Вода была мягкой, чуть покалывала кожу. Кажется, это была минералка, в которой плавали лепестки роз, сразу прилипшие к щекам. Все с самого начала в этом мире шло наперекосяк. Очень хотелось зареветь в голос: «Мама, я хочу домой!», и чтобы все стало как прежде. Тогда рациональная часть души говорила: о`кей, Сашка, вернешься ты домой — и что? Даже если в то же самое мгновение и без смертельного исхода, думаешь, пьяная мать там за тебя вступится? Да ее саму, наверное, кто-то из собутыльников в спальне пользовал. А если даже и не изнасилуют, дальше-то что? Закончить школу — и идти работать на рынок, продавцом, распрощавшись с мечтой о консерватории, потому что гранты в нашей стране никогда не давались по заслугам, только по блату, а бесплатно тебя в Москву никто не повезет?
А тут… тут есть свой дом, слуги, еда каждый день без ограничений, единорожье молоко бидонами и лепестки роз по утрам в минералке плавают. Есть своя скрипка, место, где можно играть, есть поклонники, вроде как даже королевский дворец рукоплескал скрипачу. Если правильно себя повести, никто больше не ударит. Можно попробовать подружиться с Раннином, если он не уйдет, сочтя, что каждодневно видеть перед собой живой труп бывшего любовника и любимого — слишком тяжело.
Сашка оделся, пришел в столовую. В большой серебряной чашке и впрямь было пахнущее земляникой молоко. А еще стоял овощной салат. Полуэльфа не было, как и других слуг. И Сашка был им всем очень благодарен. Ну, не привык он питаться под чужими взглядами. Салат был выше всяких похвал, а молоко, как он ни старался растянуть удовольствие, закончилось слишком быстро.
— М-м-м, вкуснятинка какая, — Сашка слизнул с края чашки последнюю каплю и облизал губы.
— Сделать еще? Молоко надоили недавно, ягод привезли тоже много, — Раннин оказался за дверью.
Сашка поколебался, кивнул:
— Да, не откажусь от еще одной чашки, если тебе не трудно.
— Ничуть.
Вскоре Раннин принес такую же чашку розового молока, поставил на стол, две девушки принялись убирать посуду.
— Пожелания к обеду будут? Что-то особенное приготовить? — Раннин посмотрел на Александра.
В глазах эльфа, сегодня ставших уже цветом, как зеленый янтарь, плеснулась паника.
— А… н-нет, ничего особенного.
— Хорошо. Но все-таки… Из кого сделать суп? И жаркое? Что на десерт? Подать к обеду вина? — Раннин убедился, что девушки унесли всю посуду. — Мороженое? Торт в четыре яруса с ягодами? Похлебку из овощей и кореньев?
— А можно обычной картошки с отбивной? И салатик из огурчиков с растительным маслом? — попросил Сашка, прекрасно понимая, что только что над ним поязвили и поиздевались — самую капельку, но все равно ядовито. Эх, полукровка, если б он только знал, что приходилось есть иногда…
— Вы решили сесть на диету? Но зачем… Впрочем, хорошо, будет отбивная с белыми клубнями и огуречный салат. Салат в чашку или сразу на лицо? — Раннин улыбнулся.
— Издеваться надо мной обязательно? — фыркнул эльф.
Вскочил и умчался. Через минуту по дому разнеслись звуки скрипки.
— Я и не издевался, — пробормотал Раннин, пожимая плечами.
Ближайший час пришлось потратить на то, чтобы добавить единорожье молоко во все флаконы Эльтарна, а в пустующий просто налить это самое молоко и явиться в зал для занятий.
— Милорд, позвольте ваши руки.
Оные тут же спрятались за спину вместе со скрипкой и смычком.
— Зачем?
Ух, сколько недоверия сразу в глазах. Ну, правда, с чего бы Александру доверять ему? Да еще и руки — самое ценное у музыканта.
— Затем, что их надо сполоснуть молоком, чтобы им стало лучше, — терпеливо пояснил Раннин. — Оно хорошо впитывается, так что пол не зальет.
— Косметику нельзя использовать во время занятий, — хмуро фыркнул эльф. — Уж это-то ты должен был знать, столько лет проведя рядом со скрипачом. Закончу — сполосну.
— А еще вам надо беречь руки, лекари их едва спасли. Так что занятия окончены, вам надо вообще каждый день по полчаса лежать в ванне с молоком и травами. Или вы хотите, чтобы усилия лекарей пошли прахом? Александр, давайте сюда руки или я вас действительно посреди ночи суну в чан с молоком и накрою крышкой.
— А я его выпью, и утром в чане будет круглый булькающий эльф-колобок!
Александр удивлял. Только что был похож на ощетинившегося ежа, и вот уже улыбается. Не умеет долго злиться? Нет, вряд ли, после парка он не торопился «оттаивать». Решил, что здоровье дороже? Возможно.
— А что, все было так серьезно? Ну, что прям ванна с молоком нужна?
— Было плохо. Лекари собрали все снаружи, но могут возникать сильные боли, тело не терпит столь огромного и быстрого вмешательства. Я пытался сказать, что Эльтарн может потерять руки… Но он меня не слушал.
Ага, а вот и страх… нет, не страх — УЖАС огромными буквами в глазах. М-да, то ли Александра там, в его мире, этим пугали, то ли пережил что-то подобное сам.
— Хорошо, я буду делать все, что ты скажешь, чтобы вылечиться до конца.
— Просто пей молоко, держи руки в молоке. И я сделаю пару настоев. Ты ведь эльф, людская магия может тебя заштопать, но только природа сможет полностью исцелить, — Раннин посмотрел на скрипку. — Это твоя нелюбимая. Ты всегда говорил, что у нее нет души и ты не чувствуешь ее.
Переход на «ты» получился как-то сам собой.
— Глупости! — с жаром вскинулся эльф. — Как можно не увидеть души в этом великолепном произведении искусства? Ты слышал ее голос? Он живой! Я ее полюбил с первого же мгновения, с первого прикосновения.
И только когда дошло, Сашка спросил:
— А есть и другие? Покажи!
— Конечно, есть, — Раннин подошел к стене, начертил на ней какой-то символ, часть стены бесшумно канула вниз, открывая взору Сашки восемь витрин, в каждой из которых лежало по скрипке. — Разные породы дерева, разные мастера, разные струны. Ты их все заказывал, очень придирчиво отбирая материалы. Тебе пытались дарить инструменты, но их ты выбрасывал, они там, в углу, под тканью.
В углу комнаты возвышались штабеля в полтора роста Сашки, накрытые темным полотном.
— Не знал, что делать, — пояснил Раннин. — Горят они плохо, продавать их глупо, выбрасывать было обидно, мастера ведь старались. Пришлось складывать их все тут.
Кажется, чего-то он все же недопонял из рассказа Александра о том, как тот жил. Потому что в глазах эльфа был шок, когда он отбросил полотно и уставился на небрежно сложенные скрипки. Потянулся к ним, а руки дрожали, как у родителя, который видит свое дитя на земле, побитое и несчастное.
— Ну как же так-то? Ну как же так со скрипками?
— А что с ними было делать? Каждый год по две-три скрипки, а ты их выбрасывал. Я просто не знал, что с ними можно делать, я осчастливил скрипками три приюта и четыре школы музыки. Осталось только встать на рынке и начать ими торговать, — вздохнул Раннин. — Я их даже раздавал уличным скрипачам и бродячим музыкантам.
— Инструмент жив только тогда, когда на нем играют, — печально сказал эльф, поднимая простовато выглядящую скрипку в золотистом лаке. — Иначе это мертвый инструмент. Ты правильно делал, когда раздавал их. Кто бы ни играл, он оживлял скрипку музыкой, а значит, делал мир чуточку светлее.
— Так что мне делать с этим всем, милорд? — Раннин обвел рукой залежи инструментов.
— Раздать. Может, в самом деле, встать на рынке, только не продавать, а отдавать за так?
— Хорошо, я распоряжусь этим заняться. Надеюсь, что это поможет избавиться хотя бы от части. За твоими личными скрипками ухаживали надлежащим образом.
— Музыкант должен ухаживать за инструментом сам. Если уж у меня десять скрипок, за ними всеми нужно присматривать мне. Или у меня тут целый мастер-настройщик имеется, а я ни сном, ни духом?
— Магия, — чуть удивленно ответил Раннин. — Она следит за всеми твоими скрипками. Ладно, пойду. Надо накопать белые клубни тебе на обед.
— В моем мире нет магии, — Сашка бережно уложил скрипку и снова укрыл штабель полотном. — Помни об этом, пожалуйста, я не воспринимаю магию, как нечто само собой разумеющееся. Она для меня чудо.
— Хорошо, постараюсь помнить. Ты уверен, что не хочешь на обед что-нибудь такое, сложное и многосоставное?
— Я не привык к такой пище, — помотал головой эльф, растрепывая собранные в небрежный хвост волосы. — Все эти сложные салаты и изыски… Ты пойми, я совсем не из богатой семьи. Было такое, что питались неделями пустыми макаронами или картошкой.
— И тебе совсем не хочется попробовать что-то новое? Крем-суп, жаркое из перепелок, многослойные фруктовые желе, цветное мороженое, дорогие вина, редкие фрукты? Ты вполне можешь себе это позволить, а я могу это приготовить или достать.
— Хочется. Но сначала мне нужно привыкнуть к миру, тебе не кажется? Да меня твои уши чуть заорать не заставили, единороги — тоже, магия-шмагия. Мне нужно хоть что-то простое сейчас, чтобы не свихнуться. Я понятно излагаю?
— Вполне. Салат из огурцов, свинина с подливой и белые клубни. Они тебе, наверное, незнакомы, но то странное, что ты назвал, я не знаю.
— Покажешь — скажу. Идем?
Сашка отставил флакон с молоком, наблюдая, как оно впитывается в кожу. И только теперь начал замечать, что по рукам змеятся шрамы — почти незаметные, тонкие, как волос, чуть-чуть светлее остальной кожи. И их было много. Очень много. Только сейчас дошло: стекло, разбиваясь о пол, наверняка нашпиговало эльфа, как кусок мяса — чесночными дольками.
— Идем.
Раннин привел его в небольшой огород, где обильно колосилась вполне знакомая картофельная ботва, взялся за лопату и вывернул крупные аккуратные белые клубни, испачканные землей.
— Вот, идеальный гарнир к мясу и составная часть супов, очень питательно.
— Кар-тош-ка. Или кар-то-фель. Так это называется в моем мире, — медленно выговорил Сашка. К горлу подкатил ком. Почему-то только сейчас на него навалилось осознание того, что мир, в котором придется прожить остаток жизни — чужой.
— Попробую запомнить. Идем, я отведу тебя в гардеробную. Пока я готовлю, ты там покопаешься. Там и твои украшения лежат.
— Зачем мужчине украшения? — глухо пробурчал пытающийся успокоиться и не разреветься, как девчонка, Сашка. Не положено взрослому парню рыдать. Даже если он недавно именно девчонкой и был.
— Не знаю, но ты любил. Что с тобой? Я опять тебя чем-то расстроил? Ты не любишь этот… картофель?
— Люблю… И нет, это не ты, это просто… Я никогда-никогда не смогу вернуться, да?
— Я не знаю, может быть, еще сможешь. А ты хочешь вернуться?
— Честно? Не особенно. Ничего хорошего меня там не ждало. Только маму жалко, она вдова, а если еще и меня потеряла — в самом деле сопьется ведь… Это верная смерть. В общем, тоже ничего хорошего.
— Думай о том, что там Эльтарн, что он все наладит, — Раннин погрузил белые клубни в деревянное ведро и понес на кухню. — Гарлот, почисти.
Миловидная служанка, та самая, которую расспрашивал Сашка, кинулась мыть принесенное.
— Привет, — улыбнулся ей Сашка, чем вогнал в ступор.
— М-м-милорд — она присела, едва не рассыпав овощи.
— У лорда Северина сегодня хорошее настроение, — пояснил Раннин.
— Хорошее-хорошее, — подтвердил тот. — Идем, Раннин, пока Гарлот не начала заикаться.
========== Глава третья ==========
— Из прислуги здесь я, Гарлот и Элиза. Они стирают и гладят, я занимаюсь уборкой и готовкой, впрочем, готовят иногда и они. Еще есть слуга, ухаживающий за единорогами, но он всегда живет на конюшне и в дом не заходит, еду ему относят. Мастер растений живет в домике на огороде. Дом не особенно большой, пятерых слуг хватает, — рассказывал Раннин, шагая по коридору. — Я повешу таблички на все двери, чтобы ты не путался, что и где. Здесь — твоя гардеробная.
Гардеробная комната занимала, как показалось, зал размерами чуть ли не со всю старую квартиру Сашки. Костюмы аккуратно висели на вешалках вдоль двух стен, вдоль третьей выстроилась обувь. В одном из углов стоял шкаф, из которого били искры и лучики, словно из бриллиантовой кучи.
— Половину из этого ты в жизни не надевал, — пояснил Раннин. — Я отбираю только ту одежду, которая тебе не навредит.
Сашке было не чуждо желание красиво выглядеть. Дома она выезжала на своей природной легкой красоте, на том, что у нее была чистая кожа и чудесные длинные волосы, идеальная фигурка, обусловленная больше генетически, чем правильным питанием или спортом. Об одежде можно было забыть: никаких супермодных вещей у нее никогда не было, ни блестящих лосин, ни зауженных джинсов, ни кошмарных по высоте шпилек, ни микромаечек, хотя ей и нечего было особо показывать — грудь была маленькая. Сейчас Сашку практически притащили в пещеру Сим-сим, но азарта перемерить все и покрасоваться перед зеркалом почему-то не было. Скорей уж хотелось еще раз на себя посмотреть, чтобы оценить повреждения, залеченные магией.
— А может и навредить? Из-за травм? А там что? — Сашка кивнул на искрящийся шкаф.
— Да, из-за этого. А там все твои драгоценности, — Раннин открыл створки. — Любуйся, примеряй, вертись перед своим отражением, это все твое. Я приду через пару часов, когда будет готов обед.
Когда он вернулся, выполняя обещание, в гардеробной с места были сдвинуты только две пары легких туфель, пара вешалок. В шкафу с драгоценностями все осталось лежать так, как и было. Александра Раннин нашел в спальне, тот свернулся в клубок, завернувшись в покрывало, и беспокойно спал, тихо поскуливая. Раннин покачал головой, погладил спящего по плечу.
— Александр, ты будешь обедать?
Тот дернулся, открыл глаза, мутные и какие-то слишком уж сухо блестящие.
— Не знаю, Ран. Меня немного знобит, я бы лучше еще поспал.
Раннин потрогал его лоб.
— Да, как-то ты неважно выглядишь. Я принесу хотя бы бульон, чтобы были силы для восстановления.
— Спасибо.
Сашка опустил голову на подушку и снова погрузился в вязкую дремоту. Похоже, не стоило валяться на голой земле, пусть она хоть трижды покрыта травой. Кто ж знал, что этот эльф такой чувствительный?
Раннин принес бульон, напоил его, потом принялся раздевать. Надо было обтереть больного, это выгонит лихорадку.
— Я говорил, не стоит доверять лекарям, — ворчал он. — Теперь будет привязываться любая простуда.
— Ну, а я-то в чем виноват? — слабо огрызался эльф, не сопротивляясь.
От того, что его оставили полностью обнаженным, его затрясло, на висках и на лбу проступил пот.
— Сейчас ты себя почувствуешь лучше, — Раннин погрузил губку в травяной настой. — Это немного укрепит твои силы, сгонит хотя бы температуру, потом тебе надо будет вволю отоспаться.
— Ты травник? Как маг — только не маг, да? А ты все-все травы знаешь?
На вопросы можно было и не отвечать, вряд ли Александр слушал и слышал ответы, медленно погружаясь в вызванный отваром полусон-полубред. Вообще-то, должен был просто уснуть, но, как уже выяснил Раннин, не все травы на эту оболочку с новой начинкой действовали правильно. Он рисковал.
— Да, это что-то вроде магии, меня учил мой отец, вот он все-все травы знает, — полуэльф как раз спустился до живота.
Эльф тихо всхлипнул и застонал, перекатил по подушке голову, рассыпая светлые волосы. Невинность в таком порочном содержании… Хотя нет, тут как раз полная невинность, вспомнил Раннин, продолжая обтирать Александра. Разум отмечал неправильность: на коже почему-то ярче проступили все шрамы. Не было ли зацеплено лечение Эльтарна на его душу? Если так, то не придется ли самому Раннину заново собирать эльфа по кускам, если все усилия лекарей пойдут прахом? Придется принести молока, оно поможет удержать расползание шрамов, утишит боль. Нужно удвоить оплату, чтобы молоко доставляли непрерывно. И извести весь запас трав. Зато он вылечит тело до конца, а не так, как эти шарлатаны, подвязавшие регенерацию к силам самого Эльтарна. У Александра магии то ли не было особенно много, то ли он ею пользоваться мог только в минуты душевного раздрая, а тогда на восстановление Раннина ухнул весь запас.