Профессор в задумчивости покачал головой:
— Это — Золотая Смола, вещество, дававшее когда-то жизнь земле. Гемма способна за короткое время воспроизвести ее, если ты немного возьмешь ее за один раз. В течение завтрашнего дня она восстановит эту капельку, что я взял у нее.
Затем профессор подошел к мальчику, лежавшему на столе. Его ослабевшие крылья свисали до самого пола. Дыхание мальчика становилось все тяжелее. Он лежал на животе. София с отвращением разглядывала крюки, расположенные вдоль позвоночника и вонзившиеся в плоть, как крошечные зубы.
— Ну, насколько мне известно, у всех привитых имеется единое центральное устройство, — заметил Шлафен, пару раз поправив очки. — В книгах сказано, что оно находится в районе шеи и управляет всем механизмом. Достаточно отсоединить его, и дело сделано. Но на практике я даже не знаю, где оно находится.
София почувствовала, как от волнения сжалось все ее нутро.
Профессор, внимательно изучив затылок мальчика, наконец решился. Стеклянной пипеткой он набрал из колбы Золотой смолы, а затем капнул ее на первый металлический позвонок.
— Надеюсь, место выбрано верно. Другой возможности у нас нет.
Капля впиталась почти сразу, и поначалу ничего не произошло. Но мгновение спустя скрип заржавевшего железа послужил началом превращения. Крылья отделились, то же самое произошло и с металлическим устройством на его руках. Так продолжалось до тех пор, пока с ошеломляющей быстротой не отвалился сам по себе каждый из зубцов, оставив после себя лишь некое подобие огромного металлического таракана, прицепленного к шее. Спустя несколько мгновений заржавел и он, со звоном покатившись по полу, словно старая консервная банка.
Профессор и София, с выражением явного отвращения на лице, нагнулись, чтобы рассмотреть его поближе.
— Готово, — сказал мужчина торжествующим голосом.
Они какое-то время смотрели друг на друга, а потом София прыгнула ему на шею. Мальчик был все еще бледен, но лиловый цвет лица медленно изменялся, приобретая розоватый оттенок.
— Спасибо, профессор, ты его спас, — взволнованно поблагодарила девочка.
Шлафен покраснел от смущения.
— Ну, Хранители тоже для чего-то годятся, — скромно махнул он рукой, а потом серьезно на нее посмотрел. — А что произошло на озере?
София почувствовала, как ужасная тяжесть сдавила ей грудь. Она закрыла глаза и, собравшись с духом, на одном дыхании рассказала ему обо всем.
Профессор молча выслушал девочку. Мужчина видел, как она дрожала, когда описывала последнюю схватку между виверной и драконом. Он не помнил об этом, в его памяти сохранились только знания всех предыдущих поколений Хранителей, а не воспоминания Драконидов. Шлафен попытался тем или иным способом воодушевить девочку и, когда она закончила свой рассказ, нежно обнял ее, дав понять, что она не одинока. София в его объятиях глубоко вздохнула, а потом смолкла.
«Пора кончать с этим», — подумала она про себя. Ей надоело позволять страху брать над собой верх. Ей нельзя падать духом, иначе нет никакого смысла мириться со своей миссией.
— И что ты намерена делать? — спросил ее профессор.
Этот вопрос не удивил девочку. Она знала, что имеет в виду ее отец.
— Мне нужно что-то сделать, но я не могу вступать в схватку до тех пор, пока окончательно не выздоровею. На этот раз я не могу допустить потери ни плода, ни Лидии. Еще одна ошибка — и конец.
Шлафен внимательно посмотрел на Софию и одобрительно кивнул.
— Надеюсь, ты говоришь мне это не только потому, что я хочу это услышать.
— Профессор, я в этом полностью уверена, — подтвердила свои слова девочка. — Я выучила урок, но мне потребуется твоя помощь, одной мне не справиться.
— Согласен, тогда скажи мне, каков твой план.
Но на этот раз София не знала, что ответить. Она еще не думала об этом.
Сказать по правде, в этот момент она ждала, что говорить будет он. В общем, она показала, что усвоила урок, а теперь надеялась, что профессор возьмет ситуацию под свой контроль. Но он молчал.
— Я… я не знаю, — ответила она наконец. — Единственное, что я хочу, — это чтобы Лидия вернулась к нам целой и невредимой.
— Ты отнесешь ему плод?
София заставила себя подумать. Неужели опять он снова позволит ей принимать решение самой?
Последовавшее за этим молчание заставило девочку подумать о том, что пришла пора двигаться вперед.
— Я виновата в том, что Лидия оказалась в руках врага, и мой долг — освободить ее. Я не могу допустить ее смерти. Значит, да, быть может, я отдам им то, чего они хотят.
— София, если Нидхогр его примет, то Лидия сразу же окажется на свободе. Но ненадолго. Если Нидхогр победит, Древо Мира потеряет свои плоды, и тогда уже никто не сможет спастись.
Девочка тяжело вздохнула. Похоже на проклятый тупик. Картина, которую продемонстрировал ей Нидхогр, была невыносимой, но главное — жутко реальной. Это было равносильно тому, как если бы ей показали ее будущее, ужасно похожее на ее прошлое, которое она слишком хорошо помнила. Нидхогр прав. У нее и у Тубана не осталось выбора.
— Профессор, еще не знаю как, но я верну домой их обоих. Обещаю тебе.
Мужчина, прищурив глаза, внимательно посмотрел на девочку.
— Я верю в тебя. Я знаю, что у тебя получится, и, быть может, я найду выход из той ситуации, в которой мы оказались, — с улыбкой сказал он. — У меня совсем нет желания сидеть сложа руки.
И профессор провел ладонью по рыжим волосам Софии.
— Я горжусь тобой, ты становишься взрослее.
София покраснела. Это казалось ей неправдой, но все же так прекрасно услышать от него такие слова.
Последующие дни оказались настоящим испытанием. Ужасные предсказания Нидхогра заполняли ночные кошмары Софии, не давая ей покоя. Вскоре ожидание стало утомительным.
А между тем мальчик, которого они спасли, быстро шел на поправку. Профессор и Томас скрупулезно просматривали газеты последних месяцев в поисках сообщений об исчезновении людей. Они надеялись установить его личность, с тем чтобы отправить его домой, к своей семье. Только после продолжительных поисков они установили, что речь идет о некоем Маттии, пропавшем в одну из ночей пару месяцев назад. Полиция, предполагая похищение, безрезультатно пыталась его разыскать. Мать мальчика оказалась без сознания, а когда пришла в себя, то ровным счетом ничего не помнила о случившемся. Однако обнаруженные в ванной признаки кражи со взломом сводили к минимуму надежды обнаружить его живым.
София поняла, что мальчик был завербован еще до того, как она оказалась у профессора, и от этой мысли мурашки пробежали по спине девочки. Казалось, что Нидхогр был всегда на один шаг впереди них и знал то, чего не знали они.
— Нидхогр не сильнее тебя, — сказал однажды профессор. — Ты опасаешься этого потому, что он хотел, чтобы ты не верила в свои силы. Страх — это оружие, при помощи которого он парализует намеченные жертвы. Но если тебе удастся не поддаться панике, то тогда любое его оружие окажется тебе нипочем.
Но Софию это замечание не утешило. Кто как не она первой оказывалась жертвой паники? Всю свою жизнь она только и делала, что боялась: школы, врачей, пустоты, но главное — самой себя. Даже сейчас ее охватывал страх при мысли о том, что она может совершить промах, получить ранение и умереть. Даже день ее грядущего выздоровления вызывал у Софии тревогу. Девочка понимала, что в этот момент узнает, кто она на самом деле, и что-то в глубине души подсказывало ей, что она не способна сделать что-то хорошее. Цена этого открытия будет ужасающей. Жизнь. Жизнь ее и Лидии.
Однажды утром она подошла к мальчику, лежавшему возле Геммы во время лечебного сеанса, и посмотрела на него. Он так и не пришел в себя с тех пор, как профессор снял с него вживленное устройство, и тем не менее ему определенно было лучше. Шрамы от крючков зарубцовывались, и Софию охватило чувство гордости. По сути, его спасение было также и ее заслугой. Девочка взяла мальчика за руку, обратив внимание на то, что та наконец стала теплой, как у обычного человеческого существа. Почувствовав ее прикосновение, Маттия открыл глаза.
София испугалась на мгновение того, что может столкнуться со свирепым взглядом Покоренного, а вместо этого она увидела теплые безобидные глаза каштанового цвета, спокойно взиравшие на нее.
— Привет, — тихо поздоровалась она.
Мальчик смерил ее пристальным взглядом.
— Кто ты? — спросил он усталым голосом.
— София, человек, который спас тебя.
Мальчик закрыл глаза полные слез и всхлипнул.
— Где я? Ты тоже колдунья?
— Нет, я…
Ну вот. Кто же она была? Какой смысл объяснять, что она — Драконида, тому, кто никогда не смог бы ее понять, тому, кто принадлежал к миру, доступ в который был для нее навсегда закрыт?
— Я из добрых, — сказала она наконец, не найдя ничего лучшего.
Но мальчик, казалось, все равно был очень напуган. Сжав руку Софии, он сказал:
— Это было ужасно. Сплошной мрак и холод… и никого вокруг. Я парил на какой-то черной студенистой массе и кричал, кричал, но никто меня не слышал!
София ощутила страдание, терзавшее его душу.
— Но теперь все кончено, тебе ясно? Теперь все хорошо.
Маттия снова всхлипнул, а потом открыл глаза и посмотрел на нее с отчаянием.
— Это ведь все не наяву, верно? Это всего лишь кошмарный сон, и я просто просыпаюсь. Завтра я снова пойду в школу. Джада снова зло посмотрит на меня, а мои одноклассники будут подшучивать надо мной. — И он невесело усмехнулся. — Черт подери, я никогда не думал, что буду рад снова все это увидеть.
София закрыла на мгновение глаза. У нее тоже была возможность прокрутить пленку назад. Скажи девочка «нет» своему предназначению, и она снова вернулась бы в сиротский приют, и ничего не случилось бы из всего того, что она пережила за все эти месяцы.
Она могла бы проснуться в своей кровати, услышать, как зовет ее Джованна, и каждый раз вздрагивать при виде сестры Пруденции. Девочке не хватало ее ничтожной жизни, скучной книги ее существования. Это так прекрасно знать, что ожидает тебя впереди, и не питать никаких надежд по поводу будущего. И никакого риска увидеть то, как они разбиваются.
Открыв глаза, София улыбнулась.
— Да, Маттия, все это просто кошмар.
Мальчик улыбнулся ей в ответ, а потом снова впал в забытье. Очевидно, эти слова успокоили его, потому что теперь его сон стал мирным и глубоким. София убрала его руку и разрыдалась без всякого стыда. Она не могла позволить себе такой сон.
На следующую ночь София вместе с Томасом привезли Маттию к его дому. Мальчик все еще пребывал в бессознательном состоянии, когда его положили на скамейку прямо возле входа.
— Мне бы хотелось увидеть то, как он вернется к своей обычной жизни, — сказала София профессору, и тот не нашелся, что возразить. Мужчина целиком положился на Томаса, и к тому же времени на это требовалось совсем немного.
Перед уходом он объяснил девочке, что Маттия ничего не вспомнит из того, что с ним произошло. Гемма стирала воспоминания тех, кто не был Драконидом, а это означало, что мальчик забудет и мрачное проклятие Нидхогра, и лицо его спасительницы.
— Неужели он не вспомнит обо мне даже во сне? — спросила София профессора.
— Даже во сне, — прозвучало в ответ.
Тогда девочка подумала о том, что забывчивость — это не приговор, а благо. Забыть — значит оказаться в земле обетованной, ступить на которую у нее самой не было никакой возможности.
К тому времени, когда мальчик проснулся, София и Томас уже сидели, спрятавшись, за изгородью и наблюдали за происходящим. Они видели, как Маттия растерянно оглядывался по сторонам. Быть может, он спрашивал себя, чем закончился тот день, или вспоминал смутный образ белокурой девушки.
София была крайне изумлена тому, насколько неуклюжим при движении оказалось его тело. Он совсем не походил на того проворного монстра, с которым она сражалась. Девочка с завистью следила за тем, как Маттия подошел к входной двери и тихонько постучал, как на пороге появилась его мать. София в мельчайших подробностях изучила сильнейшие эмоции, отразившиеся на ее лице. С болью в сердце девочка наблюдала то долгое объятие, в которое женщина заключила своего сына. Потом дверь за их спиной закрылась, а София, словно зачарованная, все еще продолжала смотреть на нее несколько минут.
— Синьорина, нам нужно возвращаться, очень опасно долгое время находиться вне защитного барьера, — шепнул ей Томас.
София грустно кивнула. Она вышла из-за ограды с осознанием того, что завтра наступит решающий день.
21
Дом неприятеля
Профессор долго смотрел на нее не отрывая глаз. Он надел на нее пальто, обмотал шарфом шею и, казалось, смотрел на нее в последний раз.
— Профессор, мне нужно идти…
София была уже не в силах терпеть такое проявление его заботы. Она и так пребывала в ужасе от того, что ей предстояло, и эти прощальные жесты наводили на нее смертную тоску.
— Да, да, — ответил профессор, словно очнувшись от сна, и сунул девочке в руки маленький мешочек из голубого бархата. — Плод — здесь.
София сжала пальцы на веревке. Там внутри заключена жизнь Лидии.
За огромными воротами из туфа от сильного порыва ветра заскрипели деревья. София удержала шарф, кончиком пальцев касаясь кольчуги, надетой под свитером.
Эта мысль принадлежала профессору.
— За годы, потраченные мной на твои поиски, я изучил все наследие Драконидов, оставшееся после них, — сказал Шлафен, шаря рукой в огромном бауле, когда они оба спустились вниз, в дунгеон. Затем он вытащил наружу какой-то предмет, внешне напоминавший кожаный жилет. Тот был гладким, а по цвету что-то среднее между черным и коричневым. В центре, на груди, сверкало нечто, что, как показалось Софии, было живым. — Это — древнейшая реликвия Драконии, ей три тысячи лет.
Девочка с недоверием посмотрела на диковину.
— Он сделан из чешуи дракона, — пояснил профессор, предвосхищая вопрос девочки.
— Ты хочешь сказать, что для его изготовления нужно было принести в жертву дракона?
Мужчина улыбнулся.
— Драконы меняют свою кожу два раза в жизни. И обрабатывать ее можно сразу после того, как они сбросят старую. Этим как раз и занимался народ Лунга.
София успокоилась.
— Эта вещь как раз и является одним из таких изделий. Видишь вот это? — Профессор указал пальцем на сверкающую в самом центре точку.
София, чтобы разглядеть получше, подошла ближе. Это было похоже на стеклянный талисман, внутри которого билось сердце.
— Это — фрагмент листа Древа Мира. Конечно, он высох, когда Нидхогр подгрыз корни растения, но его сила осталась нетронутой.
София, снедаемая любопытством узнать конец истории, посмотрела в глаза профессора.
— Жилет был сделан для того, чтобы защищаться от виверн, и был свидетелем всех баталий, пережив в том числе и самую последнюю.
Эти слова вызвали целый поток смешанных чувств радости и боли. Сама не зная почему, София где-то в глубине души ощущала страстное желание сразиться.
— Конечно, сегодня его энергии заметно поубавилось, но, пока Древо Мира не разрушено до конца, даже этот маленький листочек пребывает в ожидании обретения своих плодов и возвращения к новой жизни.
— Это означает, что я могу взять его с собой?
Профессор кивнул:
— Поразмыслив над рассказом о той схватке, в которую тебе вместе с Лидией пришлось вступить, я подумал, что, быть может, этот жилет сумеет выдержать черное пламя той девушки, о которой ты мне поведала. Не могу гарантировать тебе, что это и в самом деле тебе удастся, но ведь это лучше, чем ничего, верно?
Не успела София надеть его с помощью профессора, как тут же почувствовала некоторое неудобство. Во-первых, он оказался ей не по размеру. Жилет был сшит на взрослого, а не на худосочное тело такой, как она, девчонки. Даже когда София стянула до предела боковые шнуры, он оставался все таким же широким и в плечах и с боков. И потом он был очень длинным, а это ограничивало ее свободу передвижения. Взглянув на себя в зеркало, девочка с укоризной покачала головой. Всем своим видом София сильно смахивала на карикатуру на оруженосца, который, разыгрывая из себя героя, стащил доспехи у своего хозяина. И тем не менее, вопреки всему, она ощущала его своим. Эта вещь принадлежала ее предкам: это все равно что носить на себе часть истории. Ее истории. И это придавало девочке храбрости.