Вышли мы в тоннеле каком-то, даже оглядеться толком не успели, как твари эти клыкастые из-за поворота выскочили.
— С дороги! — заорал Пардок, отпихнул меня и с огнеметом этим впереди планеты всей на тварей попёр.
— Стой! — заорал я, быстро понял, что героя-испытателя не остановить, собрался на него защиту от огня поставить, но Саффа меня опередила. Интересная у нее защита. Как будто тонкий слой воды вокруг Пардока образовался. Хм, а она точно темная словесница? Я не слышал, чтобы она что-то говорила и защита эта на темную магию не похожа. Хотя, что я знаю о словесниках и тонкостях их колдовства? Да собственно ничего.
Я на всякий случай пару атакующих приготовил, потому что в эффективности огнемета этого очень и очень сомневался. Смотрю, Саффа тоже заготовку делает, тихо нашептывая в сложенные лодочкой ладошки. Неслабое заклинание, вот даже что-то прозрачное с бледно-голубым оттенком сквозь пальцы ее просочиться пытается. Опять вода? Как так получилось, что у нее — у темной, задействована природная стихия — вода? Разве так бывает? А может быть, мне показалось? Надо будет спросить у нее, что это она такое сотворила. Наверно дураком буду выглядеть, если окажется, что для темных словесников это обычное дело. Хотя, вот откуда мне знать, если я ни разу не видел, как Саффа колдует. Если не считать телепортаций, которые у всех магов одинаково работают, и пары невинных заклинаний, которыми она меня пять лет назад остановить пыталась.
А наш отважный Пардок Брианнович… то есть Деларонович, остановился посреди коридора, пошире ноги расставил, направил игрушку свою на бегущих к нам тварей и… Да, скажу я вам, огнемет это круто.
Тишина, густой дым и запах паленого мяса. Сейчас мы все здесь поляжем, задохнувшись смертью храбрых! Юсар первый сориентировался, пустил воздушную волну. Наверно для атаки ее готовил, но для того чтобы дым из коридора выгнать это тоже сгодилось.
— Ошиблись мы. Метров на пятнадцать как минимум бьет, — первым подал голос Горнорыл.
— И воняет, — добавил я и посмотрел на Саффу. Кажется, ее запах совсем не побеспокоил, она была занята тем, что запасливо прятала свое атакующее в ладонях… или где там словесники свои заготовки хранят?
— Он не рассчитан на работу в закрытых помещениях, — объяснил Коля.
— Так мож тогда вы домой? — с надеждой предложил я. — Испытали ведь уже штуку свою, навоняли, пора и честь знать. А мы…
— Лин! — перебил Горнорыл, — тебе что важнее? Чтобы розами пахло или в живых остаться?
— В живых остаться, — признался я.
В общем-то, дядька Горнорыл прав. И что уж там говорить, огнемет этот вещь полезная и нам пригодится.
— Вперед! — скомандовал Пардок и отважно двинулся первым, старательно обходя жареных тварей. То ли парню плевать, что он только что прикончил зверским способом десяток разумных, то ли просто не знает, что эти твари разумны, и отнесся ко всему происшедшему, как к удачной охоте.
Ну, вперед, так вперед. Правда принца никто не уполномочивал главным быть и командовать, но пусть пока поиграется, потешится своей значимостью.
Мы с Саффой последними пошли, на случай, если сзади нападут.
— Что это за атакующее ты готовила? — поинтересовался я, — я такого не видел никогда.
— Это черная магия.
— Что? Это как это?
Все маги — словесники, жестовики и предметники, делятся на светлых и темных. Темные в большинстве своем некроманты, со стихиями работают очень редко, в основном используют неживую материю, светлые же, наоборот, с живой материей работают, со стихиями, и лечить умеют. А то, что большинство заклятий, носит явно природные названия, не означает, что для их создания используются природные элементы. Взять хотя бы тот же «ледяной ветер». Ничего общего с водой и ветром это атакующее не имеет. Это изменение материи на молекулярном уровне, сопровождаемое ударной волной, которая вдребезги разносит замороженное тело. Ну, вообще-то, конечно, бывает, что светлые используют природные элементы и, например, «огненная стрела» в их исполнении может оказаться действительно стрелой из огня в прямом смысле этого слова, а вот темные никогда так не делают. Не умеют. А Саффа явно использовала воду — то есть живую материю, природный элемент. Но при этом она темная… и говорит непонятные вещи про черную магию. Такой просто не бывает! Бывает светлая и темная. Может быть, Саффа что-то перепутала? У нас вот некромантов чернокнижниками иногда называют, потому что пособия по некромантии строго в черном переплете издаются. Кто знает, что там от страха в голове у птички моей смешалось?
— Черная магия значит? Не темная? — уточнил я и, получив утвердительный кивок, поинтересовался, — не хочешь подробнее рассказать? Или может быть даже показать?
— При случае покажу.
Что-то не расположена она общаться. Идет, вся такая сосредоточенная, на меня не смотрит. Ладно, не буду доставать вопросами, хочет молчать, пусть молчит. Еще успеем наговориться. У нас вся жизнь впереди. И опять я про осень вспомнил. И мгновенно в дурацкой улыбке расплылся.
— Лин, ты как себя чувствуешь? — спросил Юсар, отставая и пристраиваясь рядом со мной.
Надо же заботливый какой! В общем-то, как и все маги-врачеватели по отношению к своим пациентам.
— Нормально. Рана не беспокоит. С утра голова кружилась от слабости, но уже прошло все, — отчитался я по полной программе, как и полагается благодарному пациенту.
— Хорошо… кхм… а общее состояние как? Может быть эйфория? Беспричинная радость, внезапное желание сделать что-то странное?
— Юсар, ты уверен, что после ранения именно такие последствия бывают? — осторожно поинтересовался я.
Неправильные какие-то вопросы он задает, уж не тронулся ли умом в подземелье этом? Кто его знает, вдруг у него клаустрофобия и он тихонечко сбрендил с перепугу.
— Я так, для общей диагностики твоего состояния интересуюсь, — оправдался Юсар и бросил быстрый взгляд на Саффу, которая отстала на несколько шагов, демонстративно показывая, что наш разговор ее не интересует. Интересно, если его так волнует мое состояние, то почему он на Саффу поглядывает? Может быть, глаз на нее положил? Нет не похоже. В его взгляде какой-то другой интерес, не такой как у меня или у Каро, например. А Каро наш кстати, притих. Покорно плетется рядом с Колей и помалкивает. Вот всегда бы он так красиво молчал.
— Поберегись!
Я вздрогнул от неожиданности, когда Пардок заорал. И опять все повторилось. Огонь, дым, запах паленого, воздушная волна, дым рассеивается, и перед нами путь украшенный жареными тварями. У меня возник закономерный вопрос — а что я здесь делаю? Что мы все здесь делаем? Хватило бы одного Пардока с огнеметом. Ну и еще Юсара ему в помощники, чтобы дым своевременно разгонял.
Не вылезу из постели ни за что. Так и умру здесь. И пусть меня хоронят вместе с одеялом. Все бы ничего, если бы некоторые вокруг меня не суетились.
— Дуся, я не хочу есть!
— А пить? — спрашивает добрая Дульсинея.
— А пить — хочу.
— А нечего.
— А наколдовать слабо?
— А ты снова хочешь умыться?
— Нет. Ничего я не хочу.
— А придется.
— Ничего не придется. Отстань от меня.
Я накрываю голову одеялом, но эта гадская женщина стаскивает его с меня и заявляет:
— Так, сама встанешь, или я тебе ванную прямо в кровати устрою?
— Не хочу ванную!
— Надо. Тут, между прочим, мужчины ходят интересные. Время от времени. А ты выглядишь лохудра-лохудрой. Морда у тебя опухшая, и воняешь ты перегаром.
— Мне все равно.
— Считаю до трех. Раз…
— Отстань.
— Два… Два с четвертью и предупреждаю, что высушу после этого я только свою половину постели.
Ладно, поднимаюсь. Отхожу в угол комнаты и практически безропотно переношу повторное окатывание меня, любимой, ледяной водой и последующую сушку.
— Ну как, освежилась?! — радостно восклицает Дульсинея.
— Ага, — отвечаю и лезу обратно под одеяло.
Отстаньте от меня все.
— Дульсинея, простите, можно?
Опять этот Кирдык. Ну что он ходит всюду, как у себя дома?! Хм, а он у себя дома. И все равно, имею же я право уединиться?
— Ты поздноватенько как-то спрашиваешь, — ехидничает княгиня, — обычно люди сначала интересуются, можно или нет, а уже потом появляются.
Кто бы говорил! Она обычно вообще возникает без приглашения, и ни здрасте вам, ни простите за неожиданный визит.
— Иоханна проснулась? — интересуется Кир.
— Ага! Вон видишь глаз один из-под одеяла торчит? Вот это она и есть. Проснувшаяся.
— Я принес воды. Думаю, ей хочется пить.
Где? Где вода?
— Ну так напои! — насмешливо восклицает Дуся, — и вообще, Ханна, дай ключ. Я пойду прогуляюсь.
А я с ним что, наедине останусь?
— Не дам, — бурчу я.
— Дай, хуже будет.
Да куда уж хуже! А вот ошибалась, потому что цепочка с ключом начинает сама сползать с моей шеи. Стой, куда?!
Дульсинея стоит, весело помахивая тапком.
— Сказала же, дай! — зловеще воркует она, ключ срывается с моей шеи и летит к ней, — я пошла. Не скучайте тут без меня.
И тут же растворяется в стене. Ну и ладно, все меня бросили.
Кир присаживается на край кровати и интересуется:
— Ты как себя чувствуешь?
Дурацкий вопрос. Стыдно мне. Ужасно стыдно. О, почему я все помню?! Хорошо хоть Дуся пятно с моей груди удалила. Не похожа я уже на проспавшую ночь под столом пьянчужку. Похожа на чистенькую пьянчужку, проспавшую неизвестное какое время суток в собственной постели.
— На, попей, — говорит этот, благородный, и протягивает мне кружку с водой.
А вот и не надо мне от тебя ничего! Как же пить-то хочется! Ладно, так и быть. Воду выпью, разговаривать не буду.
Пить лежа неудобно. Приходится сесть и взять из рук этого… человека кружку.
— Еще! — требую я.
— Пожалуйста.
Я же не хотела с ним разговаривать!
— Спасибо, — буркаю и пытаюсь улечься обратно, но он хватает меня за руку и произносит с этакими умоляющими интонациями в голосе:
— Ханна, подожди. Я хотел извиниться.
— Не за что тебе извиняться. — Отвечаю я, пытаясь выдернуть руку из его пальцев. Не получается. — Отпусти меня!
— Нет. Пока не поговорим, нет.
— Ну что тебе от меня надо?
Кир, наконец, меня отпускает. А я смотрю на него гневно так. Смотрю и вижу, что физиономия у него грустная, а глаза виноватые. С чего бы это? Где-то в глубине души я твердо уверена в том, что он правильно поступил, сбежав. И я ему даже за это благодарна. Только все равно обидно. Да и стыдно к тому же очень. А на кого мне в такой ситуации злиться? Не на себя же! Это неконструктивно. Буду злиться на Кира.
— Мне было очень приятно вчера…
— Что тебе было приятно — смотреть, как я дуру из себя изображаю?!
— Иоханна, я…
— Иди отсюда, Кир. Мне и без тебя тошно.
Кир осторожно проводит ладонью по моим волосам:
— Не переживай так. Все будет хорошо.
Я неожиданно хлюпаю носом. Опять? Да сколько можно! Что с моей психикой творится?
Он со вздохом двигается ближе, и вот я снова рыдаю, только на сей раз в его объятьях. Слезливая идиотка! Хотя, надо признать, плакать именно таким образом гораздо приятнее, чем в компании Дуси.
— Ну, тихо, девочка моя, тихо, — приговаривает Кир, и вот я чувствую, как он целует мои глаза, щеки, губы. И мне совершенно уже не хочется сопротивляться и говорить гадости. Даже вспоминать о том, кто я и где, нет и малейшего желания. Единственное, что я жажду всем сердцем и душой — это чтобы Дуся где-нибудь подольше задержалась. Ну ладно, не единственное.
Короче… Если папа хотел отдать меня замуж девушкой, его ждет глубокое разочарование.
Глава 12
Вальдор меня убьет! А потом найдет путевого некроманта, поднимет и снова убьет! И все равно я считаю, что правильно сделала, оставив эту парочку наедине. Пусть пообщаются. И даже если не только пообщаются, а еще чем-нибудь займутся, ничего страшного. Это конечно не совсем мудро — вступать в такие нежные отношения с похитителем, но с другой стороны Кир нас не похищал и ответственности за подвиги своего папочки озабоченного не несет. Ну и Ханне он нравится, а она уже взрослая девочка, имеет право сама решать, когда и с кем. А если Вальдор со мной не согласен, то и флаг ему в руки! Себя пусть в ее годы вспомнит!
Да и вообще, имею я право прогуляться или нет? Конечно же, имею! Только вот, где тут прогуливаться? Куда ни плюнь, одна картина — хоть взад иди хоть вперед, везде коридор этот… точнее тоннель пещерный, со слабо светящимися стенами.
Ну, и пошла я по коридору — бесстрашная вся такая. В левой руке тапок, в правой хлыст. Твари с моего пути шарахаются. То ли так боятся потому, что уже сталкивались со мной, то ли у них сарафанное радио хорошо работает, и они все уже знают, как опасно стоять у меня на пути.
Таким образом, я дошла до вывески на стене. Под вывеской ничего не было. Ну, то есть ни крылечка, например, ни входа хотя бы какого-нибудь завалящего. Это меня не удивило, я уже поняла, что здесь двери не в чести, здесь принято проходить сквозь стену при помощи ключа. Я решила, что вот он — подходящий момент проверить, ко всем ли дверям подходит ключ, подаренный нашим полковником. Тем более что под вывеской явно вход в какое-то питейно-закусочное заведение потому, что на ней изображены два многозначительно пьяных клыкастых… то есть зорга. Да, их, оказывается, зоргами называют, а я вот и не знала. И Терин мне не сказал. А может быть, он тоже не знал?
Ключ подошел, и я оказалась внутри. Ну да, точно, питейное заведение это. Только появлению моему здесь явно не рады были. И правильно, с чего им — мордам клыкастым, радоваться-то? Это же я — ужасная женщина с тапком… и с хлыстом… Дура набитая! (это я про свою привычку хлыстом размахивать)
В общем, прием мне оказали прохладный, но когда это меня останавливало? Я бодренько протопала к стойке и требовательно шлепнула по ней тапком. Бармен — чудо зеленое в белом берете, вздрогнул, но подошел и даже спросил на вполне сносном человеческом языке:
— Что хочешь?
— Водка есть? Гномья?
Вот из вредности спросила. Уверена была, что нет у них такого! Гномью водку даже в нашем мире достать сложно, если с гномами не дружишь, а уж им то, в своем подземелье тем более не светит такая радость. Оказалось что фиг! Есть у них водка. И мне ее принесли.
Поставил бармен этот передо мной запотевший от холода стакан и выжидающе так посмотрел.
— Что, заплатить? — спросила я и недвусмысленно помахала тапком у него перед мордой.
— Люди бесплатно.
Вот удивил, так удивил! А вообще-то Кардагольчик молодец, вот как тварюшек этих выдрессировал — людей, то есть Кардагола и его приятелей, бесплатно обслуживают. Да еще и водка гномья у них имеется. Но если платить здесь не надо, то чего эта зеленая морда в белом берете на меня так смотрит, как будто ждет чего-то?
— Ну и чего в таком случае ждем? — поинтересовалась я.
— Смотреть хочу, как ты под стойку падать, — бесхитростно пояснило это чудище зеленое.
— Это с какого перепугу я бы от жалкого стаканчика водки свалилась? — возмутилась я. — А тапком по роже? Или может быть вот этим?
Я с размаху опустила на стойку хлыст.
Кто-то меня по плечу похлопал. Оглянулась я, а там клыкастый, со шрамом свежим через всю харю. Узнаю этот след! Ну, все, сейчас меня убивать будут.
— Ты, княгиня, не выеживайся, мы, зорги, к людям лояльны, даже к таким сукам, как ты. Но терпение наше лучше не испытывать.
— Где это ты так складно по-человечески говорить научился?
От удивления я даже огрызнуться забыла. Ведь и правда ни разу еще не слышала от тварей этих внятной речи. Только отдельные фразы. Я и не подозревала, что они умеют целые предложения произносить.
— Наверху научился.
— Да? А я думала, Кардагол научил.
— Кардагол и его люди не такие как вы там, наверху. Они с нами на нашем языке разговаривают.