Через летное поле к ним, не спеша, плыл по мареву желтый четырехколесный драндулет. Рядом с ним покачивалась тонкая фигурка. Знойный ветер трепал полы светлой куртки, и казалось, за спиной у женщины бьются два крыла.
«Не может быть!» — обмер Максимов. Несмотря на жару, по позвоночнику пробежали холодные мурашки.
. — Леон, посмотри, это то, что я подумал, или мне мерещится? — сдавленным голосом спросил Максимов.
Леон приложил ладонь козырьком к глазам и стал старательно всматриваться в приближающуюся женщину.
— Маленькая, стройная, молодая. Черные волосы, — доложил он.
«Господи, сделай так, чтобы это была не она!» — мысленно взмолился Максимов.
Женщина помахала им рукой. Водитель кара приветственно бибикнул.
— Вот попал, а! — вслух произнес Максимов, с досады хлопнув себя по бедру.
Леон захохотал во весь голос. Схватился за живот, переломился пополам и в таком виде протопал в тень под крыло.
Максимов остался на солнцепеке, как ростовая мишень на стрельбище.
— Да, мальчики, — раздался за спиной ехидный голосок. — Вам надо рекламировать не пену для бритья, а собачий корм. Кобели потому что. Один и второй.
Вика громко процокала каблучками вверх по трапу. Женская фигурка все четче проступала в зыбком воздухе, уже можно было разглядеть белое пятно лица, обрамленное черным венчиком волос.
Максимов оперся о колесо и стал ждать с покорностью обреченного.
Первым подъехал раздолбанный кар. В кабине, тесно прижавшись друг к другу, сидели три грузчика. Кузов был заставлен ящиками с фруктами. Теперь понятно, почему женщина шла пешком.
— Командир, куда подарки? — спросил грузчик, выпрыгнув из кабины.
— От кого? — подал голос бортинженер.
— От нашего хозяину — вашему. — Грузчик поправил съехавшую тюбетейку.
Бортинженер подошел к кару. Он успел вспотеть до разводов под мышками, отчего настроение его испортилось.
— Что, нашему жрать нечего? — проворчал он, окинув взглядом дары. Зачерпнул пригоршню мелких абрикосов. Надкусил, обрызгавшись сочной мякотью. — Пару ящиков в салон. Остальное — в багажник.
Максимов вышел из тени на солнцепек. До Карины оставалось не больше десятка метров. Присмотревшись, Максимов с облегчением понял, что ошибся.
Девушка была невысокого роста, стройная, что можно было заметить даже под свободными холщовыми штанами и курткой армейского покроя. Волосы черные, как у Карины, были коротко подстрижены. Слабый ветерок трепал забавный хохолок.
«Галчонок номер два, — с улыбкой заметил Максимов. — Правда, узкоглазый».
Девушка улыбнулась в ответ, отчего глаза превратились в щелочки.
— Вы — господин Максимов? — спросила она со странным певучим акцентом.
— Да, — кивнул Максим.
— Очень рада. Юки Митоши. Секретарь господина Миядзаки.
Она протянула тонкую загорелую кисть. Максимов осторожно пожал фарфоровые пальчики. Мимоходом отменил, что их хрупкость обманчива, в пальцах чувствовалась стальная, не женская сила.
— Я плохо говорю по-русски. — Юки смущенно улыбнулась. — Вы говорите по-английски?
— Хуже, чем вы по-русски, Юки.
На комплимент она ответила еще более смущенной улыбкой.
— Знакомьтесь, мой друг Леон Нуаре. Журналист из Германии, — перешел на английский Максимов.
Леон смахнул с носа солнцезащитные очки. Тонкая ладонь японки утонула в его медвежьей лапе.
— Очень приятно, — пролепетала она, вскользь осмотрев Леона.
Леон изобразил на отекшем от пьянки лице радость. Но улыбка надолго не удержалась.
— Можем ехать? — поинтересовался он сиплым голосом.
— Простите, но профессор Миядзаки поручил мне встретить троих. — Юки вопросительно посмотрела на Максимова.
— С нами должно была лететь дама. Тоже журналист. Но в последнюю минуту она плохо себя почувствовала, объяснил Максимов.
На этой фразе Леон хмыкнул и отвел глаза.
— В общем, все в сборе.
Максимов оглянулся.
Бригада грузчиков уже приступила к работе. Водитель остался в кабине. Толстый грузчик сквозь линялую майку почесывал живот. Работал один, самый молодой. Он осторожно, как стеклянные, снимал ящики и, отойдя на два а шага от кара, складывал их стопкой под брюхом самолета, там, куда падала тень.
— Та-ак, попали, — оценил ситуацию Максимов, — С такой скоростью они до вечера не успеют. Придется, Леон, на себе багаж тащить.
Леон посмотрел на здание аэропорта, скрывающееся за мутной дымкой. Пробормотал что-то себе под нос и пошел следом за Максимовым.
На стоянке перед аэропортом их ждал потрепанный «уазик».
— Извините, но это лучшее, что удалось арендовать. — От смущения на загорелых щеках Юки проступил румянец.
— Прекрасная машина.
Максимов опустил на землю тяжелый баул. Похлопал «уазик» по раскаленному капоту.
С армейских времен он любил эту неприхотливую и надежную, как автомат Калашникова, машину. Самая русская модель из всех четырехколесных произведений родного Автопрома. «Жигуленок» — это вечное приключение итальянцев в России. Смешно и грустно. «Запорожец» сконструировали, чтобы дать толчок анекдотному творчеству. «Москвич» с момента создания и во всех последующих модификациях тешил амбиции столичных градоначальников, но средством передвижения служить отказывался. «Волга» походила на провинциального чиновника времен развитого социализма, напялившего импортный костюм, добытый в спецраспределителе по случаю очередного юбилея Октября. Времена изменились, и обкомовский шик вышел из моды. Даже Немцов не смог пересадить чиновный люд на отечественные «Волги»: бывшие члены КПСС и демократизаторы рынка патриотический почин не поддержали. «Чайки», «Зилы» и прочие «Зисы» к представительскому классу относились с большой натяжкой. Как ни полируй снаружи, внутри они оказывались БТРами повышенной комфортности. И клепались вручную на Горьковском танковом заводе. Народные избранники предпочли «ауди» и «мерседесы», а простой народ пересел на европейских подержанных лошадок, отказавшись поддерживать рублем отечественных фордов и бенцев.
Водитель, очевидно, воспринял хлопок по капоту как сигнал, распахнул дверцу и выпрыгнул наружу.
— Садам, уважаемые гости! — обратился он к Максимову во множественном числе.
Парню было на вид лет двадцать пять, на лице, покрытом характерным пепельно-коричневым загаром, играла ослепительная улыбка. По случаю встречи московских гостей он надел новую майку с флагом Конфедерации во всю грудь.
«Арийцы всех стран, соединяйтесь!» — Максимов спрятал улыбку.
Встретить за тысячи миль от линии Мейсона-Джексона[58] пламенного борца за права белой расы можно считать чудом. Впрочем, парень, судя по внешности, был туркменом, а значит — прямым потомком арийского племени, населявшего эти земли задолго до того, как в аравийской пустыне на Пророка снизошло откровение.
— Салам, — поздоровался Максимов. — Тебя как зовут?
— Петя, — ответил туркмен.
Еще один шок от смешения времен и культур заставил Максимова широко улыбнуться.
— Все удивляются! — Петя заразительно захохотал, откинув голову. — А у меня бабушка украинка.
— Здравствуй, Петя. Меня зовут Максимом.
Максимов протянул две ладони, сложенные лодочкой. Рукопожатие прошло согласно местным традициям.
— Как семья, как дети? Все здоровы? — отдал дань традиционной вежливости Максимов.
— Спасибо, все хорошо. — Петя решил удивлять гостя и дальше и добавил: — Ждем пополнения. Четыре девочки уже есть. Осенью, хвала Аллаху, будет мальчик.
Максимов ироничным взглядом осмотрел худосочного папашу.
«Климат, наверное, — решил он. — Все само собой размножается».
— Угощайся. — Максимов протянул ему открытую пачку «Кэмела». Поднес огонь к сигарете. — Мы с тобой подружимся, Петя, это я сразу понял. Давно за рулем?
— С семнадцати лет, — солидно ответил Петя.
— Значит, водила опытный. В армии служил? — поинтересовался Максимов.
— Два раза подряд.
Петя опять озарил все вокруг белозубой улыбкой.
— Не понял?
— Первый раз пошел служить за старшего брата. Он уже женился, ему было нельзя. А я еще холостым был. Отец сказал — иди, я и пошел. А потом без дембеля на второй срок остался. Уже за себя.
— И кем ты служил?
— Личным водителем командира строительного батальона капитана Ничепоренко, — с гордостью в голосе доложил Петя. — Он меня уважал очень. Кроме меня, в батальоне никто по-русски не понимал.
«Узнаю родную, непобедимую. Вот уж точно, кто в армии служил, тот в цирке не смеется», — подумал Максимов.
— Значит так, Петя. — Максимов покосился на Юко, терпеливо стоящую у баула. — С этой минуты объявляю матриархат ликвидированным. Старший — я. Мои команды исполнять быстро, но без суеты. Вопросы есть?
Петя изобразил на лице готовность умереть, спасая жизнь новоявленного командира.
— Вижу, вопросов нет, — удовлетворенно кивнул Максимов. — Баул — в машину. И бегом вон к тому дядьке. Помоги ему дотащить вещи. А то пока он до нас дойдет, мы растаем от жары.
Петя ринулся исполнять приказание. Через десять секунд он уже несся через пустынную площадь к Леону, с трудом управляющемуся с баулом, рюкзаком и громоздким металлическим чемоданом для фотооборудования.
Максимов подошел к Юко.
— Что вы ему такое сказали, Максим? — спросила она. — Вы бы знали, как я с ним намучилась.
— Вы же ему платите, могли бы быть и потребовательнее.
— Конечно, вы правы, — вздохнула Юко. — Только здесь все работают, будто впереди целая вечность.
Уворачиваясь от пыльного ветерка, Юко морщила носик и щурилась, и в эти мгновенья становилась жутко похожа на Карину.
«Немудрено, что обознался. Как две капли… Только не пойму, чего, — подумал Максимов. — А может, просто еще не забыл галчонка. Ага, она даст себя забыть. Не дождешься!»
— А разве у японцев не такое же отношение к жизни?
— Ну что вы! Давно уже нет. Живем в бешеном ритме. Стоит на секунду остановиться, как ты уже безнадежно отстал. А когда оказываешься в таких вот местах, просто физически чувствуешь, что время течет иначе. У вас так бывает?
— Да. Из-за этого я и выбрал археологию. С современной цивилизацией у меня отношения никак не складываются. Признаюсь, чем дольше живу, тем больше симпатичен Юкио Мишима.[59]
— Правда? Странно слышать это от русского. Мне всегда казалось, что Мишима наш и только наш. Вернее, мой. В школе я не расставалась с «Золотым храмом». И хранила его портрет под подушкой.
Она подняла лицо. Максимов как раз разглядывал ямки под ее тонкими ключицами, пришлось срочно отвести взгляд.
Смутившись то ли от взгляда Максимова, то ли от своей излишней откровенности, она потупилась и непроизвольно положила ладонь на грудь. Тонкий шелк майки натянулся, и под ним отчетливо проступил медальон.
Максимов не удержался и всмотрелся. Невольно обмер. Детали рассмотреть не удалось, но он был уверен, что в основе рисунка на медальоне лежит свастика. Четыре дуги выходили из центра, сплетаясь в круг.
— Юко, а в гостинице душ работает? — Вопрос вырвался сам собой.
Японка от удивления захлопала глазами.
— Да-а. Это лучшая гостиница. С поправкой на местные условия, конечно. Но вода есть.
— Очень хорошо.
Максимов решил, что план, как заманить Юко под душ, чтобы получше рассмотреть медальон, он обдумает позже.
Леон, тяжело отдуваясь, уже подошел к стоянке. Водителю Пете он доверил баул с вещами. Чемодан с оборудованием и рюкзак нес сам.
* * *
По дороге в гостиницу Петя активно исполнял роль экскурсовода. Тараторил по-южному пулеметно, то и дело, забыв про руль, указывал руками на местные достопримечательности. При этом в его голосе звучало столько гордости, что складывалось впечатление, будто он лично разметил, отстроил и благоустроил весь город от первого до последнего дома.
Максимов слушал вполуха и смотрел в окно вполглаза.
Мозг был занят двумя проблемами сразу. Во-первых, пытался угадать, на кого работает Петя. Вариантов было масса: территориальная резидентура ФСБ, разведка погранотряда, контрразведка 201-ой дивизии, местная безопасность во всех ее проявлениях и названиях, наркобароны, недобитая Объединенная таджикская оппозиция, безыдейные бандиты с окраин и высокодуховные моджахеды с другого берега Пянджа. Ничейным незаметный водитель потрепанного «уазика» быть не мог. Детей кормить надо и жить хочется. Вот только попробуй угадай, кому перепадает больше информации?
Другой проблемой была Юко. Причем настолько серьезной, что Максимов решил в первую очередь заняться именно ею.
«Если ищешь чертей, то первым делом надо проверить тихий омут», — перефразировал он известную поговорку, незаметно разглядывая в зеркальце сидевшую на заднем сиденье Юко.
Девушка односложно отвечала на вопросы Леона. С лица не сходила вежливая церемониальная улыбка. Прижатая к дверце мощным телом Леона (он к тому же отказался положить сзади свой чемодан), она стоически переносила тесноту, жару и тряску.
«Проверить заодно и Петруху, что ли?» — подумал Максимов. Повернулся.
— Юко, сегодня мы, конечно, отдыхаем. А завтра утром сможем выехать? Скажем, часов в шесть? — Он обратился к ней на английском, краем глаза отслеживая реакцию Пети. — Или у тебя еще есть дела в городе?
— Нет, я все закончила. Что можно было закончить, — со вздохом добавила она. — Профессор Миядзаки заказал приборы для экспедиции. Они уже прибыли, но получить их пока невозможно. Министерство культуры что-то напутало в бумагах, и таможня отказывается пропускать груз. Чиновник, который может решить вопрос, отсутствует.
— Ты смотри, все как у нас, — усмехнулся Максимов. — А деньги предложить не пробовала? Леон саркастически хмыкнул.
— Я не уполномочена решать подобные вопросы, — Юко поджала губы. — Мне поручили получить груз и доставить его в лагерь. Профессор будет очень расстроен.
— Ничего, мы его развеселим, — пообещал Максимов. — Кстати, как ты с ним связываешься?
— По мобильному, конечно, — ответила Юко. Максимов отметил, что по ее лицу скользнула тень.
— Ехали-приехали! — подал голос Петя. По лихой дуге он с шиком подогнал «уазик» к входу в гостиницу.
Оставив вещи у стойки регистрации, Максимов вернулся к машине.
Петя, распевая в фольклорном стиле какую-то тарабарщину, полировал капот «уазика».
Максимов встал у него за спиной, с минуту слушал песню акына, незаметно оглядывая подступы к гостинице. Явных наблюдателей не заметил.
— Петя, — окликнул он водителя. Парень, вздрогнув, оглянулся.
— Ой, командир! — Его лицо из пепельно-серого от испуга вмиг приобрело прежнее по-детски счастливое выражение. — Забыл что?
Максимов протянул ему запечатанную пачку сигарет.
— Это тебе подарок. Кури на здоровье.
— Спасибо, командир. — Вытерев пальцы ветошью, Петя взял пачку.
— Ты уже знаешь, во сколько выезжаем? — спросил Максимов.
Если Петя играл недоумение, получалось у него великолепно.
— В шесть утра. Ровно в двадцать два пятнадцать машина должна стоять здесь. Ночуешь в машине, чтобы тебя потом не искать по всему городу. Ясно?
После секундного замешательства Петя кивнул.
— Путь не близкий, но времени подготовиться у тебя достаточно. Учить тебя не буду, сам знаешь, что делать. — Максимов достал из кармана деньги. Отсчитал двадцать долларов мелкими бумажками — безумные деньги по местным меркам. — Это тебе на ремонт, если потребуется. Бензин, масло и прочее. Купи продуктов на три дня. Воды набери побольше. Учти, если машина встанет раком посреди дороги, я очень рассержусь. А вернемся без проблем, получишь столько, что семье хватит на год. И день рождения сына отметишь так, что все соседи обзавидуются. Вопросы есть?
— Нет. Какие тут могут быть вопросы, командир! — радостно воскликнул Петя.
Деньги моментально исчезли в заднем кармане его застиранных джинсов.