В этом был весь генерал – проблемы он решал быстро и качественно, как рубил.
Через минуту они с Кирой уже стояли на крыльце КПП, но уже с другой стороны.
А перед ними всего в ста метрах был пресловутый поселок Тройское, в сторону которого они и направились.
* * *
Поселочек особо не впечатлил Антона. Выглядел он довольно старым и маленьким, всего четыре улицы с ветхими домами. Повсюду бродили вооруженные солдаты и ездили камуфлированные машины – и старые, с консервации, уазики, и новые «Тигры» с «Волками». Двухэтажный кирпичный дом на окраине был украшен вывеской с надписью «Комендатура такого-то района оцепления». На крыше торчала спутниковая антенна.
Арсеньев оглянулся на Киру. Та восхищенно разглядывала этот убогий пейзаж. Верно, спутница была до смерти рада, что попала в нормальный мир.
Кстати, не мешало бы подкрепиться.
Внимание его привлек низкий лабаз, помнящий, наверное, и последнего царя. Его украшала претенциозная вывеска «ООО «Трактиръ».
Как оказалось, внутри заведение являло собой гибрид дешевого кафе и мини-маркета.
Пока Кира устраивалась за старым пластиковым столом, Антон направился к стойке и заказал порцию супа и бифштекс с салатом для Киры, а себе сухарей и «Нарзан».
Купил также газету с названием кратким и невыразительным – «Подмосковный форум». Других, впрочем, в ассортименте не было.
Да и понятно, все знаменитые издания с громкой славой – от «Московского комсомольца» до «Известий» – приказали долго жить, сметенные катаклизмом вместе со столицей.
В ожидании заказа просмотрел газету. Ну, что там случилось за те дни и недели, пока он шлялся по руинам Москвы?
Реклама фильмов и объявления о продаже машин (а цены-то сильно упали), объявления о вербовке разнорабочих в государственную корпорацию «Росагро» и «Консорциум освоения Сибири». Ага, вот и новостной блок. Так…
«
* * *
Автостанция представляла собой сборно-щитовой домик, пристроенный к стеклянному павильону на металлическом каркасе с лавочками по периметру.
Лавочки были заняты разнообразным людом: бабками и старичками с сумками-тележками, все теми же военными, усталыми работягами….
Сев на лавочку и вытянув натруженные ноги, они принялись изучать окрестности.
Отсюда было удобно наблюдать за местной жизнью.
Совсем рядом с Зоной люди по-прежнему продолжали свою муравьиную возню.
Группа разномастно одетых людей, по всей вероятности, беженцев, разгружала машину с едой у магазина. Четверо детишек дошкольного возраста опасливо изучали стену Периметра с безопасного расстояния. На древнем «Иж-Юпитере» проехал мотоциклист в танковом шлеме – из коляски мотоцикла выпирали туго набитые мешки. Еще один мешок был привязан к заднему сиденью.
Мимо прошел мужичонка в засаленном кургузом пиджаке и не менее засаленной кепке, державший в руке пакет, в котором что-то брякало и булькало. На лице прохожего было написано желание поскорее разделаться с содержимым пакета.
Всюду жизнь. Самая обычная жизнь! Вроде и нет ни мутантов, ни аномалий, ни мародеров…
Кира еще раз осмотрелась и вдруг порывисто прижалась к Антону.
– Спасибо… вам… – тихо прошептала она.
Так прошли означенные два часа и еще полчаса к ним, биолог уже успел изучить газету вдоль и поперек, перемолвиться парой слов с соседом по лавке, разбудить задремавшую Киру и самому чуток покемарить. За это время мимо прошло четыре автобуса.
Внезапно по толпе ожидающих прокатилось какое-то шевеление, и на трассе появился автобус – небольшой битый «ПАЗ». На лобовом стекле Антон различил надпись «Ногинск – Калуга».
Пенсионеры, кто с кряхтением, кто легко, стали подниматься и навьючивать на себя баулы и рюкзаки, поправлять поклажу тележек, перемещаясь затем к предполагаемому месту остановки. Автобус подъехал поближе, стал виден номер «25», и народ окончательно набрался решимости.
За рулем пазика сидел немолодой водитель с усталым лицом.
В ожидании, когда пассажиры загрузятся, он закурил, вытащив из кармана своего дорогого, но уже обтрепанного пиджака пачку «Мальборо» и прикурив от позолоченной «Зиппо».
Должно быть, бывший бизнесмен или начальник отдела в банке, ныне небось радующийся тому, что нашел хоть такую работу. Может, даже отдал за нее кругленькую сумму – все, что успел спасти.
Докурив, он с унылым видом принялся проверять билеты у пассажиров.
* * *
Автобус выехал от поселковой стоянки через полчаса.
К тому времени Кира уже прикорнула у Антона на плече.
Дорога не была безлюдной. То тут, то там на обочине бродили солдаты. У дороги как попало стояли военные машины, танки, грузовики, БТРы. Автобус с трудом объезжал боевые машины.
Пассажиры, не обращая внимания на военных, беседовали между собой или дремали. Кроме Арсеньева с девушкой, в салоне было с десяток человек.
Симпатичная пассажирка с девочкой лет пяти на коленях. Мужчина среднего возраста – по виду обычный мелкий предприниматель. Следующими были три пожилые дамы деревенского вида и интеллигентного вида сухонький старичок.
Они миновали дачный поселок, свернули на Наро-Фоминское шоссе.
Прямо у дороги стояло несколько тентованных «Уралов», а рядом с ними мельтешили вооруженные солдаты. Пристроившийся тут же бронетранспортер взревел обоими двигателями и неуклюже пристроился в хвост ПАЗу, недобро поводя башенкой.
Но пассажиры никак не реагировали – разве что водитель нахмурился и закурил очередную сигарету.
БТР скоро свернул на проселок, а шофер автобуса включил радио.
Мужское трио пропитыми голосами заблеяло под гитару:
…Три сельские дамы, как понял биолог из их разговоров, ехали к родне в Рязанскую область. Они обсуждали свои деревенские дела, поругивали беженцев, ставших у них на постой: денег те, почитай, не платят, да и дров принести лишний раз ленятся. Ругали зятьев, «пьяниц подзаборных», дочек, которые позволяют им пить, начальство, цены и молодежь. Среди прочей болтовни было упомянуто и нечто, заинтересовавшее Арсеньева как биолога.
По словам самой старшей, бойкой бабуленции лет семидесяти, в соседнюю деревню Ольховку повадились какие-то огромные зайцы. Самих их, правда, никто не видел, но их следы на разоренных вчистую грядках крупнее любого волчьего. И сигают они сразу метров на десять. Что хуже, пропало несколько собак. Как рассказала старушка, жители Ольховки вооружаются ружьями и палками на случай, если гипотетические страшные зайцы начнут нападать на людей.
Наконец дорога подошла к концу – за окнами лес и деревенские пейзажи сменились городскими кварталами Калуги.
* * *
Выгрузившись из автобуса на остановке «Автовокзал», Антон, ведя на буксире сильно уставшую Киру, выдвинулся в сторону Московской улицы, где проживала его тетка.
Путь их шел через привокзальные кварталы с заросшими зелеными переулками, четырехэтажными домами из темно-красного кирпича и скверами.
Но вот они оказались на широкой, почти как московский (м-да…) проспект, улице Московской, где в доме 19/4 и обитала тетя Валя.
Пройдя мимо музыкальной школы и торгового центра, вышли к длинному семиэтажному дому, в котором было аж тринадцать подъездов.
Код пока что не изменили, и пара без помех поднялась на второй этаж.
Антон позвонил в дверь.
– Кто нужен? – донеслось из-за двери.
– Теть Валь, это я, Антон…
– Антоша?! – сдавленно послышалось за дверью, и Арсеньев решил, что тетке наверняка сообщили о его смерти.
Дверь резко распахнулась, и на площадку выскочила седая женщина в старомодном длинном халате.
– Антошенька! – Тетка поцеловала его в лоб, совсем как в детстве. – Господи, а я уже хотела идти в этот ваш Центр, ты все не появляешься и не появляешься… А тут позвонили и сказали, что ты…
Она всхлипнула и уткнулась племяннику в грудь, тихо всплакнув.
– Ой, а это кто такая? – шмыгая носом, уставилась Валентина Алексеевна на Киру. – Это твоя сослуживица?
– Это… понимаете… ей надо помочь!
– Ой, да проходите же! – всплеснула руками пожилая дама, радушно распахивая дверь. – Пожалуйста, заходите, – обратилась она к Кире. – Вы не смущайтесь, у меня здесь такой беспорядок!
– Что вы, не стоит извинений, – пробормотала девушка, как-то заторможенно сваливая на пол рюкзак.
При этом пистолет чуть не вывалился из-за расстегнутой камуфляжной куртки, но тетя Валя не обратила на это внимания (или сделала вид, что не заметила).
Антон оглядывал маленькую однушку тети Вали, как будто не был тут лет десять, не меньше.
Старые шаткие табуретки, пожилой, гремящий раздолбанным подшипником мотора холодильник «Саратов», запах пирожков с крошечной кухни.
Лежащие всюду альбомы вырезок из газет со всякой всячиной – от кулинарных рецептов до астрологических прогнозов и стихов, была у Валентины Алексеевны такая страсть.
– Антоша, ты что будешь кушать? – довольно пропела тетка с кухни. – А чем кормить твою спутницу, она, случайно, не на
Был уже поздний вечер, когда Арсеньев переступил порог своей съемной квартиры, почти такой же маломерной однушки, как у тети. Сейчас он ни о чем не думал, кроме отдыха. Над всем случившимся можно было поразмыслить и позже.
Cтянув с себя барахло, он стал под душ – горячая вода, слава Богу, была, а потом, накинув халат, вышел на кухню.
В морозилке сиротливо лежал брусок фарша. М-да, вот только заниматься готовкой ему сейчас не хватало.
Покачав головой, Антон достал из шкафчика рис быстрого приготовления и швырнул пакетик в кастрюлю.
Наскоро поел, совсем не ощутив вкуса стряпни (да и какой вкус может быть у корейского фастфуда), и подошел к окну. Низкие облака, снизу подсвеченные малиновым, как будто наливались кровью.
Пройдя в комнату, биолог повалился на диван, не расстилая постели. Спать не хотелось. Он встал, опять подошел окну и широко распахнул фрамугу. Поглядел на северо-восток. Там прежде была Москва, а теперь находилась Зона. Ему почудилось в той стороне какое-то бледное зловещее свечение, но это был всего лишь лунный отблеск.
В воздухе сгущался плотный туман, ползущий большими сгустками, как будто Калуга тонула в прозрачном киселе. Сквозь туман прорезывался свет красновато-желтой полной Луны.
Вдали взвыла одинокая сирена гражданской обороны. Арсеньев поежился, но трель тут же замолкла – видать, проверяли.
Сев в продавленное кресло, он включил телевизор, выбрав канал наугад. И на экране ту же появился депутат Лженеронский, новоизбранный и.о. спикера Думы (кортеж прежнего спикера вместе с замами, как говорят, расстреляли собровцы при попытке прорваться в Шереметьево на второй день «харма»).
Речь Вольдемара Вульфовича была выдержана в привычном тоне: «судьба сделала свой выбор, но мы не подчинимся ее роковой воле», борьба будет продолжаться, Москву рано или поздно возвратят жителям, а мутанты и «порождения мрака и тьмы никогда не прорвутся в мир людей»…
Мысленно выругавшись, Арсеньев вырубил старенький, купленный еще во времена перестройки «Фунай» и решил все-таки попытаться заснуть.
Спустя какое-то время это ему удалось…
* * *
Утром Антон проснулся за пять минут до сигнала будильника, быстро привел себя в порядок, одевшись в джинсы и рубашку, – не тащиться же к начальству в вот-вот грозящих развалиться берцах и грязном пропотевшем камуфляже? Пнул носком полуботинка пятнистую груду, валявшуюся со вчерашнего дня в крохотной прихожей. И вышел на улицу.
Сунулся было на остановку, но при виде толпы, штурмующей трамвай, подумал, что, благо время есть, дойдет пешком, не такой уж большой город Калуга.
Окружающее особого оптимизма не внушало. Конечно, все уже не так, как в первые дни. Забивавших газоны и дворы городков из машин, в которых жили беженцы, и бесцельно слоняющихся толп людей с остановившимися безумными глазами не видно.
Но все равно взгляд то и дело натыкался то на усталую женщину в оранжевой жилетке поверх дорогого делового костюма, старательно метущую улицу, то на ворох объявлений на столбе с одинаковыми просьбами – сообщить что-нибудь о судьбе такого-то.
На тротуарах то тут, то там сидел на расстеленных газетах народ, продававший всякую всячину, вероятно, остатки имущества, чудом вывезенного из Москвы, – одежду, посуду, книги (из-за непрерывных проблем с интернетом вернулась мода на бумажные издания).
Ну и военные патрули, как без них? За двадцать минут Антон насчитал их шесть – всех родов войск, от обычных мотострелков до летчиков.
Вот как раз сейчас еще один патруль, на этот раз морские пехотинцы (м-да), пытался урезонить нетрезвого гражданина. Тот, видимо, весьма крепко выпив, уселся на газон рядом с проезжей частью и жонглировал пустой водочной бутылкой. Старший патруля, невысокий и широкоплечий, почти квадратный сержант грубо выговаривал ему, но пьяный парень отмахивался и при этом целился бутылкой в проезжающие машины.