Ни черта не разобрав, Влад обратился за помощью:
– Тыяхша, я туплю. Слышу, вроде на аррагейском, а вроде нет. Что он спрашивает?
– Это на муллватском, – пояснила девушка. – Мы ведь не арраги, а муллваты. Отец на аррагейском принципиально не говорит.
– Уважаю, – сказал Влад. – Только я-то на муллватском ни гу-гу.
– Он спрашивает, что означает твое имя.
Солдат, обращаясь к отцу, но глядя на его дочь, охотно объяснил:
– «Влад» это коротко от «Владислав». На языке народа моей матери означает «владеющий славой».
Выслушав перевод, мистер Дахамо еще пристальней взглянул на гостя. Затем покачал головой, дескать, ну надо же, что на свете делается, и показал жестами: мой дом – твой дом. После чего взял Тукшу под уздцы и повел вываживать. При этом выражение лица у хозяина оставалось весьма и весьма задумчивым.
Тем временем Влад решил хоть немного привести себя в порядок и попросил у Тыяхши воды. Пока та собирала все необходимое (кувшин, таз и мыло с полотенцем), разделся по пояс. Сбросил верх комбинезона и стянул через голову мокрый тельник.
Мылся там же, возле крыльца. Тыяхша лила ледяную колодезную воду Владу на руки, а он, фыркая и вскрикивая, изображал из себя тюленя. Когда попросил плеснуть на спину, девушка разглядела старую рану под левой лопаткой.
– Откуда? – спросила она, коснувшись шрама.
– Прививка от оспы.
– Врешь?
– Шучу.
– А на самом деле?
– Не волнуйся, дырка не от твоей стрелы.
Он стащил с ее плеча полотенце и стал яростно растираться, поигрывая накачанными мышцами.
– Знаю, что не от моей. Я не в тебя стреляла. В Зверя.
– А мне казалось, в меня.
– Мало ли что и кому кажется.
– Что да, то да, – согласился Влад.
– Так откуда? – не унималась Тыяхша.
Пришлось солдату поведать о своем позоре.
– Это память об одной моей идиотской выходке. Выбежал как-то сдуру за границу блокпоста без бронежилета. На секунду всего-то и выбежал. Туда и обратно. Дорожный знак поправить. А снайпер, сволочь, не дремал. Пуля вошла в грудь, пробила легкое и там вон, видишь где, вышла.
– Больно было?
– Больно не больно, но когда пулю ловишь, ощущение, доложу тебе, мерзкое.
– Верю.
– И, знаешь, что интересно?
– Что?
– Когда пуля входит в тело, не чувствуешь, что это что-то острое. Кажется, что кулаком саданули. Тупой удар. Но такой силы, что дух сразу вон. Бац – и ощущаешь себя марионеткой, у которой все нити, идущие наверх, обрезали. Падаешь и понимаешь: «Конец».
Тут Влад осекся и перестал корчить из себя героя, ветерана и инвалида, потому как подошел к ним и встал рядом мистер Дахамо. Не из пустого любопытства, между прочим, встал, а по делу. Решил подсветить. В руках держал несусветной конструкции керосиновый фонарь, огонь в котором дрожал, задыхаясь от нехватки кислорода.
Тут и произошло то, что произошло.
Поднес мистер Дахамо фонарь поближе и громко вскрикнул. Его дочь от этого возгласа чуть кувшин не выронила.
А дальше стало твориться нечто невероятное.
До этого хозяин держался вальяжно, с холодной солидностью, а тут вдруг засуетился, заскакал козликом, руками начал всплескивать, призывая то ли богов, то ли высыпавшие на небо звезды в свидетели явленного чуда. А таковым, судя по всему, счел он татуировку, что синела на правом плече гостя. Тыкал в нее мистер Дахамо пальцем и как заведенный повторял одно и то же слово.
– Чего это папаша так разволновался? – вытаращился Влад.
Тыяхша, которую поведение отца удивило не менее, пояснила:
– Он говорит, что это тот самый знак.
– Какой еще знак?
– Знак Зверя из Бездны.
Влад усмехнулся:
– Что вы, ей-богу. Никакой это не Зверь из Бездны. Это кугуар.
Тыяхша что-то сказала отцу. Но тот от нее отмахнулся – подожди: мол, не до тебя. И продолжил, охая и ахая, изучать клыкастую морду. Девушка пожала плечами – ну как знаешь, – и обратилась к гостю:
– Ты сказал «ку-гу-ар». Что такое «кугуар»?
– Кошка дикая, – пояснил Влад. – Водилась на Земле, пока не перебили. Сильная такая была и ловкая кошка. Ударом лапы оленю хребет перебивала. Целую лошадь могла утащить в зубах. Представляешь? Лошадь – как нечего делать. А еще могла запрыгнуть на высоту в пять метров.
– А зачем у тебя эта кошка на плече?
– Затем, что я сам Кугуар. Прозвище у меня такое. Дали в свое время за заслуги.
– Зачем?
– Хм… Долго объяснять. Ну вроде как в награду. У нас так принято. Традиция такая. Понимаешь?
Тыяхша кивнула.
Пока они обсуждали татуировку, взволнованный хозяин окончательно впал в транс, закатил глаза и начал произносить нараспев какой-то длиннющий текст.
– Чего он? – насторожился Влад – Не падучая у папаши?
– Нет, это он Пророчество читает, – успокоила Тыяхша. – Похоже, всерьез решил, что ты – Тот Самый.
– В каком смысле «тот самый»? Кто это «тот самый»?
– Человек Со Шрамом. Человек из Пророчества.
Владу стало интересно:
– А ты можешь мне эту канитель перевести?
Тыяхша взобралась на перила крыльца и стала переводить. При этом прикрыла глаза. Не от удовольствия – от напряжения.
И вышло у нее так:
И говорю я вам: у времен есть начало, и оно – Сердце Мира. И есть конец у времен – Бездна. Так повелел Аган.
И говорю я вам: придет в Мир то, что рождено Бездной. То, что беззвучно и не имеет вида. Что может стать всем и остаться ничем. Я не ведаю имени его, но называю Зверем, ибо ненасытно и беспощадно.
Так говорю я вам.
И говорю я вам: пришлет Бездна Зверей своих, чтобы вгрызлись они в Сердце Мира, и выпили кровь его, и вынули душу его. Суждено будет случиться тому – не станет Мира. И наступит конец времен, и воцарится вечная тьма, имя которой – Бездна.
И горькие слезы не будут утешением в непоправимом бедствии, ибо не будет тех, кто мог бы пролить их. И возликует Зверь. Так говорю я вам.
И говорю я вам: будут те из людей, кто слышит беззвучное и видит невидимое. Те, кто принудит зазвучать беззвучное и заставит невидимое стать видимым. И нарекут они себя Охотниками.
И говорю я вам: огласят Охотники: «Мы убьем Зверя ненасытного и беспощадного, ибо те мы, кто защитит Сердце Мира!» И слова их утешат поверивших. Так говорю я вам.
И говорю я вам: оседлают Охотники коней своих, и приладят к лукам своим стрелы острые, из фенгхе отлитые, и начнут Дикую Охоту за исчадиями Бездны. И ни один зверь не уйдет от стрелы. Ни один не спасется. И возрадуется Сердце Мира. Так говорю я вам.
И говорю я вам: повернется Колесо Времени, время агалл уступит место времени тллонг, и Бездна вновь пришлет Зверей своих. И все повторится.
И еще раз повторится.
И тысячу тысяч раз повторится.
И говорю я вам: будет время агалл сменять время тллонг, а время тллонг – время агалл, пока не наступит время Последней Охоты. Тогда придет Человек Со Шрамом. И будет Он мечен знаком Зверя. И назовет Он себя Славы Мира владыкой.
Так назовет Он себя.
И даст Он Бездне дно, и забудет она сама себя. И перестанет присылать в Мир Зверей своих.
И наполнится Мир светлой радостью на веки вечные.
Так говорю я вам.
Истинно, говорю я вам, ибо так повелел Аган.
Когда мистер Дахамо прекратил бормотать, а его дочь – переводить, Влад энергично почесал затылок и спросил:
– И что это все значит?
– Только то, что сказано, – ответила Тыяхша.
– Смысл-то в чем?
– В том, что придет тот, кто учинит Последнюю Охоту.
– И твой папаша думает, что это я?
– Как видишь.
– Переведи ему, что я не тот, о ком он думает.
– А откуда ты знаешь, что ты не тот?
– Мне ли не знать, – усмехнулся Влад.
На что девушка мудро заметила:
– Все про себя знать никому не дано.
– Это-то, конечно, но…
– Сейчас проверим, тот ты или не тот. Отец собрался принести шорглло-ахм. Старую Вещь.
В ту же секунду мистер Дахамо оставил их и, продолжая громко причитать, направился в дом чуть ли не прыжками.
– А что это за старая вещь такая? – спросил Влад.
Ответ его удивил.
– Никто не знает, – сказала Охотница.
Влад хотел еще кое-что уточнить, но хозяин уже вышел из дома. В руках мистер Дахамо держал небольшую деревянную шкатулку, которую чуть ли не с поклоном попытался всучить гостю. При этом что-то бормотал. По-прежнему – на муллватском.
– Эту шкатулку со Старой Вещью ему отец оставил, – начала переводить Тыяхша. – А тому его отец, а тому – его отец, а тому…
– Я понял, – прервал ее Влад. – Правнук деда своего отца все время передает шкатулку деду своего правнука.
Девушка замерла, прокрутила в голове фразу и подтвердила:
– Ну да… У нас такая традиция: из поколения в поколение отец передает шорглло-ахм старшему сыну.
– А тот, кто был в цепочке первым, где эту штуку взял? – спросил Влад.
– Откуда я знаю, – пожала плечами Тыяхша. – Это неизвестно. Известно только то, кому ее, в конце концов, нужно отдать.
– И кому же?
– Выходит, что тебе. Бери и владей.
– Думаешь? – усомнился Влад.
– Все сходится, – настаивала Тыяхша. – Все. Джжог, жан-глло, атип-ор. Шрам, знак, имя.
– Чего-чего?
– Говорю, все приметы, указанные в Пророчестве, сходятся. Да еще и в нужное время.
– А если вы ошибаетесь? – все еще сомневался Влад. – Если совпадение?
– Если совпадение, то ты не сумеешь ее открыть, – показав на шкатулку, пояснила девушка.
Мистер Дахамо каким-то образом понял, что сказала дочь, и энергично подергал узловатыми пальцами инкрустированную крышку. Та не поддалась. Он еще раз дернул. С тем же успехом. Показал мимикой: мол, видишь, я, простой смертный, открыть не могу. И вновь протянул – пробуй ты. Владу ничего не оставалось, как принять непонятный дар. Взял в руки и, чувствуя некоторое смущение, неловко пошутил:
– Где расписаться в получении?
Тыяхша недовольно покачала головой.
– Прошу прощения, – еще больше смутился Влад. – Не каждый день доводится…
– Ну, давай-давай, открывай, – поторопила девушка. Было видно, что и ей передалось волнение отца.
– Вечность ждали, секунду подождать не можете? – усмехнулся Влад.
Шкатулка открылась легко: чуть потянул, внутри что-то щелкнуло, крышка чмокнула и откинулась. Мистер Дахамо обрадованно ахнул, а Тыяхша, с не девичьей силой ударив Влада по плечу, воскликнула:
– Вот видишь!
– Без комментариев, – только и смог растерянно произнести солдат. И сам удивился своему осипшему голосу.
Джинн из шкатулки не вылетел. Бриллиантов в ней тоже не оказалось. На дне темнел плоский и невзрачный предмет. Влад, не без некоторой внутренней тревоги, которую всеми силами пытался скрыть, вытащил вещицу на свет, которая оказалась глиняным, по виду весьма старинным, диском. Вернее, обломком диска. Похоже, кто-то когда-то разбил строго по диагонали круг диаметром сантиметров в десять и сунул одну его половину в шкатулку. А вторую в другом месте спрятал. Если, конечно, не потерял.
Влад провел пальцем по неровной линии разлома и непонимающе пожал плечами:
– И что дальше?
Тыяхша переадресовала вопрос отцу. Тот пожал плечами – не знаю, мол. Мое дело передать, а что дальше – это не ко мне.
– Тут барельеф какой-то, – поднеся пластинку ближе к свету, обнаружил Влад. – Круги, какие-то линии. Напоминает электрическую схему.
– Дай глянуть, – попросила девушка и, осмотрев артефакт, предположила: – Может, лабиринт?
– Похоже, – согласился Влад и начал водить по схеме пальцем. – Вот это устье – вход. Вот эти круги – подземные залы, а все эти линии – ходы. Очень похоже. У вас тут есть где-нибудь поблизости лабиринт?
– Не слышала.
– А папаша?
Тыяхша обратилась с вопросом к отцу, но тот так красноречиво замотал головой, что землянин без перевода понял – ни о чем подобном мистер Дахамо слыхом не слыхивал.
– Жаль, – посетовал Влад. – Возможно, в центре этого лабиринта супер-пупер оружие лежит, которым Зверя можно одолеть раз и навсегда. – Он помолчал, потом мотнул головой, словно в волосах у него запутался жук, и заметил: – Впрочем, даже если бы и был такой лабиринт, я в него, пожалуй бы, не сунулся. Не стал бы горячиться.
– Почему? – спросила Охотница.
– С неполной картой прохождения рисковать бы не стал, – объяснил Влад.
Девушка промолчала, повертела пластинку в руках и, приглядевшись к чему-то, сказала:
– Тут на обратной стороне надпись.
– Где? – Влад вырвал пластинку из ее рук.
На обратной стороне действительно виднелись вырезанные буквы. Он поднес пластинку ближе к фонарю. Алфавит был очень похож на аррагейский, но как ни пытался Влад собрать буквы в слова, у него ничего не выходило. Поэтому вернул пластинку Тыяхше со словами:
– Наверное, на муллватском.
Та минуты две всматривалась в надпись и подтвердила:
– Да, на муллватском. Только на древнем. Точно перевести не могу, но по смыслу что-то вроде того: «Слава и Сила, слившись по Промыслу, да утвердят силу действий, происходящих…»
– А дальше?
– Это все. Продолжение, надо понимать, на другом фрагменте диска.
– И что делать будем?
– Ужинать.
– Ужинать?!
– Ужинать.
– А потом?
– А потом – будь что будет, – невозмутимо закончила Тыяхша. – Что от нас зависит, сделали. Что потребуется, сделаем. А там – как получится.
Влад против подобного фатализма возражать не стал.