– Сам знаю, что не как он, – нетерпеливо настаивал эльф. – Лица, лица какие?
Лерметт даже в этих жутких обстоятельствах не мог не удивиться, пусть и мимолетно. Сам он себя красивым не считал никогда… но слова Эннеари подразумевали… свихнулся он, что ли, с перепугу? И то сказать, в эльфийских краях, небось, такого и захочешь – не увидишь.
– Как у тебя, – прошелестела старуха.
– А-а, проклятье, – безнадежно выдохнул эльф. – Зря, все зря… ну да, для того, кто раньше с эльфами не водился, все мы на одно лицо… почти.
– О чем ты? – прошептал принц. Арьен не то что не ответил на его вопрос – не услышал даже.
– Ладно, с этой стороны не подобраться… зайдем с другой. Сколько их было? – Он очень осторожно приподнял голову старухи, пристально глядя ей в глаза. – Сколько?
– Четверо. – Старуха утомленно примкнула веки.
– Сколько?!
– Четверо, – повторила старуха, не открывая глаз. Арьен с прежней осторожностью опустил ее голову и провел ладонью над ее лицом. Веки старухи сомкнулись еще плотнее, дыхание выровнялось, словно по волшебству… впрочем, почему – словно? Так вот как они выглядят, эльфьи чары исцеления. Старая женщина спала спокойным целебным сном без сновидений – уж в этом-то принц был готов поклясться.
Эннеари встал с колен и медленно утер рукой лоб. Движение вполне обычное, вот только принцу показалось… нет, не показалось! Тонкие пальцы эльфа дрожали.
– Впервые вижу, чтобы у эльфа руки тряслись, – невольно выдохнул принц и тут же пожалел об этом.
Эннеари, впрочем, было не до мелких обид.
– Четверо, – повторил он. – Четыре красивых мальчика. Таких, как я.
Лицо его было тоскливым, словно осенний ветер.
– Ты хочешь сказать, – с трудом подбирая слова, начал было Лерметт, – что те четверо эльфов, которые сбежали из ваших краев, решили у нас вот таким вот образом порезвиться?
Глупо, глупо-то как! Если Арьен чего и не хочет сказать, так именно этого. Как прежде не хотел Лерметт.
– Не четверо, – мотнул головой эльф. – Семеро. Я же говорил.
Принц осекся.
– Каким уж там образом они решили порезвиться, не знаю, – сухо произнес эльф, – но было их семеро. Они уехали и не вернулись. Пропали. И… да, это их я искал.
“И нашел”, промелькнуло в голове у принца.
– А нашел только четверых. И не в том дело, что не их самих, а только след… не в том, – с силой повторил Эннеари. – Четверо их здесь было – это если их – а остальные трое где?
Говорить “не знаю” принц не стал – ясно же, что вопрос относился не к нему.
– Убиты? Тогда – кем? Эльфа, если хочешь знать, не так-то просто убить… во всяком случае, человеку. Что, эти четверо тех троих и убили?
– А если их захватили? – отважился промолвить ошеломленный принц.
– Кто? Как? Зачем? – Да, в способности связно мыслить Арьену не откажешь. – Почему остальные четверо им не помогли? Почему они взамен хутора громят? – Эльф резко дернул углом рта. – А главное, не могу в ум взять, чтобы кто-нибудь из них… вот хоть убей, не могу.
– А вот это ты зря, – возразил принц. – Не вскидывайся, а то затрещину получишь. Я же это им не в укор… да и тебе тоже. Обстоятельства, они всякие бывают. И всякого требуют. Кто бы мне сказал, что я стану на себе полудохлых эльфов через ледник волочить… да и ты – скажи тебе кто, что ты пощечину стерпишь, да притом от руки человека – поверил бы?
Глаза эльфа немного потеплели. Самую малость.
– Я тебя понял. Но сам подумай – что же это за обстоятельства такие, чтобы из семерых красивых мальчиков, – последние слова он выговорил с той же точно интонацией, что и старуха, – трое исчезли невесть куда, а четверо такую мерзость учинили? И ведь ни один из них на самом-то деле на такое не способен.
– Найдем – узнаем, – молвил принц.
– Правда твоя, – вздохнул Эннеари. – Знать бы еще, где искать. Как говорится, ищи прошлогоднее семя в нынешнем цветке.
– Почему – прошлогоднее? – возразил Лерметт. – След ведь совсем свежий. Не могли ведь эти четверо так прямо в воздухе растаять. Раз они пришли сюда, должны были и уйти. Неужто ты следа не найдешь?
– Найти нетрудно. – Арьен дернул уголком рта – Лерметт уже начинал понемногу привыкать к этому его движению. – Трудно выбрать.
– Что значит – выбрать? – не понял принц.
– Выбрать, – повторил эльф. – Здесь не один след и даже не два. Три здесь следа. По одному мы сюда пришли – кстати, ведет он не совсем к дому, а чуть в сторону. А вот уже от самого дома ведет два следа. Одним из них эти четверо сюда пришли, а другим – убрались прочь. Здесь и вот здесь, – Эннеари дважды взмахнул рукой, указывая направление. – Вот и поди, догадайся, который нам нужен.
– А сам ты как думаешь? – поинтересовался Лерметт.
– Вроде вот этот след ярче, – после небольшого раздумья сообщил Арьен.
Лерметт с большим сомнением взглянул в указанную сторону.
– Ты уверен, что именно этот след заметнее? – поинтересовался он.
– Вполне, – без колебаний ответил эльф. – А что?
– А то, что иначе я бы решил, что все обстоит как раз наоборот. Сам посмотри. Нам эти места обоим внове, но ты все-таки приглядись: непохоже, чтобы с этой стороны были какие-то поселения. Глушь там. Леса и прочие опушки. Самое подходящее место, чтобы лагерем расположиться. А вот по другую сторону люди живут. Разумнее прятаться в лесу, а буянить по селам. Хотя, – теперь уже Лерметт задумчиво вздохнул, – тут о разуме речь, как я понимаю, не заходит вовсе. Ладно, пойдем, проведаем твой яркий след. Нам особенно выбирать не приходится, тут ты прав. Хорошо бы нам где в дороге лошадьми разжиться, – помолчав, прибавил он. – Иначе больно долго в пути ноги бить придется – да еще и не сказано, что догоним.
– Догоним, – уверенно посулил эльф, сжав губы. – Этих мерзавцев я где угодно догоню. Любой ценой.
– Тогда веди, – молвил принц. – Это ты у нас знаешь, куда идти – а я никакого следа не чую.
В этом Лерметт хоть и был прав, однако правоте его предстояло продержаться недолго. Не прошло и часа, как внезапный порыв ветра запечатал дыхание ужасающей вонью.
– Что за!.. – принц не сумел договорить и закашлялся, да так, что слезы выступили на глазах.
– Смесь, – произнес Эннеари неожиданно хрипло, октавы на полторы ниже своего обычного голоса.
– Что?! – изумленно переспросил Лерметт, кое-как справляясь со своим многострадальным дыханием.
– Смесь, – хрипло повторил Арьен. – Кошачья лапка, белопяточник и вонючка подстенная. Вот же поганцы!
– Ну, знаешь, – окончательно совладав с дыханием, возразил Лерметт, – если какая трава и воняет, так она не виновата, что такая уродилась. Хотя вонища, конечно, распрозверская. – Он снова кашлянул, чихнул и утер слезящиеся глаза.
– Да я не о травах, – прохрипел эльф, поднося руки к вискам в извечном жесте страдающих от головной боли. – Я о хулиганье этом. Они же нарочно тут отвар этой смеси разлили. Она отбивает способность чуять след.
– Думаешь, опасались погони? – посерьезнел Лерметт.
– Не знаю, – пожал плечами Эннеари. – Может, они и опасались, что мы их разыскивать станем… да и те трое тоже ведь невесть куда подевались, и со счетов их сбрасывать негоже. Но с тем же успехом смесь могли налить и просто так, из чистой вредности. И как я теперь их искать должен?
– Ты – никак, – усмехнулся Лерметт. – А вот мой нос покуда при мне. Я, конечно, не ищейка, но по такому запаху кто угодно с закрытыми глазами пройдет. Тут наши красавчики просчитались.
– Не думали, что сородич их искать станет рука об руку с человеком, – мстительно заключил Эннеари. – Веди теперь ты. От меня покуда толку никакого. Мне бы хоть того добиться, чтобы голова от этой пакости не развалилась.
– Так скверно? – с сочувствием осведомился Лерметт.
– Глупости, – твердо возразил приметно побледневший Эннеари. – Продержусь. Ты веди давай. Как только запах улетучится, все у меня пройдет.
– Тогда нам лучше поторопиться, – согласился Лерметт и наддал ходу.
Спустя еще полчаса запах исчез – зато вновь объявился след. Мигом повеселевший Арьен снова возглавил поиск. Он шел уверенно, не отвлекаясь и не задерживаясь.
– Может, я и ошибся, – скорее для самого себя, чем для Эннеари, заметил Лерметт. – Похоже, след все-таки свежий. Неужели эти четверо такие болваны?
– Они еще и не такие болваны, – жизнерадостно заверил его Арьен и, внезапно осекшись, застонал. – О-о… вот опять!
Лерметт остановился и принюхался. Действительно, давешняя вонь, пусть и слабо, но уже ощущалась издали.
– За мной! – скомандовал Лерметт, решительно втягивая воздух поглубже.
Эннеари безропотно уступил Лерметту место во главе, морщась от подступающей боли.
– А ведь здесь запах как будто послабее будет, – задумчиво протянул Лерметт, когда они рысцой миновали очередное пристанище несусветной вони и остановились, чтобы отдышаться. – Не заметил?
– По-твоему, я могу в таком состоянии что-то замечать? – сердито поинтересовался эльф, еще не успевший избыть недавнюю хрипоту. – Мне бы только через смесь проскочить побыстрее, и все. Но мне так не кажется. Голова как в прошлый раз болела, так и сейчас разламывается. Думаю, тебе просто померещилось оттого, что мы быстрее прорвались, вот и все.
Лерметт только вздохнул. Он был почти уверен, что ничего ему не померещилось – но вот именно, что только почти. Все-таки эльфийские смеси – материя тонкая, а в эльфийских следах он ничего не смыслит и вовсе. Пожалуй, Арьену все-таки виднее.
Глава 16
К исходу четвертого часа Эннеари вздохнул.
– Похоже, ты был прав, – объявил он.
– В чем именно? – осведомился принц.
– Когда сказал, что запах слабеет. Ты был прав. След тоже слабее, чем у хутора. А должен быть сильнее.
– Если они ушли с хутора этой дорогой, – возразил принц. – А вот если пришли, тогда все верно.
– Тогда мы потеряли четыре часа на дорогу сюда, – заметил эльф. – И еще столько же потеряем на обратный путь до хутора. Да пока еще найдем тот, второй след…
– На обратный путь не четыре часа клади, а пять, – поправил Лерметт. – Я выдохнусь. Не могу так быстро, как ты, пешком разгуливать.
– А если не идти никуда? – раздумчиво произнес Эннеари.
От изумления принц споткнулся, да так сильно, что едва не полетел через голову пятками вперед. Поневоле пришлось остановиться.
– Как это – не идти? – задыхаясь, спросил он.
– Не идти, – повторил Эннеари. – Ждать. Они могут сюда вернуться. След был яркий, иначе бы мы не спутали его. Значит, они ходили этой дорогой несколько раз. Возвращались сюда. – От пережитого за день его человеческая речь стала несколько отрывистой и сбивчивой – сказывалась и усталость, и гнев, и недоумение. – Они могут опять сюда вернуться. Надо только подождать.
– А если не дождемся? – запротестовал Лерметт. – Если они не вернутся? Откуда нам знать, что им в голову взбредет! И еще, Эннеари, – он намеренно назвал эльфа полным именем, – скажи мне – сколько других хуторов они разгромят или сожгут, пока мы будем ждать?
Эннеари угрюмо наклонил голову.
– Ты прав, – тихо выговорил он. – Ждать нельзя. Погоди… – Он ухватил принца за руку. – Погоди… слышишь?
Лерметт замер.
– Вот опять… слышишь?
На этот раз ошибиться было невозможно. Ветер донес до них еле слышное ржание.
– Лошади! – Лерметт невольно расплылся в усталой улыбке. – Вот это замечательно! Надо надеяться, что и пастух при них. Возьмем у него пару лошадей. Хотя бы это даже и клячи были – все равно верхом мы живее догоним. Пошли!
– А если пастуха не будет? – Свои сомнения эльф высказывал уже на ходу. – Как нам тогда поступить?
– Так, как в этих краях принято, – ответил принц. – Положить в привесной кошель двойную цену взятой лошади и привязать к ленгре одной из оставшихся. Если беда вышла крайняя, здесь такое дозволяется.
– К чему привязать? – переспросил недоуменно эльф.
– К ленгре, – повторил Лерметт. – Это лента такая широкая. Как раз для того, чтобы к ней кошелек привязать с деньгами или с залогом. Здесь принято ленгру лошадям перед выпасом надевать – вдруг лошадь кому понадобится, а пастуха рядом не случилось. Да ты и сам увидишь.
Однако увидеть, как выглядит ленгра, эльфу не пришлось.
Пастуха при лошадях и в самом деле не было. Давно уже не было. А может, и вовсе? Какой пастух оставит коней стреноженными на несколько дней? Трава на поляне выедена начисто, конские ноги стерты путами до крови.
– Что за… – начал было Лерметт и не договорил – потому что не знал, каким словом назвать то, что предстало его глазам.
Эннеари бросился развязывать путы. Руки его то и дело взлетали над окровавленной раной, и та затягивалась прямо на глазах. Не переставая развязывать и исцелять, он устало и монотонно бранился по-эльфийски. Поначалу Лерметт невольно улавливал в его речи знакомые слова, потом перестал, благо все едино ничего не понять… ведь не могут же эти четыре слова, например, значить то, что он подумал.
– Они рехнулись, – произнес Эннеари, выпрямляясь. – Рехнулись, и все тут. Ни один эльф не оставит коня стреноженным, не сняв даже седла… да еще так надолго.
– Эльф? – переспросил принц.
– Ну да. – Эннеари обтер руки подорожником. – Это же наши кони. Или ты у людей видел таких?
– Нет, – честно признался Лерметт. – Значит, эти полоумные действительно пришли отсюда. И было их семеро, а не четверо. Коней-то семь.
Эннеари молча кивнул.
– Куда все-таки запропастились остальные трое? – размышлял вслух Лерметт.
– А вот догоним погромщиков, тогда и узнаем, – почти мстительно ответил эльф. – Все узнаем, не бойся. Погоди малость, вот сейчас меня лошадь выберет…
– А не ты – ее? – уточнил принц.
– Нет, не я, – отрезал Эннеари. – Помолчи, сделай милость.
Принц послушно замолк. В конце концов, кони – эльфийские, а значит, Эннеари виднее, кто кого будет выбирать.
Эннеари тем временем вопросительно вскинул голову и сделал шаг вперед. Подождал немного. Чуть сильнее склонил голову набок и выставил плечо.
Огромный вороной жеребец шумно всхрапнул и шагнул ему навстречу.
Принц затаил дыхание. Никогда, ни в одном живом существе не видел он такой текучей мощи. Такая тяжесть – и такая легкая подвижность могучего тела… нет, вот если бы ртуть была черной и бегала на четырех ногах, принц бы точно знал, с чем сравнить это невероятное животное.
Эльф обрадованно вскрикнул и обнял мощную вороную шею.
– Повезло нам, – выдохнул он. – Это Черный Ветер – сам понимаешь, такие имена просто так не даются. Сядешь позади меня, и все. Он снесет нас обоих, даже не вспотев.
В это мгновение кто-то сильно поддал принцу в бок так, что он отлетел на добрых два шага.
– Это еще что такое? – воскликнул принц, разворачиваясь прыжком и выхватывая кинжал, готовый к самозащите.
У самого его лица мелькнул рыжий храп. Жеребец откровенно скалил зубы. Принц вытолкнул воздух сквозь сжатые зубы, словно ругательство, и вбросил кинжал обратно в ножны. Жеребец беспечно переступил с ноги на ногу и снова попытался толкнуть человека крупом, но на сей раз принц отскочил вовремя.
– Ну надо же, – расхохотался Эннеари. – Белогривый тебя выбрал. Ты ему понравился. Интересно бы знать, за что. Так мы еще быстрей доберемся… хотя не могу сказать, что я тебе завидую. Белогривый… как бы тебе сказать… лошадь он, и шутки у него лошадиные.
– Ничего, – отозвался принц, – пусть. Я тоже пошутить люблю. Не такой я человек, чтобы шутку не отсмеять в ответ.
– Вот за это ты ему и понравился, – ухмыльнулся эльф. – Почуял в тебе, паршивец, родственную душу. А хорош, правда?
Белогривый и вправду был сказочно хорош. Не такой рослый, как Черный Ветер, и не такой текучий – скорее неколебимо упрямый в стремлении к цели и выносливый свыше пределов вероятного. Совершенно невозможный конь. Даже масть невозможная. Почти игреневый – вот только шерсть у него не бурая, а рыжая аж с искрой, словно солнечный камень. И хвост с гривой не просто белые – нет, они чуть приметно отливают белым золотом. Принц невольно зажмурился – словно ребенок, которому подарили самое настоящее живое чудо, закрывает глаза, чтобы потом распахнуть их и удостовериться, что чудо взаправдашнее и никуда не исчезло.