«Танки, поди, какие-нибудь сообразные случаю прочитал», — подумал Игорь. Ему и самому хотелось что-то сказать, значительное, важное, но без напускной торжественности. Но в голову ничего не приходило. А жаль.
— Сейчас я вам еще покажу… — И Богданов снова взялся за клавиатуру.
Звезды дрогнули, поплыли в сторону. На какой-то момент легко закружилась голова. А потом кают-компанию затопило красным светом.
— Прошу знакомиться, — чуть театрально сказал Игорь. — Глизе 581. Красный карлик. Созвездие Весов. Планетарная система из шести планет, включает в себя две планеты, на которых возможна жизнь!
Баркер присвистнул, остальные смотрели молча.
Игорь кашлянул и неловко напомнил о служебных обязанностях. В такой момент не хотелось говорить о работе.
— Завтра утром мы становимся на траекторию. Бортинженера прошу запустить полную проверку двигателей. Хочу получить отчет к десяти часам.
— Вас понял, — ответил посерьезневший Мацуме.
— Через пять дней по графику, мы выходим на орбиту Глизе 581-с, имя по каталогу «Келено». Высадка и геологоразведка. Прошу всех быть в готовности…
— Спать всех сейчас по кроватям отправите? — поинтересовался Погребняк и добавил с кривой усмешкой: — Шучу.
Игорь не ответил. Он смотрел на далекую и одновременно близкую красную звезду и будто бы грелся в ее свете. В кают-компании царила тишина.
«А ведь я имею право давать планетам названия… Плевать на каталоги! — некстати вспомнил Богданов. — Может быть… Катерина?»
Мысль была глупой и бесплодной. Возможные названия планет были заранее утверждены и согласованы. Право, конечно, капитан имел, но возможности его реализовать — нет. Может быть, и к лучшему.
Но мысль о Кате не отпускала.
«Если бы она видела… Если бы она только знала…»
Ему вдруг показалось, что Катерина просто не разобралась в своих чувствах, что она просто не до конца понимала то, чем он занимался. Чего добился. Может быть, если бы она знала, куда он летит, то поступила бы иначе?
Скафандр казался тяжелым и неудобным. Нет, умом Александр, конечно, понимал, что современные скафандры невероятно комфортны, легки и продуманы. Благо, было с чем сравнивать.
Еще школьником Погребняк несколько раз попадал в центральный музей космонавтики, где было собрано множество допотопного хлама. Среди прочего выставлялась там и коллекция скафандров. Жемчужинами ее считались выцветший мутно-оранжевый СК-1, в котором летал Гагарин, и ветхий Apollo A7L, в котором Базз Олдрин ступил на Луну. А рядом болтался так и не коснувшийся лунного грунта «Кречет» и более поздний, но не менее забавный «Орлан».
На контрасте с современными, они выглядели смешно и нелепо. Как телега рядом с автомобилем. Так что настоящее неудобство было тогда, на заре космонавтики, когда человечество робко выползало на орбиту Земли. Но Александра это почему-то не утешало.
— Алекс, у тебя все в порядке? — голос Кадзусе прозвучал так, словно заботливый доктор стоял за плечом.
Погребняк невольно обернулся. Система связи в скафандрах была великолепной. Как и следовало ожидать, японца рядом не было. Его фигура маячила в двух десятках шагов позади, возле самого трапа.
— Порядок, — отозвался Александр. — А что? Что-то не так?
— Да нет, — в голосе доктора озабоченность сменилась озадаченностью. — Просто ты двигался странно, потом застыл.
— Странно, — проворчал Александр. — Да я заново ходить учусь.
Если он и кривил душой, то совсем немного. Двигаться было, мягко говоря, неудобно. Гравитация в один и шесть десятых джи, скафандр с тонким экзоскелетом — все это не добавляло ни уюта, ни уверенности.
В скафандре вообще все было по-другому. Тело не просто непривычно ощущалось в окружающем пространстве. Двигаться приходилось иначе, мир вокруг виделся иначе, звучал даже по-другому.
— Ты что, на тренажере не отрабатывал? — усмехнулся с другой стороны Баркер.
Этот вышел первым и ушел вперед примерно на те же двадцать шагов. Лица Александр не видел, но смешок у Кларка получился напряженным. Видно и ему первые шаги по неизвестной планете давались не так легко.
— Отрабатывал, — буркнул Погребняк. — Все тренажеры с отличием прошел. И что? Это как на велосипед сесть после велотренажера. Педали крутить ты умеешь прекрасно, но толку от этого никакого. Да еще этот намордник!
Александр хлопнул ладонью по забралу шлема.
— Мешает — сними, — неожиданно развеселился Баркер.
— Я вам сейчас сниму, — вмешался Кадзусе без тени иронии. — Атмосфера для дыхания непригодна.
— Доктор пугает, — продолжил подзуживать Кларк. — Это его работа. Он когда пробы атмосферы брал, сказал что просто процентная доля азота и кислорода не соответствует. Зато местный воздух богат благородными газами. Слышишь? Благородными, а не какими-то там.
— Да хрен с вами, — помягчел японец, сообразив видимо, что шутку никто всерьез не воспринял. — Хоть до трусов разденьтесь. Здесь и останетесь.
— Хватит паясничать, — вклинился голос Богданова.
— Извините, капитан, больше не повторится, — пообещал Баркер таким тоном, что идиоту стало бы ясно: повторится и еще не раз.
Александру же было не до смеха. Он снова потопал вперед, но каждый шаг выходил если не маленьким достижением, то действием, требующим сосредоточенности.
— Позволю дать маленький совет, — снова заговорил динамик голосом капитана. — Включите автоматику, будет легче.
Погребняк обернулся, поглядел на гладкий борт шаттла.
Встроенный в скафандр компьютер в самом деле помогал весьма и весьма серьезно. Программа ловила желания человека, при этом сглаживая неловкие движения. Где надо притормаживая, где надо ускоряясь, где надо удерживая равновесие. Со включенным компьютером нормально двигаться в скафандре смог бы даже ребенок не умеющий ходить вовсе. В девяноста девяти случаях из ста программа работала четко. Но оставался один процент непопаданий, когда компьютер выполнял не совсем то действие, которое требовалось человеку. И этот момент для Александра был решающим.
— Сам справлюсь, — пробормотал он себе под нос.
Но капитан услышал. В динамике хмыкнуло. Погребняк не обратил внимания, сосредоточившись на ходьбе.
Через полсотни метров каждый новый шаг стал даваться ощутимо легче, а метров через сто Александр нагнал Баркера. Впрочем, Кларк сам остановился, поджидая коллег.
Еще через полминуты подошел Кадзусе.
— Как самочувствие? — поинтересовался он.
— Если ты решил продать нас на органы, — не упустил случая подколоть Баркер, — то самочувствие хуже не придумаешь. А печенка у меня вообще убитая.
— Не старайся, я все знаю про твою печенку.
— Как с похмелья, — признался Александр, не дожидаясь очередной шутки от Баркера. — Мутит и шатает.
— Хорошо, Алекс, — непонятно чему обрадовался доктор. — Следи за дыханием. Кларк, тебя тоже касается.
— Держу руку на пульсе, — отрапортовал Баркер. — Можем идти?
Кадзусе кивнул. В шлеме жест вышел не особо выразительным, скорее вовсе незаметным, но Кларк заметил. Или же вопрос был чисто риторическим, и Баркер с самого начала плевать хотел на принципиальное согласие доктора.
Выдержав небольшое расстояние, Александр зашагал следом. Японец потопал замыкающим.
Тело постепенно привыкало к скафандру. Двигаться стало проще. Идти пришлось недалеко, благо, для первого выхода программу наметили минимальную. Метров через семьсот Баркер остановился, огляделся.
— Что-то не так? — мгновенно возник голос доктора в динамике.
— Все так, — спокойно отозвался Кларк. — Все даже лучше чем так.
Он снял с пояса геокапсулу и опустился на колено. От того напряжения, которое виделось в его фигуре сразу после высадки, не осталось и следа. Баркер был спокоен. Движения его выходили четкими, лаконичными, уверенными.
Капсула закрепилась с первого раза, с легким щелчком выпуская в грунт ножки зацепов. Негромко зашипело, забурлило, и пустота прозрачной части стала заполняться красноватой породой.
Кларк подождал, пока капсула наполнится под завязку, нажал кнопку. Хитрое приспособление снова щелкнуло, отстреливая ненужные зацепы. Баркер поднялся, одновременно цепляя потяжелевшую емкость к поясу.
— Вперед. — Голос его был довольным, будто он только что выиграл суперприз межкорпоративной лотереи. — Мне нужна вон та скала.
Александр оценил расстояния и невольно вздохнул. Надежда на то, что первый выход пройдет в щадящем режиме, рассыпалась в прах.
— Ты бы сразу сказал, что тебе нужно, — словно прочитав его мысли, проворчал японец, — мы бы приземлились поближе.
— Пешие прогулки способствуют пищеварению, — бодро отозвался Кларк и зашагал вперед.
На этот раз идти пришлось долго. На полпути Погребняк припомнил очередное утреннее соревнование с Баркером и мысленно отругал себя за мальчишество. Не стоило так нагружать организм с утра, теперь было бы легче.
Чертов Кларк шел так, словно утренней нагрузки не было вовсе. Хорошо еще, что по дороге к обозначенной скале он дважды останавливался, чтобы наполнить еще пару геокапсул.
К тому моменту, когда троица добралась до скалы, Александр сбил дыхание, зато окончательно приноровился к скафандру. Двигаться в нем теперь было настолько просто, что искренне удивлялся, почему сразу возникли такие трудности.
Он привалился плечом к скальной породе и тяжело выдохнул.
— Алекс?
— Умотали сивку крутые горки, — отозвался Александр.
— Что? — не понял японец.
— Устал, — честно признался Погребняк.
Доктор и сам устал. Уселся на корточки и наблюдал, как Кларк прилаживает последние две капсулы.
Глядя на Баркера, Александр с облегчением подумал, что через десять минут они пойдут обратно. И хотя возвращаться было довольно далеко, радовало уже то, что больше никуда идти не надо. Без свободных капсул это было бессмысленно.
— А это что? — Кадзусе резко поднялся на ноги. Настолько резко, что у Александра екнуло в груди.
— Где? — завертел головой Баркер.
— Что там у вас? — мгновенно ожил динамик голосом Богданова. Капитан молчал так долго, что, казалось, отключился. Выходит, нет.
— Все в порядке, — поспешно ответил Кадзусе.
Он уже был на полпути к цели, которую теперь видел и Александр. Отвесный кусок скалы был испещрен тонкими линиями, будто кто-то выцарапывал на скальной породе послание в вечность.
Александр отвалился от скалы и поспешил за японцем. Баркер метнулся было следом, но тут же качнулся обратно. Застыл, как человек пытающийся разорваться между двух целей. Но долг победил любопытство, и Кларк остался с капсулами.
Доктор у скалы оказался первым.
— Капитан, кажется тут кое-что для нашего специалиста по внеземным цивилизациям.
Семь самостоятельных рисунков складывались в единую картину. А в том, что это были рисунки, никто не сомневался. Даже не смотря на то, что часть образов была вовсе незнакомой и непонятной.
Отснятые и выведенные на экран, картинки казались совсем уже нереальными. Если бы кто-то показал ему эти снимки на Земле, Александр, скорее всего, сказал бы, что это фальсификация. Здесь шутить было некому. Разве что члены первых пропавших экспедиций все же добрались сюда и оставили собратьям пламенный привет. Но такое объяснение было натянутым до глупости.
— Что это? — коротко спросил Богданов.
— Наскальная живопись, — ответил Кадзусе.
— Скорее графика, — поправил Баркер.
Погребняк усмехнулся. Капитан очевидность, две штуки.
— Напоминает рисунки Наска, — небрежно обронил он. — По стилистике, во всяком случае. Видите, каждое изображение выполнено одной линией. Без отрыва.
— Что за рисунки? — оживился Кадзусе.
— Наска это в Перу? — поддержал Богданов.
«Еще бы вы знали», — подумал Александр.
— Пустыня Наска, — заговорил он, — литосферная плита на юге Перу. Примечательна своими геоглифами. Линии и трапеции нанесенные прямо на поверхность плато, а так же изображения птиц и животных. Рисунки, выполненные в такой же стилистике, что эти наскальные картинки. Только в Наска они нанесены на поверхность пустыни, и самая большая картинка достигает без малого двухсот метров.
Баркер присвистнул.
— Ничего себе! Странно, что я об этом ничего не слышал.
— Ничего странного, — пожал плечами Александр. — Геоглифы охраняются, их существование давно уже… мягко говоря, не афишируется. В двадцатом — начале двадцать первого века им сильно досталось от наплыва туристов. И доступ к ним ограничили, а потом и вовсе закрыли. Тогда еще ЮНЕСКО. Объект всемирного наследия № 700. Сейчас, разумеется, и ЮНЕСКО нет, и списки другие, и номер у насканских рисунков другой.
— Любопытно, — произнес капитан. — А кто автор?
— Геоглифов? До сих пор неизвестно. Предположений была масса. От представителей внеземной цивилизации до европейских фальсификаторов. Кроме того, те же образы прослеживаются и в декоративной живописи местных индейцев.
— Ну, индейцы здесь точно не могли рисовать, — хохотнул Баркер.
— Здесь никто не мог этого нарисовать, — задумчиво проговорил Кадзусе. — Сила притяжения, состав атмосферы и масса других аспектов делают планету непригодной для разумной жизни. Я составил отчет.
— Ты неправ.
Это прозвучало отстраненно и очень тихо, но услышали все. Баркер и Богданов повернулись на голос. Кадзусе закатил глаза. Александр усмехнулся.
— Неправ, — повторил Мацуме.
— В нашем представлении о разумной жизни… — начал было доктор.
Но бортинженер перебил брата неожиданно резко.
— Вот именно. Вы все судите о разумной жизни и о жизни вообще в рамках известной вам флоры и фауны. Кто сказал, что в другом мире жизнь должна возникать и развиваться по земной схеме, земным законам? Кто сказал, что наш путь развития единственно возможный?
Мацуме говорил непривычно резко и непривычно много. В какой-то момент Александру показалось, что младший японец боится. Как тогда, раньше, когда боялся остаться наедине с самим собой и готов был даже говорить, только бы не быть одному. Так и сейчас он, похоже, болтал, пытаясь заговорить свой страх.
— Ты судишь о том, чего не знаешь, — не менее резко ответил Кадзусе. — Это не твоя тема. Нафантазировать можно все что угодно, но фантазии надо чем-то подкреплять. Нужен фундамент. Нужны факты. А других данных для анализа, кроме опыта Земли, у нас нет.
Богданов наблюдал за спором в молчаливой растерянности. Даже Кларк притих, не ожидая такого напора ни от Кадзусе, ни уж тем более от Мацуме.
— Тише, — примирительно вскинул руку Александр. — Этому спору лет двести, не меньше.
— Пусть, — упрямо повторил доктор. — Но иной жизни мы не знаем, равно как и возможности ее возникновения. А человек или любое подобное ему существо не может существовать на этой планете.
— Откуда тебе знать? — взвился Мацуме. — А кого тогда ловит Агентство?
— Это отдельная тема, — кашлянул Погребняк, но Мацуме его не слушал.
— А если я скажу, что человек может жить в безвоздушном пространстве, — продолжал давить он.
— На чем основано это заявление?
— А если я скажу, что я видел живого человека в открытом космосе. Без скафандра.
Кадзусе посмотрел на брата. Тот, казалось, тоже глядит на доктора, но взгляд Мацуме скользил куда-то в сторону, через плечо старшего.
— А ты видел? — озадаченно спросил Кадзусе.
Мацуме поспешно опустил взгляд. О том, кого и где он мог видеть, Александру оставалось только догадываться. Кадзусе ждал. Мацуме молчал. Надо было что-то делать.
— Посмотрите на рисунки, — поспешно проговорил Александр, отводя разговор в сторону от скользкой темы.
Кларк послушно повернулся к экрану. Богданов, напротив, неотрывно смотрел на бортинженера. Видимо, сейчас, месяц спустя, этот несчастный романтик начал узнавать о своих подчиненных что-то новое.
— А с ними что не так? — нарушил тишину Кларк.