— Эй, парень, мы просто пошутили. Это ваша подружка? Мы ничего не планировали, она сама… — Промямлила эта паскуда.
Из моего горла вырвался почти животное рычание, и я ринулся на ублюдка, ударом заваливая на землю. Кинувшись сверху, я наносил мощные удары по его лицу, стараясь с каждый движением просто вбить его в землю.
— Брендан, Брендан, стой! — Реми вцепился в меня и попытался оттащить от парня, переставшего подавать признаки жизни. Кажется, он уже не дышал. — Ты убьешь его!
— Я этого и хочу! — Зло бросил я в ответ. — Я убью их всех, этих ублюдков! Прямо сейчас!
— Брендан! Нам надо помочь Эленор!
При звуке ее имени красная пелена медленно стала сползать у меня с глаз, уступая место страху. Я отбросил от себя Реми и развернулся к лежащей на земле девушке. Ее грудь медленно и неровно вздымалась, будто она боролась за каждый вдох.
Я с силой разжал руки, отпуская свою жертву, и подойдя к Элли кинулся на колени рядом с ней:
— Эленор. — Прошептал я. — Эленора… Элли.
Вся правая сторона лица была в крови, губы тоже были разбиты, слипшиеся волосы прилипли к вискам. Кровь сплела пряди когда-то нежных как шелк волос в темные мокрые жгуты. Девушка еле приоткрыла глаза и посмотрела на меня из под опущенных ресниц:
— Брендан… — Прошептала она, пальцы руки девушки еле дернулись, будто желая дотронуться до меня. Очевидно, пока я разбирался с этими уродами, Реми освободил ее запястья, на которых теперь были красные следы от ремня. Я прикрыл ее маленькую ладошку своей, всматриваясь в лицо. Сердце закровоточило, при взгляде на эту картину.
— Я убрался, он выживет… Возможно… — Сказал Реми.
— Очень жаль. — Бесстрастно ответил я, все мое внимание занимала только девушка. — Надо отнести ее домой.
Я с ужасом понимал, что не знаю, как ее нести. Все ли у нее в порядке? Не поврежу ли я что-то? Но выбора все равно не было.
Я осторожно подхватил Эленор на руки, взяв под ноги и под спину. Она еле слышно застонала от боли, а я готов был закричать в голос от беспомощности. От того, как я не успел. От того, что было бы, если бы я задержался еще хоть на минуту. От того, что это все из-за меня.
— Накрой ее ноги. — Реми моментально стянул с себя куртку и прикрыл ноги девушки, на которых уже помимо грязи стали появляться гематомы.
— Неси ее к Кацу, он врач.
Озвучил Реми мысль, которая промелькнула и у меня в голове. Если бы Кацу был сейчас рядом. Кацу, а не я. Я лишь машина, которая может в любом момент сорваться с катушек и начать убивать. Держа это маленькое, худое тело в своих руках я лишний раз убедился, что ей рядом со мной не место. И в тоже время именно сейчас я отчетливо понял, что самое страшное в моей жизни: это потерять ее. Снова.
Всю дорогу до дома Кацу я разговаривал с девушкой, уже потерявшей сознание. Она не слышала меня, но это успокаивало. Я извинялся, я просил, я молил, я обещал, я снова извинялся. Вспоминал истории из детства, называл ее рыжим эльфом, сказал, что по выздоровлению накормлю ее пиццей до отвала и даже приглашу Кацу.
Реми шел рядом и молчал, никак не реагируя на бред, рвущийся из моего рта.
Когда мы добрались до места, Кацу дома не оказалось, очевидно пошел искать нас. Зато была его сестра, которая, встретив нас с недовольным лицом, испуганно воззрилась на девушку в моих руках.
— Элли! Что произошло?! Быстрее, проходите! — Он распахнула перед нами дверь, и я внес Эленор в комнату.
— Ложите ее на диван! Ох, нет, лучше сразу в ее кровать, здесь не будет удобно. Быстрее давай, шевелись, на второй этаж, первая дверь! — Запричитала девушка, унесшись в другую сторону.
Когда мы с Реми добрались до комнаты, она нагла нас, неся огромную аптечку.
Следом в комнату залетел Кацу, еще в куртке и ботинках, очевидно, только вернувшийся:
— Твою мать. Кейко, теплая вода и полотенца, давай. Вы двое, убирайтесь вон. — Распорядился он, на ходу стаскивая с себя куртку.
— Я хочу знать, что с ней все в порядке. — Сказал я.
— А почему я должен тебе врать? Или похоже будто с ней все в порядке? — Спросил японец, кивнув на неподвижно лежащую девушку.
На это мне было нечего возразить.
— Мы подождем здесь. — Сказал я ему.
— Брендан, я понимаю твое беспокойство, но ты только мешаешь, так что выйди. — Японец стал осторожно раздевать девушку.
— Может, я могу чем-то помочь? — Не сдавался я.
— Можешь. Выйди отсюда. — Гнул свою линию парень.
— Брендан, пожалуйста. — Произнесла Кейко. Я и не заметил, как она появилась в комнате.
Я сдался и вышел из комнаты, следом за мной ее покинул и Реми. Мы спустились вниз и мой друг упал на диван.
— Дерьмовый день. — Вынес вердикт он.
Я стал ходить по комнате, маяча перед его глазами.
— Слушай… — Не выдержал парень. — С ней все хорошо, окей? Настолько, насколько это может быть в данной ситуации… Так что прекрати мельтешить и изводить себя, этим ты никому не помогаешь.
Я проигнорировал его слова. Через какое-то время в гостиной появилась Кейко.
— Все хорошо, у нее ничего не сломано, только сильно избита. Синяки и ссадины, пару рассечений, но Кацу сказал, что шрамов не останется. У нее жар, но внутреннего кровотечения нет.
— Крепкая девочка. — Улыбнулся Рем.
— Да… Элли такая. Пойдемте на кухню, заварю чай. Кацу тоже стоит попить. Вы хотите чего-нибудь? — Поинтересовалась девушка.
Мы отказались от еды, но брюнетка все равно поставила на стол помимо чашек с чаем бутерброды. Скорее всего, она делала их, чтобы просто занять руки.
Я взял предложенную мне фарфоровую чашку с многочисленными узорами и бездумно их рассматривал, в то время как Рем и Кейко переговаривались на отвлеченные темы. Когда я наконец глотнул горячий напиток, я почувствовал непривычный вкус трав:
— Что здесь? — Прервал я друзей на середине очередного диалога. Кейко вздрогнула от звука моего голоса, но даже не посмотрела в мою сторону.
— Успокоительный сбор. Зверобой, мелисса, ромашка, чабрец, пустырник. — Как заученный текст выдала состав девушка.
— Вкусно. — Произнес я, делая еще один глоток.
Она не ответила. Спустя две чашки чая и тарелку бутербродов, которые умял Рем, на кухню спустился Кацу. Кейко сразу метнулась к чайнику, чтобы заварить брату этот целебный напиток. Я встал из-за стола:
— Как она?
— Спит. И нам пора. — Кацу посмотрел на часы, расположенные на стене над входом в кухню. — Хотите остаться здесь?
Реми покачал головой в отрицании и встал со своего стула:
— Нет, у меня еще дела. У тебя тоже, Брендан.
Элеонор
Я внимательно дослушала историю до конца, ловя каждую деталь. Как оказалось, видение в виде Брендана — это не галлюцинация. Значит головой меня припечатали не сильно. Да и мое облегчение, вызванное тем, что парни успели до того, как насильники сняли штаны, было таким сильным, что раны на теле показались совершенно пустяковыми.
— Что ж… Все хорошо, что хорошо кончается. — Вынесла я вердикт истории.
Кацу посмотрел на меня почти раздраженно:
— Я думал вызывать врачей из клиники. У тебя был жар и мне кажется, к вечеру он вернется. Ты вся в ушибах, и я молюсь, чтобы не было никаких осложнений, особенно по женской линии, много ударов пришлось на живот. А ты говоришь, что все хорошо?
— Полегче на оборотах, Кацу. Я благодарна, что ты меня выходил и безумно счастлива, что мой лучший друг — врач. Но это уже случилось. Прости, что я радуюсь, что меня не изнасиловали.
— Черт, Элс, я не это имел…
Дверь распахнулась и в комнату влетела Кейко:
— Элли! — Она кинулась к кровати с целью обнять меня, но затем передумала, опасаясь сделать больно и лишь схватила руку, двигая от меня Кацу. — Я услышала голоса, как я рада, что ты очнулась! Рем и Брендан постоянно заходят, они места себе не находят. Похожи на черного пса и щеночка, которые вечно суют свои морды к нам. Я уже не знаю как объясняться со слугами. Не то чтобы я должна была им что-то докладывать, но… Боже, милая, как мы все перепугались.
Наслушавшись «охов и ахов» Кейко и ворчания Кацу я намекнула им, что хотела бы еще немножко тишины. И лишь когда двери за братом с сестрой закрылись, я крепко зажмурилась, а из глаз моментально полились слезы. Как будто кто-то нажал выключатель, и все эмоции вырвались наружу. Кошмар произошедшего не прошел для меня без следа. Да, облегчение, что со мной ничего не сделали, было колоссальным, но страх все равно меня сводил с ума. Мерзкое ощущение чужих рук на мне не покидало. Только когда вконец обессилив от бессильных и тихих рыданий, я снова провалилась в сон без сновидений.
***
— Кейко, даже не пытайся, я не хочу пить твою отраву. — Поморщилась я.
Подруга нахмурила хорошенький лобик и сузила глаза:
— Ты думаешь, я поверю, что ты спутала слова отрава и отвар?
— А что, второй раз такая отмазка уже не считается? Эх… Ну тогда считай, что я не за тем выживала, чтобы погибнуть от календулы.
— Здесь нет календулы! Это чай. И, между прочим, главное в нем не только то, какие травы ты добавляешь, а какие чувства ты вкладываешь! Так что замолчи и принимай мои чувства, немедленно!
Целый день Кейко пыталась опоить меня «особыми травами», которые «точно поднимут меня на ноги». Ее страсть к использованию всевозможных растений в медицине сводила меня с ума. И если ее действительно вкусные чаи я пила с удовольствием, то конкретно этот «эликсир силы» попросился обратно из моего организма после первого глотка. Наверное организм опознал горько-кислую и вяжуще-терпкую смесь как первосортный яд и пытался меня спасти. Я была с ним полностью солидарна и всеми правдами и неправдами отказывалась от очередной порции зелья.
На этом споре нас и застал Брендан. Он появился в комнате тихо, даже не знаю, давно ли он стоял в открытых дверях, наблюдая за мной и Кей. Заметив, что я перестала смеяться и смотрю куда-то за ее спину, подруга обернулась. Увидев парня, она сразу вспомнила про то, что на кухне у нее варится куриный бульон.
— Оставлю вас ненадолго. И Брендан, попробуй залить в эту вредину хоть немного чая. — Напутствовала она андабата, а я лишь показала уходящей девушке язык.
Брендан пропустил Кейко, встав в проходе боком, но в комнату так и не проходил.
— Ты нечисть, что ли? — Поинтересовалась я после нескольких мгновений возникшей тишины.
— Это оскорбление или повышение в звании с гнома?
— Это наблюдение. Ты порог только по приглашению переступаешь?
Брендан прошел в комнату.
— Я не был уверен, что ты захочешь меня видеть.
— А я и не хочу тебя видеть. — С лучезарной улыбкой заявила я, желая поиздеваться.
Парень потер щеку, стоя над кроватью и шаря взглядом по стенам. Хм. Вид у него едва ли лучше моего. Под глазами залегли темный мешки, сами глаза чуть красноватые, с сеточкой лопнувших капилляров. Волосы взъерошены больше обычного, мятая одежда. Он откуда вернулся? Он вообще спал?
— Послушай. — Он сел на колени перед кроватью и посмотрел мне в лицо. — Я очень виноват перед тобой. Я…
Жестом я прервала его монолог раскаяния.
— Брендан, успокойся. Ты ни в чем не виноват. Совершенно. Более того, если бы не ты, эта история закончилась бы более плачевно. Так что я тебе признательна. Спасибо, что пришел мне на помощь. Опять.
Брендан снова потер лицо, на этот раз обеими руками, будто стирая с себя наваждение. Он часто так делал, когда пытался привести в порядок мысли в своей голове.
— Зачем ты это говоришь? Мы оба знаем, что…
Я снова перебила парня, ай-яй Эли, какая невежливость!
— Мы оба знаем, что это была моя ошибка. Пойти ночью одной по Мертвому Городу. О чем я вообще думала?
— Но пошла ты туда из-за меня!
— И это тоже была моя ошибка! Я сделала очень глупо, пошла на поводу эмоций, которым точно не должна была поддаваться и не имела на это право, так что, пожалуйста, хватит тыкать меня в это лицом.
— Что значит, не имела права? Эленор. Я должен сказать, я и Катина…
— Черт возьми, Брендан! — Я давно ходила на грани крика и вот, при упоминании этой темы, сорвалась. — Я не хочу слушать о ней, я не хочу слушать о вас и уж тем более не хочу слушать о том, что там между вами происходило! Да, я не имею право на… ревность. — Выплюнула я злополучное слово, вертящееся на языке. — И я не имею право на тебя. Ты друг детства, который спас меня от неизвестной участи, и на том спасибо. А тот поцелуй… Он ничего не значит. Кхм… Точнее, те два поцелуя.
— Эленор, послушай меня, когда ты застала нас в комнате, ты не так поняла мой мотив…
— Оу, вот только избавь меня от этого, ладно? Я прекрасно понимаю мотивы парня, который лежит в постели с голой девушкой. Пардон, с голой девушкой, которая на нем восседает. Сейчас ты что хочешь, чтобы я узнала подробности? Прости, меня это не интересует и не волнует.
Молчание. Я смотрела перед собой, но чувствовала, что взгляд темных ониксовых глаз парня направлен прямо на меня. В такие моменты Брендан казался мне опасным хищником, который внимательно следит за жертвой, выжидая. А его неподвижность — лишь краткий миг, когда животное собирает силы, чтобы перейти на решающий бег и напасть. Отчего я стала так думать о своем друге? Нет, я не боялась его, ничуть. Но чем больше я его узнавала, тем чаще видела в нем это. Будто подтверждая мои мысли, Брендан заговорил. Его голос звучал в пустой комнате приглушенно, хрипло. Как будто слова застревали в горле:
— Все изменилось, Элеонора.
Не сдержавшись, я хмыкнула:
— Серьезно? Все меняется за десять лет? Вот уж не знала. Я же наивно предполагала, что тебя засолили на стадии развития десятилетнего пацана. Но спасибо, что пояснил.
— Пожалуйста, хватит. Выслушай меня. — Глаза парня потемнели, а тон изменился, вынуждая меня захлопнуть рот. Я в ожидании посмотрела на друга. — Изменился не только наш мир, изменился я. Знаешь, почему меня называют Дракон? Я сам не дам точного ответа, но догадываюсь… Потому что от мифологического монстра, наводящего страх на людей древности, во мне больше, чем от человека. Нас учили тому, что эмоции и чувства — лишняя обуза. Это знание в нас вбивали кнутами и делами. Убей, или ты сам будешь убит. Исполни приказ, или ты будешь убит. Не задавай вопросов, или ты будешь убит. И, как ты понимаешь, я выжил. Теперь я понимаю, что ценой выживания стала моя душа. Она будто раскололась, и второй моей частью стали монстры. Или Зверь. Или Дракон, если хочешь… И я спокойно иду на поводу у своих демонов, когда они этого хотят. Я привык к ним, я живу с ними. Беру что надо, делаю, что считаю нужным, без всяких «но» и «если». Слова «мораль», «совесть» и уж тем более «счастье» или «любовь» давно стерлись из моей жизни. Они обесценились, стали пустым звуком. Я просто живу… Нет, существую, ради своей цели. Но с твоим появлением, Элеонора… Ты — свет, от которого больно. Ты — мое прекрасное, но утерянное прошлое, к которому я не могу вернуться. И чувства, что ты во мне вызываешь, давно для меня утеряны. Я не хочу выпускать их на свободу, но они будто сильнее меня. А они не должны быть сильнее, не сейчас. Поэтому, когда ты находишься рядом, мне страшно. Я знаю, что могу причинить тебе боль. Если не своими руками, то руками своих врагов. Когда мне надо было уехать, все мои мысли были о том, что с тобой происходит и в безопасности ли ты. Я приставлял к тебе людей из отступников, но и этого было мало. Я думал и думал о тебе, когда должен был думать о деле…
— Ты хочешь сказать, что я — помеха?
— Я пытаюсь сказать, что ты — самое лучшее, что со мной было до десяти лет и после двадцати. — Он улыбнулся, грустно, нежно. А затем покачал головой и посмотрел на полку с книгами в комнате. — Но я не могу на это отвлекаться. А ты не должна быть рядом. Я способен только разрушать, Элеонора.
— Странно слушать это от человека, который стал во главе движения, чтобы создать новый мир.
— И все же больше всего я боюсь, что рано или поздно ты пострадаешь именно от моей руки. Ты просто окажешься рядом, когда я в очередной раз потеряю самообладание. И больше никогда не будешь смотреть на меня так, как прежде. Ты не заметила? Ты все еще улыбаешься мне, как будто ничего не было. Как будто я друг из твоего детства. И если это изменится…