Уголком глаза Декард уловил и другое движение. Наблюдательная будка была опрокинута взрывом и придавила своей тяжестью постового. Сейчас Полицейский с лицом, залитым кровью, умудрился каким-то образом выбраться из-под тяжелой будки и пытался встать. Он даже вытащил свой тяжелый пистолет из кобуры на ремне.
— Человека Иисус Христос больше не любит вас! — Жалобный вопль, словно ответ, прозвучал вслед за словами, которые пронзительным голосом кричал в мегафон сумасшедший. — Глаз сострадающий отвернулся! Видна только боль! Глаз сострадающий уже больше не видит вас…
Декард отвернулся от этого пустомели, кафедрой для которого служили останки сгоревшего дирижабля, и увидел, как постовой полицейский, держа пистолет в обеих вытянутых руках, старается прицелиться.
На белом комбинезоне «Номекс» проповедника расцвело красное пятно. Умолкнув, он в изумлении уставился на него и стал оседать. Пальцы выпустили горизонтальную распорку корпуса дирижабля, тело согнулось там, где пуля пробила живот, и он рухнул на обожженный пламенем тротуар.
— Эй! — Прижимая одной рукой стальной стержень к ноге, Декард поспешно бросился к полицейскому. Он не обратил ни малейшего внимания на тот факт, что тот направил дуло своего пистолета в его сторону. — Сейчас они будут здесь! Те, кто сделал это… — Как только выстрел полицейского прервал поток слов из мегафона, остальные участники нападения, находившиеся в переулке, сбежали, бросив свое оружие. Декард указывал на другой, более близкий к ним переулок. — Я видел, как они идут!
Он отлично понимал: нужно действовать чрезвычайно быстро, чтобы успеть до того, как приземлятся устремившиеся сюда челноки Управления полиции Лос-Анджелеса. Лучи их прожекторов уже светили сверху, обшаривая все, что осталось от дирижабля.
Вид у полицейского был слегка растерянный, видимо, вследствие контузии, лицо в ссадинах. Он позволил Декарду взять себя за руку и потащить в неосвещенное место подальше от улицы.
— Давай туда, назад…
Войдя в затененное зданиями пространство, Декард подтолкнул полицейского вперед, а сам пошел за ним, отставая на шаг.
— Эй? — Полицейский поднял дрожащей рукой свой пистолет, водя стволом из стороны в сторону. — Я ничего не…
Речь парня оборвалась, когда Декард прижал к его горлу стальной стержень. Схватив свое оружие двумя руками за концы, Декард изо всех сил уперся коленом полицейскому в поясницу. Один достаточно резкий рывок — и меньше чем через минуту полицейский с покрасневшим лицом начал обвисать, вяло сопротивляясь, а еще спустя несколько секунд он уже просто висел подбородком на стальном стержне. Декард отпустил стержень, и постовой тут же рухнул на бетон лицом вниз — ладони его касались земли, язык из разинутого рта расплющился о тротуар.
Стоя над неподвижным телом, Декард через плечо оглянулся назад. Полицейские челноки уже приземлились. Их красные и синие мигающие сигнальные огни, словно карнавальные фонарики, окрасили фасады зданий и рухнувший вниз дирижабль ООН. Аварийно-спасательные лодки все еще парили невысоко в небе, дожидаясь, пока армейские группы из юго-западного управления не закончат зачистку всей территории. Руки раненых хватали солдат в черных мундирах за колени, когда те поспешно пробегали мимо, выполняя приказ своих офицеров образовать сплошное кольцо вокруг места трагедии.
Подхватив бесчувственного полицейского под мышки, Декард потащил его в более укромное место подальше от улицы. Для того чтобы снять форменный мундир с неподвижного тела и натянуть на себя со всеми его пряжками, кожаными застежками и ремешками, а затем застегнуть хромированные пуговицы, потребовалось всего несколько минут. После чего Декард, скомкав белый пиджак и остальную грязную одежду, забросил их в темный угол.
Полицейский был жив — полураздетый, в одном нижнем белье, он уже начал шевелиться и заморгал. Когда Декард снял с ремня пару наручников и пристегнул его за руку к проходившей невдалеке канализационной трубе. А чтобы парень не вздумал заорать во всю глотку, Декард засунул ему в рот специальный кляп с мембраной, который почти не стеснял дыхания, но заглушал даже самый тихий шепот.
Натянув сапоги и кожаные перчатки, Декард завершил непростое дело облачения в форменный кожаный ансамбль. Он не обратил ни малейшего внимания на безуспешные попытки полицейского освободиться от наручников и на его злобные взгляды, продолжая рыться в кармашках на ремне до тех пор, пока не нашел то, что искал. Серый прямоугольник из пластика размером с кредитную карточку, вдоль одной стороны которого шел ряд выпуклых точек.
Пытаться использовать свой собственный активационный код, разумеется, нельзя. Все пропуска были объединены в высокочастотной сети декодирования номеров, поэтому появление в ней его старого номера, без сомнения, вызовет страшнейший переполох в следственном департаменте Главного управления полиции Лос-Анджелеса.
Пистолет постового валялся на земле в нескольких футах от Декарда. Он поднял его, наклонился к полицейскому и приставил дуло ему ко лбу.
— Давай выкладывай, но тихо. — Другой рукой Декард немного вытащил кляп, чтобы полицейский мог говорить. — Шепотом, ты меня понял? — Постовой глянул сначала на пистолет, направленный ему в лоб, потом вновь уставился Декарду в лицо. — Только скажи мне свой кодовый номер, и все.
— Пошел ты…
— Неверно. — Он был отлично знаком со стандартным вооружением постовых еще с тех давних пор, когда сам начинал таким же. Как бы там ни было, этот парень наверняка новичок в полиции-иначе с какой бы стати его засунули в наблюдательную будку? — и потому на него можно попробовать нажать. Декард немного надавил пальцем на спусковой крючок — ровно настолько, чтобы в механизме раздался характерный щелчок, предваряющий выстрел и безотказно действующий на психику таких салаг, как этот малый. — Ну, не волнуйся, попробуй еще раз.
Бравада исчезла, полицейский как на духу выпалил цепочку цифр кодового номера — вероятно, дата рождения. Лицо его внезапно покрылось испариной.
Декард установил код на пропуске. Словно хамелеон, окраска пропуска тут же изменилась с мертвенно-серой на радужную, а затем начала медленно переходить в красную. Код был правильным.
— Ну, спасибо, парень. — Он проверил на всякий случай, насколько надежно вставлен кляп в рот полицейского. Все еще держа ствол пистолета у лба бедолаги, Декард предупредил его: — Знаешь, следовало бы, конечно, тебя пристрелить…
Правда, в мозгу Декарда витали в этот момент совсем другие мысли. Во-первых, ему совсем не хотелось подтвердить этим убийством обвинение его, Декарда, в человекоубийстве со стороны этого осла Исидора. Во-вторых, с точки зрения Управления полиции Лос-Анджелеса одно дело — быть убийцей и совсем другое — быть убийцей полицейских. Какие бы усилия ни прилагались сейчас для его поимки, их можно считать ничтожными по сравнению с тем, что последует, если он повесит на себя убийство полицейского. Даже если ему удалось бы каким-то чудом выбраться из Лос-Анджелеса, полицейские последовали бы за ним на край света, лишь бы пристрелить его. Своего рода корпоративная честь.
Декард отвел ствол пистолета от лица этого малого и убрал его в кобуру.
— Просто сиди здесь и не шуми, будь паинькой.
Может быть, это подарит ему несколько минут, столь необходимых для следующего шага, следующего этапа плана, начавшего созревать в его голове.
Декард тщательно осмотрел вход в переулок и ближайший участок улицы, на которую тот выходил. Другие полицейские; что прибыли на челноках, были заняты поисками, но двигались в другую сторону — они направлялись туда, где скрылись террористы, уничтожившие дирижабль ООН. По расчетам Декарда, пройдет не один час, прежде чем они доберутся до его закоулка. Совершенно непонятно, с какой стати все так всполошились — подумаешь, минометы, мегафоны… что с того? — однако сложившаяся ситуация была ему на пользу. Теперь его шансы возросли как минимум вдвое по сравнению с прежними.
То есть чуть-чуть отошли от нуля.
Держась как можно ближе к стене, чтобы его случайно не заметили, Декард двинулся по улице. Проходя мимо какой-то двери, он слегка толкнул ее ногой. Войдя внутрь, оказался на верхней площадке короткой лестницы. Тихий стук костяшек китайского домино мгновенно стих, и по ступенькам скатилась смешанная группа из нескольких азиатов и европейцев.
— Это общественный клуб. — Перед Декардом, шурша парчовым платьем с высоким воротником, возникла напыщенная женщина. — Все деньги, которые находятся на столах, служат исключительно целям декорации.
— Вот как? Хорошо.
У каждой стены этой комнаты в цокольном этаже стояли игровые столы. Да, весь мир за стенами заведения мог пойти прахом, а игроки даже не оторвали бы глаз от столов.
Декард неспешно осмотрел всю комнату с низкими потолками, забрал пачку — сколько поместилось в ладонь — денег с банка на одном из столов-такова была обычная такса любого полицейского сунул ее в карман. Деньги тоже пришлись ему весьма кстати.
— Все в порядке.
Выйдя через черный ход, он оказался с другой стороны здания. Здесь толпа была пожиже, и большая часть ее сгрудилась, чтобы поглазеть на упавший дирижабль, вокруг которого уже красовались полицейские желтые ленты с надписью, и на место, где разыгралась трагедия.
Декард шел мимо быстрым шагом, опустив голову вниз, и люди расступались в стороны, торопясь освободить ему путь. При такой скорости продвижения ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до Главного управления полиции.
Глава 7
Холден открыл глаза.
— Подождите минутку. — Он, оказывается, уже не лежит, а сидит. И никакого черного атташе-кейса, привязанного к его груди, который то булькает, то молчит. Холден поймал себя на том, что тычет правой рукой в грудную клетку. На шее у него висела полоска темно-синей ткани. — Что… — Голос тоже теперь изменился и звучал гораздо громче, чем прежде, Холден чуть не оглох, так громко он отдавался у него в голове. — Что произошло?..
— Мне пришлось проникнуть на склад в центральной части города — тот самый, где хранилось конфискованное у тебя на старой квартире. — Рядом с Холденом говорил знакомый голос. — Прошу извинить меня за тот инцидент. Ты можешь предъявить счет за висячий замок, который я сломал.
Холден поднял голову и увидел Роя Бейти, который сцепил руки и завел их за голову. Он сидел на металлическом стуле, откинувшись назад и качаясь на задних ножках. И наблюдал за Холденом. Холден еще раз оглядел себя и заметил, что полоска ткани, повязанная у него на шее, на самом деле была галстуком — его собственным галстуком из хорошего шелка. Белая рубашка и серый пиджак, да и вся остальная одежда, что была на нем в данный момент, — также когда-то принадлежали ему самому. Все эти вещи были из другой его жизни, из той жизни, когда его еще не подстрелили в здании Главного управления корпорации «Тирелл». Да, то была совершенно иная жизнь и совершенно иной мир.
— Как ты себя чувствуешь? Ничто не беспокоит? — Бейти сел на стуле ровно. В руках он вертел пульт дистанционного управления. — Здешние доктора сказали, что настроили систему на оптимальные параметры, соответствующие твоему нынешнему весу и общему состоянию твоего организма. Видишь ли, ты потерял немалую долю прежней мышечной массы, так как довольно много времени провалялся на больничной койке после ранения. Все компоненты системы, которую тебе имплантировали, автоматически будут подстраиваться к твоему новому состоянию по мере того, как ты будешь набирать прежнюю форму. Правда, думаю, тебе придется впоследствии влить немного крови.
Холден отбросил галстук в сторону и расстегнул пару пуговиц на рубашке. Теперь на его обнаженной груди уже не было открытой рваной раны. Не было и никаких трубок и шлангов. Единственное, что осталось, это масса ссадин и швов, которые покрывали мертвенно-бледную кожу на груди, образуя нечто вроде контурной карты.
— И постарайся поменьше тыкать себя в грудь. Я бы не сказал, что швы ненадежны — врачи использовали особо прочные хирургические нити, — но ведь тебе, наверное, не хотелось бы занести какую-нибудь инфекцию?
Холден провел пальцем по следам операции и почувствовал тупую боль, будто глубоко в его плоть вонзили некую проволоку. Да плюс еще ко всему какое-то безотчетное ощущение. — то ли реальное, то ли воображаемое, — что он все время слышит непонятные приглушенные звуки, напоминающие тиканье и бульканье, идущие из самой глубины, из-под восстановленных плоти и костей.
— Что происходит? — Холден уставился на своего собеседника. — Что вы, черт побери, со мной сделали?
— О чем это ты? Бог мой, ты беспокоишься об оплате? — Бейти удивленно покачал головой. — За все заплачено, ясно? Тебе, парень, фактически предоставили в полное твое распоряжение новую жизнь. И притом совершенно даром. Ни о чем больше не беспокойся. Лучше просто наслаждайся жизнью. Начни прямо сейчас.
— Значит, имплантация… — Холден положил ладонь на свою вдоль и поперек расшитую грудь, чувствуя под рукой жужжание и шум механизмов, установленных внутри. — Полный набор… сердце и легкие…
Он сделал глубокий вдох. На груди затрепетала тонкая, как паутина, шелковая нить. В горле появилось ощущение привкуса пластика и нержавеющей стали.
— Произведение искусства. Лучше не бывает. — Бейти поднял пульт дистанционного управления. — Я велел здешним врачам, чтобы они выбирали для тебя самые лучшие материалы и механизмы, которые только смогут здесь раздобыть, и чтобы ни в коем случае не использовали никаких остатков от других операций, гнивших где-нибудь на складе.
— Но ведь доктора говорили мне… в той, другой больнице… — В голосе Холдена слышалось изумление. — Те доктора, когда проводили очередной медицинский осмотр, говорили мне, что ни о какой имплантации в моем состоянии не может быть и речи. Повреждения многих внутренних органов были настолько серьезными, что тамошние врачи…
— Ну и что? Они обманули тебя. Вот и все.
Такое объяснение Холдена никак не устраивало.
— С какой стати им всем надо было меня обманывать? И докторам, и Брайанту, и всем остальным… Нет, это совершенно не поддается логическому объяснению.
На лице Бейти вновь заиграла улыбка — тонкая, отлично знакомая Холдену.
— Смысл есть… Все зависит от того, кого ты считаешь своими друзьями. Своими настоящими друзьями.
Те призрачные нотки таинственности, что прозвучали в его голосе, заставили Холдена задуматься.
— Разреши посмотреть? — Он протянул руку за пультом дистанционного управления, который держал Бейти.
— Конечно.
На пульте было всего две кнопки.
— И что, это кнопки полного отключения? Меня можно выключить?
Не дожидаясь ответа, он осторожно положил пульт на пол, а потом ударил по нему каблуком. Раздался звук крошащегося пластика и ломающихся микросхем; на миг Холден почувствовал какой-то толчок у себя в сердце, затем оно начало работать В прежнем ритме.
— Здорово! — Бейти запрокинул голову и расхохотался. Тонкие стенки сборного дома затряслись от столь бурного проявления веселья. — Я на сто процентов уверен, что где-то есть еще одна точно такая же штуковина, но все равно просто восхищен твоим поступком! Ведь два, ну, может быть, три часа назад ты стоял на пороге смерти… в буквальном смысле. А все та твоя чертова больница. Пойми, приятель, люди ложатся в подобные больницы исключительно для того, чтобы поскорее отправиться на тот свет. И тебе бы обязательно помогли… Но теперь-то ты здесь. — Он возбужденно жестикулировал, объясняя Холдену ситуацию. — И чувствуешь себя, как мне хотелось бы верить, ничуть не хуже, чем до своего ранения. Обычное чудо современной медицины. Я просто не понимаю, что могло вызвать твое неудовольствие?
Холден повернулся к окну, на котором не были задернуты шторы. Он видел, что за окном по-прежнему темно, но не смог бы сказать наверняка, та ли это ночь, когда Бейти выкрал его из больницы, или ночь неделю спустя. А может, на самом деле с тех пор прошел целый месяц?