Теперь, после ночи, парень знал – они созданы друг для друга. Нет, не случайна оказалась та встреча. Она была предопределена судьбой. Где-то на небесах, в огромной Книге жизни, сделали запись – Кирилл и Оксана. Вместе навеки. Если не навеки – то до последнего дня.
Девушка зашевелилась, будто почувствовав его взгляд. Чуть повернулась на бок. Ее рука скользнула по смятой простыне, словно искала что-то. Кил мигом опустился на постель. Вытянулся рядом с Оксаной, бережно взял ее руку в свои ладони. Девушка вздохнула во сне, перестала шевелиться. Успокоилась.
А Кирилл лежал рядом, на боку, легонько-легонько поглаживая пальцы любимой. И думал. Он был невероятно богатым человеком. Ему достался бесценный клад. Оксана умела то, что умеют немногие из женщин. В любви могла наслаждаться не только тем, что любит сама. Она становилась счастливой оттого, что любима. Желанна. Вызывает страсть. Сводит с ума. Готова была отдать себя на костер любви ради того, чтоб увидеть восторг и обожание в глазах любимого мужчины.
«Вот сказали б сейчас – умирать пора, – подумал Кирилл, – и было б не обидно. Попал бы на небо, тамошние ангелы открыли б свои книги, спросили: „А хорошо ли ты жил, человек? Был ли счастлив? Есть что вспомнить?“ Вот так, чтоб сразу, не задумываясь? И я бы ответил: „Да!“
Есть! Есть! Вчерашний вечер. Лиговка! Когда впервые увидел неземную королеву, ослепительную, прекрасную. И сердце сжалось: неужели это мое? Это – мне? Клуб... Танец, отнимающий разум... Ночь с Оксаной. И утро, когда любимая женщина рядом, прижав твою ладонь к себе. Будто ребенок – самую дорогую игрушку.
Да, ангелы! Я был счастлив! Забирайте мою душу. Мне не страшно».
Если бы у какого-то человека были крылья и он мог бы подняться в тот день над Выборгским и Калининским районами Санкт-Петербурга, то увидел бы интересную картину. На довольно большом участке – от Парка Лесотехнической академии, через Большую Кушелевку до Богословского кладбища и Пискаревки – суетились люди. Если бы наблюдатель обладал аналитическим складом ума, он бы догадался, что действия рабочих-«муравьев» подчинены некоему общему плану.
Где-то заваривали люки. Ставили дополнительные крепкие решетки на входы в бомбоубежища, какие-то бетонные сарайчики, небольшие шахты. Словно бы люди-«муравьи» делали все возможное, чтобы никто – ни по умыслу, ни по случайности – не смог проникнуть под землю в этом районе.
В других местах, наоборот, расчищали завалы, бурили скважины. С грузовиков аккуратно снимали целые связки тонких стальных труб. Присмотревшись, человек заметил бы, что скважин не так уж много. Размещены они на территориях складов, на заброшенных пустырях, в глухих уголках кладбища. Люди работали быстро, сосредоточенно. Привезенные трубы – одна за другой – исчезали под землей. Кучи отработанной породы не вывозились самосвалами, их аккуратно перебрасывали вручную – в сторону, чтоб не загораживали подход к стволам.
Работавшие люди не шумели, старались не использовать тяжелую строительную технику. Нигде не грохотали экскаваторы и бульдозеры. Наблюдатель, паривший на крыльях над этим местом, возможно, удивился бы: к чему такая скрытность? Да еще в жилой части города. Не в центре, конечно, нет. Но тем не менее. Со всех сторон рабочую зону окружали спальные кварталы...
Но у людей нет крыльев. И никто в тот день не поднялся над «Гражданкой», не удивился суете рабочих. Не сделал никаких выводов. И вопросы, которые могли бы прозвучать вслух, – не были заданы.
Город жил в ритме обычного буднего дня. Не подозревая о том, что бетонная пробка в одном из вспомогательных тоннелей питерской подземки держится «на честном слове и на одном крыле». Аварийные спецбригады метрополитена уже готовы к тому, чтобы толстенными затворами перекрыть транспортные магистрали, если... если только плывун окажется сильнее. Сломает хрупкую преграду, разделявшую его и людей, с которыми подземная река еще не до конца рассчиталась за прошлые обиды.
Метростроевцы, выбиваясь из сил, спешно готовили скважины, монтировали трубопроводы для жидкого азота. Цистерны со стратегическим и жутко дорогим грузом уже концентрировались на железнодорожных путях, в районе Пискаревки и Кушелевки. Городские власти, вздрогнув от надвигающейся опасности, от призрака прошлого, нашли средства для того, чтобы обеспечить аварийные бригады всем необходимым. Дело оставалось за малым: нанести точный удар в спину чудовищу. До того, как рухнут стены – бетонные затворы, отделяющие плывун от других тоннелей. До того, как подземная река сделает свой новый страшный выпад.
До атаки, которую готовили люди, оставалось еще несколько часов. Аварийные бригады работали в три смены, проверяя квартал за кварталом. Летели голубые искры сварки, бетонные колодцы превращались в бастионы, куда извне не смог бы проникнуть никто. Визжали дисковые пилы, с помощью которых подгонялись «под место» толстые блокирующие решетки.
Монтажники и сварщики двигались дальше лишь после того, как выявляли и блокировали любую щель, через которую можно проникнуть под землю. Руководство города готово было пойти на то, чтоб временно превратить подземную часть «Гражданки» в неприступный бастион, лишь бы только операция «Ледяной щит» обошлась без новых человеческих жертв.
Усталые, задерганные приказами «сверху» рабочие скупо и уклончиво отвечали на вопросы зевак, наблюдавших за странными действиями «муравьев». Но ни один из любопытных не мог подняться в небо и оценить масштабы происходившего. Одно дело, когда люк заваривают на Новороссийской улице. Другое – если бы выяснилось: то же самое происходит и на Политехнической, и на Брюсовской. Никто из сторонних наблюдателей не оценил полной картины «битвы». Ни один пронырливый журналист не забил тревогу.
Заинтересованным лицам удалось избежать огласки. Молчали радио и телевидение. По большому счету, горожан и не должно было сильно волновать то, что на «Гражданке» временно блокирован доступ в подземные лабиринты. Какому нормальному человеку нужен доступ туда? Только работяге, обслуживающему электро– и телефонные линии, проверяющему газовые и кабельные магистрали. А им-то как раз через соответствующие инстанции спустили приказ: под землю не соваться!
И только диггеры, готовившие выход в трубный коллектор «Лесная», не знали о событиях, разворачивавшихся на «Гражданке». Сравнительно неподалеку от того места, которое Руж и Киловольт хотели показать журналистке Оксане Лаптевой.
Оксана мирно проспала еще с полчаса, прижимая к себе ладонь Кирилла. Все это время парень тихонько лежал рядом, то глядя на девушку, то прикрывая глаза. Было приятно проводить время так. Никуда не торопиться, ни о чем не думать, ничего не хотеть. Все, что ему требовалось для счастья, – находилось рядом. Оксана во сне очень напоминала ребенка: она временами шевелила губами, иногда улыбалась. Временами начинала хмуриться, снова шевелила губами, будто с кем-то о чем-то спорила. Или увидела что-то неприятное. Потом девушка отпустила руку Кирилла. Вновь повернулась на живот, засунула ладони под подушку.
Кил улыбнулся. Он готов был часами смотреть на спящую Оксану, но... Шел двенадцатый час. Руж сидел дома, резался на компьютере в «игруху», ожидая, пока влюбленная парочка вспомнит о работе. Кирилл придвинулся к девушке вплотную, потихоньку стащил с нее одеяло. До пояса. В квартире было тепло, и Оксана, наверное, ничего не почувствовала. Кил нежно поцеловал девушку, но даже это не разбудило спящую принцессу.
Тогда он аккуратно просунул левую руку под живот Оксаны, другую – под одеяло сверху, охватывая девушку за бедра. Прижался грудью к теплой нежной коже, пощекотал губами спину. Положил голову.
– М-м-м! – сонно пробормотала Оксана. – Что, уже пора вставать?
– Последний поезд машет крыльями на старте, – с улыбкой ответил Кирилл.
Почувствовав, что спящая красавица очнулась, он подвинулся чуть вверх, всем телом прижался к боку Оксаны. Правую ногу забросил на девушку, словно это означало: «Мое, никому не отдам!» Рука скользнула вдоль тела Оксаны, Кил пальцами легонько провел по ее спине.
Оксана вздохнула как-то очень сладко. Наверное, так кошка сказала бы: «Мур!», потягиваясь. Тело девушки едва заметно задрожало. Она повернулась на бок, лицом к Килу. Тот посмотрел в глаза любимой и понял: Оксана вспомнила, как было ночью...
Девушка придвинулась вплотную, обвила шею Кила руками. Мягко и нежно поцеловала в губы.
– Спасибо, – едва слышно прошептала она.
– За что, Ксан? – с улыбкой спросил Кирилл.
– За то, что мне было хорошо, – абсолютно серьезно ответила девушка.
И положила ладонь на его губы, не давая произнести ни слова. В полуприкрытых глазах он прочитал: «Не надо! Не надо слов!» Кил промолчал. Так, как хотела Оксана. Слова и впрямь бывают лишними. Пустыми. Ненужными. Он вспомнил, как языком танца, языком тела, разговаривала с ним Оксана. Когда не нашла нужных слов.
Кирилл поцеловал пальцы девушки. Они не были холодными, ледяными, как накануне. «Так бывает... Когда я нервничаю...» – вспомнился ответ. А теперь пальцы были живыми. Нежными. Значит, Ксана больше не боялась, как все выйдет.
Он провел рукою по волосам девушки, нежно прикоснулся губами к кончику носа.
– Это что, – томным голосом спросила принцесса, – такой вид ласки?
– Приветствие нанайских мальчиков. – Кил из всех сил постарался скопировать интонации диктора из бомбоубежища, который не успел предупредить о воздушной тревоге, как ему на голову упали пудовые гири.
– Я – девочка, – парировала Оксана. – Не забыл случайно?
– Нет-нет, – чувственно улыбнулся Кил. – Нет-нет! Абсолютно не забыл!
Он прижал к себе девушку еще крепче, намереваясь взяться за дело всерьез, как вдруг Оксана посмотрела на него как-то испуганно, тревожно. Резко приподнялась на постели, на локте.
– Слушай! – голосом прокурора сказала она. – Да у тебя же губы распухли! Ты с кем-то целовался вчера!
Кирилл, сначала перепугавшийся не на шутку, понял: его подруга решила пошалить.
– Было, – виновато признал он. – Было. Прости. Целовался. Нагло. Можно сказать, вызывающе. Шокировал мусорные бачки и фонари на улицах.
– Рассказывай! – Оксана повалила его на кровать. Уселась сверху. – Все рассказывай! Как это произошло?
– Ну... – задумался Кирилл. – Знаю, виновен. Целовался. Но у меня есть смягчающие обстоятельства, ваша честь! Вчера я встретил девушку, которую искал всю жизнь. Мечтал о ней. Она приходила ко мне во снах, но я и представить не мог, что такое возможно наяву.
– Подробнее! – Длинные ногти Оксаны впились в тело грешника. – Все детали! Только в этом случае обвиняемый может рассчитывать на снисхождение.
– Не растопчите мою грудь, уважаемая «святая инквизиция», – осторожно попросил Кил. – Клянусь, я расскажу всю правду. Без пыток.
– Ну? – Оксана чуть наклонила голову, медленным, плавным движением отвела волосы назад, с лица.
– Я встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь, – закрыв глаза, начал Кил. И вдруг понял, что сейчас, в виде игры, может произнести то, что в другой раз постеснялся бы сказать Оксане: – Я знаю, эта женщина – моя судьба. Мне не нужна никакая другая. Она для меня – единственная. Ради нее я был готов на любые безумства.
– Был? – уточнила «святая инквизиция».
– Ради нее я готов на любые безумства, – поправился Кирилл. – Она сводит меня с ума. Мне с ней хорошо – не просто как одному человеку рядом с другим человеком. Мне с ней хорошо – как мужчине с женщиной. Нет, «хорошо» – неправильное слово. Мне с ней так здорово, что от этого я схожу с ума.
«Святая инквизиция» нагнулась к Кириллу, нежно поцеловала его. Ее волосы на секунду скользнули по лицу парня. Кил не стал открывать глаза.
– Продолжайте, обвиняемый!
– Мне нравится держать эту женщину в объятиях, я схожу с ума от ее тела. Обожаю целовать ее, ласкать ее. Внутри меня все наполняется восторгом, когда я вижу, как мои ласки заставляют ее терять голову. Как она стонет в моих объятиях. Стонет от страсти. От желания принадлежать мне.
Рука легла на губы Кирилла.
– Интимные подробности ваших отношений с обвиняемой можно пропустить! – приказала «святая инквизиция». – Не всем положено слышать такие откровенные речи.
– Здесь есть дети?! – притворно испугался Кирилл.
Он открыл глаза. Хотел приподнять голову, чтоб посмотреть по сторонам, но был уложен обратно.
– Продолжайте, обвиняемый!
– В моих руках эта женщина становится другой, – чуть подумав, продолжил Кирилл. – Обычно она контролирует себя, очень хорошо контролирует. Она умна, образованна, временами насмешлива. Но, когда я ласкаю ее тело, беззащитна, страстна. Горяча, как испанка...
– Пропустить!
– Я знаю, как довести ее до исступления языком и...
– Пропустить! – Длинные ногти впились в грудь Кила.
– Мне нравится быть хозяином ее тела. Обладать ею, наслаждаться ею. Делать с ней все, что вздумается.
– Пропустить!
– Между прочим, уважаемая «святая инквизиция», – очень вежливо сказал Кирилл. – Она сама виновата в том, что я стал таким! Еще вчера, в середине дня, я не представлял, что способен так растворяться в огне страсти. Но эта женщина соблазняла меня.
– Пропустить!
– Нет! Она танцевала для меня в ночном клубе. Танцевала так, что я совершенно потерял голову. На ней были облегающие джинсы, такие откровенные, что любой нормальный мужик среагировал бы на это. И белый свитер, который сползал, ваша честь! Он все время соскальзывал вниз, обнажая плечи, гру...
– Пропустить! – со смехом выкрикнула Оксана.
Девушка улеглась на Кила сверху, обняла руками и ногами, прижалась горящим лицом к плечу.
– Ты плачешь? – удивился Кирилл.
Оксана молча потрясла головой. Парень осторожно поднял руку, коснулся щеки девушки.
– Слезинка, – сказал он.
– Это случайно, – шмыгнула носом Ксана. – Одна. От счастья. У меня все получилось. Так, как мечтала.
– Да, – признался Кирилл. – Все получилось. И у тебя, и у нас. Я очень счастлив, Ксан!
– Я тоже, – прошептала девушка и благодарно поцеловала своего мужчину в губы.
– Я хорошо давал показания? – хитро прищурившись, спросил Кирилл.
– У-у-у! – восторженно ответила девушка. – Вот не думала, что ты можешь говорить так...
– Я сам об этом только что догадался, – честно сообщил Кирилл. И вдруг насторожился. Повалил девушку на бок, провел ладонью по ее губам.
– Что? – испугалась Оксана.
– Да у тебя губы распухшие! – голосом обвинителя заявил Кил. – Ты с кем-то целовалась вчера!
Оксана откинулась на спину. Помотала головой, чтоб волосы упали на лицо. Спрятала руки под подушку.
– Не скажу! – твердо выдохнула она.
– Пытать буду, – с мрачным восторгом заявил Кирилл.
– Пытать? Девушку? – с притворным ужасом спросила Оксана.
– У-у-у, – мечтательно протянул Кил. – Молоденькую девушку – слаще всего. Я такой жуткий маньяк... Можно приступать? Или начнете говорить, обвиняемая?
Он как-то по-новому оглядел беззащитное тело подруги, лишь до половины скрытое одеялом.
– Пожалуй, начну, – тут же сдалась Оксана, по достоинству оценив хищный огонек в глазах друга.
– Говорите только правду! – усевшись на постели возле «жертвы», предупредил Кил. – А то...
Девушка прикрыла глаза.
– Ваша честь! Вчера я встретила мужчину, которого ждала всю жизнь. Мужчину, с которым хотела бы остаться рядом. Столько времени, сколько мне отведено небесами. Неважно – много или мало. Главное – вместе. Хочу родить ему детей. Ваша честь, я не умею произносить громких слов. Вчера я сказала ему все, и он меня понял. Хочу разделить с этим мужчиной радости и беды. Хочу принадлежать ему, отдавать себя ему и наслаждаться тем, что он наслаждается мною.
– Достаточно! – вынес приговор Кирилл. – Этого более чем достаточно. Вы полностью оправданы.
Он лег на бок, подтянул девушку к себе, благодарно поцеловал в губы. Оксана положила рук ему на грудь, спрятала лицо.
– Вот, – смущенно пробормотала она. – Я не смогла сказать это вчера. Не хватило смелости. Зато получилось сейчас.