Погребняк приблизился, заглянул на дисплей через плечо японца. Датчики на экране подрагивали в пределах нормы, но другой темы, чтобы завязать разговор не нашлось.
— Судя по зеленому цвету, у нас все в порядке, — мягко начал Александр.
Японец кивнул.
— И ничего не сломалось?
— Когда сломается, я скажу, — обнадежил Мацуме. — Всем по громкой связи. Если кто-то вдруг этого раньше не заметит.
— А что, обычно заметно?
Японец снова кивнул.
«Чертова кукла, что ж ты все в молчанку играешь!» — мысленно выругался Погребняк.
— А это? — как в спасение ткнул он пальцем в темный датчик. — Сломано?
— Это «Хольдерман». Он не сломан, он выключен, — меланхолично произнес Мацуме и поинтересовался: — Тебе всё это, правда, интересно?
Вопрос был задан так, что врать показалось неуместным.
— Нет, — честно признался Александр.
— Тогда зачем спрашивать?
— Молчать как-то… неуютно, что ли.
Александр быстро облизнул губы.
Мацуме в ответ молча пожал плечами.
— Ты не очень-то разговорчив, особенно если сравнивать с братом.
— Не надо сравнивать.
У Мацуме была странная привычка, он не смотрел на собеседника. Вообще. Даже если поворачивал голову, взгляд его пробегал мимо. Всегда. Отвечал японец коротко, лаконично. Говорил все больше простыми фразами, а иногда и вовсе ограничивался жестом. И смотрел на дисплей, хоть даже там ничего не происходило и не менялось.
Создавалось впечатление, что с пульсирующими столбиками датчиков японец чувствует себя комфортнее, чем с родным братом. Вот только с этим никак не монтировалась его манера постоянно находиться среди людей.
— Мне показалось, или ты боишься оставаться один? — наобум шарахнул Александр.
Мацуме едва заметно напрягся.
— Нет, — ответил суше, чем требовалось.
Погребняк мысленно усмехнулся, чувствуя, что нащупал брешь в защите. Японец снова сосредоточенно таращился на экран, делая вид, что его ничто больше не трогает. Александр повернулся к выходу.
— Я думал, тебе одному будет скучно. Но раз я не нужен, пойду, пожалуй.
И он не спеша направился к двери. Если расчет верный, японец остановит его шагов через десять.
Мацуме боится. Вот только чего? По данным личного дела, он летает с детства. Ни в какие аварии не попадал. Критических ситуаций тоже не было. Все предельно гладко. Тогда что же?
Или он ошибся?
«Восемь, девять», — мысленно сосчитал Александр, приближаясь к двери.
— Погоди, — окликнул бортинженер.
Погребняк выдохнул и обернулся. Мацуме развернулся в его сторону, но смотрел все равно мимо. Не то на дверь за спиной Александра, не то вообще в никуда.
— Не уходи. Ты прав. Я опасаюсь.
Александр сделал шаг навстречу и, добавив в голос заботы, поинтересовался:
— Боишься космоса?
— Нет. — Мацуме снова развернул кресло и уткнулся в дисплей. — Нет, не космоса. У меня детство прошло в космосе.
— Как это? — заинтересовался Погребняк, хотя прекрасно знал «как это»: благо, все это было подробно расписано в личном деле.
— Мама работала на Юпитере. Станция «Амальтея-3». Кадзусе уже пошел в школу, учился. А меня мама брала с собой.
— Удивительная мама, — хмыкнул Александр. — Тогда ведь еще считали, что космические перелеты вредны для здоровья. Брать ребенка даже на орбиту было страшно. Или я путаю?
Мацуме помотал головой.
— Люди всегда чего-то пугаются. А бояться космоса очень просто. Он необъятен, огромен и непостижим. Из него может совершенно неожиданно выскочить кто угодно. А мы и не заметим, как он подбирается к нам. Жутко.
Японец нервно передернул плечами. После такой тирады, Александр уже обрадовался, что разговорил бортинженера. Но тот вдруг снова неожиданно замолк.
Погребняк ждал, боясь повести себя неверно, сказать что-то лишнее и спугнуть. Мацуме молчал. Заговорил он сам, так же неожиданно, как и смолк.
— Мама была ученым. Она не боялась ничего. Она была далека от обывательских страхов. У нее на все было абсолютно логичное объяснение. Даже на страхи. Страх космоса это, в первую очередь, страх перед неизвестностью.
— Это она тебе объяснила? — осторожно поинтересовался Александр.
Бортинженер качнул головой.
— Мне она объяснила мои страхи. А я не боялся космоса. Я боялся их. Я и сейчас их боюсь.
Последние слова прозвучали так, что в рубке на самом деле повеяло страхом. Александру стало не по себе.
— Кого «их»? — спросил он и снова напряженно облизнул губы.
— Пришельцев. Их было трое. Женщина, старик и девочка. Сначала стала приходить девочка. Наверное, это логично. Я сам был мальчишкой. Это было во второй мой полет. Мы летели на Землю. Мне было три с половиной года. Я играл в кают-компании. Она просто приходила и смотрела, как я играю. Мы не разговаривали. Когда я спросил кто она, девочка ушла. И уходила всегда, когда я спрашивал.
Он говорил тихо и совсем без эмоции. Фразы выходили какими-то бесцветными, обтекаемыми. И голос звучал монотонно. Под такой голос хорошо было бы засыпать.
— А потом она пришла и заговорила сама. Она спрашивала. Она никогда не рассказывала ничего. Только спрашивала. А когда спрашивал я, уходила. Меня это пугало, и я рассказал маме. Мама провела меня по всем отсекам. Показала, что на корабле никого нет. Объяснила, что мне это только кажется. Это галлюцинации. Она была убедительна.
— Ты поверил?
— Она была убедительна, — повторил Мацуме. — И на корабле на самом деле никого не было. Но от этого я не стал бояться меньше. С мамой мы больше об этом не говорили.
Бортинженер снова завис, стеклянно глядя в экран. Пауза тянулась. На этот раз не выдержал Александр.
— А остальные?
— Что? — японец чуть повернул голову. На мгновение показалось, что он сейчас посмотрит на Александра, но взгляд скользнул Погребняку лишь по коленкам.
— Ты сказал, их трое.
— Женщина пришла, когда мне было девять. В семье были проблемы. Я учился в школе. До летних каникул оставалось еще три месяца, но мама освободила меня от занятий и забрала с собой в очередную экспедицию. Мы летели к Юпитеру. Женщина пришла в каюту, когда не было мамы. Вошла, закрыла дверь и молча разделась. Догола.
Мацуме судорожно сглотнул. Голос его изменился, вибрировал от напряжения.
— Мне было девять лет. Я никогда не видел голой женщины. Если это галлюцинации, то как? Как я мог увидеть то, о чем представления не имел?
Он спрашивал, глядя в монитор, потому Александр предпочел промолчать, отнеся вопрос к риторическим.
— Старик появился еще позже. Они никогда не приходили вместе. Только по одному. И они никогда не приходят, когда я с кем-то. Потому я не люблю оставаться один. Пусть даже они галлюцинации. Я говорил с врачом.
— С братом?
— Нет, брат не знает. Я больше не хочу говорить об этом с родственниками. Думал, шизофрения. Врач сказал, нет. Никаких патологий, никаких ярко-выраженных отклонений. Врач говорит, космос так влияет. А что еще он может сказать? Он ведь и сам ничего не знает. Никто не знает. А они приходят до сих пор. И я не хочу этого.
Мацуме совсем сбился и замолчал.
Сумасшедший? Но если психиатр не выявил патологий… Хотя, в самом деле, что знают эти врачи о том, что происходит с человеком вне Земли? Да и гении все сумасшедшие.
— Извини, — сказал Александр.
— Ничего, — голос японца снова звучал ровно и бесцветно. — Все чего-то боятся. Кадзусе, например, боится внештатных ситуаций. После того случая с профессором Сервантесом. Ну, ты знаешь.
— Знаю, — с разгону ляпнул Погребняк и прикусил язык, но было поздно.
— А откуда ты это знаешь? — спросил Мацуме.
Даже теперь он не повернулся и не посмотрел собеседнику в лицо. И эта отстраненность действовала на нервы куда сильнее, чем если бы японец стал играть в гляделки.
— Он рассказывал, — соврал Александр.
Голос не дрогнул, и фальши в нем не было, но бортинженер помотал головой.
— Нет, он тебе не рассказывал. Но ты знаешь. Ты все про всех знаешь. Кто ты на самом деле и зачем ты здесь?
— Я офицер Агентства. Специалист по контакту с внеземными цивилизациями. Я не с «ними», — попытался пошутить Погребняк.
— Не с ними, — согласился Мацуме. — Но ты врешь. Даже если у тебя действительно такая должность, как ты сказал.
Александр напрягся. Надо же было так проколоться. Хотя прокол ничего не изменил, только подтвердил что-то, что давно уже зрело в голове инженера-гения.
— Не бойся. Я никому не скажу, — тихо сказал Мацуме экрану.
— Я не боюсь. И я тоже ничего никому не скажу.
— Боишься, — покачал головой японец. — Все боятся. У каждого свои «галлюцинации».
На этот раз Погребняк смолчал. Пусть даже Мацуме ему доверяет, пусть догадывается о нем больше чем надо и держит это при себе, пусть даже симпатизирует, но находиться в одном помещении с сумасшедшим, было неуютно.
— Можно спросить?
— Спрашивай, — разрешил Александр.
— Ты специалист по контактам с внеземными цивилизациями. Ты хоть раз видел пришельца?
Вопрос рубанул как серпом по горлу. Александр собирался ответить, но ответ застрял где-то на подходе и не шел секунду или даже две. Этого оказалось достаточно.
— Я так и думал, — непонятно сказал Мацуме и повернулся к двери.
Секундой позже пшикнуло, створка отползла в сторону. В рубку ввалился довольный жизнью Баркер.
Мацуме впервые посмотрел на Погребняка. Не в лицо, но все-таки где-то рядом, уж точно выше коленок:
— Пойдем обедать? — спросил он и поднялся с кресла.
Области, прилегающие к астероидному поясу, всегда считались опасными. Не потому, что, как показывали в фантастическом кино прошлого века, тут было не протолкнуться из-за огромных глыб, а прежде всего потому, что глыбы эти часто было очень трудно обнаружить. Среди пилотов-дальнобойщиков ходили слухи о черных астероидах, совершенно невидимой для радаров мелкой шрапнели, которая в считанные секунды могла нашпиговать корпус корабля, превратив его в дуршлаг. Истории эти, обильно украшенные различными подробностями, ходили из кабака в кабак и хорошо действовали на восторженных молодых дурочек, всегда падких на романтику дальних странствий. А какая же романтика без опасностей? Никакая.
Однако статистика говорила о том, что большую часть катастроф можно объяснить только человеческим фактором.
Но это было не романтично, совсем не романтично.
Однако все та же статистика говорила, что корабли гробились как раз в поясе. А погибший корабль это огромный экономический удар. Недополученная прибыль, расходы на строительство, топливный запас, обучение экипажа, компенсации семьям, страховые обязательства. Много всего.
Ну и люди, конечно. Мертвые тела.
Правда промышленные корпорации, которым на откуп были отданы крупные рудники Марса, Европы и Ганимеда, вспоминали о людях в последнюю очередь. Увы, мир больших барышей еще более чужд человеческой природе, чем открытый космос.
Корпорации так же вели широчайшие изыскания в самом астероидном поясе. Все, конечно, под патронажем государственного аппарата, но на деньги коммерческих предприятий. Условия для бизнеса, может быть, не совсем справедливые, зато очень выгодные.
Тут среди рыхлых астероидов, среди колких льдинок и огромных глыб работали большие исследовательские станции. Бурильные роботы, ученый корпус, транспортные корабли. Попасть на «Астероид-Дельта» было большой удачей для каждого научника. Высокие зарплаты, хорошие условия для работы. Правда, Богданов слыхал, что на таких «счастливчиков» коллеги смотрели косо. Как, собственно, на всех, кто погнался за длинным рублем, смотрят те, кто двигает науку из бескорыстных побуждений.
«Астероид-Дельта» выполнял так же еще одну, чрезвычайно важную работу. Станция поддерживала безопасный проход через пояс, контролировала расположение наиболее крупных и опасных каменюк, и изменяла их орбиты в случае необходимости.
Согласно полетному расписанию, «Дальний-17» вошел в коридор безопасности вчера, в ноль часов.
Богданов безвылазно сидел в рубке управления. Команда находилась на своих местах. Скучал только Погребняк. Специалисту по внеземным цивилизациям, согласно полетному расписанию, полагалось не вмешиваться. То есть, сиди и не мешай. Даже Баркер был при деле. На нем и на Кадзусе была проверка систем жизнеобеспечения и экстренной эвакуации. Последние должны были находиться в стопроцентной готовности. Бортмеханик держал на контроле всю электронику корабля, а Богданов в контакте с «Астероидом-Дельта» совершал маневрирование внутри коридора безопасности. Все его действия страховались автоматикой, а ее, в свою очередь, страховал Мацуме.
— «Дельта» «Дальнему», — прозвучало в наушниках. — Примите корректировки по курсу. Объект АГ-45/980 пройдет близко к нынешней траектории. Вам лучше уйти на два градуса по пятнадцатой гауссиане из предложенного пакета. Потом можно будет откорректировать движение и вернуться на старую траекторию.
— «Дальний» «Дельте», — ответил Богданов. — Выполняем предложенный маневр.
Он толкнул тумблер маневровых двигателей. Скорее разумом, нежели телом, ощутил тонкую вибрацию. Огромный корабль легко послушался. Числа на экране изменились. Веер траекторий в соседнем окне дрогнул. Наименее вероятные кривые побледнели, сделались прозрачными. Красным горела текущая гауссиана, бледно-синим наиболее вероятные, близкие. Желтым, тревожным цветом подсвечивались возможные аварийные траектории.
Когда-то управление кораблями было сенсорным. Пилот управлял кораблем, просто касаясь каких-то точек на специальном, трехмерном мониторе. Потом последовала череда катастроф, и в результате расследования стало ясно, что сенсорное управление крайне чувствительно к атмосферным показателям внутри корабля. Влажность, давление, задымленность. В экстренной ситуации управление становилось крайне затруднительно.
— «Дельта» «Дальнему», — снова отозвался диспетчер. — Объект АГ-45/980 пройдет в прямой видимости на восемьдесят два градуса по продольной оси. Расстояние…
Богданов вывел проектор внешнего обзора, выставил ориентиры и послал изображение на все мониторы корабля. В относительной пустоте коридора безопасности встреча с метеоритом, да еще, судя по номеру, крупным, зрелище редкостное. По крайней мере, сам Игорь не мог смотреть на него без внутреннего трепета.
Подсвеченный далеким, но все же ярким Солнцем, огромный перекрученный смерзшийся кусок камня, тяжело вращаясь, выплыл из темноты. Было видно, как какой-то транспортник проходит сильно в стороне, буквально прижавшись к границе коридора. Богданов знал, что там безопасней, но так позориться на виду у научной станции не стал. Вот еще! Он ведет не какую-то баржу. А настоящий межзвездный крейсер!
Тени, стремительно перемещаясь по астероиду, создавали иллюзию движения на его поверхности. Но Богданов знал, исследовать каменюку в пределах коридора никто не станет. Слишком легко можно было изменить его траекторию, и тогда жди беды.
— Капитан, — послышался голос Мацуме. — Я тут посмотрел на показатели… Камешек не из простых.
— Что там?
— Редкоземье, судя по всему.
Насыщенность астероида редкоземельными элементами объясняло его появление в коридоре. Научники, видимо, хотели заполучить ценный экспонат в свои лапы, потому и вытащили объект АГ-45/980 в зону, где могли легко контролировать его перемещения.
Неожиданно для самого себя Игорь вспомнил Катерину. Видела бы она сейчас все это дивное великолепие. Что бы сказала? Как отреагировала?
Нет, конечно, огромное количество видеоматериалов было посвящено космосу. Учебные программы позволяли в деталях рассмотреть и дальние планеты, и астероиды, и кометы. Все, что угодно пытливому уму. Но много ли желающих? Да и никакая трехмерная картинка не передает этого ощущения, когда огромный, невероятно древний камень проплывает от тебя в каком-то десятке километров. Конечно, через вакуум вибрации не передаются, но у каждого, и Богданов это точно знал, по телу бежали мурашки и, казалось, весь корпус корабля содрогается от неслышимого гула издаваемого каменюкой. Игорь даже приложил ладонь к переборке, чтобы унять разыгравшееся воображение.