Через час успех первого номера и редкая сообразительность Хоммсворда уже позволила видеть полумиллионную лавину сырых газетных листов в продаже.
Выловим то из относящегося к марсианам, что попадалось взору среди лавины объявлений:
«Марсиан — двое. Оба мужчины. На Марсе имеются также и женщины. Один из них был любезен и разделся. Прекрасно сложенный человек. Доктор, приглашённый мистером Ковбоевым, был изумлён. Другой близорук, носит оригинальные очки и более слаб на вид. Оба учёные. Это первый пробный прилёт. Намереваются установить правильное сообщение. В развитии культуры на Марсе нет особенной аналогии, хотя всё очень близко. Они спрашивают, что такое деньги, никак не могут понять их экономического значения. У них, очевидно, высоко поставлена техника и сильно развиты во всём математические навыки. Можно сделать комплимент г. Герберту Уэллсу за его некоторую проницательность: марсиане, как более культурные люди, имеют основой счёта 12, а не десять, дюжина у них первое двузначное число. Сутки у них делятся на 12 часов по 144 минуты, так что три марсианских часа являются — шестью земными и 360 земных минут оказываются 432 марсианскими минутами, хотя и обозначаются знаком, соответственным третьей сотне, вернее, третьему гроссу. Из-за частого перевода с сотен на гроссы и незнания условных обозначений приходится отказаться временно от разбора ряда математических формул и записей, предложенных нашему вниманию».
В третьем номере (тираж 1200000, два специальных поезда в окрестности) сообщалось:
«Марсиане спрашивают, что такое война, Антанта, СССР, Коминтерн и другие слова, улавливаемые так часто их приёмниками. Из чувства чисто воспитательного, а отчасти и из стыда за человечество, мы отговорились, что это предметы насущных потребностей, пищевые продукты, в большом ходу находящиеся в обращении. Гости, по-видимому, удовлетворены… Разговариваем перестукиванием, потому что произношение знаков марсиане не могут усвоить, да и нет времени. Через шестьдесят пять земных часов они обязаны вернуться на ожидающий их на высоте сотен километров аппарат для возвращения на свою планету».
Четвёртый номер — два миллиона тиража и пять поездов в различных направлениях. Вышло также повторное сводное издание для снабжения иногородних читателей. Контора «Нью-Таймса» разрывалась от посетителей, пришлось вызвать полицию для установления порядка.
Нью-Орлеан, казалось, кипел в одной точке, и эта точка была редакция «Нью-Таймса».
«Марсиане не едят мяса. Марсиане питаются исключительно растительной пищей, у них запасы каких-то салатов».
Моментально один расторопный ресторатор-француз выставил колоссальный плакат у двери с предложением: «салата а-ля-Марс» и кормил валом валивших любопытных гастрономов каким-то репным месивом, сдирая дикую цену.
К вечеру на улицах появились выкрики: «Южный Геральд»! «Южный Геральд»!!» — Ни одного номера этой газеты не было продано, а в десятом выпуске «Нью-Таймса» петитом, точно о столкновении экипажей шла речь, сообщалось о самоубийстве радактора «Южного Геральда».
«Нью-Таймс» выходил всю ночь. Издательство оказалось на высоте, обнаружив непостижимые запасы бумаги и редкую гибкость типографской части работы. В ночь на семнадцатое сентября Кудри уже успел купить восемь контор в городе, где принималась подписка и объявления. У железнодорожного треста было арендовано триста паровозов и две тысячи вагонов для развозки газеты.
Нью-Орлеан был вулканом, и кратер его был в редакции «Нью-Таймса».
11. Трафаретное заседание сената
Мистер Куллидж в изнеможении лежал на кушетке. Около него суетились супруга и доктор.
— Ах, доктор, — хватала за рукав жреца науки почтенная дама, — я положительно не представляю, что с ним!
— Успокойтесь, миссис. Ради бога успокойтесь. Нервный припадок и только. Я сейчас помо…
Мистер Куллидж вскочил как встрепанный с кушетки и потряс кулаками.
— Чорт знает что такое!! Тысяча чертей и статуя Свободы!! — изрыгнул он, поразив и супругу и врача: — Я ещё не выбран в президенты как следует, а уж на меня взвалили миллион забот! Секретаря!! Где секретарь?!! Вы что стоите?!! Зовите секретаря!
Жена и доктор, пятясь, направились к двери. Вошёл испуганный секретарь.
— Что там ещё за дьявольщина??. Какие такие марсиане? Кто дал им право нарушать установленную квоту для иммигрантов?! Там адский переполох в этом Орлеане. Созвать сенат!! — орал Куллидж. — Поворачивайтесь, олух!!
Мистер Куллидж достаточно солиден, чтоб так волноваться, а тут ещё явное нарушение закона о въезде в Америку. Вдруг у них ещё с собой спиртные напитки? Арестовать! Что смотрит полиция??
Через час Куллидж всходил на трибуну.
— Говорят, — мрачным тоном начал он, — что вчера утром в Нью-Орлеан прилетели будто бы жители Марса… Я вчера был нездоров и узнал об этом лишь сегодня. Прошу высказаться господ сенаторов, кто знает что-либо об этой чертовщине.
Куллидж отпил воды и уселся. Целый ряд сенаторов записался на речи. Зал вытянул шеи, когда первый оратор стал на трибуну.
— Да, в Нью-Орлеан действительно прилетели жители Марса… Величайшее событие… замечательное событие!.. Сотни учёных кинулись в Орлеан… Марсиане пробудут трое суток; утром девятнадцатого сентября они улетят… Более точными сведениями располагает газета «Нью-Таймс».
Второй сенатор вынул скомканный номер газеты…
— Вот мне удалось получить от знакомого авиатора номерок «Нью-Таймса»… Ммм. Ряд выдержек: «Одежда марсиан — эластичный покров из мягкой шерсти на металлических пуговицах. Кра-сиво и просто… Покупайте подтяжки «Дипломат»!..» Ах, виноват, это объявление в тексте!.. «На аппарате ряд измерительных приборов, близких по своей конструкции к земным образцам. Оптика и точные инструменты. Джон Парсон! Нью-Орлеан!» Тьфу, опять объявление! Тут на каждом шагу… «Аппарат сконструирован на совершенно особом принципе, корпус оригинальный, аллюминиевый сплав, с бронзовым отливом… Рельсы. Цветные металлы… Западный металлургический трест…» Положительно невозможно читать газету — одни объявления!..
Когда газета была прочитана с благополучным под конец лавированием среди коммерческих анонсов, начали с трибуны сыпаться проекты и деловые замечания.
— Надо их оштрафовать за незаконный въезд, — пробурчал Куллидж: — они срывают квоту!
— Помилуйте! Такой исключительный случай!
— Закон не может итти на уступки! Вы знаете, господа, что такое американский закон!
— Без намёков!! — рявкнул кто-то сзади.
— Тише!! — зазвонил в колокольчик председатель.
— На Марс надо послать представителей…
— От «Стандарт-Ойля»! — выпрыгнула реплика.
— От Синдиката Железных Дорог!
— Нет! Надо послать от Дженерель-Электрик-Компани! Надо проверить их установки!!
— От Трансатлантического пароходства!!!
— От правительства!! Надо делегатов от правительства!!!
— Надо взять концессии!!!
— Стандарт-Ойль!! Стандарт-Ойль!!
— От синдиката по торговле шерстью!!
— Кредиты!! Есть ли на Марсе банки?
— Доллары берут и на Марсе!!
— Кр-р-редиты!! Правительственные кр-ре-диты!!
— Стандарт-рт-Ойль!!!
— Посла! Непременно назначить посла!!
— Невозможно!! — завизжал Куллидж.
— Невозможно! — басом отрубил Юз. — Вдруг у них вроде Советов. Государственный департамент не может принимать опрометчивого решения. Посол не будет послан!
— Тогда интервенцию!!
— Требуем признать Марс!!
— Де-юре!
— Нет, только де-факто!
— Де-юр-рр-р-ре!
— Стандар-р-рт-Ойль!!!
— Нет!!!
— Де-юр-р-ре!!
— Стандарт-Ойль… самостоятельно…
— Де-факто!
— …юре…
— Посла… посла!.. осла… а-а!..
12. Доллары и различные телеграммы
Хоммсворд и Ирена заняты исчислениями.
— Марсиане живут вот уже 59 часов… Выпущено 55 номеров газеты с общим количеством…
— 112 миллионов экземпляров, — подсказывает Ирена.
— Так, по отчётам наших контор объявлений принято на 19 миллионов с тысячами… Сейчас подсчитаю расходы. — Хоммсворд наклоняется над бумагами.
— Телеграмма! — объявляет бой.
— Вторая!
— Третья!!
— Тише, тише!! Не все сразу!
— Кудри! Кудри-и! — кричит Ирена в кабинет, — рано спать! Идите сюда, телеграммы.
Толстый Самуил сползает с дивана и глядит бессмысленными глазами.
— Вот, — смеясь подаёт ему телеграммы девушка.
Кудри воздвигает очки на нос и, почесываясь, распечатывает телеграммы.
— Тьфу! — плюётся он, — стоило беспокоить… Наш корреспондент сообщает, что супруга этого нового русского императора Кирилла прибыла в Вашингтон… Кому-то это нужно сейчас, путешествие этой дуры… Те-те-те! — поднял он палец, — вот это поинтереснее. Знаете, от кого?
— Ну?
— От председателя сената!
— О!
— Ммм… важные постановления… «Впредь на влёт в Соединённые Штаты выбирать визу… Снабдить марсиан каталогами лучших фирм!.. Объявить, что векселя солидных марсианских предприятий к учёту принимаются… Предложить марсианам признать вашингтонское соглашение…» Ха-ха-ха!!!
— Ха-ха-ха!! — залились Ирена и Хоммсворд.
— Ха-ха-ха!! Ха-ха-ха!!!
— Ой… Ха-ха-ха!..
Кудри снимает очки и вытирает слёзы.
— Хорошо, что хоть не делегируют на Марс полдюжины капитанов Армии Спасения.
— Ну, давайте третью телеграмму.
— Сейчас!.. Ммм… Э-э, да эта менее всех интересна.
— Что такое?
— Губернатор извещает о наложении на все доходы издательства 10 % налога с валовой суммы, в виду необыкновенного развития дела в связи с прилётом марсиан.
— Чорт с ним! Заплатим!
— Всё равно, вот я сейчас свёл итог, приблизительный, правда… Чистой прибыли за шестьдесят часов — четырнадцать миллионов, налог, дьявол его возьми, возьмёт около трёх; ничего, останется достаточно… Вот это, я понимаю, предприятие. Марсианское предприятие Синдиката Холостяков! Здорово!
13. 54 секунды лошадиного бега
Лорд Бриджмент Уинстон Т.Стьюпид, как только попал в кабину аппарата марсиан, одним единственным поворотом головы ознакомился с помещением и, усевшись на какой-то ящик, застыл. Лорд выказал себя редким образчиком скромности. В продолжение двадцати часов он безмолвно высидел на месте, ни словом ни движением не перебивая разговоров профессора Каммариона. Изредка в аппарат совался какой-нибудь репортёр, щёлкал камерой и улетучивался. Наконец, и гости и хозяева угомонились и улеглись спать на часик-другой, а лорд Бриджмент, как сфинкс, глядел перед собой, не меняя даже положения головы, упёртой подбородком в ладони, покоящиеся на набалдашнике палки.
Был уже яркий день, когда даже лорда Стьюпида вывел из его каталепсического состояния греющейся ящерицы ужасный шум, раздавшийся снаружи… Повернув взор к окну, увидел торжественную процессию с флагами и оркестрами, приближавшуюся к аппарату. Смерив глазами расстояние, отделявшее демонстрантов от места спуска, лорд Бриджмент исчислил его в 54 секунды лошадиного бега и счёл необходимым открыть рот.
— Разрешите мне переговорить с жителями Марса!
Генри вежливо взял в руки палочку, намереваясь выстукать слова рыжего лорда.
Марсиане внимательно склонили головы.
— Предлагаю учредить акционерное общество на паритетных началах… Общество межпланетных сообщений… «Эрз-Марс-Тревеллинг-Ляйн»… Вношу капитал в три миллиона фунтов!
Марсиане переглянулись, полопотали между собой, постукали, Генри ответно постукал, затем лорд Стьюпид получил ответ:
— Жители Марса, не понимая денег, просят сообщить им, какими предприятиями располагает лорд для осуществления возможности перелётов… Какие производства…
Лорд живо перечислил: копи, два сталелитейных завода, ещё кое-что…
Новые перестукивания.
— Марсиане приглашают лорда Стьюпида отправиться на Марс и заверяют, что ни с кем больше в подобное соглашение не войдут.
Грохот соединённых оркестров под окнами кабины заключил это первое небывалое деловое соглашение между Землёй и Марсом. Лорд пожал руку Генри, церемонно раскланялся с остальными и вышел из кабины под взрыв приветствий, безусловно к нему не относящихся.
И когда бородатые марсиане показались на пороге и шумные изъявления американской вежливости погасли, от толпы демонстрантов отделился журавлеобразный джентльмен и, кашлянув, скрипучим голосом произнёс:
— От имени Американской Академии Наук, Совета Народных Университетов, Общества Автомобилей Форда, Синдиката Сахарозаводчиков, Союза Воскресных…
14. Глава, посвящённая памяти Горбунова и Аверченко
Казимир Пузявич сидел в кафе, когда мимо дверей пробежал газетчик, выкликая:
— Марсиане! Прилёт марсиан!
Пузявич сунул монету мальчишке, развернул газету и похолодел.
— Какой ужас! Марсиане!..
Вспомнил читанные страхи, сфабрикованные Уэллсом, и дробно постучал зубами о край недопитого стакана.
Шатаясь, вышел на бульвар весь под впечатлением необыкновенного известия, а уж мимо летит другой мальчишка.
— Второй выпуск! Разговоры с марсианами!
— Разговоры?
Через пять минут Пузявича нельзя было узнать… С восторженным лицом он сорвался со скамейки и, покликав авто, помчался к приятелю.
Кубик лифта заполз на 14-й этаж и выплюнул Пузявича к двери, на которой кусочек картона ставил в известность, что здесь живёт (буквы английские) — Арчибальд В.Кошкодавов.
— Идея!.. — повис на шее Кошкодавова Пузявич, — ты понимаешь, Варсонофий, идеальная идея!..
— Да какая?! Каждые два дня ты врываешься точно таким же образом и извергаешь возгласы и объятия!.. Через месяц от моей шеи ничего не останется!..
— Варсонофий! Так не говорят в минуты, когда Российская империя может быть восстановлена.
— Может — быть или может быть?
— Может быть! Без чёрточки!
— Ладно. В чём дело?
— Марсиане прилетели!..
— Марсиане?
— Да, марсиане. Вот, на, прочитай!
Кошкодавов просмотрел газеты.
— Что из этого? Изумительное событие и только.
— Только! Назад они летят? Летят! С собой кого-нибудь пригласят? Пригласят! Земля у них есть? Есть!
— У них не земля, — поджав губы, поправил Кошкодавов, — у них «марс»!
— Как так?
— Осёл! «Земля» — это на Земле. А на Марсе земли нет!
— А на чём же они там ходят, как не на земле?
— Нет, уж извини, на «марсе» каком-нибудь.
— Гм. — Пузявич задумался.
— То-то и есть! — резонно сказал Кошкодавов и поглядел на свои ладони, вопреки законам природы украшенные волосами, чем, надо сказать, Кошкодавов гордился.
— Так это стало быть… почва!
— Ну, почва — это другой разговор, — милостиво согласился Кошкодавов, — ну, суди сам, — какая у них там «земля»!
— Так, вот, согласен! Надо там, на Марсе, попросить кусочек этой самой почвы и, того… учредить Российскую империю…
— А как с перевозкой? Да и согласятся ли? В экую даль лететь!
— Это от хорошей жизни не полетишь. А наш брат эмигрант, ясно, хоть месяцу на рога готов… Потом же, место у них там хорошее, живи хоть до ста годов.
— Чем же хорошее? Воды, говорят, много!
— Дурак! Вот и прекрасно! Купайся — не хочу! Опять же рыбалка! Сиди себе и забрасывай удочку…
— А на неё — голавль!..
— Ну-у, голавль! Оборвёт ещё! Леща хорошо ловить. Берёт тихо-тихо. А ты его — раз!
— Не люблю леща. У нас, в Самарской губернии, — сазан, о! Одно удовольствие!.. Только на заре клевать обожает!
— Для такой рыбы и встать не лень! А ты как, водить любишь или сразу?
— Смотря, какой червяк… Вот на навозного червя долго канителиться не приходится.