— Ух ты! — воскликнул я. Мне хотелось выставить себя перед Сари крутым. Но я ничего не мог поделать. Это было и впрямь потрясающе.
— Думаешь, ты действительно станешь знаменитым, после того, как вскроешь эту гробницу, а, папа? — спросила Сари. Она прихлопнула севшую на руку муху. — Ай!
— А буду так знаменит, что мухи не осмелятся тебя кусать, — отвечал дядя Бен. — Кстати, знаете, как называли мух в Древнем Египте?
Мы с Сари отрицательно покачали головами.
— Вот и я не знаю! — ухмыльнулся дядя Бен. Одна из его дурацких шуточек. У него их вагон и маленькая тележка. Внезапно выражение его лица изменилось. — О. Кстати. У меня есть подарок для тебя, Гейб.
— Подарок?
— Так, куда ж я его положил? — Он рылся обеими руками в карманах брюк.
Пока он искал, я заметил движение у него за спиной. Какая-то тень маячила за плечом моего дяди в низком туннеле.
Я прищурился.
Тень двигалась. Фигура медленно брела к выходу.
Сперва я подумал, что солнце сыграло с моими глазами шутку.
Однако, приглядевшись получше, я понял, что зрение меня не обманывает.
Фигура вышла из пирамиды — ее лицо было обмотано истрепанными пожелтевшими бинтами. Такие же бинты обвивали ее руки. И ноги.
Я разинул рот, чтобы закричать… но крик застрял у меня в горле.
И пока я безуспешно пытался предостеречь моего дядю, мумия вытянула негнущиеся руки вперед и устремилась к нему.
4
Я видел, как глаза Сари широко раскрылись от испуга. Она громко ахнула.
— Дядя Бен! — Я наконец заставил себя закричать. — Обернись! Она… она!..
Дядя нахмурился, озадаченный.
Мумия ковыляла к нему, угрожающе протягивая руки, собираясь схватить дядю Бена за шею.
— МУМИЯ!!! — завизжал я.
Дядя Бен обернулся. И испуганно вскрикнул.
— Она ходит! — возопил он, тыча в мумию дрожащим пальцем. Он попятился назад. — Она ходит!
— О-о-ой! — не своим голосом застонала Сари.
Я повернулся и бросился наутек.
Но тут мумия разразилась хохотом.
Она опустила свои желтые руки.
— Бу-у-у! — крикнула она и снова захохотала.
Я обернулся и увидел, что дядя Бен тоже смеется. Его темные глаза сияли.
— Она ходит! Она ходит! — повторял он, мотая головой. Он по-дружески положил руку мумии на плечи.
Я вытаращился на них, разинув рот, сердце все еще колотилось.
— Это Джон, — сказал дядя Бен, наслаждаясь своей шуточкой. — Он тут в рекламе снимается. Каких-то новых клейких бинтов.
— Клейкие бинты «Птах», — провозгласил Джон. — Почувствуй себя фараоном!
Они с дядей Беном снова покатились со смеху. Затем дядя показал на съемочную группу, погружавшую свое оборудование в микроавтобус.
— На сегодня они все отсняли. Но Джон любезно согласился задержаться и помочь мне вас напугать.
Сари закатила глаза.
— Хорошая попытка, — сухо бросила она. — Тебе, папочка, придется придумать что-нибудь получше, чтобы меня напугать. — И тут же добавила: — Бедненький Гейб. Видел его лицо? Он так перепугался! Я думала, он со страху загорится!
Дядя Бен с Джоном рассмеялись.
— Эй, ничего подобного! — настаивал я, чувствуя, что заливаюсь краской.
Чья бы корова мычала! Когда мумия вышла из пирамиды, я своими глазами видел, как Сари ахнула и попятилась. Она испугалась не меньше меня!
— Я слышал, как ты кричала! — заявил я. Против моей воли голос прозвучал плаксиво.
— Это я чтобы помочь им тебя напугать, — нагло ответила Сари. Она перебросила свою длинную косу через плечо.
— Мне пора бежать, — сказал Джон, взглянув на часы. — Как вернусь в гостиницу, сразу плюхнусь в бассейн. Я могу продержаться под водой неделю! — Он помахал нам забинтованной рукой на прощание и побежал к микроавтобусу.
Ну почему я сразу не заметил часы у него на руке?
Я чувствовал себя дурак дураком.
— Ну все! — гневно крикнул я дяде. — В жизни больше не куплюсь ни на одну из твоих дебильных шуточек! Никогда!
Он усмехнулся и подмигнул:
— Поспорим?
— Что там с подарком Гейба? — напомнила Сари. — Что это?
Дядя Бен выудил из кармана какой-то предмет и поднял повыше. Кулон на шнурке. Отлитый будто из прозрачного оранжевого стекла. Он сиял на солнце.
Дядя Бен вручил кулон мне. Я покатал его в руке, дивясь его необыкновенной гладкости.
— Что это? — спросил я. — Что это за стекло?
— Это не стекло, — отвечал он. — Это янтарь. — Он подошел ближе, чтобы полюбоваться им вместе со мной. — Подними его повыше и загляни внутрь.
Я сделал, как он сказал. И увидел внутри огромное черное насекомое.
— Там жук какой-то, — сказал я.
— Точно, жук, — согласился дядя Бен, щуря один глаз, чтобы разглядеть его получше. — Это древний жук, и называется он «скарабей». Он утонул в янтаре четыре тысячи лет назад. Как видишь, он прекрасно сохранился.
— Какая гадость, — прокомментировала Сари, скорчив рожу. Она хлопнула дядю Бена по спине. — Шикарный подарок, папа. Дохлый жук. Напомни, чтобы под Рождество я не отпускала тебя за подарками!
Дядя Бен засмеялся. Потом снова повернулся ко мне.
— Священный скарабей пользовался у древних египтян огромным почетом, — сказал он и, повертев кулон в пальцах, уронил его мне на ладонь. — Они верили, что скарабей дарует бессмертие.
Я изучал темный панцирь жука, шесть колючих ножек — все сохранилось идеально.
— Скарабей даровал бессмертие, — продолжал дядя. — Но укус скарабея вызывал мгновенную смерть.
— Жуть, — пробормотала Сари.
— Выглядит здорово, — сказал я. — Неужели ему и впрямь четыре тысячи лет?
Он кивнул.
— Надень его на шею, Гейб. Может, в нем еще сохранилось немного былого волшебства.
Я надел шнурок через голову и спрятал кулон под футболку. Янтарь приятно холодил разгоряченную кожу.
— Спасибо, дядя Бен, — сказал я. — Чудесный подарок.
Он вытер вспотевший лоб платком.
— Идемте в палатку и выпьем чего-нибудь холодного, — предложил он.
Мы прошли всего несколько шагов… и остановились, увидев странное выражение на лице Сари.
Она дрожала всем телом. Разинув рот, она показала пальцем на мою грудь.
— Сари, что такое? — воскликнул дядя Бен.
— С… скарабей, — заикаясь, проговорила она. — Он… сбежал! Я сама видела! — Она ткнула пальцем куда-то вниз. — Он там!
— Что? — Я отвернулся от нее и нагнулся, ища скарабея.
— Ой! — вскрикнул я, почувствовав, как что-то больно впилось в тыльную сторону моей ноги.
И понял, что скарабей укусил меня.
5
Я испуганно охнул, а в голове тут же пронеслись слова дяди Бена.
«Скарабей даровал бессмертие. Но укус скарабея вызывал мгновенную смерть».
Мгновенную смерть?
— Не-е-е-е-ет! — взвыл я и обернулся.
И увидел Сари, стоящую на коленях. Она ухмылялась. Рука ее была вытянута.
Я понял, что это она ущипнула меня за лодыжку.
С колотящимся сердцем я выхватил кулон из-за пазухи и вгляделся в прозрачный оранжевый камень. Скарабей неподвижно застыл внутри, как и было все четыре тысячи лет.
— А-а-а-а-а-а-а! — в бешенстве взревел я. Больше всего я негодовал на себя.
Неужели я так и буду попадаться на любую дурную шутку, какую дядя Бен и Сари вздумают со мною сыграть? Если так, это будет чертовски длинное лето.
Мне всегда нравилась моя кузина. Не считая тех случаев, когда она доставала меня с состязаниями или слишком уж задирала нос, мы с ней всегда прекрасно ладили.
Но теперь мне хотелось от души ей врезать. Или хотя бы сказать ей что-нибудь гадкое.
Однако ничего достаточно гадкого в голову не приходило.
— Это было свинство, Сари, — хмуро произнес я, убирая кулон под футболку.
— Да, это было… а впрочем, нет! — отвечала она, страшно довольная собой.
* * *
Той ночью я лежал на спине на своей узенькой койке, уставившись в низкую брезентовую крышу, и прислушался. Прислушивался к шелесту ветра о полог палатки, к тихому поскрипыванию колышков, к хлопанью парусины.
Не думаю, что мне когда-либо в жизни было так не по себе.
Повернув голову, я видел бледный свет луны, пробивающийся сквозь щель в пологе. Видел стебли сухой пустынной травы, пронизывавшие песок. Видел пятна ночной росы, расплывающиеся на стене палатки над моей койкой.
Мне ни за что не уснуть, с горечью подумал я.
Я взбивал плоскую подушку раз, наверное, двадцать, пытаясь сделать ее хоть чуточку мягче. Одеяло из грубой шерсти царапало подбородок.
Мне и прежде случалось спать вдали от дома. Но всегда я спал в нормальной комнате или в гостиничном номере. А не посреди безжизненной песчаной пустыни в крошечной брезентовой палатке, трепещущей на ветру.
Мне не было страшно. Всего в нескольких футах от меня на противоположной стороне палатки храпел на своей койке мой дядя.
Только тревожно. Очень, очень тревожно.
Так тревожно, что в охватившем меня напряжении я мог расслышать тихий шелест пальм снаружи. И тихое шуршание шин, когда вдали по шоссе проезжал автомобиль.
А еще я слышал гулкие удары собственного сердца, когда что-то зашевелилось у меня на груди.
Я был так напряжен, что сразу это почувствовал.
Всего лишь щекотка. Быстрое, едва заметное движение.
Это могло быть только одно. Скарабей шевелился в янтарном кулоне.
На сей раз — без шуток.
Никаких шуток. Он шевелился.
Сбросив одеяло, я нашарил в темноте кулон. Вытащил его на свет. И долго смотрел на жука внутри — черного узника оранжевой темницы.
— Ты двигался? — прошептал я ему. — Ты шевелил ногами?
Внезапно я почувствовал себя очень глупо. Зачем я шепчусь с четырехтысячелетним насекомым? С чего я вообще подумал, что оно ожило?
Досадуя сам на себя, я заправил кулон обратно под ночную рубашку.
Я понятия не имел, сколь важным в скором времени станет для меня этот кулон.
Я понятия не имел, что он хранил в себе тайну, способную спасти мне жизнь. Или погубить меня.
6
Когда я проснулся, в палатке уже стояла жара и духота. Ослепительный солнечный свет лился через распахнутый полог. Щурясь от солнца, я протер глаза и потянулся. Дядя Бен уже ушел.
Моя спина ныла. Койка была такой жесткой!
Но я был слишком взбудоражен, чтобы беспокоиться о спине. Этим утром я отправлюсь в пирамиду, окажусь у входа в древнюю гробницу.
Я надел чистую футболку и вчерашние джинсы. Заправил кулон со скарабеем под футболку. Затем я осторожно вложил маленькую руку мумии в задний карман джинсов. «С кулоном и рукой мумии я хорошо защищен, — убеждал я себя. — Уж в этой-то поездке точно ничего дурного не случится».
Я пару раз пробежался расческой по своей темной шевелюре, надел черную с желтым кепку с эмблемой «Мичиганских Росомах». После чего поспешил в палатку, что в лагере служила столовой — завтракать.
Солнце плыло над далекими пальмами. Желтые пески пустыни ослепительно сверкали. Я вдохнул полной грудью свежий воздух…
Фу. Да тут рядом, похоже, верблюды, решил я. Воздух оказался не таким уж и свежим.
Дядю Бена и Сари я обнаружил в палатке-столовой, они сидели в конце длинного стола и завтракали. Дядя Бен был одет в свои обычные мешковатые брюки и белую спортивную рубаху с короткими рукавами и пятнами от кофе на груди. Сари стянула свои длинные темные волосы в хвост. На ней были ярко-красная майка и белые теннисные шорты.
Когда я вошел в палатку, они поприветствовали меня. Я налил себе стакан апельсинового сока и, за неимением хлопьев, взял себе миску каши из отрубей с изюмом.
На другом конце стола завтракали трое дядиных рабочих. Они оживленно обсуждали предстоящее дело.
— Мы можем войти уже сегодня, — услышал я слова одного из них.
— Чтобы сломать печать на двери гробницы, может понадобиться несколько дней, — возразила молодая женщина.
Я сел рядом с Сари.
— Расскажи мне все о гробнице, — попросил я дядю Бена. — Чья это гробница? Что в ней?
Он хохотнул:
— Давай я хоть пожелаю тебе доброго утра, прежде чем начать лекцию.
Сари склонилась над моей кашей.
— Ага, посмотри… — сказала она, показав пальцем в мою миску. — У меня в каше больше изюмин, чем у тебя!
Говорю ведь, она даже завтрак может превратить в состязание.
— Ничего, у меня в соке зато больше мякоти, — ответил я.
Это я так сказал, шутки ради, но она принялась изучать свой стакан с соком, дабы удостовериться.
Дядя Бен вытер рот бумажной салфеткой. И сделал большой глоток черного кофе.
— Если я не ошибаюсь, — начал он, — гробница, которую мы открыли, принадлежала царевичу. А именно — двоюродному брату фараона Тутанхамона.
— Это который «Кинг Тут», — перебила его Сари, обращаясь ко мне.
— Я в курсе! — грубо ответил я.
— Гробница Тутанхамона была открыта в 1922 году, — продолжал дядя Бен. — Погребальная камера оказалась заполнена большей частью сокровищ Тутанхамона. Это стало величайшим археологическим открытием двадцатого века. — На его лице появилась улыбка. — До недавнего времени.
— Ты думаешь, что нашел нечто более потрясающее? — спросил я. К каше я даже не притронулся. Слишком увлекла меня дядина история.
Он пожал плечами.
— Невозможно узнать, что находится за дверью гробницы, покуда ее не вскроешь, Гейб. Но я держу пальцы скрещенными. Я верю, что мы нашли гробницу царевича Хор-Ра. Он приходился царю двоюродным братом. И поговаривали, будто богатством он не уступал своему царственному родственнику.
— И ты считаешь, что все короны, украшения и сокровища царевича Хор-Ра погребены вместе с ним? — спросила Сари.
Дядя Бен одним глотком допил кофе и отодвинул кружку через стол.
— Как знать? — ответил он. — Там могут храниться невиданные сокровища. А может быть и пусто. Всего лишь пустая комната.
— Как она может быть пустой? — возмутился я. — Как могут быть в пирамидах пустые гробницы?!
— Разорители гробниц, — хмурясь, ответил дядя. — Не забывай, царевич Хор-Ра был погребен примерно за 1300 лет до нашей эры. На протяжении многих столетий воры врывались в гробницы и успели разграбить немало усыпальниц.
Он встал и вздохнул.
— Может статься, мы потратили столько месяцев на раскопки чтобы обнаружить пустую комнату.
— Как бы не так! — вскричал я. — Бьюсь об заклад, мы найдем там мумию царевича. И сокровищ на миллионы долларов!
Дядя Бен улыбнулся мне.
— Довольно болтать, — сказал он. — Доедайте свой завтрак — и за дело.
Мы с Сари вышли из палатки вслед за дядей Беном.
Он помахал рукой двум молодым мужчинам, которые вышли из палатки с техникой, неся необходимое оборудование. И поспешил к ним.
Мы с Сари отстали. Она повернулась ко мне, и лицо ее было серьезным.
— Слушай, Гейб, — тихо сказала она, — ты прости, что я была такой врединой.
— Ты? Врединой? — язвительно ответил я.
Она даже не усмехнулась.
— Я переживаю, — призналась она. — За папу.
Я взглянул на дядю Бена. Тот как ни в чем не бывало разговаривал со своим работником, похлопывал по спине. В общем, был, как обычно, весел и бодр.
— Чего ты переживаешь? — спросил я. — Твой отец радуется, как никогда.
— Вот это меня и тревожит, — прошептала Сари. — Он так счастлив, так волнуется! Он действительно думает, что совершит открытие, которое его прославит.
— Ну так что? — спросил я.
— А то, что вдруг там и впрямь окажется пустая комната? — ответила Сари, ее темные глаза следили за отцом. — Что если разорители гробниц давно обчистили это место? Что если это и вовсе не гробница царевича? Что если папа взломает печать, отопрет дверь — а там только пыль да змеи?
Она вздохнула.
— Это разобьет ему сердце. Вдребезги. Он возлагает на это такие надежды, Гейб! Не знаю, сможет ли он справиться с разочарованием.
— Зачем ожидать только плохого? — ответил я. — Что если…
Я умолк, потому что дядя Бен поспешил к нам.
— Идемте в гробницу, — взволнованно проговорил он. — Рабочие считают, что мы вплотную приблизились ко входу в погребальную камеру.