– А чего вам еще надо? – князь смерил противника взглядом.
– Пожалуй, такой вариант меня бы устроил, но я почему-то не верю в искренность ваших намерений.
– Ваше право.
– Пожалуй, мне придется вас остановить, Великий Князь, – Щукин лениво потянулся. – Одному моему приятелю очень хочется иметь вещицу с вашего безымянного пальца.
– Вашему другу придется обойтись менее ценными украшениями. Если у вас все, прощайте. Мне сейчас не до пустой болтовни.
– Да? – Щукин ухмыльнулся. – А вот так?
Он эффектно щелкнул пальцами, и по кораблю Преображенского тут же разнеслось кваканье аварийной сигнализации, а кибернавигатор бесстрастным голосом сообщил о временном отключении главной энергосети и системы подачи мощности на двигатели. Щукин, похоже, остался весьма доволен произведенным эффектом. Сергей Павлович равнодушно взглянул на торжествующего противника. Увидев, что князь ничуть не огорчен, Щукин насторожился. Сигнализация умолкла секунд через десять. Андрей Петрович слегка порозовел и попытался повторить фокус, но на этот раз энергоснабжение корабля и вовсе не прервалось. Даже ни одна лампочка не мигнула. Осознав, что не все так просто, хранитель прищурился и вытянул в сторону князя указательный палец.
– Ты все равно не уйдешь! Никакие Слуги не спасут тебя от неотвратимой кары!
– Прыжок, – едва слышно шепнул Эрг.
– Прощай, хранитель, – Преображенский хотел приказать Воротову отключить связь, но опоздал, голограмма исчезла сама.
А вместе с ней исчез и астероид, и звезды, и привычное пространство. Флагман «Каллисто» мчался в беспросветной темноте Канала навстречу зловещей, многомерной неизвестности…
– Хранитель прыгнул за нами, – вдруг сообщил Эрг. – Это иррациональный поступок, но он свидетельствует о том, что Ушедший намерен бороться до конца.
– Разве ловушка не расставит все по местам? – князь тщетно пытался рассмотреть на экране хоть что-то, хоть искорку света. – Как погляжу, канал в наше отсутствие ничуть не изменился…
– До ловушки надо добраться. Это путь через шесть уровней Первополя. Оно плохо контролирует ситуацию, а уровни, прилегающие к ловушке, не контролирует вовсе, но все равно, мы на территории врага, а хранитель, наоборот, у себя дома. В этой ситуации нас спасет только скорость, если можно так назвать состояние, к которому я сейчас стремлюсь.
– Ну так поднажми, – сказал Горохов. – Мы-то не видим, куда тут лететь и на каких виражах газ сбрасывать, а на каких поддавать.
– Я стараюсь. Ты хочешь это увидеть?
– Ну-у… да. Почему бы не взглянуть?
– Хорошо. Смотри.
Рубка корабля вдруг будто раскололась надвое, и Горохов ощутил сразу целую гамму непередаваемых чувств. От страха до восторга. Он видел, как нечто, отдаленно похожее на флуоресцирующее облако, мчится, скользя по сложному лабиринту, сотканному из разноцветных нитей непонятного вещества или энергии. Он видел или чувствовал это, будучи одновременно и внутри облака, и снаружи, и за тысячи мегаметров. Он ощущал себя сразу и человеком, и кем-то бестелесным, существом, живущим во времени и вне его, всем и ничем… Эмоций и впечатлений нахлынуло так много, что сознание очень скоро начало пробуксовывать, а затем и вовсе отказалось что-либо воспринимать. В мире чужих красок и форм не существовало ни одного привычного ориентира, и в конце концов Горохов определился с главенствующей эмоцией – ему стало страшно. Он заметался в поисках выхода из клубка причудливо сплетенных, текучих радужных нитей и наткнулся на другое облако: черное и холодное. Даже не облако, а скорее зловещую антрацитовую кляксу. Она настигала то, частью чего стал «многомерный Горохов» и уже тянуло к нему омерзительные щупальца. Лейтенант невольно отпрянул, но импульс не нашел привычного пути по нервам и трансформировался в ослепительную вспышку…
Когда Горохов снова смог видеть, рубка крейсера оказалась на прежнем месте. Он стоял на привычной теплой палубе в привычном теле, а нормальные трехмерные конечности тряслись, будто у припадочного.
– Что это тебя колотит? – усмехнулся Воротов. – Хлебнул высшей сути?
– Не то слово, – Горохов кое-как добрался до кресла и рухнул в него совершенно без сил. – Надо же… так обломаться… Тут сумасшедший дом какой-то, а не пространство… Жуть… но красиво…
– Ты доволен? – спокойно спросил Эрг.
– Счастлив до соплей, – пробурчал в ответ лейтенант. – Кстати, если я правильно понял, этот… Щукин нас нагоняет.
– Осталось немного. Мы уже на уровне Наказаний. Следующий уровень Забвения. Сразу за ним – ловушка. Хранитель не рискнет погрузиться в холодный мрак Забвения…
В этот момент корабль ощутимо тряхнуло, и освещение начало стремительно тускнеть.
– Красиво сказал, хоть и робот, – сквозь зубы процедил Воротов. – А главное – вовремя.
– Тихо! – вдруг приказал князь. – Слышите?
– Кто-то стонет? – с опаской спросил Горохов. – Мы провалились в подвал по соседству с адом?
– Нет, – Преображенский взглянул на тусклую аварийную лампу. – Это «стонет» корабль… Нас сжимает какое-то гравитационное поле! Эрг, я прав? Что происходит?!
Ответа не последовало. Освещение окончательно погасло, а чуть позже затихло все прочее оборудование, включая системы обогрева и вентиляции. Крейсер «Каллисто» превратился в безжизненную консервную банку. Но самым худшим в ситуации стало то, что никто из троих людей на борту корабля не знал, в чем причина аварии и есть ли шанс все исправить. Если так проявлялись последствия атаки хранителя, Эрг, наверное, мог восстановить пошатнувшееся «здоровье» электронных систем. А вот если в схватку вступило само Первополе или еще хуже – крейсер успел попасть в ловушку, и ее воздействие оказалось сильнее расчетного… людям оставалось лишь проститься. Друг с другом и с жизнью…
* * *
– Господин бургомистр…
– А-а, господин Ермаков. Что привело вас в зону боевых действий? Привезли оружие?
Вальтер хитро взглянул на шефа охраны Седьмого литейного.
– А вы оплатили? – Ермаков ответил вежливой полуулыбкой.
– Я слышал, иногда «РУСТ» отпускает товар без оплаты, в долг.
Бургомистр жестом пригласил гостя пройти во второй отсек каюты, оборудованный под кабинет.
– Крайне редко и только под государственные гарантии, – Ермаков прошел.
– Сейчас это самые слабые из всех гарантий, – Вальтер притворно вздохнул. – Трудные времена… Располагайтесь. Кофе?
– Да, спасибо, – шеф сел в роскошное по флотским меркам кресло. – Если возможно, марсианский.
Он проследил за реакцией Вальтера. Тот, продолжая начатую с порога игру, развел руками и состроил виноватое лицо.
– Помилуйте, Владимир Александрович, откуда у нас трофейный кофе? Могу предложить грацианский… или земной, из старых запасов, сорта «арабика».
– Тогда «арабика», – шеф снова улыбнулся, теперь лишь уголками губ. – С европейскими сливками.
– Интересное сочетание, – Вальтер выгнул одну бровь и внимательно уставился на шефа, словно надеялся прочитать в его глазах титры скрытого за аллегориями прямого текста.
– Как вы сказали – трудные времена, – Ермаков взгляда не отвел.
Разведка при помощи иносказаний его вполне удовлетворила.
– Итак… – Вальтер выразительно взглянул на гостя.
– Итак, времена настали трудные, но прибыльные. Ураганный износ техники, оружия и транспорта требует столь же быстрого пополнения арсеналов. В этой ситуации «РУСТ», как крупнейшая оружейная корпорация, оказался на гребне войны… извините, волны…
– И с этого гребня ему очень удобно разговаривать с обоими «склонами», – чуть иронично закончил Вальтер. – Понимаю.
– Я вижу, что не до конца, – вдруг заледенел Ермаков. – Ваши арсеналы и ангары пока не опустели, а потому вы не задумываетесь над проблемой обеспечения оружием и техникой. Но очень скоро наступит критический момент, и вы поймете, что прав был тот, кто вовремя задумался о соответствующих, так сказать, «фьючерсах», отсроченных контрактах с «РУСТом».
– Ну не стоит так обобщать, – тоже сменив тональность на сугубо деловую, отступил Вальтер. – Не все правительства так безответственно близоруки. Например, я готов обсудить цены и условия будущих сделок прямо сейчас.
– Не посоветовавшись с союзниками?
– Зачем? – искренне удивился бургомистр. – Они компенсируют мои затраты позже. Когда станет ясно, что воевать им нечем, а «РУСТ» уже распродал все свои запасы. И что на будущие поставки корпорация заключила контракты с противником.
– Мы отлично поняли друг друга.
– В этом вопросе – да, – согласился Вальтер, задумчиво кивая. – Но мне не совсем понятно другое… Я убежден, что вы делаете ставку на слабейшую в данный момент команду. Но это не в стиле «РУСТа». Он потому и процветает уже почти триста лет, что всегда ставил на победителей. Неужели я ошибаюсь? Или наконец-то пришла пора ошибиться бизнес-аналитикам с Рура?
В этот момент принесли кофе. По доброй эйзенской традиции он был смолот и сварен непосредственно перед подачей на стол. Растворимыми подделками, пусть и максимально похожими на оригинал, на Эйзене брезговали даже самые небогатые граждане. И даже в походах, когда основной рацион военных составляли консервированные продукты, кофе варился как полагается. В такой ароматной атмосфере даже беседовать стало как-то легче.
– Давайте рассудим трезво, господин бургомистр, – Ермаков взял чашечку, вдохнул аромат и пригубил кофе. – Прекрасный напиток… Что вы ставите в минус «команде» ОВК?
– Очень многое, – Вальтер тоже сделал глоток и блаженно прищурился. – Жаль, что на Земле почти не осталось плантаций именно этого сорта кофе. Мне будет его не хватать… Посудите сами, господин Ермаков, в Солнечной царит безвластие. Преображенский в очередной раз исчез непонятно в каких пучинах космоса. Его ближайший помощник и гроза всех… кхе-кхе… злодеев… полковник Воротов пропал вместе с ним. Фактически правительство ОВК представляет князь Вяземский, но что он имеет в активе? Ни такого уж весомого авторитета, ни армии – жалкие остатки. Да и те он отвел к Каллисто для перевооружения. Возможно, с вашей помощью это у него получится, но разве столь мизерный контингент, пусть и до зубов вооруженный, реальная сила? Даже если мы предположим, что Вяземский вновь объединится с технократами. У них после битвы в долине Бергман осталось так же мало сил. А больше у ОВК союзников нет. Марсиане восстали, крупные спутники вне игры. А некоторые из них даже открыто поддержали Марс. На Титане идет формирование добровольческой армии в помощь марсианскому «Освободительному движению». А Тритон выслал флот. Марсиане его с удовольствием вооружили и присоединили к эскадре Трентона. И, несмотря на то что Марс набирает силу, его власть над Солнечной тоже никто не признает, по крайней мере официально. Ганимед, например, отказав в переносе столицы ОВК и даже бросив генерального инспектора Панина в тюрьму, решительно отмежевался и от Коалиции, и от Марсианского Триумвирата.
– Ганимед всегда гордился своим нейтралитетом…
– Да… как и Венера, и множество космических поселений. Они так и остались нейтральными, а между тем в них проживает около сорока процентов населения Солнечной. Если Марс не убедит их, что достоин править системой, легитимной власти он не получит.
– А Коалиция получит?
– А у нас нет такой цели. Мы пришли сюда временно, чтобы поддержать и проконтролировать чинидов, пока они будут свергать власть Преображенского. Теперь все кончено. Иностранный корпус выполнил задачу, мы тоже. А добьет себя ОВК самостоятельно, методами гражданской войны. В результате, думаю, в выигрыше окажутся именно нейтралы, вроде Ганимеда, Венеры и всяких космических городов…
– Кроме Эйзена, – снова вставил Ермаков.
– Это намек? – удивился бургомистр.
– Вы сами это сказали. Выиграют нейтралы. Эйзен же останется ни с чем. Ведь вы состоите в Коалиции. Вы привели в Солнечную вооруженного врага. Чем руководствовались обиженные Колонии, понять можно, а вот присоединение к их заговору Эйзена, полноправного солнечного города-спутника, объяснить будет трудно. Вам не простят этого предательства.
– Враг был лишь инструментом! Он только помог свергнуть Преображенского. При чем тут деление на Колонии и солнечные территории?
– А вы спросили у нынешних «нейтралов», требовалось ли им свержение князя?
– Он же деспот!
– При нем была надежда на стабилизацию, а вы все испортили, – жестко проговорил Ермаков. – Выслуживаясь перед каким-то зарубежным Тираном и его подозрительными дружками, вы предали солнечные миры.
– Ну знаете ли! Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли…
– Успокойтесь, господин бургомистр! Ничего личного. Я только передал вам, что говорят в народе. Слышать это обидно, я понимаю. Витать в облаках и внушать себе, что безгрешен, гораздо приятнее. Но рухнуть из поднебесья опаснее, чем споткнуться и упасть, гуляя по грязной, но реальной почве. Спуститесь на землю, Вальтер, пока не поздно. Все, что вы сказали, не аргументы в пользу Коалиции. Это как раз аргументы в пользу сохранения ОВК, во главе с Землей – государства тех самых сорока процентов «нейтралов», которые выживут после того, как Тирания, Коалиция и Триумвират сгорят в пламени новой войны.
– Новой войны? – уверенности в голосе Вальтера поубавилось. – Разве она реальна?
– Неизбежна. Слишком велики амбиции Тирана. Да и других лидеров вашей шайки. Думаете, Щукин не возжелает абсолютной власти?
– Он и так считает себя богом, – задумчиво возразил Вальтер. – Зато Татьяна Ивановна… она точно не успокоится. А ее влияние на Щукина усиливается не по дням, а по часам.
– Вот видите. Триумвират тоже не останется в долгу. Воодушевления на Марсе хоть отбавляй. Да и восторженная поддержка марсианской революции Титаном и Тритоном подлила масла в огонь. Марсианам сейчас и море по колено, и в космосе комнатная температура… При таких настроениях война неизбежна. Не берусь гадать, кто ее начнет, но втянутся в нее все три стороны, а быть может, еще и технократы.
– Чиниды их в покое не оставят, – согласился Вальтер.
– Вот и выходит, что все заверения чинидов о дружбе и долгом, прочном мире, который наступит после падения ОВК, – блеф. Они просто тянут время.
– Я даже знаю, почему, – вырвалось у Вальтера.
– Им нужна пауза для пополнения и перевооружения армии, – предположил Ермаков.
– Наверное, – замял назревающую тему бургомистр.
Так оно и было… Чиниды отошли, предоставив Коалиции держать блокаду Солнечной, вовсе не потому, что устали или выполнили все задуманное. Дрейфовать в сладостном ожидании, когда ОВК окончательно развалится, им было некогда. У них хватало дел на Мосите, где формировалась новая «золотая» армия. И Ергелан определенно входил во вкус. Одно дело, когда делишь власть с союзниками, и совсем другое, когда армия из миллионов отменных бойцов только твоя, и ничья более. Понять Ергелана можно. Он предвкушает небывалое могущество и когда-нибудь наверняка захочет его получить. А действовать он умеет только силой. Тут Ермаков прав. Но к тому моменту у Щукина наверняка будет уже в десять раз больше солдат, ведь он гораздо лучше Ергелана умеет разыскивать «золотые пещеры». А гонора и амбиций у Щукина не меньше. Повод для конфликта налицо. И тут Ермаков снова не ошибся. Ну и марсиане тоже хороши. У них нет боевых роботов или миллионной армии «золотых клонов», зато из них так и плещет энтузиазм. Для затяжной войны вещь бесполезная, но чтобы взять нахрапом – очень даже нужная. И опять Ермаков попал в точку. Что же получается? Выгоднее всего – выйти из Коалиции, пока не поздно? А если не отпустят? Да наверняка не отпустят… Эйзен, конечно, не Рур, но все равно в его цехах разместилось одно из крупнейших оружейных производств Галактики. Без продукции с его складов деньги княгини Гордеевой и солдаты из «расконсервированных» пещер просто не пригодятся.
– Думаю, я понял, в чем смысл вашего предложения, – сказал Вальтер, – но боюсь, что Эйзен слишком важен для Коалиции, чтобы Военный Совет одобрил наш нейтралитет. Пока арсеналы Колоний не опустели, Коалиция может силой удержать нас от выхода из своих рядов.