– Примерно – да, но начинались эти тоннели на планетах. Перемещений с одного мира на другой люди не замечали. Перемещения по уровням Техноэргуса были мгновенными и безболезненными. Но капкан допускает, что в условиях ранней фазы освоения вселенной такие корабли могли существовать.
– Короче, техосмотр пройден, – хмыкнул Горохов. – А мы?
– Вы в понимании ловушки примитивны.
– Почему-то я знал, что ты это скажешь, – лейтенант скривился.
– Горох, помолчи, – бросил Преображенский.
– …Но вы потомки наших создателей. Далекие и серьезно изменившиеся не в лучшую сторону, но генетически сопоставимые. Этого достаточно, чтобы унаследовать их права и привилегии. Например, право на модификацию.
– А на то, чтобы выбраться отсюда, мы имеем право?
– Только если я докажу, что ваша помощь необходима. Ловушка не видит смысла отпускать вас. Для активации Изначального поля требуются только энергия корабля и матрица.
– Ну так докажи ему! – выкрикнул Воротов.
– Игорь, спокойно, – князь снял с пальца перстень. – Я могу оставить это на приборной доске.
– Нет, он должен быть в руках человека. Это мера предосторожности, запрограммированная Техноэргусом. Чтобы перстнем не смог воспользоваться полуэрг-получеловек, например, Ушедший-Щукин или разумное существо из иных миров.
– В таком случае капкан обязан выбрать хотя бы одного из нас? Почему же он не видит смысла?
– В его памяти такое условие есть, но в программе заложен противоположный приказ – не выпускать никого из Техноэргуса. Все его обитатели «заражены». Их информационные тени отражаются в Энергополе и могут навредить реальному миру.
– Ну так объясни своему зависшему брату по электронному разуму, что мы не принадлежим Техноэргусу и не имеем зловредной ауры.
– Он все знает и сейчас решает возникшую задачу, просчитывая варианты развития событий.
– Это надолго?
– Несущественно. Здесь нет времени. Миг или год проходят одинаково быстро. Или медленно.
– Но для нас это не одно и то же!
– Он уже закончил расчеты и продолжает их. Все происходит одновременно. Он решил отпустить вас всех и не отпустить никого. Двое из вас не опасны для реального мира, но им нельзя доверить матрицу. Отнимет Первополе. Один сумеет сохранить матрицу и доставить ее в нужную точку пространства, но он опасен для Галактики. Он уже стал причиной гибели множества планет и людей. Поэтому двое уйдут, один останется.
– Отказать! – Воротов рубанул воздух ладонью. – Уходим все! Или остаемся тоже втроем! Пусть думает дальше. И поконкретнее, без всяких там «казнить нельзя помиловать»!
– Эта ловушка создана Техноэргусом. Инженеры не могли допустить, чтобы во внешний мир вырвалась частица Энергополя или опасные для Галактики объекты.
– Я готов остаться, – спокойно сказал Преображенский. – Но как же доставка матрицы в центр Изначального поля? Каким образом ловушка предлагает разрешить это противоречие?
– Она приняла решение пожертвовать Изначальным полем, так же как пожертвовала когда-то Техноэргусом. Я вижу расчеты. Они разумны.
– А как же твоя программа? Ты ее нарушишь?
– Я Эрг и не могу нарушить главную программу. Мне придется перейти к подпрограмме защиты.
– В таком случае… – князь обернулся и выразительно взглянул на товарищей. – Пристегнитесь!
– Опять?! – Горохов страдальчески выгнул брови. – С ума же сойдем, ваша светлость!
– А есть с чего сходить? Эрг, мы готовы!
– Господи, помоги! – вырвалось у Горохова.
Сергей Павлович, услышав, к кому вдруг обратился адъютант, только скептически покачал головой. Раньше надо было к вере приобщаться. Хотя никогда не поздно. И никому не поздно. Он в сомнении помедлил, но все-таки перекрестился…
Корабль рванулся вперед с бешеным ускорением, но почти сразу реактор сбросил мощность на ноль. Стены рубки вздулись шипящими пузырями и потекли, обнажая звездно-галактическое окружение. Космический холод мгновенно сковал тело, но не убил, а только обездвижил. И давление не упало, а воздух не исчез. Люди по-прежнему нормально дышали и воспринимали окружающую действительность. Только не могли говорить и хоть чем-то помочь Эргу. А помощь ему требовалась, и немалая. Схватиться с примерно равным по силе хранителем, наполовину виртуальным существом, и вступить в бой с левиафаном, поглотившим целый мир из сотен планет и звезд, было совсем не одно и то же. Впрочем, это был не совсем бой, скорее это походило на этап олимпиады по высшей математике между машинами предельного класса сложности. Так, во всяком случае, представлял себе все происходящее Преображенский. Самопрограммирующийся многомерный капкан против думающего, но повинующегося стержневой программе Эрга.
Сергей Павлович сосредоточился и попытался на мгновение заглянуть в сознание Эрга. Сейчас сделать это стало несложно. В отличие от Горохова князь не в первый раз видел иные миры и уже не пугался увиденного.
Мыслительная составляющая бывшего Слуги была заключена в мерцающий золотистый кокон. Его нити сплетались в сложный, но правильный узор. Преображенский вообразил, что приближается и протягивает руку. Виртуальная конечность удлинилась и легко проникла между нитями кокона. Сергей Павлович протянул другую руку и раздвинул часть нитей, открывая своему взору внутреннее пространство кокона…
…Наверное, это были цифры… Потоки и водопады, ураганы и торнадо, цунами и воронки… Они не были материальны, но князь видел их так же отчетливо, как видел бы ревущий океан. Массивы информации мгновенно перемещались по уровням вычислений. Информация изменялась, казалось бы, хаотично, но на самом деле строго, как в калейдоскопе. Она устаревала и тут же обновлялась, отступала, будто вода на морском побережье во время отлива, и возвращалась. Очередной прилив дотянулся до Преображенского и накрыл его с головой. Теперь Сергей Павлович плавал в информационном море наравне с другими частицами Эрга. У виртуального океана не было цвета или запаха, у него не было вообще никакого воплощения, но и сказать, что Эрг сражается с пустотой, было бы неверно. Ведь даже для человека информация, не будучи материальной, имеет и вес, и размер, и цену. Что же говорить о существах, состоящих из нее примерно в той же степени, в которой человек состоит из воды? Эрг противопоставлял свою информацию вычислениям капкана и пытался заставить упрямую «тюремную» энергомашину понять, именно понять, а не вычислить, что она не права. «Вода» то вздымалась великолепными гейзерами, то мгновенно вскипала, как борщ в кастрюле. Гребни высоченных волн обрушивались в котлы стремительных воронок, а мощные течения вспенивали поверхность и тянулись длинными хребтами за близкий золотой горизонт. Князь вдруг почувствовал неясное беспокойство и выделил взглядом в перспективе бушующего информационного океана устойчивый, правильной формы «айсберг». Он плыл, абсолютно не реагируя на яростные удары волн, уколы течений и размашистые шлепки порывов ураганного ветра. Преображенский сосредоточил внимание на непотопляемом массиве. Понять, что означает появление этой стабильной массы, было сложно, но Сергей Павлович надеялся на лучшее. На то, что это и есть совокупность аргументов или однозначная, не допускающая трактовок подпрограмма, которая убедит ловушку в правоте Эрга. Иначе почему «айсберг» не тает, как растаяли в течение последней субъективной минуты тысячи подобных обломков…
Масса приблизилась настолько, что стала нависать и давить своей монументальностью. Князь подался назад, и золотые нити выскользнули из его рук…
…Почти в тот же момент холод отступил, и реальному телу начала возвращаться подвижность. Преображенский открыл глаза. Свет в рубке был приглушен. Сергей Павлович поднял голову и оглянулся. В кресле второго пилота стучал зубами, одновременно пытаясь материться, Горохов. Воротова на месте не оказалось. Наверное, вышел зачем-то.
– Эрг? – негромко позвал князь.
– …Твою кибермать… – добавил трясущийся Горохов. – Заледенел… весь, в рот компот! Сопли, на… обеспечены… Простите, ваш свет, греюсь так… крепкими словами… Напитков-то нет. И Эрга что-то не слыхать. Я уже звал.
– А Игорь где?
– А-а… не знаю, не было его… Я очухался, гляжу, только вы. Может, в гальюн вышел? Я сейчас… только коленки трястись перестанут… сбегаю, позову.
– Придет к тому времени, – князь повернулся к обзорному экрану.
На нем поблескивали все те же светлячки запредельно далеких Галактик. Неужели сорвалось? Преображенский почувствовал себя неуютно. Остаться здесь навсегда было не страшно, но до боли обидно. Столько всего еще можно сделать… Например, окончательно разрушить то, что пока оставалось от ОВК и других миров? Возможно, ловушка права, и Преображенский опасен для Галактики не менее хранителей. В этом случае даже хорошо, что Эрг проиграл «олимпиаду». Ребят только жаль. Они-то ни в чем не виноваты. Впрочем, их капкан обещал выпустить. Их, Эрга и корабль. Так что смерть будет быстрой, без мучений. Р-раз, и ты один в холодной пустоте. Последний выдох, холод, кровавая пелена – и все, дальше только вечный покой. Ни ты никому не навредишь, ни тебя никто не обидит…
Ну и зачем тогда медлить?
– Ну что же ты медлишь?! – крикнул Сергей Павлович в потолок. – Выиграл, значит, получай свой приз!
– Дай мне немного времени, – раздалось едва слышно. – Здесь, на краю ловушки, оно уже существует и несет в себе благодатный заряд созидания.
– Эрг? – Преображенский замер, прислушиваясь. – Горох, ты слышал?
Не ответил ни Слуга, ни адъютант. Князь обернулся. Кресло второго пилота пустовало. Похоже, Горох отправился искать Воротова. Однако быстро одолел дрожь в коленях. Особенно если учесть, что ее вызвал вовсе не холод. Тут лейтенант слукавил.
– Они оба уже далеко, – вновь ожил Эрг. – Каждый там, где нужнее всего…
– Значит, я… останусь? – Преображенский почувствовал в груди неприятный холодок. – Аргументы ловушки оказались сильнее твоих?
– Мы на изломе мироздания. Здесь сила капкана невелика, но достаточна, чтобы распорядиться твоей жизнью и Судьбой. Это и есть центр сопряжения будущего Изначального поля. Логика подсказывает, что капкан принял мои доводы.
– Но точно мы это узнаем лишь, когда сделаем то, зачем сюда пришли? – князь снял с пальца перстень и положил его на ладонь. – Я готов.
Он вытянул руку. Рубин в перстне вспыхнул ослепительным багровым светляком. Перстень медленно поднялся в воздух и завис примерно в полуметре над ладонью Преображенского.
– Я больше не смогу сопровождать тебя в трехмерном пространстве и времени, – предупредил Эрг. – Но скоро в этом исчезнет необходимость. Галактика избавится от недуга, а люди… С ними ты справишься и без моей поддержки.
– Если капкан не решит иначе, – заметил князь. – Ведь я все еще в его власти.
– Он медлит, но я уверен, что все будет хорошо…
В этот момент перстень исчез. Просто исчез, без каких-либо спецэффектов. Растворился в воздухе, будто его и не было. Князь опустил руку и потер ладони. От волнения они стали влажными.
– Вот и все… – он вздохнул. – Только бы хранители не совершили напоследок какую-нибудь гадость. Ведь даже старый и больной пес все равно сильнее новорожденного щенка. Не хотелось бы стать свидетелем такого нелепого финала. Впрочем, мне им и не стать. Ну что медлишь, утилизатор Галактик, включай подачу!..
* * *
«…Как в любой рукотворной системе, в капкане есть лазейка. Если «программа» попавшего в него объекта без изъянов, то после долгой и утомительной проверки ловушка его выпустит и даже доставит туда, где объект нужнее всего…»
Воротов хорошо запомнил эти слова Эрга, и они мгновенно всплыли в памяти, когда Игорь открыл глаза и вместо рубки крейсера увидел стену сверкающего стеклом, металлом и пластиком здания. Полковник запрокинул голову. Стена уходила вверх до самого неба. Синего, безоблачного и далекого. Воротов резко обернулся. Улица. Нормальная, в меру широкая. Дома, окна, двери, вывески, тротуары, пешеходы и машины. Некоторые наземные, но в большинстве воздушные. Обычная улица, обычного города. Хотя нет, по нынешним временам как раз необычного города. Мирного. Куда же это занесло? Воротов сделал шаг, другой, остановился на краю тротуара и прислушался к ощущениям. Гравитация явно искусственная и стандартная для спутников – ноль восемь земной. Каллисто? Нет, таких зданий там не строили. Небоскребы нынче в моде на бывших колониях Триумвирата: на Ганимеде и Тритоне. Игорь попытался отыскать взглядом искусственное солнце, но оно пряталось за башнями небоскребов. Да и не дало бы это ничего. Все искусственные светила одинаковы. Ну может быть, то, что летает вокруг Ганимеда, чуть больше других. Вывески… типовые. Голографическая реклама… стандартная. Номера на машинах… ага! Все-таки Ганимед!
Определившись с местонахождением, Воротов приободрился. Оставалось понять, почему ловушка «выплюнула» его именно сюда. Игорь прошел вдоль здания, свернул за угол и очутился перед главным входом известного всей Галактике делового центра «Ганимед Трейд». Обычно в этом здании проходили важные переговоры с Колониями и всевозможные конференции деловой элиты. Однажды Воротов участвовал в таком мероприятии. Сергей Павлович тогда только осваивался в роли хозяина Каллисто и взял подполковника Воротова с собой в качестве консультанта. Обсуждались, помнится, военные поставки Рура; планеты, на сто процентов принадлежащей одной-единственной корпорации. Многие зачастую даже путали название планеты с названием компании. Что и немудрено: название фирмы – «РУСТ», в оригинале
– происходило от названия планеты. И когда заблуждающихся кто-то поправлял, они обычно задавали вполне резонный вопрос: «А какая разница?»
Игорь поднялся по ступенькам широкого мраморного крыльца и вошел в просторный холл. К нему тотчас направился сотрудник охраны. Воротов задумался было над тем, что ответит на банальный вопрос: «Чем могу помочь?», но охранник ничего не спросил. Даже наоборот, помог очень многое понять.
– Ваши товарищи пока здесь, господин полковник. Князь Вяземский в своем офисе на четырнадцатом этаже, во втором блоке. Шеф Ермаков занял блок четыре. Третий свободен. Вы намерены занять его или выберете другое помещение?
– Его, коли так, – сориентировался Игорь. – А кто еще тут есть?
– Делегация Марса частично убыла, но сенатор Бартон задержался в представительстве компании «Крокет», это на девяносто четвертом. Министр Леви и командор Трентон улетели два часа назад. Прошу вас, сюда…
Вот так вот… Похоже, тут прошли какие-то переговоры. Довольно странно. Не успел Марс вдохнуть независимости, как пошел на попятную? Или переговоров запросил Вяземский? Неужели все настолько плохо? Не успел Великий Князь отлучиться, как в Солнечной все с ног на голову встало. Кот из дома, мыши в пляс? И ведь не с чинидами переговоры и не с колонистами. С марсианами. Почему? О чем было говорить? И при чем тут Ермаков, шеф охраны и блюститель интересов «РУСТа» на Эйзене? Ничего не понять. Надо бы поподробнее все разузнать. Жаль, на переговоры опоздал.
– В третьем блоке есть инфо?
– Конечно, сэр.
– Впрочем, нет. Проводите меня к Вяземскому.
– Конечно, сэр.
Второй блок четырнадцатого этажа особой роскошью не отличался. Здешние кабинеты и гостевые апартаменты обычно сдавались делегациям небольших компаний. Правитель Ио мог бы выбрать офис получше, но князь Вяземский не отличался щепетильностью в таких вопросах. Брал пример с Великого Князя, наверное. Или его и в самом деле не волновало, что скажут обитающие в «Ганимед Трейд» нувориши. Частое общение по службе Воротова с Вяземским так и не сблизило. Такое бывает. Отношения сложились дружеские, ровные, но до настоящей дружбы дело не дошло. Впрочем, Преображенский правителю Ио доверял, и полковнику этого было достаточно.
Князь явно не спешил улетать с Ганимеда. В приемной деловито суетились какие-то помощники, а сам Вяземский сидел в кабинете и меланхолично рассматривал городской пейзаж. Он будто кого-то ждал.
– Ваша светлость, – Воротов остановился у порога.
– А-а, вот и вы, – князь обернулся к полковнику и просиял. – Наконец-то!