Кирилл нежно коснулся губ.
– Ксан! – позвал он. – Ксан... Когда возвращаются твои мама и папа?
Накануне, по дороге домой, девушка объяснила, почему они будут в квартире вдвоем. У ее родителей продолжался отпуск в Египете...
– Через восемь дней, – быстро ответила девушка.
Так, словно все время держала в голове эту цифру.
– Оксан! – Кил посмотрел ей в глаза. – Можно я поживу у тебя? Пока они не вернутся...
Девушка с легкой улыбкой глянула на Кирилла.
– Хочу, чтоб ты узнала меня получше, – быстро произнес тот, невольно краснея. – Посмотрела на мои привычки. Характер. На все. А то, может, разочаруешься... Мы ж – сама знаешь – люди с прибамбасами. То и дело куда-то лазаем по ночам...
– Лучше так, чем на четвереньках в подъезде. С бутылкой, – Оксана пожала плечами.
– Так что, можно? – сразу повеселел Кирилл. – Пустишь?!
В глазах девушки заплясали озорные чертики. Кирилл понял: Оксана собирается поизводить его. А значит, согласна.
– Ну... – протянула девушка. – Даже не знаю, что сказать.
Кирилл громко и преувеличенно печально вздохнул.
– Ну... Если не будешь все время приставать ко мне... Я ведь должна иногда работать за компьютером!
– Повесь график, пожалуйста, – придав лицу серьезное выражение, сказал Кил. – Буду сверяться по нему: можно тебя целовать или еще нет.
Оксана фыркнула, приподнялась на локте, призывно глянула на парня.
– И ты сможешь не нарушать согласованный график? – томным-томным голосом спросила она.
– Не смогу, – честно сказал Кил. – Но я буду нарушать его не злостно. Только чуть-чуть. Совсем иногда.
– Значит, ты не дашь мне работать. Абсолютно, – резюмировала Оксана.
Она снова легла на спину, замолчала.
– Оксан... – начал канючить Кил. Ему стало любопытно, сколько девушка сможет играть в журналистку-недотрогу. – Окса-а-ан...
Кирилл уперся носом в бок принцессы. Та лишь фыркнула.
– Окса-ан!
Он ткнулся башкой в ее бедро. Оксана прыснула со смеху.
– Ладно, что с тобой делать, – махнула рукой девушка. – Не выставлять же на улицу.
– Правильно! – одобрил Кил. – А то я встану под окном, буду там мерзнуть. День трястись от холода, два. А тебе придется мучиться. Совесть там, все такое... Зачем же себя так изводить? Заболеешь еще на нервной почве.
– Ты не знаешь, где мое окно, – напомнила Оксана.
– Вычислю. Диггер способен вычислить нужный объект с точностью до сантиметра, – напомнил Кил. – При помощи часов и ботинок.
– Два дня не простоишь, – что-то прикинув, с напускным цинизмом заявила девушка. – Найдется какая-нибудь... жалостливая. Подберет, обогреет.
– А я не пойду! – уперся Кил. – Буду стоять и трястись от холода. Как Пизанская башня.
– А разве она трясется от холода?
– Еще бы! Совсем как я, если на улицу выставишь.
– Ладно уж, – окончательно согласилась Оксана. – Оставайся.
Кирилл мигом сгреб ее в охапку, торжествующе улыбаясь.
– Все равно, если уедешь, у меня из рук все начнет валиться, – призналась девушка. – Только и буду думать о тебе.
Кирилл уложил Оксану на подушку, лег сверху, опираясь на локти. Лицом к лицу с Оксаной.
– Ксан! С родителями познакомишь, когда вернутся?
– Думаешь, пора? – затаив дыхание, спросила девушка.
А глаза засветились от радости.
– Думаю, пора, – Кил был очень серьезен. – Я для себя все решил. Твое слово последнее. Как скажешь, так и будет. Но начинать с обмана твоих родителей мне бы не хотелось. Если мы вместе, давай честно скажем им об этом.
Оксана промолчала. Лишь потянулась к парню губами, горячо, жадно. Совсем, как ночью. Кил ответил. Голова закружилась, он закрыл глаза, забывая обо всем. Оксана повалила его на спину, забралась сверху, продолжая целовать.
О том, что Руж сидит за компьютером и в ожидании звонка воюет с «плохими парнями», влюбленные вспомнили очень не скоро.
Ракитин решил выйти из поезда метро на станции «Технологический институт» несколько неожиданно для самого себя. Вообще-то ему нужно было ехать домой – передохнуть, прийти в форму. Бесконечные дежурства последних двух недель отняли много сил. Пусть даже в отделении были все условия для жизни: койка, чтоб поспать, столовая, где можно поесть. Кипятильник, на случай, если хочется чая. И душ, чтобы взбодриться.
Однако в кои-то веки выбравшись из больницы домой для короткого отдыха, Игорь Борисович свернул в сторону. Он воспользовался переходом, чтобы оказаться на станции «Технологический институт-2». Посмотрел на указатели на всякий случай – не каждый день приходилось ездить до «Лесной». Вышел на перрон, присоединился к людям, ожидавшим поезда.
Состав выскочил из тоннеля, предупредив о своем появлении мощным рыком. Прокатился вдоль платформы, замедляя ход. Открылись двери, и люди – плотной массой, толкая друг друга, – вломились внутрь. Пытались занять лучшие места. «Место под солнцем. Там, где солнца нет и никогда не было», – Ракитин никуда не торопился. Вошел в вагон одним из последних, встал у двери, глядя на черный тоннель...
То, что рассказала Елена Кудрявцева – новая пациентка отделения, – повергло Ракитина в шок. До последней ночи Игорю Борисовичу казалось, что он неплохо изучил загадочного «противника», скрывавшегося в черных заброшенных тоннелях, где-то возле подземной реки. Чужое существо умело защищаться и оберегать свои владения. Его поведение отлично вписывалось в модель любого крупного животного. Страшным рычанием напугать того, кто посмел приблизиться к границам его владения. Убить врага, который рискнул войти на подконтрольную территорию и «охотиться» там. Предупредить. Напугать. Убить.
Все эти функции выполняли рыцари в сверкающих латах. И плывун. Стоило только людям затронуть тайную зону, которую оберегало нечто, как следовала ответная реакция. Если вторжение людей было мощным, техногенным – оно пресекалось с помощью плывуна. Если границы владения нарушал чужак-одиночка – его отгоняли с помощью визуального образа, много веков знакомого человеку. Ужас. Несокрушимая мощь. Смерть. Это жило в подкорке у людей двадцать первого века. Гены предков подсказывали, как надо реагировать на появление грозных беспощадных рыцарей в сверкающих латах.
Все это было понятно, четко вписывалось в модель, которую посчитал верной Игорь Борисович Ракитин. Но странное загадочное существо вдруг опровергло его выводы! Оно могло не только защищаться, пугать и убивать. Оказывается, могло спасать! И это было шоком для врача, который пытался решить головоломку.
Животные не умеют реагировать на призыв «Помогите кто-нибудь!», если только не брать в расчет самых умных, которые много веков «дружат» с людьми, – дельфинов, собак, слонов. Такие – да! – могут правильно среагировать, прийти на зов о помощи.
Но студентка медучилища, которой Ракитин безоговорочно верил, клялась: в вагоне, когда на нее напали трое парней, больше никого не было. Ни собак, ни тем более дельфинов или слонов. А в соседнем – только вдрызг пьяный мужик. Никто не мог отдать команду дрессированному животному. Значит, нечто среагировало само. На призыв несчастной девушки, на ее крик: «Помогите кто-нибудь!»
Трое полупьяных парней издевались над беззащитной жертвой в вагоне, а какое-то неведомое существо пришло ей на помощь. Но изюминка в том, что загадочное «животное» не было связано веками дружбы с человеком – как собака или слон. Однако спасло несчастную Лену Кудрявцеву. И это означало: у существа есть свое понятие о справедливости. О добре и зле.
А значит – то, что скрывалось в тоннеле, не могло быть животным! От этой мысли сердце Игоря Борисовича Ракитина начинало бешено колотиться. Он возвращался к исходному рубежу, вновь просчитывал цепочку. Но вывод – из раза в раз – был одним и тем же. Так могло вести себя только разумное существо! Обладающее способностью не просто мыслить и анализировать, но и сострадать. Существо, чем-то напоминающее homo sapience, человека разумного.
И самое последнее. То чужое существо отлично знало физиологию человеческого организма. Лена Кудрявцева рассказала врачу, как рыцарь расправился с ее обидчиками. Ракитин заставил девушку три раза повторить описание этого момента. Сомнений быть не могло! Рыцарь не просто убил выродков, издевавшихся над жертвой. Всем парням были нанесены раны в одно и то же место – в область половых органов. Это не могло быть случайностью. Никак не могло!
Поезд остановился на «Лесной», и Ракитин вышел на платформу. Двери вагонов закрылись, состав скрылся в тоннеле – том самом, где день за днем кипели нешуточные страсти. В разрабатываемых подземных галереях гибли рабочие-метростроевцы. Излишне любопытные, случайно заглянув в боковые штреки, умирали от удара током. Или падали с платформы на рельсы. Теперь в довершение ко всему рыцари в блестящих латах появились для того, чтобы защитить молодую женщину, а потом исчезнуть. В тех же боковых тоннелях!
– Кто же ты? – прошептал психиатр, подойдя к черному проему, который вел к станции «Площадь Мужества». – Кто ты? Почему прячешься там? Почему убиваешь одних, но спасаешь других? Кто ты? Я знаю, ты слышишь меня. Отзовись!
Черный тоннель молчал. К перрону подошел следующий поезд. Доктор Ракитин вошел в него, чтобы совершить небольшое путешествие до «Площади Мужества». К своему разочарованию, он ничего не смог заметить за стеклами вагона. Ничего интересного. Ну просто абсолютно ничего!
Уже совсем потеряв надежду найти хоть какую-нибудь зацепку, Игорь Борисович бессмысленно бродил по платформе. Долго разглядывал дежурную по станции, равнодушную ко всему. Полусонную. Всматривался в текущий мимо поток пассажиров. Ничего. Ничего. Ничего.
Так и не продвинувшись к разгадке ни на миллиметр, он сел в поезд до «Техноложки», чуть сгорбился, привалившись к стене. Лишь теперь врач вспомнил о том, как страшно устал. Надо было успеть домой, отлежаться, отоспаться. Впереди ждали еще сутки дежурства...
Он вышел на пересадочном узле, радуясь, что не надо второй раз идти через переход. Поезд до «Купчино» останавливался на той же платформе. Игорь Борисович ухитрился забраться в состав одним из первых, занял место в уголочке. Опустил голову на руки и, сам того не ожидая, уснул.
Пришел в себя оттого, что его грубо трясли за плечо. Мозг включился не сразу. Ракитин поднял голову, с трудом соображая, что происходит. Вагон находился на конечной остановке, а рядом стоял милиционер, который нетерпеливо толкал в плечо уснувшего пассажира.
– Все в порядке! – пробормотал Игорь Борисович. – Все в порядке! Извините. Я не пьян. Я – врач, только что с суток дежурства. Устал...
Он вышел из вагона. Постоял на платформе, у ограждения, приходя в себя. Медленно спустился в подземный переход, растирая затекшую шею. Голова болела, несмотря на массаж. Игорь Борисович, выйдя из грязного полутемного перехода, решил пройтись до дома пешком.
О том, что вся «рабочая» одежда находится дома, Кил вспомнил лишь во время завтрака-обеда, которым его потчевала Оксана. Пришлось в срочном порядке проглотить все, что приготовила сказочная принцесса. Крепко-крепко поцеловать ее на прощание, сесть на коня и лететь домой за снаряжением. До встречи с Ружем оставалось два с небольшим часа...
Однако Киловольт успел вовремя, хотя для этого пришлось носиться по городу, будто он – ужас на крыльях ночи. Диггер смотался домой, в Купчино. На обратной дороге подхватил Оксану, ждавшую на «Московской», дальше поехали спокойно, без суеты. Теперь, вновь оказавшись рядом, они повеселели. В разлуке оба искренне страдали оттого, что пришлось расстаться даже на пару часов.
Опоздали на «Ладожскую» совсем чуть-чуть, но Руж нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поджидая «команду». Открытая банка пива, надо полагать, совершила уже не один марш-бросок к губам лидера маленького отряда.
– Здравствуй, быстрый северный олень! – поприветствовал он друга.
Оксана удивленно посмотрела на Ружа, потом на Кила.
– А что, у него теперь новое прозвище? – спросила журналистка.
И вдруг поняла! Фыркнула, начала беззвучно трястись от смеха, закрыв рот ладошкой.
– Здравствуй, подруга быстрого северного оленя! – меж тем поприветствовал ее Руж. – Быстрая северная олениха!
Девушка рыдала от смеха, согнувшись пополам. Кил держал ее за талию, чуть ли не на весу, потому что у Оксаны подгибались ноги.
– Руж! – попросил Киловольт. – Прекрати расслаблять моего ребенка! Мы на дело идем.
– Надеюсь, вы оба в хорошей спортивной форме? – подозрительно спросил лидер группы. – Смотрите! Чтоб потом не пришлось пожалеть... Ежели что – лучше отменить выход, отложить до завтра.
– Мы в хорошей спортивной форме! – твердо ответил Киловольт.
– Руж, милый! – взмолилась Оксана. – Нельзя откладывать. Мне дали на статью ровно неделю. Сегодня пятый день, а мы еще собирались в метро ночью слазать. И материал надо подготовить. Когда ж я успею, если отложим?
– Ладно, пошли! – Руж потопал к эскалатору.
Они молча выбрались на поверхность, так же – ни о чем не разговаривая – ехали на маршрутке. Правда, совсем недалеко. Минут пять-десять, не больше. Проскочили речку Охту, дальше, как успела заметить журналистка, машина шла по проспекту Энергетиков. А вот потом свернула налево, но девушка не успела прочесть название улицы. Выбравшись из маршрутки, двинулись вперед. То ли это была парковая, то ли лесопарковая зона. Руж задавал направление. Оксана и Кил топали следом, взявшись за руки.
– Где мы? – шепотом спросила журналистка.
– Неподалеку от Пискаревского проспекта, – ответил Киловольт.
Прошли еще немного, и Руж, который не мог долго идти молча, не выдержал.
– Э-э-э-эх, – задумчиво сказал темноволосый диггер. – Вот скоро Кил институт закончит. Найдет работу по компьютерам, по специальности. Ты, Оксана, в журнал. Поженитесь. Потом заведете кучу журнально-компьютерных детишек. Ага. Много-много. И по выходным будете делать семейный выход в андеграунд. Покататься на поезде...
– Кил, что с Ружем? – весело спросила Оксана. – Вчера, когда он вредничал, ты говорил, что его ломает без пива. А сегодня с пивом все в порядке!
– Он мне завидует, – пояснил Киловольт.
– Это точно! – вздохнул лидер группы, но не обернулся. – Повезло тебе, быстрый северный олень.
– Руж, не надо так, пожалуйста! – взмолилась Оксана. Улыбка исчезла с лица журналистки: – Я не могу, не выношу, когда кому-то плохо.
– Да нет, Ксюх, все путем. Мне не плохо.
– Руж. Хочешь, я тебя поцелую? – грустно спросила журналистка.
Диггер остановился, медленно обернулся к влюбленной паре. На его лице была странная улыбка.
– Не-а, – ответил парень. – Раньше хотел. Когда мы тебя в первый раз увидели. Теперь – нет. Да и вообще, о чем ты, Ксюха? Чтоб некоторые товарищи утопили меня в коллекторе?! Ага, блин. И добрый друг Киловольт потом вывеску оставит: «Здесь пускал пузыри Руж. Вечно молодой, вечно пьяный». Нафиг, нафиг! У меня есть график. Немного другой.
Оксана засмеялась, взяла диггера за руку.
– Руж! – нежно сказала она. – Знаешь, я в первый день подумала: ты злой, жесткий. Помнишь, когда в парке встретились?
– Конечно, помню! – хмыкнул парень. – Я тогда специально маскировался. Нацепил личину злого, бессердечного диггера-пофигиста. Пьяного мутанта из городской канализации. Специально, кстати. Чтоб ты побыстрее сбегла. А Кил, понимаешь, как увидел тебя – помягчел, хоть и был уговор: пугать журналистку... Разобрался что к чему. Очаровал.
– Очаровал, – признала Оксана.
Потерлась щекой о плечо Кирилла.
– А я не очаровал, – задумчиво сказал Руж и выкинул пустую банку из-под пива. – Жаль.
– Теперь поздно, – вздохнула Оксана и тревожно, вопросительно посмотрела на Кила.
Тот молчал. Разговор ему не очень нравился, но парень отлично понимал, что происходит с другом. Руж побрел дальше по едва заметной тропинке.
– Ну ничего! – сказал лидер группы. – Напишешь статью – табун народа привалит, интервью брать. Будем ждать других журналисток. Тем более теперь у нас есть эталон, по которому все можно сравнивать. Длину ног, размер талии, объем...