Да, бывают иногда этакие полёты в никуда. То есть рейс в один конец, без возврата. Изредка, из разных полков да под такой завесой таинственности, что впору заподозрить то ли чекистов, то ли их вместе с космическим ведомством. Груз не тяжёлый - то ли почта, то ли чёрт его знает какие ещё бумаги. Судя по пломбированным "мягким" ящикам, вроде как лекарства или подобную им хрень вдобавок. Но что там такое, не знал даже и он сам - хотя что это архиважно и суперсекретно, уверен на все сто.
– Завтра вылет, Сашка. Так что хотел с тобой попрощаться, - вздохнул генерал и отечески потрепал того по склонённой в задумчивости голове. - Не скрою, были у меня насчёт тебя большие планы. Да и ты мне вроде второго сына…
Пять лет тому единственный сын Палываныча, блестящий лётчик-испытатель, разбился где-то в приуралье на опытной модели МиГа тридцать первого. И остались только две дочери в Питере да невестка - молодая вдова Елена Савельевна, нынче втолковывающая в головы офицерам тонкости владения языком "потенциального противника". Александр вспомнил неправильные глаголы да длиннющий список американизмов и только вздохнул. Пожевал горьковатую травинку, выплюнул, полез за "Стюардессой".
– Кто в полёте? - между делом осведомился он. Заслышав в числе прочих "счастливчиков" фамилию своего соседа по этажу, холостяка капитана Митрохина, он осуждающе покачал головой. - Они ведь с Ленкой вашей схлестнулись - да так, что у них там вроде всё на мази и чуть ли не до свадьбы дошло.
– Знаю. Только мне от того не легче, - с еле слышной горечью отозвался генерал. Он устало расстегнул несколько верхних пуговок кителя - солнышко, даром что подмосковное, уже припекало вовсю.
Хоть Александра жарило ничуть не меньше, он отчётливо чувствовал пробегающий меж лопаток ледяной ручеёк то ли озноба, то ли страха.
– Вот что, Батя, - решился он и выдохнул вместе с щипучим кисловатым дымком повергнувшие бы в шок любого слова. - Завтра малого Вовку моего, сироту, тихонько на борт провести надо. И ещё… готовься в полёт.
В ответном взгляде старого лётчика было так много невысказанного. В том числе и о подсиживаниях со стороны одного подчинённого - в общем-то, полковник… и человек неплохой и командир не из последних - но слишком уж нетерпеливо продвигают того наверх чины из кремлёвских кабинетов; так что рано или поздно Батю "съели" бы. И всё же он не удержался.
– Тебе что-то известно, Сашка?
Эдак полуутвердительно пожав плечами, Александр, не привыкший лукавить с Батей - уж кто-кто, а тот такого отношения не заслуживает - втихомолку поведал ему о ночных визитёрах.
– Помнишь, Палываныч, ты как-то обмолвился, что где-то над джунглями Индокитая атаковал какую-то неизвестную летающую хренотень? И как за обе вроде безрезультатно истраченные ракеты тебя потом писаниной и разговорами задушевными терзали?
Тот заинтересованно кивнул и даже повернулся чуть всей генеральской задницей поудобнее.
– Так вот, приходили ко мне нынче ночью двое, много интересного рассказывали - и показывали. Мир наш вроде меж двух других зажат на манер масла в бутерброде - меж хлебом и сыром. И что таскают они втихомолку грузы туда-сюда…
– Контрабанда? - генерал глянул остро и чуть осуждающе. Уж что-что, а понятие офицерской чести да патриотизма он соблюдал не в пример строже нынешней молодёжи и даже кабинетного начальства.
– Нет, транзитом проходит, насквозь, - покачал головой Александр. - И обмолвился один, что дипломатическая да частная переписка там. И медикаменты вроде какие-то - в другом мире эпидемия объявилась, подмоги просят.
Старательно вмяв в пыльную и горячую землю бычок и даже запихнув его в норку какого-то незадачливого подземного жучка, молодой механик усмехнулся.
– Кстати, по отцу я вовсе не Емельянович, а Петрович. Он дюже секретным морским офицером оказался - да попал где-то в переплёт. Сгинул в роковой пропащности, в общем. И велено нынче считать, что его и вовсе не было. Но не это главное…
Александр помялся. Глубоко вздохнул-выдохнул, словно собираясь со всего разбегу прыгнуть в ледяную воду, и продолжил.
– Меченый скоро Союз наш развалить позволит. Мне они как картины будущего показали - аж сердце защемило. Но намекнули эти двое, что собирают они потихоньку хороших ребят, да в своих мирах и дают возможность начать сначала. Помогать потом не станут, но и сильно срать на головы тоже не позволят.
– В общем, как сами себя покажем, - он поднял голову и посмотрел прямо, откровенно в глаза своему командиру - и почти отцу.
– Решайся, Батя, - с затаённой надеждой выдохнул он.
Хоть профессия лётчика и не единственная, где требуется принимать чрезвычайно быстрые - и что немаловажно, правильные - решения, но старый герой-истребитель былых навыков не забыл. Две-три секунды, во время которых от скорости и качества размышлений завистливо погорели бы блоки хитромудрой ЭВМ под радаром дальнего оповещения, а пожилой генерал еле заметно усмехнулся.
– Митрохина, как я понимаю, сегодня ночью неизвестные хулиганы легонько повредят… завтра его я лично и заменю?
– Вроде того, - хитро улыбнулся отнюдь не обделённый медвежьей силушкой Александр.
Генерал думал. Долго думал - но наконец встал с земли, отряхнул сзади брюки форменного кителя и протянул руку.
– Ну, посмотрим, - он чуть крепче, чем обычно, пожал ладонь своего подчинённого - и почти сына. - Давай, развлекайся и отдыхай пока. А мне за оставшееся время надо сто-о-олько успеть сделать…
* * *
– А всё-таки, рыжий, некрасиво как-то получается, - вздохнул светло-серый, почти белый субъект, зависший в пространстве неизвестно где и неизвестно когда.
От этого его движения шевельнулись за спиной крылья и чуть ярче заблистал порхающий над макушкой нимб.
– Это точно, - резюмировал свои размышления его собеседник - тоже вполне человекообразного облика вертлявый парняга, сквозь огненно-рыжую шевелюру коего прорезались махонькие кокетливые рожки. Он вздохнул, пожал плечами и уныло пыхнул чудовищного размера "козьей ножкой".
Ангел неприметно огляделся - не видит ли кто.
– Слышь, дай дёрнуть, - попросил он.
Чёрт меланхолично прищёлкнул пальцами (и вовсе никаких когтей, заметьте), и в ладони у напарника объявился лёгкий алюминиевый цилиндрик с надписью "La Corona". Открутив крышечку сбоку, тот извлёк изнутри здоровенную кубинскую сигару - гордость именных плантаций Фиделя.
– Ладно, - ангел вздохнул и с невыразимым наслаждением, закрыв глаза, принюхался к этому свёрнутому из цельного табачного листа чуду. - Если пристанут, скажу что пришлось - для создания и поддержания доверительной обстановки на переговорах, то да сё…
И осторожно, предвкушая наслаждение, обрезал кончики сигары оказавшимся словно из отточенной стали пером крыла. Раскурил, пыхкая ароматным дымом и жмурясь от удовольствия. Затем хорошенько отхлебнул из поданной чёртом фляжки, благоухающей продукцией небезызвестных виноградников провинции Cognag, и не таясь, вздохнул от удовольствия.
– Ради такого стоит даже потерпеть твоё присутствие, Глоин, - подначил он своего впавшего в задумчивость собеседника. - Да не кручинься - есть у меня на примете несколько аферистов. Хочешь, главного из "МММ" взамен отдам? Соглашайся, ведь вполне приличная компенсация за Героя Советского Союза выходит. Чередниченко в наши палестины, а Мавроди вам в адские топки. За тобой даже должок останется…
Тот заметно оживился и даже, потерев от возбуждения ладони, тоже причастился к серебряной фляжке. Подумал чуть, кивнул с улыбкой.
– Годится. Но слушай, Элендил, - он выкинул вон свою вонючую самокрутку и уже весело попыхивал ещё более толстой и буржуйской сигарой - правда, виргинского табака. - Там у нас переговоры по никелевой руде намечаются. Ты будешь от вашей стороны?
– Умгу, - кивнул ангел, казалось, целиком поглощённый роскошной "Короной" и содержимым фляжки. - Богородица уже назначила меня в делегацию, переводчиком да знатоком ваших обычаев. А что?
– Ваша Галадриэль просто кладезь премудрости, - одобрительно буркнул чёрт. - Так вот. Раз должок за мной, скажи сразу - какую тебе ведьмочку на ночь подогнать? Рыженькую или брюнетку? Могу даже блондинкой расстараться - из личных запасов.
– Никаких блондинок! Меня уже от этих златокудрых красоток скоро тошнить начнёт! - его собеседник передёрнулся от отвращения. Да так, что на миг его показушный ангельский облик унесло куда-то и взамен он предстал в своём истинном обличье - величавого стройного эльфа. Златоволосого, чуть остроухого и жутко симпатичного. Чёрт тоже на время претерпел некие изменения - и объявился рыжебородым гномом плечистой комплекции с пудовыми кулачищами.
– Тише ты, конспирацию-то соблюдай, - шикнул гном и старательно вернул себе прежнее обличье. Оглядевшись и с облегчением убедившись, что их обоюдный прокол остался незамеченным, он утёр со лба пот.
– Ладно, подгоню сразу двоих - рыжую и чернявую. А то девки поедом едят - достань, мол, вынь да положь им красавца-елфа, - пожаловался он. - Но разбираться с обеми будешь сам.
– Уж как нибудь! - весело хохотнул ангел и снова затянулся баснословно дорогой сигарой…
* * *
Сырая и тихая ночь тянулась невыносимо нудно. Настолько нудно, что гаишник на перекрёстке, откуда с шоссе можно было свернуть либо к военному аэродрому, либо к военному же городку летунов, откровенно маялся тоской. То ли дело под выходные или праздники! Всегда есть чем - вернее, кем - развлечься. А сегодня, как на грех, ни машины, ни даже припозднившихся гуляк. Пустота и тишина, да луна в ясном небе - такая, что впору самому завыть с тоски не хуже, чем пресловутый тамбовский волк.
Посему сержант уже раз в десятый пересчитал опостылевшие хуже песен Пугачёвой облупленные столбики на обочине. Всё те же четырнадцать - и один полуобломанный, белеющий заботливо выкрашенным извёсткой огрызком. Сойдя на обочину, нестарый ещё блюститель порядка походил тут, с наслаждением чувствуя, как под подошвами поскрипывают камешки гравия, а редкие травинки с тихим шорохом испуганно роняют на сапоги придорожную пыль.
Неизвестно зачем вымеряв ступнями расстояние от того самого, в прошлом году обломанного колхозным Газиком столбика до продуваемой всеми ветрами постовой кабинки (хоть какое-то занятие!), сержант взглянул на часы. Ага - уже пять минут второго - можно позволить себе выкурить очередную сигарету!
Медленно, не спеша, словно священнодействуя, он достал из кармана пачку Примы. Чиркнул спичкой, завороженно смотря в крохотный, но так притягивающий взор оранжевый огонёк. Дал ему разгореться в неподвижном ночном воздухе - и когда тот, жадно догрызя до конца крохотную спичку, уже собрался помирать от голода, наконец-то прикоснулся к нему кончиком сигареты. С наслаждением заполнил лёгкие первой затяжкой, призадумался - отчего следующие уже не столь сладостны. Припомнив про услышанный по радио конкурс, кто дольше сможет курить некую порцию табачку, подивился неистощимой выдумке господ капиталистов и усмехнулся.
Стряхнув пепел аккурат на верхушку придорожного столбика, пожилой сержант развернулся в своём размеренном и неуёмном хождении от кабинки через дорогу и обратно, как заслышал в тихом воздухе вроде бы как звук мотоцикла. Повернув голову в ту сторону, постовой обнаружил, что ему ничуть не показалось - в самом деле, кто-то из летунов балуется по ночам лихой ездой. Прислушавшись ещё чуть к стремительно приближающемуся гудению, мужчина расслабился в своей вскинувшейся было стойке.
Уж что-что, а движок ЧеЗета, в принципе очень неплохого мотоцикла, попавшего в руки хорошего механика, спутать с другим было бы весьма мудрено. Басовитый гул хорошо отрегулированного механизма, перекликающийся с посвистом для пущего форсу присобаченного турбонаддува, означал, что у старлея Найдёнова опять сегодня плохое настроение, и он опять будет развеивать его в безумной гонке по недавно отремонтированному отрезку магистрального шоссе.
Сержант вспомнил, как однажды после смены попробовал на своём патрульном, форсированном ИЖаке хотя бы удержаться на хвосте механика, и каким разочарованием это закончилось - старлей ушёл от родной милиции как от стоячей. Но затем, правда, поковырялся в ИЖевскем движке, сказал заменить вот это и вон то, а потом, через пару дней, отрегулировал опять. И мотоцикл действительно стал меньше топлива жрать, да приёмистости добавил…
Завидев мелькнувший за придорожными деревьями свет фары, сержант вышел на самую середину перекрёстка и с удовольствием принял классическую позу из ковбойского вестерна - ноги чуть шире плеч, ладони у рукоятей воображаемых кольтов. Челюсть чуть выпятить (чтоб как у выдающегося образчика, породистого американского самца), а во всём виде изобразить эдакую расхлябанную настороженность.
Найдёнов всё-таки пригасил фару, и как обычно затормозил, едва не заехав колесом сержанту по я… ну, между ног, в общем.
– Привет, Николаич. Скучаешь? - старлей словно рыцарь, приподнял забрало глухого шлема (предмета чёрной зависти всех окрестных рокеров и байкеров). Ибо ушлый механик невесть где раздобыл носовой титановый обтекатель от неразорвавшейся ракеты и выклепал из него сей необычный головной убор. А после того, как подогнал размер под себя да оснастил набивкой и лицевым щитком - отполировал до зеркального блеска. И проезжая днём, оказывался более похож то ли на робота из фантастического фильма, то ли на старинного рыцаря, где-то потерявшего плюмаж из перьев.
– Скучаю, - кивнул сержант, пустив дымок прямо под погасшую фару. - А ты всё так же болтокрутствуешь?
Маленькая комедия эта разыгрывалась третий год с завидным постоянством - ибо Николаич патрулировал здешние дороги уже второй десяток лет. И вихрастого, настороженного детдомовского мальчишку, выросшего в ладного и крепкого как медведь молодого офицера, знал как облупленного. Но каждую встречу они с удовольствием устраивали эту китайскую церемонию, всякий раз находя новые оттенки и интонации.
Александр криво усмехнулся.
– Ну, не всем же всем же красоваться супругой-хохлушкой.
О-о, что-то новое! Сержант улыбнулся и не без тайной гордости вспомнил свою смуглявую Оксану, спокойную, хозяйственную - но в то же время "реактивную" когда надо. И ничуть не подумавшую расплыться фигурой после троих совместно нажитых детей. Родом из-под Одессы, она крепкой рукой вела дом вместе с бухгалтерией местной обувной фабрики. И сдаваться возрасту даже и не думала. "От когда внуков оженим, тогда й побачимо!" - как заявляла она не раз.
– А ты что же, Сашко, сам ещё не надумал? - постовой с сожалением отбросил в журчащий по дну кювета ручеёк таки догоревший окурок и в знак приветствия похлопал парня по плечу.
– Много чего надумал, - Александр вздохнул. Помолчал немного, и только махнул рукой, посылая к чертям свои невесёлые мысли. Завёл двигатель, отсалютовал сержанту намеренно ротфронтовским жестом. Закрыв забрало, газанул - и поднял ЧеЗета на дыбки. Метров сто нёсся по ночной дороге, набирая скорость, и лишь потом мягко опустил мотоцикл, в который раз с удовольствием чувствуя, как "подкормленный" двигатель резво гонит его вперёд. Словно застоявшийся скакун, надо же!
Но набирать ту опьяняющую скорость, когда дрожащая стрелка спидометра прочно упирается в ограничительный шпенёк, не стал. Отъехав за длинный пологий бугор, откуда постовой не мог слышать шума мотора, старлей притормозил и свернул на неприметную тропинку. Сейчас, летом, по ней можно через сырой подмосковный лесок незаметно подъехать к знакомой далеко не всем в округе дырке в одном заборе. И за ним, за вторым от угла бараком гарнизонного городка, всегда под одним и тем же балконом ставит свою вечно капризничающую "шестёрку" белобрысый Митрохин. А то, что тот не преминёт сегодня как следует попрощаться со своей ненаглядной и всем белым светом заодно, это уж и к попу ходить не надо.
Ну что ж, возврата нет. Работаем…
Смуглый и чернявый майор Файзуллиев немилосердно потел и мысленно славил имена всех полузабытых богов, что назначенный сегодня в полёт капитан разбил своего жигуля не на вверенной попечительству его, дежурного офицера, немалой территории части, а при выезде из гарнизонного городка по соседству. Это ж надо такому случиться! И всё же он не понаслышке знал, что такое начальственный гнев, а посему вытянул своё жилистое тело по стойке "смирно" ещё сильнее, посрамляя выправкой застывших на посту номер один часовых.