– Прекрати цыкать, Молдер.- Дэйна явно настроилась на непримиримость. - Лучше бы сходил к стоматологу. А то доцыкаешься до того, что кариес отправит тебя в место постоянной дислокации на Арлингтонском кладбище.
– Отстань, Дэйна. - Молдер брезгливо сморщился. - Ты же знаешь, после того как мы вычислили в стоматологической ассоциации действующую секту воинствующих вампиров, я к дантистам - ни ногой.
– Тогда хотя бы ноги со стола убери.
– А чем тебе не нравятся мои ноги?
– Мне не нравится твой парик, который ты сейчас нацепил на ноги.
– Парик как парик. Тон «темный шатен».
– Но почему на ногах?!
– Дэйна, не будь такой забывчивой. Я носил этот парик, не снимая, сорок дней.
– О, шит!
– Шит здесь ни при чем. Это все индейцы племени навахо. Они в последний мой неофициальный визит к ним обрили меня наголо и нанесли на череп специальную татуировку, оберегающую от дурного глаза начальства и помогающую в скоростном карьерном росте. Да, а их главная шаманка заявила, что лысым я смотрюсь куда эротичнее.
– И ты поверил! Жалкий нарциссист! С этой лысиной ты смотришься точь-в-точь как тот бездарный актеришко, никак не вспомню его фамилию… Он еще изображает, что любит кататься на сноубордах в одних шортах и босиком.
– Не понимаю, о ком ты говоришь, - надменно процедил Молдер, но парик с ног снял и принялся непринужденно им обмахиваться. Из парика периодически вылетали какие-то мелкие насекомые.
– А я не понимаю, почему ты таскал на себе эту дрянь целых сорок дней?
– Татуировка такая. Больше месяца должна к коже приживаться. В темноте. Иначе все насмарку. Зато теперь, Скалли, представь, какой я произведу фурор среди наших коллег, заявившись на очередное совещание с татуированной лысиной.
– Тебе опять пропишут нейролептики, только и всего, - хмыкнула Скалли. - И заставят пройти курс регрессивной психотерапии.
– Обойдутся, - Молдер наконец убрал со стола ноги. - Я сам себе психотерапевт.
– Хорошо, что индейцы тебе только лысину разукрасили, - фыркнула Скалли. - Деммит! - вдруг рявкнула она. - Так вот где папка с материалами по висконсинскому маньяку! Молдер-р-р-р! Да как же ты смел брякнуть на нее свои вонючие лапы!
– А, то-то я понять не мог, что же мне мешает…
– Я должна ее отнести Скиннеру! А ты… Блад бастид [1]!
– Скалли, что ты сегодня так торопишься к Железному Вилли? Он тебя вызывал?
– Н-нет… А какое это имеет значение? - опешила Скалли.
– А такое, что с тех пор, как в нашем штате появилась вакансия практикантки и эту вакансию заняла некая особа по имени Тоника Плевински, в кабинет к Скиннеру просто так лишний раз не зайдешь…
– Ты на что это намекаешь, напарник?!
Молдер посмотрел на Скалли невиннейшим взором:
– Ни на что.- Неописуемому выражению его лица мог бы позавидовать даже популярнейший актер Дэвид Духовны. - Ты все равно не поймешь. Тебе по штатному расписанию не положено.
– Молдер, - тяжело сказала Скалли, - а вот это уже сексизм.
– Ай, прекрати! - Молдер картинно махнул ручкой. Но мах получился убогим, потому что протез кисти Молдеру поставили буквально пару месяцев назад, после того как спецагент на собственном опыте убедился, что в озере Мичиган прочно прописался доисторический и вполне живучий зубастый мегалодон. - Я и слова такого не знаю. Ты хотела папку - вот она. Хочешь прямо сейчас ринуться к Скиннеру - пожалуйста. Но за последствия я не ручаюсь.
– А что такое? - Скалли напряглась. - У него опять приватная встреча с этим мерзавцем Курильщиком, да?
Молдер вздохнул. Вот вздохи у него получались отменно - помогал новейший бронхолегочный имитатор, который спецагенту установили вместо легких в качестве дружеского эксперимента братья по разуму, прилетевшие из Крабовидной туманности. Правда, братья по разуму не уточнили, когда прилетят снова, чтобы сменить комплектующие и провести переустановку. Но Молдер надеялся на торжество идеи галактической дружбы. Поэтому вздыхал с оптимизмом.
– Какой Курильщик? - Еще один вздох. - Скалли, ты меня совсем не слушаешь. Скиннер наверняка сейчас занят. С той самой Тоникой.
– Откуда у тебя эта информация? Ты установил в кабинете заместителя директора ФБР подслушивающее устройство?!
– Неа. Я был у него с четверть часа назад. Отчитывался по делу гоблина-бейсболиста. Так Скиннер меня вполуха слушал. И сейф у него был открыт. А в сейфе - бутылка «Джека Дэниелса», початая, горка с конфетами, виноградом и апельсинами. И главное - коробка с кубинскими сигарами.
– Но Скиннер не курит!
– То-то и оно, Скалли, - многозначительно сказал Молдер. - А в дверях я, уходя от Скиннера, столкнулся с Тоникой. Эта толстуха чуть не размазала меня по стенке - так спешила к нашему Вилли.
Скалли, похоже, начала прозревать.
– Ты хочешь сказать, что наш кристально чистый Скиннер настолько не дорожит репутацией, что…
– Именно.
– …Что работает еще и на Контору?!
Молдер разочарованно вздохнул:
– Эх, Скалли. Все-таки жаль, что у тебя в жизни некоторые вещи не предусмотрены штатным расписанием.
Скалли обиженно надула губки. Выглядело это жутковато - Молдер тут же подумал, что зря его напарница каждый месяц посещает пластического хирурга. Тем более что хирург был явным оборотнем с наклонностями к некрофилии, просто его никак не могли застукать с поличным.
Пытаясь вернуть раздутым губам нормальную форму, Скалли подхватила папку с делом висконсинского маньяка.
– Вше-таки я попытаюшь добитьшя приема у Шкиннера, - невнятно прошепелявила спецагент. Верхняя губа никак не слушалась и наползала на нижнюю, как шляпка гриба. - Долшен ше он убедитьшя ф том, што мы не фря… не шря тратим шредштва налогоплательшшикоф… Молтер, ну што ты сидишь как иштукан! Доштань иш шейфа мой новый губозакатыватель! Не могу ше я идти к Шкиннеру ф таком виде!
– Тоника Плевински еще и не в таком виде к шефу является, - буркнул Молдер, но просьбу напарницы выполнил - подошел к утопленному в бетонной стене потайному сейфу, набрал код, представляющий собой сумму выигрышных матчей «Ред сокс», и достал замысловатый прибор. Прибор жутковато топорщился хромированными крючочками, посверкивал тонкими, как перышки воробья, лезвиями и нежно бренчал массой свинцовых шариков на тонкой цепочке. Молдер с благоговейным страхом протянул прибор Скалли.
– И как ты только с ним обращаешься… - протянул он. - Это же наверняка очень больно…
Скалли повертела в руках убийственную штучку, поднесла к своей распухшей губе… Молдер нервно зажмурился…
– Ну вот, - услышал он через секунду вполне нормальный и бодрый голос напарницы. - Отлично помогает восстанавливать форму. Молдер, можешь открыть глаза. Уверяю тебя, это несмертельно.
Молдер подчинился. Посмотрел на Скалли. Та сияла красотой и с нежностью смотрела на свой чудовищный приборчик. Однако Молдер расслабился только после того, как приборчик снова водворился в сейфе.
– Иногда я тобой просто горжусь, Скалли. - Спецагент позволил себе эту чересчур штатскую фразу. - Ты способна экспериментировать с такими ж у т к и м и вещами…
Скалли самодовольно хмыкнула:
– Да уж, это тебе не в грязном парике целый месяц ходить! Я бы такого себе никогда не позволила!
– Да что ты так привязалась к моему парику! Мы живем в свободной стране, и я никому не позволю посягать на мое конституционное право ходить в парике столько, сколько мне вздумается! А кроме того, Скалли, я могу и в суд на тебя подать за эти выпады! Когда-нибудь.
– Неужели?! И каково будет обвинение?
– Дискриминация по половому признаку, - спокойно сказал Молдер. - Своей постоянной, возмутительной фразой вроде того, что «ты бы себе этого не позволила», ты нагло намекаешь на то, что я мужчина.
– Что ты, Молдер! Никогда я на это не намекала!
– Вот! Ты опять! Это уже знаешь как инкриминируется?!
– И знать не хочу. Дыши спокойней, Молдер. Я отправляюсь к Скиннеру. А ты пока в мое отсутствие…
– «Перемой посуду, наколи дров, выстирай белье, прочисть очаг от золы и посади перед Эдгар-Гувер-билдингом двенадцать розовых кустов», да, Скалли?!
– Ничего подобного! - Скалли сердито поглядела на напарника. - И откуда ты только набираешься подобной чепухи? Я всего-то хотела предложить тебе в мое отсутствие поставить на мой компьютер последнюю версию «Виндоус». А то старая виснет. Надеюсь, эта моя просьба не классифицируется как уголовное преступление?
И Скалли, нарочито отчетливо цокая каблучками своих новых туфелек, покинула кабинет.
– Крейзи! - беззлобно сказал Молдер захлопнувшейся за напарницей двери. - Новую версию ей поставь! Чтоб мышку на коврик вырвало, да?!
В отсутствие Скалли Молдер посидел немного за чтением пиратской распечатки нового романа звезды российского детектива некоей Веры Червонцевой. Роман назывался «Resort zone» [2], но пиратский переводчик, похоже, здорово страдал от отсутствия знаний современного русского литературного сленга. Поэтому некоторые страницы представляли собой тарабарскую смесь русских и английских сложносочиненных предложений. Словом, читать противно. И неудивительно, что Молдер обрадовался, когда на пороге его кабинета возник Чарли.
Чарли был снежным человеком. Или йети, бигфутом, реликтовым гоминидом - как кому нравится. Рост Чарли зашкаливал за семь с половиной футов, плечи напоминали грядки с коноплей (по ширине и по взлохмаченности), а на пальцах рук-ног угрожающе выгибались длинные когти цвета дынного сока. На волосатом лице сверкали багровые глаза, тонкие губы не скрывали свисающих почти до подбородка клыков, а в каждой ноздре чудовищного носа могло с удобствами расположиться по шмелиному гнезду. Однако внешность ничуть не отражала истинного характера Чарли. Сей реликтовый гоминид был весьма мирным и коммуникабельным типом. Скалли и Молдер обнаружили его в жестоких по климату горах штата Вайоминг, где Чарли вполне благочестиво жил в полуразрушенной хижине, оставшейся от какого-то очередного туристского нашествия. Как объяснил гоминид спецагентам, в этой хижине он кантовался уже с десяток лет и за это время сумел выучиться английскому языку по полному собранию сочинений Чарльза Диккенса, чудесным образом оказавшемуся в хижине. В честь великого писателя гоминид попросил его звать Чарльзом. Или - для особых друзей - Чарли. А Скалли с Молдером как раз и стали такими особыми друзьями. Потому что именно они убедили руководство ФБР и людей из Пентагона не применять против несчастного йети тактического оружия, а сохранить ему жизнь и нормальную среду обитания. Потому-то Чарли и оказался постоянным жителем Штаб-квартиры ФБР, что, кстати, начальству было выгодно: соблюдалась и секретность и толерантность.
Правда, Чарли скучал в ФБР. Не раз просился он в стажеры, рвался на какие-нибудь опасные операции по захвату террористов или наркокартелей, но ему очень вежливо и мягко отказывали. Поэтому Чарли довольствовался перечитыванием Диккенса и обществом Молдера. С Молдером реликтовый гоминид вообще был, что называется, на короткой ноге. Итак…
– Заходи, Чарли, - дружелюбно улыбнулся спецагент волосатому гиганту. - Присаживайся.
Гигант аккуратно вдвинул свое тело в небольшой зазор между стенкой и креслом. С сомнением посмотрел на кресло и остался стоять. Улыбнулся Молдеру в ответ, продемонстрировав великолепие своего не испорченного стоматологами оскала.
– Но не отвлекаю ли я вас, о мой дорогой друг, от важных и благородных дел? - с изысканным произношением коренного лондонца осведомился йети.
Молдер внутренне поморщился. Все-таки гоминиду над своим языком еще работать и работать.
– Ты ничуть не помешал, Чарли, - сказал он, стараясь попасть в тон разговора. - Даже наоборот. Я всегда рад тебя видеть.
– Весьма польщен. - Гоминид хотел было почесать свою роскошно обволошенную грудь, но воздержался, решив, что это крайне неприличный жест. - А где же леди Дэйна? Благополучна ли она? Как ее драгоценное здоровье?
– Здоровье? Да на ней пахать… - невежливо хохотнув, начал Молдер, но тут же осекся. - Нормально, Чарли, мм… Она, э-э, благополучна. Вполне. Да.
– Рад сие слышать. - Гоминид снова просиял улыбкой.
Молдер вспомнил, что не ответил на первый вопрос йети-джентльмена (точнее, джентльйети).
– Скалли, э-э, леди Дэйна в данный момент находится у мистера Скиннера. С официальным докладом.
– Оу, - уважительно протянул Чарли. - Надеюсь, она скоро вернется и я буду иметь честь предложить ее вниманию свой новый венок сонетов…
Молдер хотел было сказать, что Дэйна Скалли и венок сонетов - явления столь же совместимые, сколь совместимы кетчуп и крем для депиляции, но сдержался. Чарли с трудом переносил разочарования и удары судьбы. Так, например, свое последнее разочарование в справедливом мироустройстве гоминид три недели оплакивал на чердаке Штаб-квартиры, тем самым вызвав мощную панику среди служащих и прочего мирного населения.
– Сонеты - это, конечно, замечательно, - искусно поставленным жизнерадостным тоном заявил Молдер. - Но кофе с коньяком тоже не помешают. А, Чарли? Ты как насчет кофе? Или коньяка? У меня отличный коньяк здесь припрятан, настоящий армянский!
– О, - подивился Чарли. - Откуда у вас такая роскошь? Хотя я, конечно, постыдно мало разбираюсь в качестве алкогольных напитков…
– Ничего, я тебя научу. А коньяк еще с прошлого года остался, после поездки в Ереван, где мы со Скалли обезвредили банду местных инкубов. Инкубы преподнесли нам целый ящик этого божественного напитка только ради того, чтобы мы со Скалли не раскручивали их дело.
– А вы?
– Я же агент ФБР, Чарли! Разве меня можно подкупить коньяком, хотя бы и армянским? Не создали еще такого напитка, которым можно купить расположение агента Молдера! В честь чего давай выпьем по рюмочке!
И Молдер, опасливо покосившись на дверь, приподнял уголок висевшего на стене плаката. Про плакат с сомнительной фотографией летающей тарелки и надписью «Хочу поверить!» в ФБР не было известно разве что ленивому. А вот про то, что за плакатом Молдер скрывает потайной шкафчик с любимыми коньяками, знал только сам Молдер. И Чарли. Но Чарли, как истинный джентльйети, был неболтлив.
– Удобно ли это? - засмущался йети. - Алкоголь в такое время суток…
– Время самое подходящее. - Молдер уверенно разлил коньяк по бокалам. - Давай за нас, и за ВМФ, и за миротворческие подразделения славных американских парней в Ираке!
– Ваше здоровье, мистер Молдер, сэр! - Изяществу, с которым реликтовый гигант опорожнил бокал, мог бы позавидовать сам лорд Честерфилд.
– Хорошо-то как, - с чувством крякнул Молдер. - Лечит от депрессии лучше всякого психотерапевта.
– Мой бог, у вас депрессия, сэр?!
– Еще какая! - Молдер помрачнел.
– Могу ли я узнать причину? - Славный йети был сама заботливость.
– Мне скучно, дорогой друг! - ответствовал спецагент. - Моя жизнь стала слишком прозаической, из нее ушла романтика…
– О-о…
– Да. Ну что интересного, захватывающего и необычного случилось со мной за последние полгода? Пару раз меня похищали агрессивные Чужие, потом пытались инициировать бруклинские вампиры, всякие там мелкие бандиты один раз хотели изменить мой пол, трижды сбрасывали с небоскребов, раз пять взрывали в машине… Еще колдун вуду из Гарлема безуспешно пытался меня зомбировать, но я вывел его на чистую воду, и он оказался вовсе не колдуном вуду, а чукотским шаманом-коммунистом… Даже вспомнить нечего! Где интригующие тайны, необъяснимые происшествия, сверхъестественные исчезновения и леденящие кровь стычки с чудовищными порождениями Мирового Зла?! Я теряю свои гениальные способности спецагента в повседневной рутине, милый Чарли!
– Дорогой мистер Молдер, сэр! - прочувствованно воскликнул йети. - Позвольте вам сказать, что вы не правы. Ваш талант, сэр, блестяще проявился в недавнем деле о похищении мутантов-эмбрионов. А также в ужасающем эпизоде захвата исламского оборотня-смертника, три часа терроризировавшего служащих кошерного банка «Тевье и Сыновья». Вы несправедливы к себе, дорогой сэр! И ваша жизнь - не что иное, как цепочка ярчайших событий, достойных увековечения в романе! Или повести. Или на худой конец в телесериале.