Он показал на заднюю стену комнаты. В тусклом сером свете я различил очертания еще одной двери. И на ней тоже была золотая печать в виде головы рычащего льва.
— А я знала, что это не настоящая погребальная камера! — усмехнулась мне Сари.
— Как я уже говорил, египтяне часто так поступали, — пояснил дядя Бен. — Они строили несколько ложных комнат, дабы сбить с толку расхитителей гробниц. — Он снял каску и поскреб в затылке. — Таким образом, — продолжал он, — мы можем обнаружить несколько пустых комнат, прежде чем найдем настоящее место упокоения царевича Хор-Ра.
Нила сделал снимок дяди Бена, изучающего новую дверь, и улыбнулась мне.
— Ты бы видел свое лицо, Гейб, — сказала она. — Ты был так разочарован!
— Я подумал… — начал я. Но меня прервал скрежет скальпеля дяди Бена о вторую печать.
Все повернулись и стали смотреть, как он возится с печатью. Глядя через затянутую паутиной комнату, я пытался представить, что ожидает нас по другую сторону двери.
Еще одна пустая камера? Или четырехтысячелетний египетский царевич в окружении своих сокровищ и пожитков?
Работа с дверью продвигалась медленно. Пришлось прерваться на обед, потом мы вернулись. После этого дядя Бен и его помощники работали еще пару часов, аккуратно пытаясь снять печать, не повредив ее при этом.
Пока они трудились, мы с Сари сидели на полу и смотрели. Воздух был горячий и какой-то кислый. Думаю, это был очень древний воздух. Мы с ней обсуждали прошлогодние каникулы и приключения, пережитые нами в Великой Пирамиде. Нила делала снимок за снимком.
— Уже вот-вот, — объявил дядя Бен.
Все снова пришли в возбуждение. Мы с Сари поднялись на ноги и пересекли комнату, чтобы лучше видеть.
Золотая львиная голова отделилась от двери. Двое рабочих аккуратно положили ее в выстланную мягкой тканью корзинку. Затем дядя Бен и двое других рабочих принялись открывать дверь.
С этой дверью пришлось намучиться еще больше, чем с предыдущей.
— Она… застряла… намертво, — прокряхтел дядя Бен. Они с рабочими вытащили новые инструменты и принялись скалывать с двери толстую корку, наросшую на ней за много веков.
Через час они смогли сдвинуть дверь на дюйм. Затем еще на дюйм. И еще.
Когда она, наконец, была открыта наполовину, дядя Бен свинтил с каски фонарик и посветил в образовавшийся проем. Долго-предолго разглядывал он следующую комнату, не говоря ни слова.
Мы с Сари подошли поближе. Сердце мое снова заколотилось.
«Что он там увидел? — гадал я. — На что он так долго смотрит?»
Наконец, дядя Бен опустил фонарик и повернулся к нам.
— Мы допустили колоссальную ошибку, — сказал он тихо.
14
В комнате наступила гробовая тишина. Я судорожно сглотнул, ошеломленный дядиными словами.
Но тут же его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Мы допустили колоссальную ошибку, недооценив наше открытие! — провозгласил он. — Это будет важнее открытия Тутанхамона! Эта гробница еще больше!
Ликующие возгласы эхом отразились от каменных стен. Рабочие бросились вперед, чтобы пожать дяде Бену руку и принести ему свои поздравления.
— Поздравляю всех нас! — торжествующе отвечал дядя Бен.
Смеясь и возбужденно переговариваясь, мы один за другим протискивались через узкое отверстие в следующую комнату.
Когда лучи наших фонарей осветили помещение, я понял, что увиденного никогда не забуду. Даже толстый слой пыли и паутины не мог скрыть великолепия заполнявших комнату сокровищ.
Мои глаза быстро обежали комнату. Я старался охватить взглядом все сразу. Но обозреть все было попросту невозможно! У меня аж голова закружилась.
Стены от пола до потолка покрывали иероглифы, высеченные в камне. Пол был загроможден мебелью и всевозможной домашней утварью, отчего все помещение напоминало скорее чей-то чердак или кладовую, нежели древнюю гробницу!
Взгляд мой приковал высокий трон с прямой спинкой. На спинке было выгравировано в золоте лучистое солнце. А позади трона стояли кресла, скамьи, и длинная кушетка.
У стены стояли дюжины глиняных и каменных сосудов. Некоторые треснули и развалились. Однако большинство находилось в идеальном состоянии.
Посреди комнаты лежала на боку золотая голова обезьяны. А позади нее я увидел несколько вместительных сундуков.
Дядя Бен вместе с одним из рабочих осторожно подняли крышку одного из них. Широко раскрыв глаза, они смотрели на его содержимое.
— Драгоценности! — воскликнул дядя Бен. — Он набит золотыми украшениями!
Сари подошла ко мне и встала рядом, восторженно улыбаясь.
— Это потрясающе! — прошептал я.
Она охотно кивнула:
— Потрясающе!
Мы шептались в полной тишине. Кроме нас никто больше не разговаривал. Все были слишком поражены удивительным зрелищем. Самым громким звуком было щелканье фотоаппарата Нилы.
Дядя Бен встал между Сари и мною и положил руки нам на плечи.
— Ну разве не поразительно? — воскликнул он. — Все в идеальном состоянии. Оставалось нетронутым все четыре тысяч лет.
Взглянув на него, я увидел в его глазах слезы. И тогда я понял, что для него настал величайший момент всей его жизни.
— Нам нужно действовать крайне осторожно… — начал дядя Бен. Но вдруг умолк на полуслове, и я увидел, как выражение его лица изменилось.
Когда он провел нас с Сари через комнату, я понял, на что он смотрит. У дальней стены, скрытый в тени, стоял огромный каменный саркофаг.
— Ух ты! — прошептал я, когда мы приблизились к нему.
Длинная трещина пересекала тяжелую крышку, сделанную из гладкого серого камня, ровно посередине.
— Царевича похоронили в нем? — спросила Сари.
Дядя Бен не сразу смог ей ответить. Он замер между нами, а глаза его были прикованы к древнему саркофагу.
— Скоро увидим, — ответил он наконец.
Когда они с четырьмя рабочими взялись за тяжелую крышку, Нила опустила фотоаппарат и вышла вперед, чтобы лучше видеть. Ее зеленые глаза пристально следили за тем, как отодвигается крышка.
Внутри находился гроб в форме человеческого тела. Он был не слишком длинный. И оказался намного уже, чем я ожидал.
Рабочие неторопливо поддели и сняли крышку. Я охнул и схватил дядю за руку, когда перед нашими глазами предстала мумия.
Она казалась такой маленькой и хрупкой!
— Царевич Хор-Ра, — благоговейно прошептал дядя Бен, заглянув в каменный гроб.
Царевич возлежал на спине, скрестив на груди тонкие руки. Черная смола проступала через его бинты. На голове они разорвались, обнажив залитый смолою череп.
Когда я склонился над саркофагом, чувствуя, что сердце едва ли не застревает в горле, казалось, будто покрытые смолою глаза беспомощно глядят на меня.
«Здесь лежит настоящий человек, — думал я, чувствуя, как по спине бежит холодок. — Ростом совсем как я. И он умер. И покрыли его горячей смолой и пеленами. И лежал он вот так, в гробу, четыре тысячи лет».
Настоящий человек. Царевич.
Я смотрел на испещренный пятнами, растрескавшийся слой смолы, покрывавшей его лицо. На бинты, истрепанные и пожелтевшие. На неподвижное тело, такое маленькое и хрупкое.
«А ведь он когда-то жил, — думал я. — Мог ли он представить, что однажды, по прошествии многих веков, придут люди, откроют его гроб и будут смотреть на него, любоваться его мумифицированным телом?»
Я отступил на шаг, чтобы перевести дух. Это было слишком уж волнующе.
Я видел, что глаза Нилы тоже блестели от слез. Она положила руки на край саркофага и склонилась над телом царевича, не сводя глаз с его почерневшего лица.
— Должно быть, это самые хорошо сохранившиеся останки из всех, что когда-либо были найдены, — тихо произнес дядя Бен. — Разумеется, нам предстоит провести еще множество тестов, дабы точно установить личность этого юноши. Но, судя по тому, что мы обнаружили в этой камере, можно с уверенностью сказать…
Его голос прервался, когда до нас донеслись звуки из предыдущей комнаты. Шаги. Голоса.
Я повернулся к двери как раз в тот момент, когда в погребальную камеру ворвались четверо полицейских в темной униформе.
— Так. Всем отойти на шаг, — скомандовал один из них, положив руку на кобуру пистолета, висевшую у него на боку.
15
Комнату огласили испуганные возгласы. Дядя Бен повернулся, от изумления глаза у него полезли на лоб.
— Что происходит? — закричал он.
Четверо каирских полицейских с каменными, угрюмыми физиономиями быстро вышли на середину комнаты.
— Осторожнее! — предупредил дядя Бен, встав перед саркофагом мумии, словно хотел ее защитить. — Ничего не трогайте. Здесь все ужасно хрупкое.
Он снял каску. Взгляд его перебегал с одного полицейского на другого.
— Что вы здесь делаете?
— Это я их пригласил, — прогремел в дверях чей-то голос.
Лучась самодовольством, в комнату вошел доктор Филдинг. Его маленькие глазки возбужденно бегали.
— Омар… я не понимаю, — произнес дядя Бен, сделав несколько шагов к своему коллеге.
— Я считаю, что содержимое комнаты нуждается в охране, — заявил доктор Филдинг. Он быстро оглядел комнату, особое внимание уделив сокровищам.
— Великолепно! Это просто великолепно! — воскликнул он и, шагнув вперед, горячо пожал моему дяде руку. — Поздравляю вас всех! — пробасил он. — В такую удачу даже не верится!
Лицо дяди Бена смягчилось.
— Тем не менее, я не вижу в них нужды, — сказал он, показав на угрюмых полицейских. — Никто здесь не собирается ничего красть.
— Разумеется, — отвечал доктор Филдинг, по-прежнему сжимая руку дяди Бена. — Разумеется. Но молва, Бен, разнесется очень скоро. И я счел нужным приставить к нашим находкам охрану.
Дядя Бен недоверчиво покосился на полицейских. Но потом пожал плечами.
— Пожалуй, ты прав, — сказал он. — Полагаю, ты поступил разумно.
— Не обращай на них внимания, — ответил Филдинг. Он хлопнул моего дядю по спине. — Я должен перед тобой извиниться, Бен. Я был неправ, пытаясь тебя остановить. Как ученый, я должен был мыслить шире. Мы обязаны открыть миру эту гробницу. Надеюсь, ты на меня не в обиде. Нам есть что отметить!
* * *
— Я ему не доверяю, — признался тем же вечером дядя Бен, когда мы вышли из палатки и отправились ужинать. — Я не доверяю своему коллеге — ни на грош.
Ночь была ясная и на удивление прохладная. Фиолетовое небо испещряли миллионы мерцающих звезд. Ветер покачивал пальмы на горизонте. Впереди плясало и металось на ветру пламя большого походного костра.
— А доктор Филдинг будет ужинать с нами? — спросила Сари. На ней был светло-зеленый свитер и черные леггинсы.
Дядя Бен покачал головой.
— Нет, он побежал звонить в Каир. Думаю, ему не терпится сообщить нашим спонсорам добрые вести.
— Он так разволновался, когда увидел мумию и все остальное, — заметил я, взглянув на темный силуэт пирамиды, устремленный в ночную высь.
— Да-да, — согласился дядя. — И как быстро он переменил свое мнение! Но я с него глаз не спущу. Омар спит и видит, как бы перехватить руководство. Я и за этими его полицейскими буду приглядывать.
— Пап, ну такой чудесный вечер, — с укором сказала Сари. — Давай не будем говорить о докторе Филдинге. Давай говорить только о царевиче Хор-Ра и о том, как ты станешь богатым и знаменитым!
Дядя Бен рассмеялся:
— Вот, другое дело!
Нила ждала нас у костра. Дядя Бен пригласил ее к нам на шашлыки. Одета она была в белую кофточку и джинсы свободного покроя. В ее янтарном кулоне играл свет месяца, поднимавшегося над лагерем.
Она была чудо как хороша. Когда мы подошли, она одарила дядю Бена лукавой улыбкой. По его лицу было видно, что и он ею очарован.
— Сари, да ты выше Гейба, я смотрю! — заметила Нила.
Сари ухмыльнулась. Ей нравилось быть выше меня — даром что разница в возрасте у нас всего ничего.
— Меньше чем на дюйм, — поспешно сказал я.
— Люди, конечно, с течением времени становились выше, — сказала Нила моему дяде. — Царевич Хор-Ра был очень мал ростом. В наши дни его бы сочли пигмеем!
— Остается лишь гадать, зачем такие маленькие люди возводили такие огромные пирамиды, — усмехнулся дядя Бен.
Нила с улыбкой взяла его за руку.
Мы с Сари переглянулись. Я знал, о чем думает Сари. Выражение ее лица ясно говорило: да что такое с этими двумя?
Ужин удался на славу. Дядя Бен слегка пережарил мясо. Но это никого не огорчило.
Сари умяла два гамбургера. Я смог осилить только один. Это дало ей лишний повод для хвастовства.
Признаться, ее бахвальство порядком меня достало. Я обнаружил, что думаю лишь о том, как бы с ней поквитаться.
Нила и дядя Бен откровенно дурачились.
— Эта усыпальница похожа на декорацию к фильму, — поддразнивала Нила моего дядю. — Там все уж слишком идеально. Все это золото. И эта превосходная малютка-мумия. Одна сплошная подделка. Так в своей статье и напишу.
Дядя Бен рассмеялся и повернулся ко мне:
— Ты проверял мумию, Гейб? Часов у нее на руке не заметил?
Я покачал головой:
— Часов не было.
— Видишь? — обратился дядя к Ниле. — Часов не было. Так что она точно настоящая!
— Думаю, это доказательство, — улыбнулась Нила в ответ.
— Пап, а ты знаешь заклинание, чтобы оживить мумию? — вмешалась Сари. — Ну, те слова в гробнице, про которые говорил доктор Филдинг?
Дядя Бен проглотил последний кусок гамбургера и вытер салфеткой жир с подбородка.
— Ума не приложу, как солидный ученый может верить в подобный вздор, — проворчал он.
— Но что это за шесть магических слов? — спросила Нила. — Ну же, Бен. Скажите нам.
Улыбка дяди Бена поблекла. Он погрозил Ниле пальцем.
— Э, нет! — заявил он. — Я тебе не доверяю. Если я их тебе скажу, ты же мумию воскресишь, ради эффектных фотографий в газете!
Мы дружно засмеялись.
Так сидели мы у походного костра, и оранжевые блики огня играли на наших лицах. Дядя Бен поставил тарелку на землю и простер руки над огнем.
— Теки Хару Теки Хара Теки Хари! — произнес он низким голосом, делая руками таинственные пассы.
Пламя затрещало. Громко щелкнула ветка, отчего сердце у меня на мгновение ушло в пятки.
— Это и есть тайное заклинание? — спросила Сари.
Дядя Бен торжественно кивнул.
— Это заклинание, начертанное иероглифами у входа в гробницу.
— То есть, прямо сейчас мумия, возможно, села и потянулась? — спросила Сари.
— Я бы здорово удивился, — отвечал дядя Бен, поднимаясь на ноги. — Ты забыла, Сари, что заклинание необходимо произнести пять раз.
— А-а-а. — Сари задумчиво уставилась в огонь.
Я повторил заклинание про себя.
«Теки Хару Теки Хара Теки Хари!» — Эти слова надо было запомнить. У меня возник план, как напугать Сари.
— Куда ты собрался? — спросила Нила моего дядю.
— В палатку с телефоном, — ответил тот. — Позвонить надо. — Он повернулся и поспешил к палаткам.
Нила издала растерянный смешок:
— Даже спокойной ночи не пожелал…
— А папа всегда такой, — пояснила Сари, — когда ему что-нибудь стукнет в голову.
— Что ж, пойду-ка и я, — сказала Нила, вставая и отряхивая с джинсов песок. — Пора вплотную заняться статьей.
Она пожелала нам доброй ночи и поспешила прочь, шлепая сандалиями по песку.
Мы с Сари остались вдвоем, сидели и смотрели в потрескивающее пламя. Высоко в небе парил месяц. Его бледный свет озарял вершину пирамиды.
— Нила права, — сказал я Сари. — Все и впрямь как в кино.
Сари не ответила. Она не мигая смотрела в костер, напряженно о чем-то думая. Что-то снова громко щелкнуло в огне. Звук, казалось, вырвал Сари из ее оцепенения.
— Как думаешь, Нила влюблена в папу? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
— Ну да по-моему, — ответил я. — Она всегда улыбается ему вот так. — Я изобразил улыбку Нилы. — И всячески его поддразнивает.
Сари подумала над моим ответом.
— А папа, думаешь, ее тоже любит?