Позади себя София снова услышала скрежет железных резцов, но с каждой попыткой их удары становились все слабее и тише.
«Вставай, черт тебя подери, вставай!»
С трудом поднявшись, девочка снова кинулась бежать. Она пыталась вспомнить свой путь в подземелье, хотя на самом деле заходила в первые попавшиеся двери. Заблудившись пару раз, ей пришлось возвращаться назад. Но постепенно София заметила, что фрески становились все бледнее и бледнее, а стены — лишенными какого бы то ни было убранства. Выход был уже близок.
— У меня получилось! У меня получилось! — твердила она себе, чтобы собраться с духом, но чем ближе к выходу, тем чаще в ее сознании всплывал образ изможденной и израненной Лидии.
«Она сумеет убежать. Одерживая верх над блондинкой, она давала мне время. Мы встретимся дома или в другом надежном месте».
Снаружи девочку встретил лютый холод. Тонкий острый месяц показался ей обнаженным ножом, звезды безжалостно сверкали на небе. Подобное зрелище София видела довольно часто, но неожиданно оно показалось ей совершенно чужим. И это небо не сулило ничего хорошего. София подумала, что еще не конец, и что ей нужно бежать любой дорогой, лишь бы оказаться подальше от этого места, и что она сможет отдохнуть только в том случае, если плод окажется в безопасном месте. Собрав те немногие оставшиеся у нее силы, девочка спустилась по склону, по которому еще недавно взбиралась вместе с Лидией.
А тем временем в пещере Нида поднялась на ноги и небрежным жестом поправила на себе одежду. Было очевидно, что перед ней стоял Драконид, но девушка не ожидала, что он будет настолько сильным. Если Нида проиграет, ее повелитель будет этим сильно недоволен. Впрочем, плод убегает от нее по одному из подземных ходов, и Покоренный, вероятно, уже не сумеет вернуть его обратно. Ей нужно торопиться.
Прямо перед девушкой стояла Лидия с ослепительно сверкавшим на ее челе Оком Разума. Эта девочка еще не в полной мере владела всеми своими возможностями. Должно быть, она пробудилась совсем недавно, хотя бы потому, что ее крылья еще не окончательно сформировались.
— Убирайся прочь, ты мне не интересна, — отрезала Нида.
Лидия улыбнулась. Все ее тело изнывало от боли, но это не имело для нее никакого значения. Главное то, что плод покинул подземелье и скоро попадет в руки профессора.
— И все-таки тебе придется поинтересоваться, потому что ты не выйдешь отсюда, не сразившись со мной.
Нида саркастично усмехнулась. Было видно, что девочка не вполне понимала, что ей угрожает.
Удар оказался неожиданным, но не решающим. Камень оторвался от одной из стены и устремился прямо в затылок Ниды. Для человека этот удар оказался бы смертельным, но только не для нее. Камень рассыпался в крошки от столкновения с черным пламенем, вызванным девушкой для защиты своего тела.
— Убирайся, — прошипела она.
Лидия продолжала улыбаться. Постепенно ее крылья стали растворяться. Это случилось благодаря предпринятому Нидой нападению. Растабан. Это — Дремлющая, в которой живет Растабан.
«Не бойся, он был первым, кого сразил повелитель. Он разорвал его своими клыками прямо на глазах Тубана, и тот ничего не смог сделать. Тебе нужно остановить ее до тех пор, пока она не вспомнила все. Иначе ее силы могут проявиться полностью».
Глаз во лбу Лидии ослепительно засверкал сразу после того, как над ней стал рушиться свод пещеры. Скала обрушилась на Ниду, засыпав ее с головой. А девочка, хотя и была на пределе своих сил, тем не менее устояла. Она была истощена не только физически, но и морально, и все-таки продолжала сражаться до тех пор, пока в пещере не воцарилась тишина.
Задыхавшаяся Лидия вскоре услышала едва различимый скрежет. Сначала с груды огромных валунов скатился первый камешек, затем второй, третий. Наконец вместе со взрывом черного пламени возникла ужасная Нида с нечеловеческой ухмылкой на лице.
— Ты и в самом деле думаешь, что все кончилось? — поинтересовалась она, пронзительно захохотав.
Лидия, пытаясь взлететь, хваталась за ветки дерева, росшего посреди грота, но луч на ее лбу стал ослабевать.
Нида неумолимо шла на нее.
— Тебе конец, — пробормотала она.
Затем девушка просто подняла руку вверх и на мгновение посмотрела в глаза Лидии. Казалось, время остановилось. Черное пламя окутало ее руку и, разгораясь все сильнее, окрасилось в лиловый цвет. Лидия от страха вытаращила глаза.
Нида раскрыла ладонь, и огонь, разливаясь по пещере, принялся сметать все, что встречалось ему на пути. Полностью охваченная пламенем, Лидия согнулась вдвое, полагая, что сумеет справиться с невыносимым жаром. Но пламя не обжигало, оно было ледяным. И девочка ощутила жуткий, просто смертельный холод, пробиравший от кожи до самых костей, а затем и до мозга, лишая Лидию последних сил. Прозрачные крылья за спиной девочки вспыхнули, и на мгновение в языках пламени ей померещился дьявол. Вскрикнув от боли и взмолившись о том, чтобы все поскорее кончилось, она потеряла сознание. Но Нида не остановилась. Она дождалась, пока сгорят крылья Лидии и полностью потухнет ее Око Разума. И только после этого закрыла ладонь.
Девочка упала на землю, и в пещере воцарилась тишина. Воздух был пропитан кислым запахом гнили — от прежней красоты не осталось и следа.
Каблуки Ниды застучали по камням — она подошла к своей лежавшей без сознания жертве. Сразиться с ней оказалось делом несложным, ей помогали воспоминания Нидхогра. Она брезгливо поморщилась, глядя на измученное лицо девочки. Не задерживаясь больше ни секунды, Нида пошла той же дорогой, по которой некоторое время назад покинули пещеру Дремлющая и Покоренный.
Нида нашла его застрявшим в сетях ветвей, сплетенных Софией. Он пытался выпутаться, но, очевидно, выбился из сил. А девочки и след простыл. Нида с раздражением поморщилась. Она нисколько не сомневалась, что повелитель теперь накажет ее. Взвыв от ярости, она подумала о том раболепии, с каким бросится к нему в ноги, и о выражении лица Рататоскра. Это ведь была ее идея продолжить миссию в одиночку: так она хотела, чтобы повелитель смотрел только на нее. Девушка хотела, чтобы ее напарник ползал у нее в ногах, но, совершенно очевидно, она даже не думала о том, что ситуация может принять такой оборот. Затем она вспомнила про девочку в пещере. Это было сродни озарению.
Нида успокоилась, и благодушная улыбка появилась на ее губах. Приблизившись к Покоренному, она одним пальцем дотронулась до паутины из веток. Девушке хватило всего нескольких секунд, чтобы сжечь их дотла. Мальчик грузно повалился на землю. Должно быть, скоро он умрет, но у него еще осталось достаточно сил, чтобы довести до конца ее миссию. Нида приподняла его голову за подбородок и дунула. На мгновение показалось, что в его глазах вновь замерцал красный огонек. Мальчик кивнул, затем пополз к выходу, а его хозяйка вернулась назад в пещеру.
19
Чувство вины
София всем телом навалилась на железную калитку, ограничивавшую вход на территорию огороженного участка. С жутким грохотом девочке удалось сладить с ней, и под напором калитка повалилась наземь. София мгновенно вскочила на ноги и помчалась, не останавливаясь даже для того, чтобы перевести дыхание. Выбежав на улицу в неизвестном направлении, она интуитивно доверилась своим ногам. Девочка понятия не имела о том, куда она двигалась. Самое главное для нее было бежать как можно дальше от этих мест. На небе светила тусклая луна; если бы не ослепительные фары проезжавших изредка машин, она ничего бы не смогла разглядеть. Пару раз София вздрагивала, услышав сигналы автомобильных клаксонов. Девочка уже ничего не соображала. В конце концов она упала. Продолжая прижимать к себе одной рукой плод, другой она упиралась в асфальт. На большее сил не осталось.
— Лидия, где ты, Лидия?!
Сейчас, как никогда, ей нужны были крылья ее подруги, но самое главное — ей нужна была ее решимость, ее уверенность и даже ее жесткие окрики.
София пришла в себя от визга автомобильных шин по асфальту. Она увидела, как навстречу ей неслись фары.
«Я мертва», — подумала девочка, но она была настолько слаба, что даже не испугалась. София лишь с усмешкой подумала о том, что ей удалось убежать от той ужасной белокурой девушки только ради того, чтобы угодить под колеса машины. Но удара не последовало — тормоза сработали как следует. Водитель едва успел выкрутить руль. Машину лишь развернуло поперек дороги. Затем наступила оглушительная тишина.
София видела, как открылась дверца и какой-то тип с воплем выскочил наружу; он никак не мог взять в толк, что произошло.
— Ты что, с ума сошла? Ты отдаешь себе отчет в том, что я мог тебя сбить?
Потом София увидела, как он подошел поближе и как постепенно стал меняться в лице. Гнев улетучивался, сменяясь нараставшей озабоченностью.
— Я живу на озере, пожалуйста, отвезите меня туда…
— С тобой все в порядке? Что произошло?
София не смогла запомнить черты лица этого человека, из ее рта полилась путаная, несвязная речь.
— Пожалуйста, отвезите меня на виллу на озере…
Девочке казалось, что она говорила бесконечно долго, словно читала молитву, и никак не могла понять, почему он просил ее повторить. В конце концов незнакомец подхватил ее на руки и отнес в машину. София сжала в руках плод. Его тепло придавало ей немного сил.
— На озеро, пожалуйста… — повторила она еще раз и погрузилась в сон.
Запах дезинфицирующих средств и белых рубашек. Вопросы, шумная болтовня. София была не в состоянии произнести ни слова, она была слишком слаба, чтобы реагировать на внешний мир. Ей казалось, будто она глядит на мир сквозь стекло. В комнате находился профессор, он с беспокойством смотрел на нее и обнимал. Потом врачи, повязки, от которых горела кожа, и даже полицейский, с жалостью осматривавший ее и время от времени устремлявший серьезный и настойчивый взгляд на опекуна девочки. София так и не поняла, что происходит. Она продолжала только спрашивать о Лидии, желая знать, где находится ее подруга, но так и не получила ответа.
Мир вернулся в свой привычный ритм лишь на следующее утро, когда девочка проснулась в своей кровати. Это был прекрасный зимний день, и солнце неумолимо рвалось в окно. Каждый мускул тела Софии взывал к мести. Но даже просто приподняться на подушке она могла только превозмогая нестерпимую боль в руках. Она чувствовала слабость даже несмотря на то, что изрядно выспалась, если судить по положению солнца над горизонтом.
София попыталась встать, с трудом сохраняя равновесие. Как раз в тот момент, когда девочка ползла к двери, в комнату вошел Томас и подхватил ее под мышки.
— Куда это ты собралась? Тебе нужен полный покой!
София попыталась воспротивиться. Но дворецкий отнес девочку в кровать и накрыл одеялом.
— А где профессор?
— Мне очень жаль, но его нет дома, — ответил дворецкий, не поднимая глаз.
София затаила дыхание.
— А Лидия? Когда она вернулась? — с трудом выговорила она.
Томас, поправляя простыню, притворялся, что не слышал вопроса.
София без сил откинулась на подушку.
— Умоляю тебя, ты должен обо всем мне рассказать…
Мужчина со вздохом поднял глаза.
— Она не вернулась. И господин ночью отправился на ее поиски.
Дворецкий, предвидя порыв девочки, схватил ее за плечи, не давая встать.
— Он доверил мне твое здоровье, категорически запретив позволять тебе вставать.
София попыталась высвободиться, но ей не удалось.
— Ты ничего не понимаешь. Ты не видел эту женщину! Нам непременно нужно разыскать Лидию и спасти ее!
Однако Томас удерживал ее железной хваткой.
— Ну и что ты намерена делать? У тебя же нет сил! Ты слишком слаба.
София устало откинулась на подушку. Ее захлестнуло чувство вины. Она здесь отдыхает на мягкой постели, а Лидия, по ее милости, бог знает где теперь. Ведь именно София втянула ее в эту проклятую затею и оставила наедине со страшной белокурой девушкой — воплощением зла. Слезы навернулась на глаза девочки, и она безудержно разрыдалась. Томас по-отечески сжал ее плечи, но это не утешило ее. Впрочем, она и не хотела, чтобы ее утешали. Она должна терзаться — как она еще может заплатить за те страдания, которые по ее вине выпали на долю ее подруги?
— Крепись… Я уверен, что они вернутся вместе, вот увидишь, — сказал вполголоса Томас, но София не поверила ему.
Профессор Шлафен вернулся к вечеру. София слышала, как он открыл дверь и как Томас поприветствовал его. Они обменялись несколькими словами на немецком, и девочка подумала о том, что, очевидно, они говорили о том, о чем не хотели, чтобы она знала. София прислушалась, но услышала лишь шорох шагов одного человека.
«Ее нет, ее нет!»
Сердце девочки неистово билось в груди. Она соскользнула с кровати и доползла до выхода. Но дверь отворилась прежде, чем она успела дотронуться до нее. На пороге стоял профессор с измученным лицом и в потрепанной одежде — в нем трудно было узнать элегантного, всегда такого бодрого и доброжелательного профессора Шлафена.
— Почему ты не в кровати? — устало спросил он девочку.
В его голосе послышались резкие нотки, больно хлестнувшие слух девочки. Но она не придала этому значения. Узнать, где сейчас Лидия, оказалось для нее намного важнее.
— А Лидия?
Мужчина не ответил, а подошел к девочке и нежно обнял за плечи. Его объятие было, как обычно, сильным и добрым, и София воспрянула духом. Но профессор продолжал молчать.
Поддерживая девочку, он довел ее до кровати, уложил и сел рядом с ней на край.
— Профессор, прошу тебя… где Лидия?
— Я искал ее повсюду. Я был везде: на месте вашей схватки, прошел по дороге, следуя маршруту вашего полета. Ее нигде нет.
София неистово скомкала простыню. Ужасная мысль возникла в ее голове. Мысль, которую она не могла вынести и которую отказывалась принимать. И все-таки она, злодейка, давала о себе знать.
— Как, по-твоему, что с ней могло случиться? — спросила девочка слабым голосом.
— Не знаю, — прозвучало в ответ.
У профессора был пустой взгляд, лишенный какого бы то ни было выражения. София еще никогда не видела его таким, и это ужасало ее.
— Тебе совсем нельзя подниматься. Ты больна и должна сама осознать это. На этот раз тебе в самом деле нужен покой.
— Но Лидия…
— Думаешь, я прекращу поиски? Думаешь, я брошу ее на произвол судьбы?
София инстинктивно сжалась в комок.
Такое поведение профессора было так не похоже на него, девочку задел его тон, она сжалась, словно от боли.
— Но ведь это — моя вина, — шепнула она.
Мужчина печально улыбнулся.
— Ты же знаешь, что это не так. Да и как бы то ни было, ты не одна виновата в этом, не говоря уже о том, что вы вместе пустились в эту авантюру. Скорее виноват я — в том, что не смог уберечь вас.
Эти слова падали в тишине комнаты, как камни. Лучше бы он рассердился и накричал на нее, как это обычно происходило в приюте, чем этот холод и отчаяние, которое он не мог или не хотел скрыть. Это было просто невыносимо.
София так и не смогла произнести ни слова. Она посмотрела, как сгорбившийся от горя профессор вышел из комнаты; и дверь с печальным стуком захлопнулась за ним.
Несколько дней спустя София уже часами просиживала перед Геммой, чтобы поскорее выздороветь. Томас присматривал за девочкой, внимательно следя за тем, чтобы она хорошо ела и много отдыхала.
Профессор пропадал почти все время. Он уходил рано утром и возвращался почти всегда ночью. София не узнавала его: в замызганной одежде, небритый, обросший. Он очень исхудал, изводя себя этими безрезультатными поисками. Он почти не поднимался в комнату к девочке, получая всю необходимую информацию о здоровье Софии из уст Томаса.