и сказал:
— Пусть он там всё уладит, а мы лучше тут подождём…
Но не успел ещё он кончить, как раздался короткий свисток. Азор рванулся вперёд, вслед за ним — привязанный Андрейка, и оба очутились в печи.
— Эй, Андрейка, ты куда бежишь? — крикнула Данка, бросаясь в погоню.
— Туда, куда и собака, — долетел будто из-под земли его голос. — Я сильно к ней привязан.
Данка соскользнула по кирпичам следом за мальчишками.