Король сел возле Бильбо и заставил его откинуться ему на грудь, а потом обхватил руками поперек живота, оттащив хоббита от болеющего Смауга.
— Успокойся. Он вполне живой, просто дремлет. Отвлекись. У меня тоже когда-то болели родные. Я помню, как Кили на его первой охоте тяжело ранили. Большой медведь, которого мой глупый племянник потревожил, разодрал ему руку и почти добрался до груди, когда мы подоспели.
— И что? — с содроганием спросил Бильбо, стараясь повернуть голову и взглянуть на узбада. — Что было дальше?
— Дальше была медвежья похлебка на ужин и жареное мясо, — Торин насмешливо хмыкнул и подул ему в затылок, поддразнивая. — И это было довольно вкусно. А Кили выздоровел, несмотря на то, что мне пришлось пару суток сидеть возле него. Рабам я такое дело не доверю, этот дурачок мне как сын.
Бильбо невольно улыбнулся. В такие моменты, как этот, Торин становился немного более мягким — он приоткрывался для полурослика с другой стороны.
Поглаживая кончиками пальцев босой ноги чешую спящего дракона, Бильбо попросил:
— Расскажи мне что-нибудь, господин мой. Пусть это будет интересная история — может быть, даже страшная.
Король говорил тихо, почти шепотом, и от этого у Бильбо создавалось ощущение, что они совсем одни под этим небом. Он слышал ночные шорохи, потрескивание веток в большом костре, видел, как где-то вдалеке, на грани зрения, бродят большие фигуры. Не понять, то ли ему привиделось, то ли и впрямь там гуляла целая стая медведей — и ночь принадлежала и им тоже.
— Мне пришлось вырезать все селение, — говорил узбад, — но я не жалею о своем решении. Если уж приходится выбирать между благом своего народа и жизнью чужого, я предпочту свой. Ты тоже должен будешь научиться убивать, и не только случайно.
Хоббит невольно покраснел. Так значит, король знает, что того орка он победил благодаря чистому везению? Вот ведь, а он-то надеялся, что это останется его маленьким подвигом!
— Ничего, — на губах Торина была улыбка, хоббит почувствовал ее, когда Торин поцеловал его в затылок. — Все мы с этого начинали. Ну, может, кроме меня и Двалина: нас обучали убивать с самого детства.
— И кроме всех остальных гномов, — продолжил полурослик. — Что ж, я понял. Прежде я не видел смертей, кроме разве что моих родителей — правда, они погибли не в бою, а в грозу. Но если надо, то я научусь быть сильнее, Торин. И спасибо, что посидел тут со мной, это очень много значит для меня.
На рассвете хоббит встал даже раньше, чем остальные, и первым делом взглянул на то место, где ночью дремал бедный больной дракон. К его ужасу, он не увидел ничего, кроме вороха чешуи, которая, кажется, ссыпалась вся до единой. Смауг исчез.
========== 18. Преображение ==========
Бильбо сам не ожидал, что ему будет так больно от того, что пропал его подопечный. Дракончик поддерживал его своим присутствием почти все то время, что хоббит был среди чуждого ему народа — а теперь он пропал. Что может случиться с бедным крохой, который даже не научился летать, да к тому же болен, в этих диких краях? Он мог попасть в зубы какому-нибудь хищнику. А если его поймают орки, им будут нипочем его укусы. Вдруг его сделают игрушкой, забавой для этих чудовищ? И будет он сидеть, голодный и одинокий, потерявшийся и умирающий…
Такого рода мысли привели к тому, что полурослик чуть ли не бегом кинулся на поиски Торина. Только вождь обладал правом повернуть отряд, чтобы отыскать потерявшегося участника похода.
Но король, конечно, и слушать об этом не пожелал.
- Твой дракон сейчас, должно быть, уполз уже далеко, - отрезал он. - А перерывать траву в его поисках я не намерен, это все равно бесполезно. Я говорил тебе, что дракон — существо дикое, и лучше пусть он останется здесь, мертвым или живым, чем вырастет внутри Горы. В Эреборе все равно нет для него места.
- Значит, ты не велишь своим воинам искать пропавшего члена похода? - Бильбо, сперва слегка испугавшийся от грозного вида узбада, взял себя в руки — ради воспитанника. - Что ж, в таком случае, велю я.
Удивление на лице Торина было смешано со скепсисом. Гномы подчинялись только ему — и, конечно, Двалину, как ближайшему советнику узбада. Слушать постороннего они точно не станут.
И все же Бильбо не мог не попытаться. Он дождался, пока гномы начнут завтрак, и взобрался на небольшой камень, обратившись к ним:
- Братья! Случилось большое несчастье! Боевой дракон, который со временем стал бы хорошей защитой для нашего королевства, пропал! Пока он еще мал и не мог далеко уйти, однако я боюсь, что Эребор лишится отличного оружия, а все мы — друга. Если дракон попадет в лапы орков, его могут натравить впоследствии на нас. Я отправляюсь искать его, чтобы вернуть домой, и обещаю награду тем, кто пойдет со мной и поможет. Кто здесь достаточно отважен, чтобы помочь мне?
Торин, слушавший эту небольшую речь, сидя у костра, спрятал улыбку в бороде. Полурослик оказался и впрямь умнее, чем выглядел на первый взгляд — это хорошо. Не сообрази он, что сказать, король был бы в нем разочарован.
То ли гномы поняли, что дело и впрямь важное, то ли просто прельстились наградой, но с Бильбо вызвались идти целых полсотни — достаточно для хорошего отряда. В их числе были и племянники узбада, которые успели проникнуться некоторой симпатией к полурослику и ничего не имели против маленького дракона.
Бильбо официальным тоном поблагодарил их. Когда они седлали пони, Торин подошел ближе и придержал для жениха стремя.
- У вас три дня, - громко сказал он, чтобы услышал не только Бильбо, но и все, его сопровождающие. - На рассвете четвертых суток мы двинемся дальше независимо от того, вернетесь вы или же нет.
***
Вечерняя трава была покрыта росой и дышала холодом, но это было нипочем дракону. Смауг тонкой алой змейкой струился сквозь жухлую траву, выгоревшую под солнцем, и принюхивался к окружающей местности.
Он провел тут уже два дня, и ему нравилось здесь. Простор, ничем не ограниченный, предполагал, что можно расправить крылья, а обилие кроликов и прочей живности в траве сулило славный обед, когда он проголодается.
Дракончик сощурился, поднимая голову и разглядывая горизонт. У него было очень острое зрение, он видел исчезающий в туманной дамке лагерь больших гномов. Они дурно пахли и пили противную горькую воду, от которой веселились и орали грубые песни. Это не нравилось любящему подремать дракону, но кусать гномов за это не хотелось, они вряд ли хороши на вкус.
А еще в лагере был маленький и теплый, который обнимал его и носил на руках, когда ящеренок не мог сам миновать преграду на пути. У маленького была сладкая кровь, придающая сил, и приятный голос, который как будто одним своим звуком чесал за ушными роговыми отростками. Смауг решил, что еще увидит маленького.
Впереди зашуршало. Метнувшись вперед, ящер ухватил зубами лапу крупной цесарки. Испуганная и раненая птица завопила, больно клюнула его в темечко и рванулась, но только увязла в крепких зубах маленького хищника еще больше. Не теряя времени, Смауг повалил ее крыльями на землю и неловко впился зубами в синеватое горлышко. На язык брызнула сладкая кровь — самая суть жизни. Дракончик переждал, пока цесарка перестанет биться, и принялся за еду. У него ужасно чесалось все тело, чешуя ссыпалась маленькими кусочками — и это отнюдь не добавляло ему хорошего настроения.
Вдалеке послышались голоса. Смауг поднял голову и быстро облизнулся, убирая кровь с чешуйчатых губ. Он слышал грубый хохот и чье-то шипение, земля чуть подрагивала под тяжелыми сапогами. Значит, орки — очень гадкие, гаже гномов, да и на вкус отвратительны. Дракончик сморщился. Судя по всему, орков там много, а он один. Разумнее будет затаиться.
Он наскоро присыпал землей остатки цесарки — живот приятно потяжелел, еды было вполне достаточно. Пригнувшись к земле, дракончик метнулся вперед. Орков не пришлось искать долго — их мерзкий запах буквально резал ноздри. Они шли по следу гномов, но, видимо, не решались подходить близко к их большому лагерю, тем более на территории клана беорнингов.
Всего этого Смауг, конечно, не знал. Он просто чуял гадкие запахи, ловил глазами отблески лунного света на оружии врагов — и улыбался, как умел, своим мыслям. У него родился один план, показавшийся ему хорошим.
Дракончик ползком подобрался еще ближе, он шел теперь параллельно с отрядом орков, прячась в траве. К счастью, степные травы очень высоки, там мог бы спрятаться не только маленький дракон, но и несколько гномов — и им не понадобилось бы нагибаться. Поэтому орки двигались медленно, костров не жгли и не разжигали факелы. Им, созданиям Тьмы, и без того было все отлично видно.
Смауг глубоко втянул ноздрями воздух. В его груди что-то жгло и побаливало, и он чувствовал, что это нужно выпустить наружу.
Драконы могут дышать огнем, это всем известно. Но мало кто изучал их жизнь и повадки достаточно долго, чтобы понять: первое огнеметание дракон совершает инстинктивно. Как человеческому ребенку нужно срыгнуть после сытного кормления, так маленький дракончик должен выдохнуть пламя, чтобы не захлебнуться им и не умереть.
И сейчас, к несчастью для орков, наступил именно такой момент.
Изначально Смауг хотел только пробраться в центр орочьей колонны и как следует покусать за лапы варгов. Те были дикими зверями и наверняка испугались бы его, создав веселую панику. Но получилось даже лучше.
Дракончик выскочил перед отрядом, оскалился и что было сил чихнул. Из самых недр его организма вырвалось пламя — недостаточно горячее, чтобы, скажем, плавить камни, но его вполне хватило, чтобы поджечь сухую траву. Огонь мгновенно разбежался в стороны, отрезав оркам путь вперед.
Варги завизжали, в панике шарахнувшись в разные стороны. Их седоки, которые огня не боялись, с руганью падали на землю и старались тоже убраться подальше. Орки дураками не были, и соваться в пламя охотников не было.
Огонь распространился очень быстро, окружив и Смауга. Но дракончику собственное пламя было нипочем, он весело катался по жарким языкам, терся об них, согреваясь, и звонко шипел. Ему очень хотелось как-то выразить свой восторг — не просто звуками, а словом, быть может, речью, как делал тот, маленький, который любит его.
Дракончик помнил слова, но у него никак не получалось так вывернуть язык. Раздвоенный кончик мешался, не давая подражать знакомой речи, и Смауг бросил эти попытки. Он танцевал в огне, как крупная и очень неуклюжая саламандра. Пламя приятно лизало облезлые бока, грея обнажившуюся кожу. Сейчас дракончик был уязвим, но, по счастью, оркам было не до того, чтобы пускать в него стрелы. Они стремились убраться подальше, пока огонь не дошел до них.
***
Фили, самый зоркий из их отряда, увидел зарево пожара первым.
- Угадайте, кто там безобразничает? - весело фыркнул он. - Кажется, мы все-таки нашли твоего дракона, Бильбо!
Хоббит облегченно вздохнул. Степные пожары, конечно, дело опасное, но их пони достаточно быстры, чтобы унести их от огня прежде, чем станет поздно. К тому же, чуть в стороне протекал один из притоков Андуина Великого, а значит, пожар не пройдет дальше за реку.
И самое главное — раз там огонь, значит, дракончик просто обязан быть в той стороне! Бильбо читал в старых книгах, что любого дракона влечет к огню и золоту, это его стихии, в которых он чувствует себя наиболее комфортно.
- Поторопимся, - попросил он. - Я боюсь, как бы малыш Смауг не попал в ловушку.
Они подтолкнули пони в бока. Два дня бесплодных поисков изрядно утомили отряд королевского жениха — хотя бы потому, что Бильбо уверял их, что Смауг не мог уйти далеко, а значит, надо искать неподалеку от лагеря. Но, к радости полурослика, гномы не роптали, а внимательно присматривались к колебаниям травы — не проползет ли искомый ящер рядом? Они действительно помогали, рассыпавшись маленькими группками по степи, и хоббит преисполнился горячей благодарности.
Когда гномы и полурослик подъехали ближе, то обнаружили несколько больше, чем рассчитывали. Напуганные огнем и дымом варги выскочили прямо на них, и пони встали на дыбы, отчаянно заржав. Бильбо вылетел из седла птичкой, и если бы Кили, перегнувшись, не поймал его за шкирку, мог бы что-то себе сломать при ударе о землю.
Орки были прирожденными бойцами, хотя чести и правил отродясь не знали. Вот и теперь, заметив отряд подгорных воинов, они перестроились и схватились за оружие. Но тут у них шансов было маловато. Гномов было гораздо меньше, но они были верхом, их пони ничуть не боялись огня, и тот не слепил гномов. И кхазад давно научились сражаться, не щадя себя.
Бильбо никогда еще не видел, чтобы молодые принцы, вроде бы знакомые ему, становились такими. Их лица искажала ярость, а губы кривились, исторгая боевые кличи. Кили схватился за лук, правя своим пони коленями. Бильбо вцепился в седло: скакать и сражаться одновременно он еще не научился и не сильно того желал. Он пригнулся ниже, высматривая, не покажется ли где-нибудь рядом его дракон. Почему-то это казалось ему куда более важным, чем сражение.
В стороне завизжал какой-то варг, и его визг оборвался коротким, хриплым бульканьем, когда один из гномов отрубил ему голову. Орки орали и ругались по-своему, мечи и стрелы гномов пробивали их кожаные доспехи, избавляя от ненужных жизней.
Не всем оркам досталась милостивая быстрая смерть. Гномы давно устали просто идти по степи и теперь развлекались вовсю. Пользуясь тем, что создания Тьмы шарахались от огня, подгорные воители хлестали их лошадиными кнутами, подрубали ноги и посылали стрелы только в ноги или в пах, чтобы орк умер не сразу. В этой битве было меньше войны, а больше забавы.
Бой был хорошим, погибло только трое из отряда, шедшего с Бильбо. Полурослик не принимал участия в общем веселье, он выбрал момент, когда пони принца поравняется с небольшим холмиком, и мешком свалился с него, предоставив Кили сражаться дальше.
Поднявшись, хоббит глянул вниз с холма — и почти сразу увидел своего дракона. Смауг резвился в огне, извивался в нем, как большая саламандра из старинных легенд. Когда полурослик, срывая голос, позвал его, не особо надеясь, что дракон услышит его за шумом боя, ящер поднял голову, а затем, ловко струясь по земле, проскользнул между ногами дерущихся и подбежал к хоббиту.
- Ты чего убежал, шалунишка этакий? - укоризненно спросил Бильбо, от избытка чувств обняв дракончика за шею. Тот вдруг вывернулся, недовольно рявкнув, и скатился с холма в самый огонь. Не успел Бильбо испугаться, как на его глазах произошло настоящее чудо.
Зрелище, надо сказать, было малоаппетитное. Смауг запыхтел, раздулся — и вдруг треснул пополам, и из-под слезшей кожи показалась крупная голова, почти втрое больше той, что была у дракона раньше.
Бильбо только рот открыл. Прежде ему, конечно же, не приходилось видеть линьку дракона — да и откуда бы? Поэтому теперь он мог только изумленно смотреть, как отброшенная шкура бесполезным ворохом падает в огонь, чтобы остаться там ненужной грудой. А подросший дракон расправил еще влажные крылья, просушивая их над пожаром. Он не просто вырос, а стал намного больше, ростом с хорошего пони.
- Ох ты, - только и мог пробормотать мистер Бэггинс. - Неудивительно, что тебе было тесно в старой чешуе, малыш! Подрос, я смотрю…