— Мне обидеться?
— О, не стоит! Внезапные пожары в Оверлоне нам не к чему. Если вы, конечно, планируете отдохнуть.
— Да я осталась бы здесь жить навсегда! Этот город великолепен. Посмотрите на цветы в окнах, разве не чудесно?… Если честно, мне несложно понять то, что вы говорите, Сантьяго, мне трудно принять.
— Я противоречу вашему сложившемуся мнению?
— Именно.
— Что ж, тогда оставим. Когда-нибудь приятие придет само.
— Думаете? Я была бы рада согласиться с вами, но… А когда вы узнали, что имеете определенную, выходящую за рамки допустимого, силу? Что вы испытали?
Ферна странно посмотрел на девушку и промолчал.
Скажи "а", придется говорить "б", и вопросы Дианы выросли бы в своем количестве, а ему хватало тех, что она имела.
— Знаете, какое мое самое большое желание? Поскорей добраться до Монтрей.
— И сбыть меня с рук, — поняла девушка. Так всегда. От нее отчего-то спешат отделаться, отмахнуться, отодвинуть. Но сейчас, когда она начала знакомиться с миром и он даже начал нравиться ей, несмотря на множество негативных нюансов. Закончить столь познавательную прогулку так быстро было особенно обидно.
Диана хорошо понимала, что как только попадет в замок мужа, опять останется одна в замкнутом пространстве, а это горше некуда. Уж лучше в монастырь — те же ограды и ограничения, но хотя бы общество благообразное, есть возможность избавиться оттого, что в ней сидит, есть выход в мир: помощь страждущим в госпиталях, например. Там у нее появятся подруги. Наверное.
— Скажите, вы были хоть раз в монастыре?
— А вы? — внимательно посмотрел на нее мужчина: к чему она спрашивает?
— Нет. Но я видела монашек, разговаривала с ними пару раз. У меня сложилось неплохое мнение.
— К чему вы это?
— Просто, — пожала плечами и отвернулась. Сантьяго подумал и сказал:
— Я был в монастырях не раз. В некоторых ничего Божьего не нашел, если следовать вашей логикой, а вот Дьявол там себя вольготно чувствует: разгул, разврат, обжорство, мздоимство, алчность, властолюбие. Все пороки с коими так рьяно борется ваша церковь, успешно присутствует в монашеском братстве.
— Вы имеете ввиду мужчин, — закаменела лицом от услышанного девушка.
— Ах, да, женщины другое, — усмехнулся Ферна.
— Вы закоренелый еретик!
— Нет. Разве вы забыли? Я вообще колдун, — хохотнул и, смерив девушку насмешливым взглядом, выдал. — Кажется, я понял к чему вы завели разговор о монастырях: решили поселиться в одном из них и замаливать грех силы, коя дана вам от рождения. Я бы сказал, что эта идея полная чушь, но вы же не поверите, так?
Диана передернула плечами, старательно отворачиваясь:
— Вы действительно колдун, — буркнула недовольная, что ее мысли угадали.
— Лишний раз убеждаюсь, что вы совершенно наивны и изрядно напичканы вздорными мнениями и суждениями. Признаться, с вами очень трудно.
— Так лишитесь этой трудности — оставьте меня в покое. Я не просила вас жениться по доверенности и тащить меня черт знает, куда и к кому. Мне вполне уютно было дома. Я буду очень рада, если мы заключим некий договор и наше затянувшееся и тягостное для обоих знакомство, закончится.
Сантьяго вздохнул:
— Вам в голову пришла еще одна "умная" мысль? Право, сколько их у вас? Диву даюсь, насколько вы плодотворны в этом отношении.
— Вы сначала выслушайте, потом судите.
— Слушаю, — поджал губы мужчина, с тоской поглядывая в сторону. Что он мог услышать? Очередной вздор?
— Вы сказали "свой", однако мы так и не можем найти общий язык.
— Вы не хотите. Вы старательно отворачиваетесь от очевидного.
— Допустим. Не стану спорить, не суть.
— Слава Богам, — проворчал граф.
— Выслушайте же, упрямец!… Мне нравится этот город. Путь со мной не нравится вам, да и меня, признаться, путешествие изрядно утомило. Нас обоих тяготит общество друг друга. Я приношу вам неприятности, вы серьезно шокируете меня. Если все что вы говорили, правда, то не лучше ли нам расстаться? Вашему лорду нужна земля, так? Вам свобода от меня и выполненные обязательства перед господином. Мне покой и понятное будущее. Если вы похлопочите и устроите меня в местный монастырь, желания каждого будут исполнены. Монтрей останется с землей, что получена им за мной. Я не стану претендовать, пусть его. Вы будите свободны, я, в обществе сестер, в молитве, постараюсь избавиться от того, что мне дано, забыть все, что вы мне говорили, а главное, не услышу и не узнаю большего. И больше никуда не поеду.
— Ваши слова диктует усталость.
— И это тоже.
— А еще страх перед неизвестностью.
— Перед пониманием, что меня ждет в вашем обществе и обществе вашего господина. И вы это тоже понимаете. Будьте же благоразумны, посмотрите на ситуацию непредвзято. Ваш лорд ничего не теряет, поэтому и вы ничего не теряете, и оба лишь приобретаете.
— Вы ошибаетесь.
— В чем?
Сантьяго уставился на девушку, как на надоедливую муху.
— Миледи, в вашем плане есть существенная неувязка. Лорду Дэйну нужны не только земли, но и вы.
— Зачем? Ведь он получил главное. Отец объяснил мне, что важно для мужчин — расширение границ своих владений, власть, деньги.
— И продолжение рода. Как вы думаете, возможно это имея только власть, деньги и огромные границы владений?
Диана растерялась: об этом она как-то не думала. Но если подумать, то хочется натянуть поводья и упереться всеми четырьмя копытами лошади и двумя своими ногами. Ну, почему именно она мало должна дарить незнакомцу свои земли, так еще и свое тело?
— Я не племенная корова! Пусть ваш лорд возьмет себе рабыню!
— От рабынь рождаются только рабы.
— Но… Бог мой! Я же не возлагаю на него свои проблемы? Я решу их сама, пусть и он решает свои сам! Я отдаю Монтрей, что он хотел! Неужели он не в состоянии за эту цену придумать выход из положения?
— Зачем? Все уже сложено.
— Но я не желаю!…
— Кощунствуете.
— Я?!
— Вы. Вы пытаетесь уклониться от своего предназначения, начертанного Богом. Вы пытаетесь сломать венец, противитесь освященному в церкви союзу и тем гневаете своего Бога. Вы женщина. Не вы ли напоминали мне об этом? А как женщина вы должны слушаться, почитать своего законного мужа. "В беде и добре, в болезни и здравии"…
— Но я была против!
— Тем не менее, союз заключен, вы венчаны перед Богом. Идти против — совершить великий грех.
Диана насупилась, заподозрив, что Сантьяго смеется над ней.
Они подъехали к дому с вывеской: кузня. Но ворота были наглухо закрыты, за ними стояла тишина, а вокруг было безлюдно.
— Все же подумайте над моим предложением.
Сантьяго хмуро глянул на нее: обеспокоенный тишиной за воротами, он напрочь забыл об абсурдном плане Дианы.
— Обязательно, — проворчал, спрыгивая на мостовую: только о всяких глупостях и стану думать.
Мужчина постучал подвешенным у дверей молотком, придерживая руку на поясном ноже. Никто не открыл, пришлось поколотить сильней, громче и настойчивей. Наконец двери распахнулись и на пороге показался невзрачный, бледный мужчина с хмурым лицом. По одежде было ясно, что он не относиться к благородному сословью и каждое су в его дом приходит тяжким трудом, но не долго задерживается.
Мужчина увидел Сантьяго и, ахнув, заключил его в объятья:
— Брат!
— Ной!
— Значит наши вспомнили обо мне, прислали тебя в помощь!
— В помощь? — Ферна отодвинулся, чтобы посмотреть в глаза мужчины, повернулся к Диане. — Да нет, это мы пришли к тебе за помощью. Нам нужно отдохнуть, немного переждать. Познакомься: миледи Диана Монтрей.
— Вот как? — взгляд Ноя стал острым и, пройдя по фигурке девушки, остановился на физиономии Сантьяго.
— Я конечно приму вас на постой, но будет безопаснее, если вы остановитесь не надолго.
— Что так? — насторожился граф.
Мужчина выглянул на улицу и кивнул брату в сторону ворот:
— Сейчас открою, заведете лошадей. Потом посидим, пообедаем и поговорим.
В доме было чисто, но убого, а главное, в нем пахло бедой. Она осязалась в атмосфере помещений так же явно, как угадывалась в глазах хозяев.
Тем не менее, встретили их приветливо, тут же усадили за стол. Но Диана не могла ни есть, ни сидеть, ни вообще находиться в этом доме.
— Не нравится общество? — прищурил на нее глаз Сантьяго, когда Даретта — жена Ноя скрылась за занавеской, хозяин ушел за сыром к столу. — Они простолюдины и изысков ни в одежде не в пище нет. Брезгуешь?
— Бедность не порок, — отодвинула миску с брюквенной похлебкой.
— Тогда в чем дело?
— А вы не чувствуете? — потерла шею, пытаясь избавиться от удушья, что возникло, как только они сели за стол. — Как вы можете обедать?
Ферна уткнулся в свою миску, оставив вопрос без ответа — только бодрее заработал ложкой.
Появившийся Ной поставил на стол блюдо с сыром и немного смущаясь Дианы, сел за стол.
— Великие гости, что и сказать. Миледи, жена вам комнату приготовила, вода сейчас будет. Ванны-то у нас нет, не обессудьте, а и постель не так мягка, как вам привычно.
— Не беспокойтесь. После сна на траве, мне любая постель мягкой покажется. Благодарю за заботу, за воду особенно. После болота ощущение, что я лягушками пахну, и очень помыться хочется, — улыбнулась робко, надеясь смягчить пытливый взгляд мужчины.
— Ну, да, ну, да, — покивал тот для вида, а взгляд на Сантьяго, и ощущение будто мечтает Ной с ним один на один остаться.
Диана затосковала. Лечь бы в постель, с головой накрыться и забыться, но пока не пригласят неудобно. Оставаться же, чувствуя что лишняя — неприятно. Просто отойти? Куда? Учитывая, что живут Ной и его жена в трех комнатках, только во двор, но на улицу не хотелось совсем.
— Я вам мешаю.
— Что вы миледи!
— Мешаете.
— Вы не притронулись к похлебке.
— У миледи проблемы с аппетитом.
— И давно? — отчего-то ужаснулся кузнец.
— Представь.
"Теперь понимаешь, какие у меня проблемы?"
"Даа".
— Ах, ты, горе-то. Утомилась, наверное, голубка.
"За нами по следу идет целый ворох ее "поклонников". А еще я встретил Лайоша"
— Да, мы изрядно устали.
"Хозяин Вселенной! Он видел тебя с женой Дэйна?"
— Ну, конечно, путешествия вообще вещь утомительная.
"Не видел, но сопоставил".
— Да.
"Теперь беды жди. Что делать думаешь? Как ты один решился за молодой ехать? Монтрей о чем думал?"
— Ничего, отдохнете немного у меня.
"Дэйн был согласен со мной. Мы оба не учли, что Диана так быстро начнет входить в силу".
Девушка, открыв рот переводила взгляд с одного мужчины на другого и вот не выдержала, замотала головой.
Ной покосился на Сантьяго:
"Ты уверен, что она нас не слышит?"
"Я не в чем не уверен".
"Нужно было поторопиться".
"А мы что по-твоему сделали? Я прибыл в срок, в аккурат к восемнадцателетию. Четыре дня как мы в пути".
— Вам плохо миледи?
"Невозможно"
"И я бы не поверил, если бы не видел сам. Она на глазах обретает силу. Кто мог это предположить? Сдается мне, что самое трудное уже настало".
— Сейчас же перестаньте! — не выдержала разноголосицы девушка. Ей показалось, что она сходит с ума, слыша дублирование голосов мужчин и двойной диалог.
Мужчины удивленно посмотрели на нее.
— Что-то не так? — с подозрением прищурил глаз граф.
— Вы часом не больны, миледи? — озаботился Ной.
Девушка смутилась: наверное, она действительно заболела.
— Вы правы, мне не очень хорошо.
— Тогда вам нужно прилечь.
"Она точно нас слышит".
"С дня рождения прошло четыре дня. Это невозможно".
"Сдается мне, твоя самоуверенность подводит тебя и в этом вопросе".
"Что ты хочешь сказать?"
"Четвертого дня был пик полнолуния".
— А причем тут полнолуние?
Мужчины опять дружно уставились на нее:
— О чем вы, миледи? — изобразил непонимание Ферна.
"Я предупреждал".
"Тс-с".
— Вам нужно отдыхать, — посоветовал Ной.
— Но я же собственными ушами слышала!…
А что она слышала ушами? И ушами ли? Как такое возможно?
Девушка поднялась, хмурая, как туча:
— Простите, мне действительно стоит поспать.
— Да, да, миледи Диана. Деретта?!
Женщина выглянула из-за занавески:
— Что?
— Готова ли комната для госпожи?
— Готова. И вода уже стынет. Идемте, госпожа, я помогу вам…
— Нет! — отпрянула девушка, испугавшись: еще не хватало, чтобы женщина увидела, во что превратилась кожа гостьи. Ей и самой о том думать страшно, посмотреть на себя.
Ной и его жена переглянулись.
— Эээ, как пожелаете.
Девушка пошла за занавеску и услышала:
"Худо дело. Что делать думаешь, брат?"
"Поэтому к тебе и завернул. Уверен, у тебя есть связь с нашими. Прошлый год Айзим к тебе заглядывал, рассказывал, как ты живешь. Говорил, скучаешь. Когда ты ушел за своей Дареттой, никто ведь не знал, где вы поселились, а потом слух дошел — в Оверлоне".
Диана головой покачала, стряхивая наваждение, а иначе, что ей слышится не назовешь. Это от усталости — решила и с удивлением уставилась на ведро с водой, что стояло посреди комнатки. Постель тоже не привлекала: узкая, подушки буграми, одеяло из лоскутов.
Девушка опустилась на ложе и с тоской уставилась в воду.
Как можно вымыться в ведре? Как можно спать на этой постели?
А как можно жить, как она живет последние дни?
Нет, мысль о монастыре была здравой. Пора претворить ее в жизнь, пока она окончательно не повредилась рассудком.
Девушка решительно расшнуровала колет, стянула и с изумлением отметила, что по комнате начала кружиться белесая пыль. Но откуда?
Диана тряхнул руками и из рукавов рубахи посыпались хлопья, похожие на снежинки. Неужели это она превращается в пыль? Кто или что тому причиной? Болезнь, Сантьяго, Дэйн или она сама? Девушка подняла рубаху и чуть не закричала — живот был покрыт лоскутками тонкой, белесой как береста кожи. Она облепила ее как паутина и что под ней, девушка не хотела знать. Боясь увидеть кровь и оголенные мышцы, она не стала прикасаться к коже, а в надежде восстановить ее, старательно обтянула рубашкой тело. Может, прирастет?
О ванне речи не было.
Диана осторожно легла на постель и уставилась в потолок, готовая умереть: прощай мечты, прощай сон, прощай жизнь.
— Тяжело с ней? — тихо спросил Ной, кивнув в сторону занавески. Сантьяго промолчал, со значением поглядев на Даретту, что пристроилась у окна перебирать чечевицу. Женщина хотела чем-нибудь занять себя, чтобы не думать о плохом. Ее мысли были тяжелыми и безрадостными и Сантьяго чувствовуя это, не хотел усугублять. Да и не стоит никому слышать их разговор с Ноем. Он свой, он собрат, а Дретта обычная женщина и то, что она жена Ноя ничего не меняет. Осторожность еще никому не вредила.
— Посидим во дворе? — предложил.
Ной с готовностью поднялся и мужчины прошли во двор, сели на лавку под коновязью.
— Инквизиция и глупец Эверли меня беспокоят меньше всего. Но Лайош — это опасно. Мне нужна твоя помощь брат.
Ной помолчал и сказал:
— Мне тоже нужна помощь. Я отправлю весточку в Ной- Монтре, а там мой брат Томил передаст, что надо лорду Дэйну. Но тебе придется задержаться и помочь мне. Если ты приехал, когда нужна помощь, значит за тем и появился, чтобы ее оказать.
— Что случилось, Ной?
— Беда. Моя дочь Лаветта получила силу в дар.
Ферна уставился на старого друга:
— Но твоя жена человек…
— А мать Дианы? — глянул на него мужчина. — Я давно живу здесь, как обычный кузнец, но сила моя не уменьшилась и я по-прежнему вижу и знаю, не меньше, чем в Ной-Монтре, — и вздохнул. — Но могу меньше. Я не смог защитить дочь. Не знал, что ей может достаться мое. Она росла обычным человеческим ребенком, разве что была более пытлива и прозорлива. А потом ей исполнилось восемнадцать. Ее избранником стал заезжий трубадур. Я не успел научить ее руководить силой, не успел предупредить, чтобы она молчала. Она открылась ему, рассказала о себе и о Монтрей, моей родине. Рассказала все, что раньше я рассказывал ей, как сказку на ночь. Она была горда своей необычностью, она была в восторге от своей причастности к сказке, посчитала, что это поможет ей удержать трубадура. Но тот обычный человек. Он сочинил балладу о мире чародеев и о своей любви к колдуньи. В его повествовании дела закончились плохо, и в жизни моей дочери и его, тоже. Его схватили за эту балладу, но он вышел чистым, сдав на руки иезуитам мою дочь. Ее сожгут, Сантьяго.