— Плохи дела, воин, — ответил расстроенный волхв. — Сам не пойму, отчего так скрючило ведуна. Хотя… Видишь ли, если бы я не был уверен, что ведун спал вместе со всеми и не ходил на разного рода подвиги…
— Говори яснее, я ничего не понял.
— Ну что здесь непонятного? У него такой вид, словно он участвовал в какой-то схватке и потерял много сил. Настолько много, что на исцеление сил не осталось! И куница, вон, спит отчего-то, не добудишься.
— Что делать, отче?
— Мыслю я, придется этот день здесь провести. Я трав соберу, отвары для растирания сварю. Постараюсь исцелить ведуна.
— А ведьма отчего убежала? — вмешалась Кира. — Скажи, отче, а не могла она порчу на него навести ночью, когда все спали?
— Он просыпался и отходил в лес. Я подумал, по нужде. — Все обернулись к Ермолаю, но тот замолчал.
— И что? — подтолкнул его волхв.
— Да ничего. Ведьма следом ушла. Он так и не вернулся. Да токмо вижу — спит на своем месте. Ну я и решил, что не заметил, как он вернулся.
— Значит, и вправду ночью случилось что-то, — покачал головой волхв. — Ладно, оставайся с ним, Кира, и постарайся остановить кровь, а я пока за травками схожу.
— А нам что делать? — растерялся Радул.
Велислав окинул боярина насмешливым взглядом:
— С палицей вон поскачи, что ли, или с мечом своим.
И ушел в лес, провожаемый хмурыми взглядами воинов.
Кира между тем спустилась к реке, набрала воды в небольшой котелок и вернулась к Олегу.
— Быстро вылечится ведун, — усмехнулся Радул, — от такого-то ухода и я не отказался бы.
Посмеиваясь, воины разошлись по поляне и каждый занялся своими делами. Руслан и Ермолай принялись упражняться с оружием; Микула вынул меч и точильный камень, и по поляне вскоре стал разноситься знакомый звук. А Сварт и Радул попросту завалились спать.
Вскоре вернулся волхв. Он опустился рядом с ведуном, достал траву, какие-то листья, разложил перед собой и принялся неторопливо перебирать. Кира какое-то время наблюдала за его вялыми движениями, но вскоре ей это наскучило, и девушка снова сосредоточила все свое внимание на Олеге.
Волхв только успел покончить с раскладыванием своей добычи, когда воевода отложил в сторону точильный камень и встал:
— Кто-то скачет.
До воинов донесся топот копыт, и вскоре на поляну возле дороги выехал отряд ратников, человек двадцать, во главе с молодым витязем, окруживший настороженных людей.
— Кто такие? — Молодой человек сжимал рукоять меча и ощупывал людей внимательным взглядом.
— Просто путники, — вышел вперед Сварт. — Идем своей дорогой, никого не трогаем и никому не мешаем. А вы кто?
— Я — юрьевский князь. Мы ищем колдуна злого. Не встречали часом?
Сварт усмехнулся.
— Зачем он вам понадобился?
— Это мое дело. Должок за ним перед чародейкой одной.
Взгляд князя Руслана скользнул по лицам воинов, и брови удивленно поползли вверх, когда он увидел Киру.
— Кто ты, степнячка?
Девушка хмуро поглядела на него и неохотно ответила:
— Я служу изборскому князю Радомиру.
— Счастлив князь, коему такие красавицы служат. А переходи-ка ты ко мне. Хочешь, серебра вдвое больше положу?
— Спасибо за честь, князь, — усмехнулась девушка, — но я не могу.
Юрьевский правитель расхохотался.
— Да неужто не понимаешь, глупая, что предлагаю тебе?
— Князь! — От рокочущего голоса Радула даже кони тревожно всхрапнули, а уж у Руслана моментально благодушное настроение как ветром сдуло. — Сказано ведь было, что на службе она состоит.
— А ты почем знаешь? Кто ты ей?
Глаза Руслана прошлись по лицам людей. И снова он удивленно замер.
— Постойте-ка! Целительница сказывала, что колдуна несколько воинов защищают, и среди них женщина есть. И ранен был недавно колдун в битве с нею. Кто это там израненный лежит? — Он недобро сверкнул глазами. — Я забираю с собой девушку и колдуна. И если жить хотите — не мешайте мне. Ну-ка, — оглянулся князь на дружинников, — взять их.
Ратники спешились, побежали выполнять приказ.
— Ну это вы зря, — поднялся со своего места Радул, отстегивая от пояса палицу и могучим ударом вколотил ближнему из врагов голову в плечи. Второй попытался затормозить, выхватить меч — но не успел, и удар палицы в грудь отшвырнул его на полтора десятка шагов в сторону. Третий ратник успел сделать все: и меч достать, и занять боевую стойку, широко расставив ноги — однако два пуда усеянного шипами железа смахнули его с поляны, словно коровий хвост — надоедливую муху.
— Рогатины! — крикнул князь.
Полтора десятка дружинников из его дозора, еще не спешившиеся, привычными, давно заученными движениями сняли с седельных лук щиты, опустили рогатины и дали шпоры коням, разгоняясь для атаки. Это было серьезно: не имеющие копий, не успевшие схватить щиты, путники оказались фактически безоружными против мчащейся на них конной массы, и им оставалось только одно: бежать. Бежать от тяжелой кованой конницы в спасительные заросли кустарника и под кроны деревьев.
Руслан спастись не успел: чувствуя за спиной близкий топот, он обернулся, отмахнул мечом направленное в лицо копье — но уже в следующий миг конь сбил его грудью на землю, а скачущий следом ратник пригвоздил рогатиной к земле. Киру, почему-то решившую встретить опасность лицом, оглушили ратовищем. Поляна расчистилась. Шестеро ратников спешились, подняли полубесчувственного ведуна и вялую беззащитную Киру, перекинули их через холку своих коней. Стали осматривать лагерь, выбирая, чем можно поживиться, и прислушиваясь к шуму стали в зарослях.
Между тем волхв, с виду мирно сидевший у клена, закончил произносить заклинание и выбросил вперед руку с зажатым в кулаке посохом. В тот же миг огненный шар, взвизгнув, пролетел над поляной и со страшным ревом врезался в троих воинов, ковырявшихся в сумках боярина. Гарцующий на дороге князь с ужасом охнул, глядя на горстку пепла, — все, что осталось от его людей, — рванул с крупа коня саадак. Дружинники кинулись в стороны, петляя, как зайцы, но Велислав выцелил еще одного из них, ударом огня превратив в пыль. И почти в тот же миг князь Руслан отпустил тетиву. Стрела, вжикнув, сорвалась и понеслась к цели. Почуяв неладное, толстяк повернулся навстречу ей, и тяжелый граненый наконечник впился точно в переносицу, пробив ее, пройдя всю голову насквозь и вырвавшись из затылка. Велислав выронил посох и на подогнувшихся ногах сел на траву. Замер, словно раздумывая, и опрокинулся на спину.
Мелькнуло белое платье, рядом с волхвом присела Мара. Она провела рукой по лицу Велислава, и тот открыл глаза.
— Тебе пора, волхв, — молвила она.
— Вот уж не ожидал умереть в бою, — покачал головой Велислав. — Будто и не целитель, а варяг какой-то.
— Я ведь обещала, что скоро приду за тобой, волхв.
Она поднесла к его губам чашу с темной тягучей жидкостью, и Велислав пригубил напиток.
Однако князь Руслан не слышал этого разговора, не видел прекрасной женщины, спокойно гуляющей в гуще сечи. Он замахал руками на убегающих ратников:
— Куда, трусы! — А сам подъехал и взял под уздцы коней с пленниками.
Тем временем в близких зарослях продолжалась кровавая сеча. Воевода, добежав до ближней липы, торопливо юркнул за толстый ствол, уворачиваясь от широкого наконечника рогатины, и тут же рубанул из-за дерева мечом на уровне чуть выше плеча. Удар пришелся лошади в лоб — она полетела с копыт. Микула рубанул в другую сторону, метясь под щит проносящегося мимо всадника, и клинок не только глубоко пропорол бок несчастному скакуну, но и надрубил ногу всаднику чуть ниже колен. Мгновенно забыв про покалеченного ратника — все едино уже не боец, — воевода двинулся на другого. Юрьевский дружинник прикрылся щитом, выставив вперед жало меча и, когда Микула замахнулся своим, поддернул деревянный диск вверх. Воевода поддал его снизу ногой, на миг лишив ратника обзора, стремительно опустил меч и рубанул понизу, по выставленной вперед ступне. Добивать вскрикнувшего и упавшего набок врага не стал: все-таки русский человек, не латинянин какой-нибудь. Пошел, продираясь через ивовые заросли, на звук продолжающейся неподалеку стычки.
Сварт тоже нашел спасение за стволом липы, но, в отличие от воеводы, держаться за спасительное укрытие не стал. Едва наконечник рогатины пронесся мимо, он метнулся понизу влево и, кувыркнувшись под брюхом одного коня, резанул тому брюхо, рубанул по крупу другого; побежал следом за всадником, осаживающим своего скакуна и выглядывающим врага впереди, со всей силы огрел его клинком под шлем, чуть ниже затылка — и, судя по потекшей крови, даже прорубил бармицу. Вражеский ратник свалился на землю, а наставник княжича снял у него с руки щит и повернулся к двум другим противникам, спешившимся с покалеченных коней. Те, побросав копья и взявшись за мечи, начали было подступать, но, когда, с треском проломив кустарник, рядом со Свартом встал Микула, заколебались.
Тут треск, сопровождаемый богатырским рыком, послышался от них по другую сторону — это боярин Радул искал себе новых противников. В отличие от соратников, он отступал не в лес, а в густой ивняк. Дождавшись, пока вязнущие в переплетении ветвей лошади потеряют скорость, он повернулся, поймал ближнюю рогатину за ратовище, вырвал ее из рук всадника, огрел коня палицей промеж ушей, а рогатину легко, словно сулицу, метнул в другого воина. Тот закрылся щитом — но тяжеленное копье пробило насквозь и щит, и его самого. Второй удар палицы расколотил в щепы щит спрыгнувшего с убитого коня ратника, сломав тому руку. Раненый бросился бежать. Двое его товарищей, видя результат скоротечной стычки, осадили скакунов и, торопливо развернувшись, дали шпоры. Богатырь остался без врагов, однако все еще был преисполнен боевого азарта. При его приближении последние из юрьевских ратников, переглянувшись, предпочли оставить Сварта и Микулу в покое и отступить.
Князь Руслан, гарцуя на поляне в ожидании результатов сечи, увидел, как из леса, волоча ногу, выбрался один его ратник, потом, прихрамывая, вышел второй. Затем вырвались верхом еще двое, а за ними, опять же пешком, причем весь забрызганный кровью, бережно придерживая руку, появился еще один. Причем охранники колдуна, судя по звукам, серьезных потерь пока не понесли.
— На коней свободных садитесь… — кивнул князь, облизнув пересохшие губы. Всего несколько минут назад у него в дозоре было пятнадцать дружинников, а теперь осталось всего четверо. И это при том, что свита колдуна потеряла всего одного бойца! Правда, самого колдуна и его девчонку повязать удалось…
Из леса выбежали еще два воина, за которыми гнались трое колдовских охранников. Юрьевский князь схватился за лук, выпустил торопливую стрелу, не нашедшую никакой цели, но заставившую врагов отступить.
— Давайте в седла! — приказал он дружинникам. — Еще минута такой сечи, и я останусь без ратников. А нам еще нужно полон в город довезти и раненых доставить.
Он наложил на тетиву новую стрелу в надежде подстрелить кого-то из уцелевших телохранителей, обозрел стоянку колдуна с разбросанными тут и там вещами. Собрать добычу или бросить? В лесу еще павшие дружинники остались — надо бы подобрать, доспехи и оружие в казну вернуть, тризну по воинам справить. В конце концов, с помощью лука он сможет удерживать врага на расстоянии…
Все решил щит, пущенный из кустарника богатырской рукой и чиркнувший у князя над самой головой, едва не снеся ее с плеч.
— Уходим! — скомандовал Руслан, давая шпоры коню и на ходу убирая в колчаны лук и стрелу. — Как в град вернемся, две сотни сюда пошлю. Они наших подберут…
Юрьев
Олег со стоном повернул голову в одну сторону, в другую. Каждая мышца шеи, затылок и плечи отзывались болью, однако слушались. Он чуть согнул руки, снова отпустил. Кажется, конечностям возвращалась подвижность. Насколько — точно он сказать не мог, поскольку сидел в узкой клетке, с разведенными в стороны и привязанными к прутьям руками. Клетку поставили на мощеной площади перед воротами детинца, прямо на солнце. Мимо проходили горожане и изредка останавливались, чтобы подивиться на страшного колдуна. Бабы больше жалели его: экий бедолага! Хоть и колдун, говорят, страшенный, а все едино живая душа, на пекле жариться не след.
Самые отважные из мальчишек даже рисковали подойти ближе и потрогать ведуна за шаровары — при этом они готовы были при малейшей опасности отскочить и задать стрекоча.
Олег вяло провожал взглядом прохожих, щурился от яркого солнца и гадал, что же могло произойти такое, из-за чего он оказался в клетке. Ответ явился в лице князя Руслана. В сопровождении высокого юноши тот приблизился к клетке и с довольной улыбкой посмотрел на пленника.
— Вот ты и попался, колдун. Теперь ты никому вреда не причинишь. Смотри, брат, как легко мне удалось изловить этого чародея.
— Я помогал людям, — ответил Олег, с трудом разлепив пересохшие губы. — Только помогал.
— Как же, помогал! Нет, колдун, больше не нужно лжи. Скоро ты умрешь, как тот толстяк, что шел с вами. Я лично проткнул его стрелой!
— Что?! — Олег вздрогнул, как от удара бича. — Ты убил волхва?!
Середин не слышал больше ни слова из того, что говорил князь. Он смотрел на его сияющее лицо, видел, как шевелятся губы, выплевывая слова, но не слышал ни звука. Перед глазами стоял образ Велислава. Вот он сидит у костра и помешивает кашу в котелке — когда Олег впервые встретился с ним; вот щелкает семечки, готовясь к очередному таинству, вот измеряет версты числом сделанных по дороге глотков хмельного меда. Одна за другой сменялись картинки, отзываясь болью в душе Середина. Он успел привязаться к вечно жующему целителю.
Между тем улица заполнялась народом. Прохожие, заинтересованные присутствием самого князя и его младшего брата, останавливались, прислушивались к словам, оглядывали ведуна.
Наконец Руслан замолчал. Он обернулся к собравшемуся люду, окинул взглядом слегка испуганные лица женщин в кокошниках и девушек, позвякивающих оберегами и перешептывающихся между собой, сосредоточенные и хмурые лица мужчин и объявил:
— Смотрите все! Я поймал черного колдуна и запер его в этой клетке. Я связал его руки, и теперь он не может творить свои чары, а потому не бойтесь его! Вечером мы будем его судить.
Поверить в то, что еще вчера с неба лился проливной дождь, было невозможно. Прямые лучи солнца ослепляли и нестерпимо жгли кожу. И когда на лицо легла благодатная тень, ведун подумал, что начались галлюцинации. На обожженный лоб упало несколько капель воды, затем он ощутил что-то влажное и невероятно приятное своей прохладой. Олег разлепил глаза, заботливо прикрытые кем-то от лучей солнца, и нос к носу столкнулся с острой мордочкой куницы.
— Купава… Вот уж не ожидал… И откуда ты взялась? Но я рад тебе. Честное слово! Только скажи мне: это правда, что волхв убит?
Куница шмыгнула носом и кивнула. Затем юркнула между прутьями и скрылась, а Олег вынужден был снова крепко зажмуриться. Вдруг его узилище качнулось от сильного толчка, и Олег открыл глаза. Оказалось, его вместе с клеткой несли на плечах два дюжих молодца. Но ехал он недолго — пленника втащили в детинец, поставили на землю. Дно клетки глухо стукнулось о брусчатку, что покрывала часть двора, ближе к крыльцу терема. Там же сидел князь Руслан в окружении дружинников и нескольких бояр. Дальше всех стоял младший брат местного правителя, который приходил вместе с князем смотреть на пленника. Руслан равнодушно скользнул взглядом по лицу ведуна и отвернулся, разглядывая что-то на крыше соседнего строения.
Двор быстро заполнялся любопытными горожанами. Тут были и зажиточные купцы, таскающие на себе меха несмотря на жару, и опытные мастера в расшитых рубашках с серебряными гривнами на шее и браслетами на руках, и ремесленники попроще — без украшений, но в атласных рубахах, перетянутых широкими ремнями с медными и костяными накладками.
Но Олег не очень-то стремился разглядывать собравшийся люд — спасибо хоть на сей раз его клетку поставили в тень. И все же духота стояла невозможная. Мало-помалу гомон толпы утих, и князь сказал:
— Жители славного города Юрьева! Я, как ваш князь, стараюсь служить вам в меру своих сил. И вот тому подтверждение, — указал он на ведуна. — Этот черный колдун убивал людей непотребным чародейством!