– Спасибо за совет, – ответил колдун. – Только мне кажется, вам это жаркое не по зубам оказалось.
– Зато было весело, – подмигнул собеседник, провел по редкому седому ежику ладонью и спрятал бутылку.
Наконец за стойкой объявилась немолодая брюнетка в черном платье с короткими рукавами и в белом передничке. Юл тут же заказал пиво и ухватил толстую стеклянную кружку двумя руками.
– Заплати за меня, – потребовал он у Романа, ухмыляясь.
Колдун отобрал у мальчишки кружку с пивом и заказал пять порций жаркого с гарниром и по апельсиновому соку каждому.
– Это дискриминация, – запротестовал Юл. – Зачем тебе пиво? Ты же все равно его пить не можешь. Отравишься.
– И ты не можешь.
– Могу.
– Пей, – поддакнул Роман. – И ожерелье тебя задушит.
– Туфта! Эй, Стен! – крикнул Юл, потому как в этот момент дверь отворилась и остальные наконец пожаловали в кабачок. – Ты пиво пьешь?
– Хочешь меня угостить?
– Нет, я спрашиваю, пьешь или нет? Или сразу кондрашка хватит, если остаканишься?
Стен заметил кружку с пивом в руках колдуна и понял, куда клонит младший братишка, возомнивший себя взрослым.
– Иногда отторгается организмом, – заметил он дипломатично.
– Враки! – Юл опять совершил бросок к кружке. И сумел-таки довольно ловко сделать большой глоток, прежде чем Роман отнял ее вновь.
– Ладно, давайте закусь. – Юл притянул к себе тарелку, всадил вилку, куснул, демонстративно показывая, что дурно воспитан. Хотя вряд ли он этим кого-то мог шокировать, потому как ножей в этом заведении не полагалось. Видимо, чересчур опасно было здешним завсегдатаям держать в руках ножи за обедом. – Ни у кого нет вставных челюстей? Одолжите пожевать. – Юл стал вертеть кусок жаркого на вилке, разбрызгивая соус. У Лены на куртке появилось жирное пятно. Она этого, к счастью, не заметила.
– Все ты выдумываешь, мясо мягкое, – не уступал Стен.
– Юл, веди себя прилично, – сделала замечание Лена. Чисто по-женски она была уверена, что просто обязана воспитывать молодое поколение.
– Как – прилично? – Юл уронил кусок мяса Базу на брюки.
– Вот черт! – выругался тот.
Юл залпом выпил стакан сока и налил себе еще – из Ленкиной порции.
– Ты что, решил нас всех достать?! – озлился Алексей.
– Ему нужна разрядка, – объяснил Баз. – После всего пережитого.
– Послушай, Стен, я тебя давно хотел спросить, – Роман не обращал внимания на выходки Юла, – ты ведь с Ником Веселковым в одной школе учился.
– Ну да.
– Тогда у него не наблюдалось таланта к колдовству?
Стен задумался:
– Знаешь, нет. Нормальный парень был. То есть, как все. В младших классах в отличниках ходил, а потом скатился на тройки. Математика ему не давалась. Это его сильно задевало.
– Он любил мед?
– Не припоминаю. С чего ты взял?
– Так почему он назвался теперь Медоносом?
– Голос у него слащавый.
– Этот твой сладкий Ник, судя по всему, – очень сильный колдун. Но одно меня смущает… – Роман задумался. – Там, в лесу, против меня и Нади… – Он произнес ее имя и задохнулся. Кашлянул, прогоняя застрявший в горле комок. – Так вот, там, в лесу, Медонос не применил своей силы – не запалил огня, не поджег кусты и деревья вокруг, не метнул в нас огненным шаром. Ничего. Надя наставила на него пистолет, и он трусливо убежал. Странно… Я эту встречу постоянно вспоминаю. И с каждым разом она мне кажется все нелепей. Что ему помешало призвать огненную стихию?
– Вода?
– Я был полностью подчинен. Надя меня спасла, говорю.
– Может, он неуязвим для пули?
– Чего ж он тогда убежал?
Мужчина тем временем оставил в покое жаркое, поднялся и очень твердой походкой направился к столику Романа и его друзей.
– Ребята, – сказал незнакомец, подмигивая всем сразу, но Лене показалось, что он подмигнул ей, – выпить не желаете? – Он вытянул из-за пазухи наполовину пустую бутылку.
– Я за рулем. – Баз улыбнулся заученной улыбкой. – У остальных язва.
– У всех язва, – вновь подмигнул незнакомец. – И все за рулем. Меня у обочины «КамАЗ» дожидается.
– Как же вы за рулем-то сидите?! – воскликнула Лена.
– Вот так и сижу. Потому как я хулиганом работаю.
При этих словах Баз глянул на мужчину внимательно:
– Но ведь так нельзя.
– Что – нельзя? Хулиганом работать? – Водитель «КамАЗа» уселся за их столик.
– Нельзя столько пить.
– А как же иначе? – Он вновь глотнул из бутылки. – Иначе никак с главной хулиганкой не сладишь…
– Главная хулиганка? – Лена поддерживала разговор, не зная теперь, как из него выпутаться – незнакомец попался на редкость разговорчивый. И глядел по-доброму. Послать его на все четыре стороны было неудобно.
– Ну да, жизнь, она и есть главная хулиганка. У нас в Суетеловске она особое хулиганство учинила.
– Суетеловск, – эхом отозвался Баз.
Незнакомец уперся в него взглядом.
– Васька! Васька Зотов! Ну, точняк! Ты! А мы уж думали, ты за бугром живешь, бешеные бабки зашибаешь, а нам, хулиган такой, не шлешь баксы! Зажимаешь! А ты раздобрел, круглый стал, ну что твой колобок, на ихних макдональсах.
– Я вас тоже узнал, Григорий Иванович. – Баз улыбнулся немного шире, чем обычно.
– Какой я тебе Григорий Иванович! Был Григорий Иванович, да весь вышел. Ты меня, как прежде, дядей Гришей зови. Я ж хулиганом работаю… – Он вдруг потускнел, потянулся к бутылке, да так и замер. – Ты ведь не знаешь, поди, что Машенька моя пропала.
– Не знаю. – Губы Зотова скривились, как будто он все еще пытался улыбаться, но не получалось.
– Десять дней уже как. Знаешь, как в объявлениях говорится? «Ушла из дома и не вернулась». Так вот, и она ушла. С тех пор о ней ни слуху, ни духу. Девятнадцать лет девке.
Все сидели, глядя в тарелки. Потом Стен встал, подошел к стойке и заказал литровую бутылку водки. Вернулся, сел. Все по-прежнему молчали.
– Похитили? – сухо спросил Баз.
– Кто ж ответит? Менты искали – не нашли. Объявления сам расклеивал. Да что толку! Она такая красавица у меня выросла – загляденье. Ухажеров было – тьма. Глазенки-то у нее хулиганские. Как глянет, сразу наповал. У нее и свадьба была уже назначена… Да что теперь об том говорить! – Дядя Гриша махнул рукой. – Мне присоветовали в колдунам в Темногорск ехать. – Он откупорил бутылку, разлил по стаканам, один Роман накрыл свой ладонью. – Говорят, они по фотке кого угодно найти могут. Вот и еду. Только, думаю, выдумки это.
– Дядь Гриш, вы только что вытянули счастливый билет! – встрял в разговор Юл. – Потому что с нами сейчас самый крутой колдун на свете. Он эту вашу Машу хоть под землей найдет.
Лена покачала головой. Впрочем, Юл и сам заметил, насколько двусмысленно прозвучали его слова, и сконфузился.
– В самом деле – колдун? – Дядя Гриша с подозрением оглядел Романа. – А может, ты всего лишь хулиган, а?
– Не без этого. Баз, у тебя тарелка в вещах сохранилась?
– Конечно.
– Неси сюда. – Колдун вытащил из кармана джинсов флягу с пустосвятовской водой. – Место не слишком подходящее, но все равно можно попробовать.
Баз бегом кинулся за тарелкой.
– Изменился я очень, – вздохнул дядя Гриша. – Раз племяш не узнал.
– Григорий Иванович, – Лена тронула нового знакомца за плечо, – а что в милиции сказали? Расследование было?
– Тебя как зовут?
– Лена.
– Куришь?
– Нет.
– Так бери вместо сигареты, – он протянул ей конфетку.
Она сказала «спасибо» и взяла.
– Какое расследование, Леночка, сама посуди? Таких пропавших у них сотни да тысячи. Случайно если только найдут во время облавы или шмона. Может, она уже за бугром в борделе каком хулиганит.
– Неужели никакой зацепки?
– Так ведь другие тоже хулиганами работают. Разве я один? – ухмыльнулся Григорий Иванович. Ухмылка вышла грустной. Даже новый глоток из «волшебной» бутылки не помог.
Баз вернулся с тарелкой и торжественно водрузил ее посреди стола. Колдун вылил в нее всю воду из фляги. Больше запаса пустосвятовской воды не было, остальная сгинула в мнимом Беловодье.
Роман взял дядю Гришу за руку, опустил его широкую ладонь на поверхность воды, сверху накрыл своей рукой. Все ждали, боялись дышать. Вода плеснула, замутилась, обратилась стеклом. И в зеркале этом отразилась какая-то комната. Современная квартирка, низкопотолочная, с оконцем, затянутым потерявшими цвет шторами. Продавленный диван. На диване – какая-то женщина. Спала, накрывшись дешевеньким покрывалом. Растрепанные русые волосы закрывали лицо. Вот она вздохнула, повернулась, попыталась встать. Курносый носик, пухлые губы, веки набрякли. Под левым глазом застарелый желто-зеленый синяк. Покрывало сползло. Стало видно, что на женщине сомнительной чистоты лифчик и трусики. Нельзя сказать, красива она или нет, потому как измучена была до крайности.
Роман, за миг до того предвидя, что дядя Гриша сейчас завопит, коснулся его плеча, и тот лишь беззвучно раскрыл рот. Роман передвинул тарелку. Все перевели дыхание и вновь замерли. Изображение зарябило – колдун проходил в своем видении сквозь стену. А когда прошел, стало ясно, что смотрит он с высоты на провинциальный городок. Внизу пролегала улица: магазинчики, стеклянный универмаг, лотки. Огромная вывеска «казино» над кривобоким домиком, несколько кирпичных новостроек и подле заброшенный фундамент.
Колдун медленно повернул тарелку. Вот оно, окно квартиры, где они только что побывали. Четвертый этаж хрущобы. Роман хотел еще раз повернуть тарелку, но видение дрогнуло и пропало.
Дядя Гриша вновь открыл рот – давая понять, что место он узнал.
– Что ж это за хулиганство такое?! – рявкнул он, когда Роман вернул ему способность говорить.
– Узнали место?
– Блядское авеню. У нас в Суетеловске.
– А женщина? Машенька?
– Она! – Григорий Иванович посерел лицом, вылил остатки из литровой бутылки к себе в стакан, выпил. Однако при этом сделался еще более мрачен. – Можешь ее найти, колдун? То есть дом и номер квартиры указать?
– Могу. Тут ничего хитрого нет. – Господин Вернон аккуратно слил всю воду из тарелки назад во флягу. – Эта вода нас к Машеньке и приведет.
– Я погляжу, вы хулиганы перворазрядные. – Дядя Гриша похлопал Юла по плечу, будто в компании он был главным заводилой. – Эх, почему же раньше-то я вас не встретил? Что ж за хулиганство такое? А?! – Он провел пальцами по глазам. – Ладно, поехали. Немедля. Сейчас. Я этих скотов голыми руками душить буду.
Никто не пытался опротестовать изменение маршрута.
«Время теряю, – подумал колдун. – Ведь три дня всего ледяное заклинание держится».
Но отказать дяде Грише не смог.
– Кто этот дядя Гриша? – спросил колдун у База, когда они вышли из придорожного кабачка.
– Он мне жизнь подарил, – отвечал добрый доктор.
Баз не врал. Дяде Грише он был обязан жизнью – в самом прямом смысле этого слова. То есть только благодаря дяде Грише Васенька Зотов и появился на свет. Жили две сестрички Танюша да Лизавета. Танюша, старшая, вышла за Григория Ивановича, а Лиза за красавчика Зотова. Мать с мужем, то есть с будущим отцом База, жила не слишком хорошо. Сказать точнее – плохо. Несмотря на постоянные ссоры, она хотела ребенка, но три года не беременела. Зотов-старший стать отцом не стремился, ездил по командировкам, жизнь вел веселую. Итак, воротился он из одной командировки да собрался в другую, и ночь – одну только ноченьку – с женушкой под родным кровом провел. Одну палку кинул, наутро уехал. А она через месяц поняла, что беременная. Три года не беременела, а тут – будто чудо. Она – плакать от радости. А будущий отец вернулся, услышал и стал орать: «Не мой это ребенок, нагуляла, сука, иди, чистку делай!» И вновь в командировку, как в бега. Перед отъездом сказал только: «Чтоб никакого ребенка к моему возвращению не было».
Чистка… да уж, большой шутник это слово придумал. Будто новая жизнь – это грязь, и от нее очиститься надо. Будущая мать проревела ревмя несколько дней, но нужные бумаги собрала. Накануне вечером к ней дядя Гриша заглянул. Зашел по просьбе Танюши, жены своей, плащ забытый забрать.
– Что случилось, сестричка, отчего у тебя лицо от слез опухшее, точь-в-точь перезрелый помидор?
Будущая мама, которая от материнства своего уже отреклась, обо всем поведала.
– Это что еще за хулиганство?! – взревел дядя Гриша. – Совсем одурела. Красавчику твоему чхать на все. Но я тебе жизнь уродовать не позволю! Ребенок будет! – И грохнул кулаком по столу. – Мы с Танюшкой детей не имеем, Ваську твоего поможем поднять. – Он почему-то тогда уже понял, что будет мальчишка, Васька.
Лиза обещала. То есть уступила для виду. А сама утром отправилась на экзекуцию, как любимый велел. Только дядя Гриша не поверил ей – чуял он: уступила баба, потому что бабе положено быть уступчивой. Приехал поутру к Лизавете домой, а ее нет. Дверь заперта. Ну, ясно, куда подалась. Сел дядя Гриша на мотоцикл – и погнал. Примчался в больницу, в абортарий. И на прорыв. Медсестра дверь перед ним закрывает, а он: «Пусти, иначе я тут хулиганить начну!» Ворвался туда, Лизку неразумную у дверей операционной перехватил и на улицу вынес на плече, как была, в тапочках и халатике.
– Я отец! – кричал он встречным медсестрам. – С дороги! Я хулиганом работаю!
Ему не препятствовали.
– Васька будет! – постановил дядя Гриша.
Посадил Лизку позади себя на мотоцикл и повез домой. То есть, к себе домой. Там она на плече у Танюшки выплакалась и согласилась – будет Васька. А когда будущий папа явился, был у них с дядей Гришей очень серьезный разговор. Такой серьезный, что красавчик Зотов потом месяц целый в темных очках разгуливал.
И Васька родился. К тому времени квартиру родительскую разменяли, опять же не без дядиной помощи, из роддома Лизка с новорожденным Васенькой в комнату-крохотольку в пятиэтажке вселилась. Васькой же маленького Зотова назвали в честь деда, отца Лизаветы да Татьяны, что на войне погиб. И с тех пор на днях рождения – всех, какие дома справляли, и вне дома тоже – первый тост поднимали за дядю Гришу и за все его хулиганства, в жизни учиненные.
– За мной езжайте, – сказал дядя Гриша. – За моим «КамАЗом».
– Мы за тобой в ближайший кювет уедем, – усмехнулся Алексей.
– Ты что забыл, я хулиганом работаю. Да и ты, парень, хулиган, хоть и глядишь праведником. Хулиган, ведь? Так?
– Так. – Стен не отрекался.
– Кто за руль сядет? – спросил Баз. После выпитого он явно захмелел, теперь он улыбался постоянно, хотя и по-прежнему мило.
– Роман, – предложил Стен. – Он один не пил.
Колдун уселся на место водителя, положил руки на урль, но тут же выскочил из машины.
– В чем дело? – изумился Баз.
– Оберег предупреждает: нельзя мне за руль.
– Почему?
– Сейчас узнаем.
Роман принялся неспешно обходить джип по кругу. И вдруг замер. Как раз под задним бампером на асфальте чернела отметина. Колдун наклонился, быстро провел ладонью, отыскивая на бампере тварь, что знак свой оставила. Так и есть: кто-то прицепил сзади к машине тонкую огненную змейку, и теперь их джип, куда бы ни ехал, оставлял на земле явственный выжженный след. Скорее всего, огнезмейка выскочила из того безумного пламени, сквозь которое они прорывались, спасаясь в потоке воды из ложного Беловодья. Огненный змееныш сработан был искусно, и ни разу себя не выдал. Поверх огненной сути он был, как в броню, одет в водную шкурку. И лишь потому, что джип стоял на месте, с хвостика огнезмейки успело раза три или четыре пыхнуть огоньком и вполне явственно выжечь на асфальте черную дыру. По таким вот меткам и шел кто-то по их следу. Кто-то, повелевающий огненной стихией. Никогда Роман не думал, что можно использовать две стихии для создания подобной твари.
Медонос? Невероятно!
Роману дед Севастьян всегда говорил, что смешивать стихии недопустимо. Неужели Ник Веселков, величавший себя Медоносом, способен на такое? Что ж он тогда на карачках убегал?
Отдирать змейку голыми руками было нельзя. Роман шагнул к придорожной канаве, опустил руки в воду и стал шептать заклинания.