Никто не пришел.
Глава 9
С четвертым выпуском "Сопротивления" планету облетела весть о том, что по приговору трибунала подпольного правительства были казнены Лораджин и две его сослуживицы. Сула включила в текст их имена, взяв их из свидетельств о смерти в компьютерной базе Управления госрегистрации.
"Трибунал вынес и другие приговоры, и скоро предателей казнят", – писала Сула.
Это должно их напугать.
В предыдущих трёх выпусках были скрытые метки указывающие, что сообщения рассылали из отеля "Спартекс", занятого наксидами. Сула решила, что "Спартекс" уже достаточно пострадал от служб безопасности, поэтому просмотрела коды сообщений в почте Раштага и заменила код отеля меткой узла флотского штаба.
Пусть мятежники теперь проверяют собственный флот. "Флот сойдёт с ума от счастья", – подумала она.
Пока отправляла привычные пятьдесят тысяч копий, Сула жевала сладкий пирожок с начинкой из красной фасоли, потом облизала пальцы, вышла из базы Управления и повернулась к Спенс и Макнамаре, играющим в только что купленную у уличного торговца головоломку. Это был спутанный проволочный клубок, по которому двигались бусинки, преодолевая перекрестия и иногда перепрыгивая с одной проволочки на другую.
Усевшись на пол и оперев голову на кулак, Сула устроилась перед головоломкой.
– Что должно получиться? – спросила она.
Спенс нахмурилась.
– Точно не знаю. Когда ее показывал продавец, все казалось простым. А теперь…
Сула провела бусинку по проволоке до пересечения, но не смогла продвинуть дальше. Потом попробовала в другом направлении, и неожиданно клубок с лязгом распался, превратившись в звенящую кучу деталей.
Она отдернула палец и посмотрела на остальных.
– Так и надо?
– Сомневаюсь, – моргнула Спенс.
Сула встала.
– Может, займемся чем попроще?
Шона взглянула на нее.
– Чем?
– Выиграем войну.
– Точно. – Спенс неохотно поднялась с пола.
– А пока нам надо доставить какао.
В этот раз грузовик брал напрокат Макнамара, и они втроем направились на склад, где Сула хранила запасы шоколада, кофе и табака, упакованные в ящики с расхолаживающими воров надписями: "Металлолом, для переработки".
– Мы не можем сражаться в одиночку, – сказала Сула, ведя машину вдоль одного из почти неподвижных зеленоватых каналов Нижнего города, опоясывающих акрополь. – Нам нужна армия. Проблема в том, что у нас ее нет.
Изначально Сула и Мартинес предлагали собрать войска для защиты Заншаа от наксидов, ведь мятежники, убивающие без сожаления всех подряд, никогда не пошли бы на уничтожение столицы, символа законности власти. Но правительство эту часть стратегии не одобрило и вместо нее начало тренировать команды Сулы и Эшрука, большинство из которых давно развеялось прахом по улицам Нижнего города.
"Исходный план сработал бы лучше", – подумала Сула.
– Можем попробовать вербовку, – предложил Макнамара. – Мы с Арделион могли бы организовать по новой ячейке.
В ячейках, как и в команде Сулы, было по три бойца. Глава ячейки знал только своих товарищей и одного члена ячейки над ним – все ради безопасности. Участники выступали под кодовыми именами во избежание возможности предательства. Контакты между ячейками велись через посредников или депеши, но не по электронной связи, которую легко отследить.
– Правильно, – сказала Сула, – будем вербовать. Я начну с ПэДжи.
Макнамара фыркнул. Сула покачала головой.
– Да, слишком медленно. Подготовим первых, они еще нескольких, те других, и так пока не наберётся сеть, мы успеем поседеть, а наксиды… А, чёрт!
Они встали за грузовиком, принимающим товар с лодки на канале. Сула вытянула шею, но не видела, можно ли проехать между ним и торговцами одеждой для лайонов.
– Высунь голову и посмотри, хватит ли места, – сказала она Макнамаре.
Тот открыл окно, и в нос ударило гнилостным запахом грузчиков-даймонгов, ароматом зелени и йодистой вонью канала. Сула вздрогнула от внезапно нахлынувших воспоминаний. "Да пошло оно всё!" – она полностью перевела свой автомобиль на ручное управление и проскочила в зазор. Железная вешалка с одеждой ударилась о кирпичную стену и слегка погнулась. Макнамара сморщился, отпрянув назад в кабину и закрывая окно, чтобы не слышать воплей продавца. Сула прибавила скорости, и их грузовик поехал дальше.
– Тебе б опять на водительские курсы, шеф, – сказал Макнамара.
– Слишком медленно. – Продолжала размышлять Сула. – Нам их вовремя не подготовить. Так пусть готовятся сами.
Все задумались, а потом Спенс кивнула:
– Через "Сопротивление".
– Точно.
Они отвезли какао в "Семь пажей". Хозяйка, расплачиваясь, спросила:
– Слышали, что опять казнили заложников?
– Сколько? – сказала Сула.
– Тридцать. И все они родственники убитых вчера.
– Десять заложников за каждого терранца. И по пять сотен за наксида. – В уме Сула уже начала готовить новый номер "Сопротивления".
Хозяйка "Семи пажей" кисло кивнула.
– Именно. Я бы сказала, замечательный пример будущих порядков.
– Нас бесплатным десертом угостят? – спросила Сула.
– Слишком рано, нет. Уходите, мне пора за работу.
Дверь грузового отделения загудела, закрываясь. Макнамара убедился, что она заперлась, и залез в кабину к Суле и Спенс.
– У нас осталось какао, – сказал он. – Зачем?
– Пробники, – ответила Сула. – Сейчас объедем с ними все рестораны. И в Верхний город заедем.
"Самое то для сбора информации, – подумала она. – К тому же, у них контакты с кофейнями и клубами курильщиков."
Спенс, сидящая в середине, повернулась к Суле:
– Люси… Ты ведь "Люси", пока мы занимаемся доставкой? Если мы будем использовать это имя перед незнакомцами, оно может раскрыть наше инкогнито. Мы с Макнамарой своими кодовыми именами не пользуемся и зовем друг друга Старлингом и Арделион, но твое кодовое – "четыре-девять-один", как у команды. Не можем же мы так тебя называть.
– Не можете. – Сула оглядела улицу. Под деревьями, усыпанными белыми цветами, гуляли горожане. Из тени кого-то крикнули, и она улыбнулась.
– Зовите меня Гредель, – сказала она.
***
Вечером, когда последние лучи Шаамы мерцали, отражаясь в фарфоре вазы, а под окнами Скачок раздавал копии "Сопротивления", Сула водила стило по приглушенно светящейся поверхности стола: она писала инструкцию, как создать подпольную ячейку. Она продумала каждую деталь, призванную обеспечить безопасность – от кодовых имен до обмена сообщениями.
Она осознала, что работа частично завершена. Копии "Сопротивления" уже передаются из рук в руки в некоем подобии самопроизвольно созданной сети. То есть можно воспользоваться уже готовым, нужно лишь сделать сеть профессиональнее.
"Все, кто проколются, будут схвачены и убиты", – думала она. Убиты пулями, предназначенными ей.
С теми, кто справится, она свяжется чуть позже. И они будут убиты, но уже за дело.
Глава 10
Мартинес вывел тактический дисплей на стену, но все равно редко смотрел туда. Ему не сиделось, и он вышагивал по кабинету, ведя воображаемые разговоры со всеми офицерами на корабле.
Когда Алихан принес обед, Гарет был уже на грани помешательства.
– Что там происходит? – Он сразу бросился к ординарцу. – Что говорят люди?
Алихан не торопясь поставил перед Мартинесом тарелку с крышкой и разложил салфетку и приборы. Потом выпрямился и сказал:
– Милорд, могу я закрыть?
– Да, – кратко ответил Мартинес, с трудом удержавшись от крика.
Алихан закрыл дверь и продолжил:
– Леди Миши попросила у доктора Цзая отчет о происшествии. Он доложил. Потом она спросила капитана Флетчера, и он тоже представил рапорт.
– Знаешь, что он сказал?
– Нет, милорд.
Мартинес заскрежетал зубами. Ему очень хотелось узнать, что Флетчер рассказал командующей.
– А как унтер-офицеры все восприняли? – спросил он.
– Собираются группками, перешептываются.
– И что думают?
Алихан подтянулся и со спокойным достоинством ответил:
– Со мной таких разговоров не ведут, милорд. Я среди них новенький. Они обсуждают случившееся только с теми, кому действительно доверяют.
Мартинес разочарованно побарабанил пальцами по ноге. Алихан неспешно поднял крышку с тарелки капитана, открыв восстановленное филе, сдобренное одним из изысканных соусов Перри. Мартинес посмотрел на ординарца.
– Им не кажется, что капитан сошел с ума? – сказал он.
Алихан немного подумал, прежде чем отвечать.
– Они его не понимают, милорд. И никогда не понимали. Но сошел ли он с ума? Я не знаю, что сказал бы доктор, но не думаю, что они считают его психом, милорд.
Ответ огорчил Мартинеса.
– Ладно. Спасибо, Алихан.
Ординарец ушел. Несколько секунд спустя Гарет посмотрел на пустую тарелку. Видимо, сам не заметил, как всё съел.
Он подумал о вечеринке для лейтенантов на борту "Нарцисса". Хотя можно просто позвать первого лейтенанта Казакову на ужин. Поговорят, обсудят вероятные последствия.
Но нет. Это привлечет внимание Флетчера к лейтенантам. Благодаря своей должности в штабе Миши Чен, Мартинес являлся одним из тех немногих на "Прославленном", кого Флетчер не вправе убить. Лейтенантам не так повезло. Если Флетчер заподозрит Казакову в сговоре с ним, она в опасности.
Гарет глотнул воды, пресной и безвкусной из-за многократной переработки в очистительной системе, и позвал Алихана убрать со стола. Как только тот ушел, звякнул нарукавный коммутатор.
– Мартинес, – ответил он на звонок, и сердце ёкнуло при виде лица командующей на дисплее.
"Наконец-то", – подумал он. Миши вызовет его на совещание, и они вместе подумают, что делать с Флетчером.
– Лорд капитан, – начала командующая, – буду благодарна, если вы организуете флотские учения… лучше эксперимент… дня через три, когда Термейн останется позади.
Мартинес поборол свое удивление.
– Слушаюсь, миледи. Будут ли особые указания по поводу эксперимента?
– Просто сделайте так, чтобы учения длились по меньшей мере одну вахту, – сказала Миши. – Эскадра не должна ржаветь.
– Не должна, миледи. – Он сделал паузу, надеясь, что командующая что-нибудь скажет об убийстве, но она промолчала, и он с надеждой спросил:
– Будут ли еще приказания, миледи?
Голос Миши звучал категорично:
– Нет, милорд. Благодарю. Конец связи.
Мартинес задержал взгляд на оранжевом значке на рукаве, а потом выключил коммуникатор.
У эскадры не было учений с самого Бай-до, возможно, настало время отполировать военные навыки экипажей. Корабли, связанные коммуникационными лазерами в единое виртуальное пространство, будут сражаться с врагом или, если их разделить на две части, друг с другом.
Обычно учения проходили по заранее прописанной схеме с предопределенным исходом, а корабли и экипажи оценивались по степени мастерства, с которым выполняли команды. Миши же потребовала именно "эксперимент", то есть подвид учений, разработанный Мартинесом и командующим эскадрой Дофагом после битвы в Хон-баре. В эксперименте исход учений не был запланирован загодя, и командирам кораблей разрешалось импровизировать и менять тактику. Миши проявила великодушие, предложив подобное: большинство командующих сразу бы настояли на заранее оговоренной собственной победе.
Сейчас на первый план выходило еще одно преимущество учений, ведь пока они проходят, Флетчеру будет не до проверок и, следовательно, не возникнет желания кого-либо казнить.
Флетчер не сможет устраивать обходы и в те два дня, когда эскадра будет вблизи Термейна. Все по десять-двенадцать часов проведут на боевых постах, ожидая возможной атаки.
Но завтра обычный день, и капитану, свободному от дополнительных обязанностей, ничто не помешает провести еще одну инспекцию. Мартинес удивлялся, почему Миши не назначила учения на завтра, а отложила на три дня.
"Возможно, она проверяет Флетчера, – размышлял он. – Еще один мертвый старшина, и она что-нибудь предпримет."
Он посмотрел на голых крылатых детишек на стенах кабинета и поразился, как один и тот же человек мог заказывать такие фрески и замышлять хладнокровное убийство.
Мартинес погрузился в планирование эксперимента. Он несколько раз менял состав сил и одержимо прорабатывал мельчайшие детали. Работа отвлекала от мыслей о Флетчере и воспоминании о Туке с хлещущим из горла фонтаном крови.
Ночью он надел виртуальный шлем и спроецировал космический пейзаж, окружающий "Прославленный", надеясь, что сможет наконец успокоиться и заснуть. Это почти сработало, но внезапно чернота пространства стала кроваво-красной и он очнулся с бешено колотящимся сердцем.
На завтрак было другое блюдо, но Мартинес опять не заметил как опустела тарелка. Он с ужасом ожидал, что в коридоре зазвучат уверенные шаги и к двери подойдут Флетчер, Марсден и Мерсенн, приглашая на очередной осмотр.
Ему удалось почти смириться с этой мыслью, но все равно, едва он их услышал, душа ушла в пятки. Он уже стоял по стойке смирно, когда в открытой двери появился Флетчер – при полном параде, в белых перчатках, с клинком в сверкающих изогнутых ножнах.
– Капитан Мартинес, буду весьма признателен, если вы присоединитесь к нам.
Холодный ужас, словно намокший плащ, облепил Мартинеса.
– Конечно, милорд, – ответил он.
Он шел к дверям, чувствуя легкое головокружение, уверенный, что теперь ничего не изменить, ему суждено стать беспомощным свидетелем еще одной необъяснимой трагедии, о которой через пару часов доложит Миши Чен, в то время как где-нибудь на корабле будут отмывать палубу от крови.
Капитану опять нужен свидетель. Жаль, что Флетчер не пользуется камерой.
Как и в тот раз Флетчера сопровождали двое. Первым был его секретарь Марсден, но вторым, вместо Мерсенна, оказался лорд Ахмад Хусейн, офицер-оружейник. Мартинес сразу догадался, куда они идут, и не удивился, когда Флетчер спустился на две палубы вниз и направился в Третью ракетную батарею.
Там их уже ожидала стоящая навытяжку команда с похожим на крысу старшим оружейником Гуликом во главе. И вновь Мартинес наблюдал, как Флетчер проводит тщательнейшую проверку не только ракет-носителей и пусковых установок, но и системы лифтов, предназначенной для персонала, огромных паукообразных роботов для контроля повреждений, используемых при ремонте в условиях перегрузки, когда вся команда лежит в амортизационных креслах, едва способная дышать и думать, не то что двигаться. Флетчер посмотрел гидравлические системы роботов, слазил в антирадиационный бункер, в котором во время боя сидят оружейники, а потом велел извлечь из пусковой установки две ракеты. Они были покрашены в те же цвета, что и обшивка корабля: в зеленый, розовый и белый – и напоминали не оружие, а странные дизайнерские изыски, арт-объекты, заказанные эксцентричным меценатом, или даже яркие леденцы для детей-великанов. Капитан провел по ним пальцами в белых перчатках, ожидая, что ракеты будут чисты, как его собственный обеденный стол, а потом приказал убрать их на место и спросил Гулика, когда в последний раз ремонтировались установки.
Наконец Флетчер осмотрел саму команду – безупречно одетых солдат и мичманов, выстроенных по старшинству.
Восприятие Мартинеса обострилось, и он обозревал сразу все в батарее, до последнего проводка, до мельчайшего переключателя. Казалось, что он замечает каждую деталь происходящего: запах смазки на тросах подъемников; нервное движение рук Хусейна, увидевшего, что Флетчер отводит взгляд от полоски пота, выступившего над верхней губой Гулика.
Гулик, вытянувшись, стоял в конце строя. Флетчер хладнокровно вышагивал перед его командой, не пропуская ни потертого шва на рабочем комбинезоне, ни криво вставленного в гнездо инструмента, ни торчащей из-под воротника петли вешалки.