Он не предпринимал никаких попыток свернуть с тропы, и Арсеньев доверял его опыту и знанию местности.
Старые могучие деревья крупнейшего зеленого района бывшей Москвы вполне пережили вторжение сил из иного мира. Чего нельзя было сказать о фауне. Ни птиц, ни белок, а о лосях напоминал лишь скелет, увенчанный рогами, – причем кости были старательно разгрызены.
Время от времени им встречались следы мутантов, поставившие Антона в тупик. По виду одних можно было предположить, что их оставило нечто птицеподобное, но… четырехлапое.
Пару раз из кустов слышался подозрительный шорох, а однажды издалека донесся жуткий ухающий вой – будто десяток сов закричали в пустую железную бочку.
Но никто пока не проявлял желания напасть на них, а может, просто на пути оказалась одна «мелочь».
Ближе к часу дня Дракон со спутниками вышли на небольшую полянку, собираясь сделать там небольшой привал.
Тут были следы пикника – закопченный мангал, груда банок из-под пива и коктейлей, сорванный ветром матерчатый навес, почему-то брошенный.
Может быть, наступление пресловутого «харма» застигло отдыхающую публику в момент веселья и они просто сбежали? Или наоборот – пировали и дальше, решив оттянуться напоследок? Но зверь песец, как говорится, подкрался незаметно. Останавливаться здесь не захотелось, потому двинулись дальше в надежде найти более приятное местечко.
Еще через полчаса они вышли из леса.
Прямо перед ними было шоссе. Пятое Парковое, как смутно припомнил Антон карту этой части Москвы (вернее, Зоны), проложенное незадолго до катастрофы под жалобные протесты экологической общественности.
На нем тянулась бесконечная автомобильная пробка. Дорогу перегораживал опрокинутый и сгоревший начисто большегрузный «Магирус», позади которого торчала вереница обугленных скелетов легковушек – видимо, попали под аномалию, а может, шофер в кабине грузовика просто не справился с управлением во время эвакуации.
Напротив них, по ту сторону шоссе, тянулись ряды одинаковых складских зданий с какими-то растяжками на крышах.
– Ну вот, – коротко сказал Дракон. – Дальше потопаете прямо вдоль шоссе – и будет Периметр и контрольно-пропускной пункт. А мне, извините, в другую сторону. Бандитов тут нет – вояки рядом, опасаются. Мутантов, – он взглянул на датчик, – вроде тоже. Так что всего доброго, славяне… Авось свидимся еще!
Он решительно пересек шоссе и скрылся в проходе между складами.
* * *
Антон не отрываясь смотрел вслед, пока спина этого странного человека, скрытая здоровенным рюкзаком, не исчезла из виду.
Позади него шумно вздохнула Кира. Повернувшись, Арсеньев остолбенел, ощутив неподдельный испуг, – та, встав с рюкзака, который использовала для сиденья, достала из-за пазухи пистолет и неловким движением передернула затвор, загнав патрон в патронник.
Вот так так! Неужто это по его душу? Ну, ведь, в сущности, что он знает о спутнице? Она вполне могла оказаться не такой белой и пушистой, как выглядит внешне. Что с того, что те ублюдки собирались с ней разделаться? А вдруг она была их сообщницей, чем-то проштрафившейся по их «понятиям», или просто девкой из конкурирующей банды?
Но Кира, не обращая внимания на его испуг, просто сунула «Беретту» за пояс – чтоб быстрее достать в случае чего. Накинула на плечи лямки рюкзака, попрыгала, чтобы добро в вещмешке уложилось.
Грустно посмотрела на него, вновь вздохнув.
– Знаете, Антон, я, пожалуй, тоже пойду, – и протянула ему маленькую крепкую ладошку. – Прощайте.
Биолог вновь остолбенел. Девчонка собиралась остаться в Зоне?! В этом жутком мертвом городе среди мутантов и еще более опасных людей. Только-только избежав жуткой участи! Нет, это не лезло ни в какие ворота! Может, она сумасшедшая?
– Но зачем?.. – растерянно выдавил он. – Или вы ищете кого-нибудь?
– Судьба такая! – смотря на него снизу вверх, ответила она.
А потом добавила горько и зло:
– Да и вам-то что? Или в женихи набиваетесь? Так зачем я вам? Небось сейчас за Периметром полно москвичек бывших – любая ножки за ужин или угол раздвинет да еще стараться будет любой путане на зависть!
– Кира, ну зачем вы так… – Арсеньев чувствовал, что вот-вот покраснеет.
К своим двадцати девяти с половиной годам он привык без проблем обращаться с разнообразной клыкастой и хищной нечистью, что плодят Зоны, и даже научился не бояться лихих людей с автоматами. Но вот перед девушками частенько робел.
Кира, сняв рюкзак и вновь усевшись на него, смахнула вдруг слезу и выдохнула:
– Ну а что мне… ладно, расскажу, хоть кому-то на жизнь пожалуюсь!
Рассказ девушки занял ровно шесть минут. Но слушая его, Антон только и мог, что молча кивать.
* * *
Как оказалось, спутница его была не туристкой, ищущей острых ощущений, и тем более не мародеркой. Кира являлась обитательницей небольшого стихийного поселка в Бутово из не успевших вовремя эвакуироваться москвичей и даже вернувшихся самоселов. Да, как и в старой Чернобыльской, и более новой Припятской Зоне, были и такие, кто вернулся в поисках родных или просто не в силах перенести разлуку с городом, где прожили жизнь.
Власти на них было плевать – помощи не было никакой, а теперь просто так из города и не выйдешь. Всех беженцев предписано по выходе из Зоны отправлять в карантинные лагеря, про которые слухи ходили самые неприятные – что над людьми там устраивают опыты и вообще… Так что люди выживали как могли. Собирали в брошенном городе еду и лекарства, а также всякое добро, которое за гроши покупали у них контрабандисты, добывали артефакты, какие попадались, и сбывали их в сталкерских барах (хм, уже и такие тут появились, отметил Антон).
Приходилось отбиваться от набегов мутантов – их в Бутово, впрочем, как и аномалий, пока почти не было, и даже пару раз принять бой с какими-то приблудными головорезами – выручал снятый с брошенного БТР-80 КПВТ – очередь из этого монстра всякий раз заставляла злодеев ретироваться.
Постепенно наладился какой-то быт. Кто-то в притащенных с садоводческого рынка теплицах начал сажать овощи, кто-то в затопленном подвале приноровился разводить креветок, добытых в зоомагазине. Ну а она, молодая учительница физкультуры, стала заместителем директора школы, в которой учились три десятка оставшихся без родителей детей. Школа – это, конечно, одно название, хотя несколько самоселов из интеллигенции от случая к случаю вели уроки по сохранившимся учебникам. Но главным образом они с директором, бывшим завхозом гимназии Рузанной Ивановной, заботились, чтобы у лишившихся всего мальчишек и девчонок был кусок хлеба да чтобы не обидел никто…
Вчера утром она отправилась на аптечный склад, о котором рассказал проходивший через поселок сталкер, и наткнулась на двух ублюдков…
* * *
Вот, значит, как… Арсеньев был изрядно удивлен. «А я-то думал, что в Зоне сплошь живут бандиты и бродяги!»
– Так что… – Кира поднялась на ноги. – Не могу я так вот уйти и их бросить…
И тут Антона словно озарило. Он понял, как можно помочь и девушке, и ее собратьям по несчастью.
– Кира, послушайте, – начал он. – Я, кажется, знаю, как вам помочь… как вывезти ваших на Большую землю…
– Да надо, конечно, – печально произнесла она. – Только ведь никому мы не нужны, разве что в лагерь, а потом в тундру – и то если повезет. А так найдут какую болезнь и вколют «лекарство», от которого на кладбище сразу! Слышали ж, что Лженеронский орал по телевизору – порченные, дескать, мы, и надо всех уничтожить, как бешеных собак. Не нужны мы никому…
Биолог мысленно обругал сумасшедшего депутата, чьи речи уже спровоцировали погромы в нескольких лагерях беженцев.
– Кира, тут не все так плохо!
Он чувствовал, как жалко и неубедительно звучит его голос, но что оставалось делать?
– Дело в том, что моя тетя, Валентина Алексеевна Игонина, она не только моя тетя, она еще и двоюродная сестра Виктора Нарецкого.
– Вице-премьера? – изумилась девушка.
– Да, вице-премьера и бывшего лидера Социал-гуманистической партии! – подтвердил Антон. – Он сможет вам помочь…
* * *
Уже двигаясь по шоссе в указанном Драконом направлении, Антон, искоса поглядывая на пристроившуюся слева Киру, какое-то время думал – правильно ли он поступает? Впрочем, отступать теперь поздно.
Вот и Периметр. Впереди – стена из самых обычных бетонных блоков, покосившаяся и даже с заметными щелями между стыками. Перед ней два ряда спирали Бруно. Еще ближе – недорытые окопы. Сбоку от единственного оставленного прохода – сгоревший бронетранспортер. Надпись на белой растяжке «Контрольно-пропускной пункт № 11-4 «Тройское».
– Идем медленно и с поднятыми руками, – скомандовал Антон спутнице. – И запомните, Кира, сейчас вы Марина Серова из лаборатории № 13 Центра Аномальных Явлений, эксперт-экстрасенс…
Девушка кивнула.
КПП приближался, а реакции все не было – ни усиленных мегафоном приказов «Стой!» или «Лечь на землю, руки вытянуть вперед!», ни предупредительных выстрелов. Неужто КПП бросили, например, из-за того, что, не приведи Боже, Зона расширила границы?!
Или тут принято давать предупредительный сразу в голову?
Когда до ворот осталось всего метров сто, наконец ситуация изменилась. Боковые двери распахнулись, и оттуда, как чертики из табакерки, выскочили сразу с десяток солдат в зеленовато-сером камуфляже. Почти мгновенно бойцы, чьи лица были не видны под тонированными забралами глухих шлемов, окружили их. Стволы АК смотрели Антону в грудь, хотя и замершую девушку тоже взяли на прицел. Глядя на то, как бестолково рассредоточились охранители порядка, Арсеньев отчего-то подумал, что перед ними молодые, необстрелянные ребята, и, начнись тут пальба, они, конечно, положили бы гостей, но определенно минимум два-три человека полегли бы от огня своих же товарищей.
Потом из-за спин бойцов появился человек в ультрамариновом комбинезоне МЧС и в капитанских погонах, за спиной которого висел «Абакан».
– Все в порядке! – бросил Антон дрогнувшим голосом. – Мы свои. Я старший научный сотрудник Центра Аномальных Явлений Арсеньев Антон Викторович, начальник полевой биолаборатории экспедиционно-разведывательного отряда номер… Это, – указал он на Киру, – участник нашей экспедиции, эксперт-экстрасенс Марина Серова. Мы, похоже, единственные выжившие.
– Пошли, – бросил капитан, забирая «Сайгу» у Антона и пистолет у Киры. – Разберемся, кто тут свой, а кто не свой… – И добавил: – Видать, в ЦАЯ совсем людей не осталось, вот уже баб в Зону посылают…
* * *
В низком предбаннике, пропахшем потом и оружейной смазкой, их поручили заботам сидевшего за столом перед ноутбуком лейтенанта. Что забавно – рядом с ноутом, возле которого перемигивал зелеными лампочками роутер мобильного интернета, стояла древняя армейская рация, как бы еще не ламповая.
Лейтенант изучил магнитный пропуск в Центр, сохранившийся у Антона, затем принялся барабанить по клавиатуре.
– База… база, я седьмой, – доносилось из динамиков рации сквозь шипение. – Я седьмой, база, база! В секторе Тринадцать-А замечены мутанты, предположительно киноиды… До ста голов. Предупредите Гаврюченкова…
– Так, смотрим… – бурчал лейтенант. – Серова… есть такая. Серова Марина Анатольевна, тут какой-то знак, ага, безвестно отсутствует… Арсеньев Антон… Ну, работай же, чего тормозишь? Черт, как полетели сервера в Питере, так сеть толком не восстановили… О, Арсеньев тоже есть! Но он тут помечен как погибший.
Солдаты без команды дружно взяли стволы на изготовку.
– Э-э-э, тут вообще-то указано «со слов м.н.с. Турчинского», – тут же поправил себя лейтенант.
«Таки жив завхоз, – подумалось Арсеньеву. – Ну да, ведь, как известно, г… не тонет».
– Ладно, – бросил капитан. – Не наше дело с научниками разбираться, кто там живой, а кто мертвый. Оформляй их, Леденев, в карантин по протоколу три. Завтра вызовем машину из Ногинского центра – пусть там решают.
В который раз за сегодняшний день Антон опешил.
Черт, его как какого-то сомнительного бродягу собираются сунуть в карантинный лагерь!
А Кира, что с ней будет? Он обещал ей помочь, а вон как оно выходит…
– Дайте мне мобильный телефон, – решительно заявил биолог, глядя прямо в глаза капитану. – Я должен связаться с руководством!
– Это на каком же основании я должен вам давать телефон? – с издевкой осклабился офицер.
– Господин капитан, лучше вам дать мне возможность поговорить с генералом Лазненко! – отчеканил Антон, по-прежнему не сводя глаз с собеседника. – Потому что если он узнает, что данные, которые он очень ждет, вовремя не поступили из-за того, что вы арестовали меня… нас, – поправился он, – то вы можете не отделаться простым увольнением.
То ли громкое имя Лазненко произвело впечатление, то ли, может быть, бравый капитан просто не захотел возиться с какими-то учеными, но телефон Антону был предоставлен – обшарпанный «Самсунг» из тех, которые с прошлого года начали выдавать в частях в рамках «гуманизации условий службы».
Он набрал номер начальника Центра, точнее, один из номеров, который вызубрил наизусть.
У Николая Петровича Лазненко, как не просто генерала, а еще и большого начальника, было три служебных номера – на все случаи жизни. Один из них писался на визитках и висел на сайте ЦАЯ, и звонки с него переадресовывались на «почтовый ящик», где их и просматривал время от времени референт. Иногда кому-то из абонентов Лазненко или его люди перезванивали, но чаще – нет.
Второй мобильный был строго для служебного пользования – широкой публике он не сообщался и обеспечивал доступ к генерал-лейтенанту через личного секретаря, и тот, если считал нужным, сразу соединял с шефом.
Третий телефон был известен только тем, кто был хорошо знаком и нужен лично Лазненко по службе. И эту трубку генерал брал сам, постоянно держа при себе, но звонить на нее без существенного повода не рекомендовалось.
И вот на этот номер, который Антон, скорее всего случайно, из-за обычного российского головотяпства, получил в самые первые дни «харма», он и позвонил.
(Говорили, что был и четвертый, на который звонили лишь самые-самые избранные, но Антон так близко генерала не знал, да и не стремился.)
Спустя пять гудков связь установилась.
– Лазненко, – начальственно прозвучало в помещении усиленное громкой связью традиционное приветствие генерала.
– Господин генерал, Николай Петрович, это Антон Арсеньев, – отрапортовал биолог. – Со мной все в порядке, я вышел на КПП номер 11-4…
– Арсеньев? – генеральским басом переспросил «Самсунг». – Да, помню вас, кажется, вы значитесь в списке пропавших… Черт… – Генерал явно был в замешательстве.
– Николай Петрович, – не давая начальству опомниться, зачастил Антон. – Меня тут собираются арестовать непонятно за что…
– Не арестовать, а направить в карантин… – начал было капитан.
Но на том конце генерал уже издал глухой звук вроде «гыммм» или «хмымм». И Антон почувствовал, что тот начинает закипать.
Что бы ни говорили о генерале Лазненко, но за своих людей он стоял всегда, и «Своих не бросаем» было для этого бывшего десантника не пустым звуком!
– Дайте-ка мне, Арсеньев, этого вашего… – ровным голосом процедил генерал.
Антон протянул «трубу» уже нетерпеливо тянущему руку капитану.
– Да… Так точно, капитан Литовкин, господин генерал-лейтенант…
Капитан сразу же вырубил «громкую связь», но лицо его явно говорило, что сейчас он получает крепкую взбучку.
– Никак нет, не арестовать, а задержать и до выяснения личностей направить в карантинную службу… Да, но инструкция… Никак нет, в сопровождение разведгрупп не хочу… То есть готов выполнить любой приказ Родины… Есть пропустить без разговоров… Да, сейчас…
Сконфуженный капитан опять протянул мобильник Антону.
– Арсеньев? – донесся сквозь тихое гудение голос Лазненко. – Слушайте внимательно. Через час через Тройское пройдет наша автоколонна. Я передам, чтобы они вас забрали и довезли до Калуги. Сейчас меня, к сожалению, в Центре нет, но завтра утром я жду вас с докладом. Да, надеюсь, с вами все в порядке? Все, до завтра.