Кстати, к вопросу о телохранителях. Баризи не отходил от Джареда ни на шаг. Не спускал с него восторженных глаз, выполняя роль то ли преданного бодигарда, то ли пылкого любовника. Как бы там ни было, Дженсен почему-то чувствовал ревность, хотя на это вроде как не было причин.
Глубокой ночью, за пару часов до рассвета наступила пора фейерверков.
Выпендрились все: от «желторотиков» до Учителей. Над Большим каньоном летали огромные искрящиеся «манты» размером в гору Эверест, переливающиеся планеты и астероиды, хвостатые кометы и неведомые животные. Удивил Баризи: его фейерверки в виде древнейших динозавров в полный рост вызвали фурор. Как и фейерверк Дженсена и его группы с лицами всех Учителей Школы. И надпись напоследок, которую Дженсен просто не мог не сделать: «Орлы желторотикам лап не жмут», лопнувшую в чёрном небе миллионами ярких помидоров с фамилиями всех оставшихся курсантов Школы. Именные помидоры находили своего однофамильца и над его головой лопались, осыпая «пострадавшего» искрящимися ошмётками.
Пустыня вздрогнула от дружного хохота в тысячу глоток. Над головой Падалеки взорвался самый большой помидор, и парень буквально засветился как неоновая вывеска, пока водопад не иссяк и не исчез. Дженсен хотел было тоже расхохотаться, но поперхнулся, увидев, как странно вспыхнули глаза Джареда.
Он поймал его взгляд: внимательный, слегка недоумённый, словно Дженсен не оправдал его ожиданий. Джаред продолжал улыбаться, но Дженсену стало неловко. Он пожал плечами, видя, как на него смотрит Джаред, и впервые в жизни пожалел, что нельзя повернуть время вспять.
Возможно, он обидел парня, который ничего плохого ему не сделал. Особенно, когда группа бывших «желторотиков», а теперь «пингвинов» во главе с Джаредом ответила своим фейерверком. Сначала это был простой дождь из всевозможных пятёрок, плюсов и других символов, характеризующих победу, затем на фоне чёрного неба вспыхнули целые предложения ─ пожелания дальнейших успехов выпускникам.
Последний фейерверк Дженсен потом ещё долгие годы видел во сне.
В небо взлетели тысячи коконов, которые, набрав высоту, взорвались в небе, и на их месте появились гигантские разноцветные бабочки. Они порхали в звёздном небе и неестественно долго не гасли. Но самым невероятным был эффект реальности: бабочки планировали над головами собравшихся курсантов и Учителей, как живые. Они даже садились на подставленные руки, отчего восторженный визг девушек-курсантов перекрыл свист и смех сотен молодых мужчин.
...Бабочка цвета насыщенного индиго невесомо приземлилась на плечо Дженсена и обернула вокруг него свои синие крылья. Эклз готов был голову дать на отсечение, что это проделки Падалеки. Никто из «желторотиков» не смог бы самостоятельно создать этот фейерверк, ведь углублённая химия и физика изучались на втором курсе. Только Падалеки сдал эти предметы экстерном. Дженсен не поленился заглянуть в статистику Школьной успеваемости. А потом все мысли вылетели из его головы. Искрящаяся фурия наклонила голову, и Дженсен, оказавшийся в плотном изолирующем его ото всех сверкающем коконе, услышал тихий шепот Падалеки вокруг себя:
─ Увидимся на земле Иштар.
Его голос ещё отдавался в ушах, когда все бабочки разом снова вспорхнули в небо. Провожаемые разочарованными вздохами, изящные фигурки слились в единое разноцветное облако, которое достигнув определённой высоты, распалось на миллионы огоньков и водопадом осыпалось вниз. Когда в глазах перестали вспыхивать искорки, Падалеки исчез с бала, как Золушка, не оставив после себя даже своей туфельки, пусть и сорок шестого размера.
*****
На следующий день прилетел пассажирский «кальмар»*********.
Перед отъездом Дженсен искал Падалеки, чтобы попрощаться и извиниться за свою выходку, а еще пожелать дальнейших успехов в учёбе, хотя тот явно в этом не нуждался. Но он нашёл только хмурого Баризи, складывающего свои вещи. Сегодня начинались каникулы, и курсанты спешили к родным. Он, конечно же, не сказал где Джаред, и Дженсен уже от Сэмира услышал новость, что тот улетел ещё ночью с людьми из Бюро, специально прилетевшими за ним. Он сам видел знакомого функционера, который регулярно прилетал в Школу с визитом и читал лекции чаще других представителей.
Дженсен пожал плечами. Значит, не судьба.
Его мысли сейчас кружились вокруг собственного распределения и скорой встречи с мамой. А потом его ждала лунная база Рейнджеров Комитета и стажировка. Дальше ─ как получится.
Всё было бы отлично, если бы Дженсен не жалел о том, что так по-дурацки распрощался с Падалеки. Одна надежда, что они ещё встретятся. Ведь где-то же существует эта неведомая земля Иштар, о которой прошептал Джаред.
Возможно, стоит её поискать.
Эпизод 3
Серная бездна
(пять лет спустя)
За прошедшие годы службы Дженсен возненавидел затянутые собрания и планёрки в Комитете. За разговорами и очередными наполеоновскими планами терялся общий смысл ключевых вопросов. Функционеры переливали воду из пустого в порожнее, а Брэмэр по-прежнему был неуловим. Складывалось ощущение, что он заранее знал, кто и где его ждёт. Всё чаще Дженсена посещали мысли о засевшем в Комитете или в Бюро, а может быть, и в самом правительстве, «кроте». Иначе как объяснить сверхфантастическую интуицию главного браконьера их времени? Десятилетия бесплотных поисков, а они так до сих пор и не знали, где Брэмэр базировался, какими путями выходил из окружения, кто был рядом с ним и где находились его лежбища, укрытия и тайники.
Вот и сегодняшнее заседание плавно превратилось в балаган. Наибольшую ценность имели доклады от засекреченных агентов «Ригеля» из команды Бюро. Вот эти парни почти ежемесячно нарывали ценные факты о планах Юпи, и год назад навели рейнджеров Комитета на крупнейший схрон биомассы, который, кстати, располагался под самым носом Комитета ─ на спутнике Марса Фобосе. Если вспомнить, что другой его спутник, Деймос был вотчиной Бюро, и именно здесь располагалась одна из главных криолабораторий Солнечной Системы с хранилищем останков биомассы тех животных, которые погибли при переходе в Туннелях, становилось смешно до слёз, как бандитам удавалось уживаться на этом малюсеньком пятачке целых два года?
Дженсен не особо удивлялся этим противоречиям. Пока Комитет и Бюро не придут к согласию, всё будет играть на руку Сети браконьеров, как бы отлично ни работала армия рейнджеров. Когда погиб его отец, Правительство тоже кричало, что они сделали всё, чтобы предотвратить ещё большую катастрофу. Катастрофу одной рядовой семьи и других несчастных, которые стали либо жертвами, либо заложниками случившегося никто не принимал в расчёт. Впрочем, как всегда...
Властная верхушка не могла обеспечить жителям Земли полную безопасность, хоть и обещала, а внеземные животные стали разменной монетой на чёрном рынке голубой планеты. Кто же знал, что на чудищ из космоса возникнет такой воистину чудовищный спрос? Даже страх купить животное, которое может стать причиной смерти не только своей семьи, но и целого города/страны/континента, не останавливал фанатиков, готовых заплатить любые деньги, лишь бы было чем похвастаться перед своими друзьями. Крокодилы, львы и аспиды уже давно перестали быть экзотикой.
...Время ничего не меняло. Власть и деньги всегда были рядом. Никто не в силах отказаться ни от большей власти, ни от большего количества денег. Жаль, что открытие невиданного для землян мира Солнечной Системы привело к тому, что человек ─ венец мать его природы! ─ превратился в спусковой крючок висящего на стене ружья, способного однажды бабахнуть так сильно, что мало не покажется. И всё из-за очередного богатея, решившего купить для своего зверинца ещё одну космическую зверушку. О том, что это может быть мина замедленного действия, браконьеры часто умалчивали. Неизвестно, чем думали эти люди. Если бы не было в тот год бума на венерианскую скалолазку, отцу Дженсена сейчас исполнилось бы всего шестьдесят лет и он был бы жив.
Когда собрание, наконец, закончилось, Дженсен наведался к Нагу Мигеро, своему непосредственному начальнику (тот был заместителем самого Вуда, действующего шефа Комитета), и отчитался за три операции, проведённые в Поясе астероидов. Вообще-то, он должен был сделать это ещё два дня назад, но позвонила мама, и пришлось срочно взять неделю отпуска, чтобы навесить её. Ничего страшного, небольшое недомогание. Он побывал дома, потом они, как обычно, посетили место гибели отца. Мама напрочь отказывалась летать туда в одиночестве.
Почему-то со временем не становилось легче ни ему, ни матери. Боль притупилась, но ему по-прежнему снились сны. Воспоминания, как штормовая волна, иногда накрывали его, когда он этого совсем не ждал. Например, если случайно слышал любимую песенку отца по радиостанции. Или когда сталкивался по работе с людьми, которые знали Брайана Эклза, служили с ним или учились под его руководством. Когда он получил место в Комитете после двухлетней стажировки на Луне, этих встреч стало в несколько раз больше, ведь здесь его отец служил многие годы. Было тяжело слышать о том, каким отличным рейнджером был Брайан Эклз. Дженсен в такие моменты испытывал странные чувства. С одной стороны, это его ужасно злило, ведь он и без подсказок знал, что его отец герой, ему не нужны были эти постоянные напоминания. А с другой ─ зависть вперемешку с сожалением, потому что эти люди долгие годы работали с отцом плечом к плечу, а Дженсену достались крохи, да и те оборвались несправедливо рано.
Мигеро напичкал его новыми данными и материалами, после чего Дженсен разобрался с личными делами и теперь спешил на космодром. Вещи он отправил ещё вчера, а с мамой попрощался утром, перед самым собранием. Знал, что потом не успеет заскочить домой.
Покинув здание Комитета, Дженсен вызвал парковочный такси-кар. Ждать почти не пришлось, несмотря на обеденное время. Сев в пузатую машину, он внятно и раздельно сказал:
─ Космопорт. Одиннадцатый терминал, зелёный сектор.
Затем откинулся на сиденье, удобно уложив голову в подголовнике, и уставился в окно.
...На Земле сейчас бушевала золотая осень, и погода соответствовала: яркое солнце, мягкое тепло, но уже без летнего жара. Очень хотелось махнуть на море (на крайний случай, подошёл бы любой другой водоём), но дела не позволили. Хотя он радовался и тому, что удалось на этот раз. Он провёл на Земле две замечательные недели, из которых только четыре дня пришлось посвятить делам. Поэтому здорово, что удалось побыть с мамой и друзьями, которые оказались дома. Он давно не видел некоторых из них. Гражданские редко вылетали за пределы Земли и Луны, если только не на тур-комплекс «Уран+», так что увидеть кого-то из его мирной, не военной жизни, было большой удачей.
И вот теперь он мчался в Космопорт, разглядывая напоследок разноцветные наряды прохожих, спешащих по своим делам. Дженсен как губка впитывал в себя яркие краски. Очень скоро его будет окружать чернота космоса, вместо удобных джинсов и рубашки поло, привычный уже тёмно-зелёный военный мундир или скафандр.
Если повезёт, то он снова увидит Землю через три месяца, если не очень ─ через год, а если фортуна совсем от него отвернётся, то космос станет его могилой. Эклза это не пугало. Ну, может, самую малость.
Вечер плавно перетекал в ночь.
Вдруг прямо по курсу следования Дженсен увидел сквозь кроны деревьев яркие вспышки. Он выпрямился на сидении. Обычный старенький фейерверк, даже без навороченных спецэффектов, немедленно напомнил ему о выпускном бале, о синей бабочке на его плече, о хриплом шепоте и пронзительном взгляде.
Падалеки...
Где он сейчас?
Не то, чтобы Дженсен специально искал, но... С такими мозгами Джаред должен был закончить Школу два года назад. Но ни на Лунных полигонах, ни на стажировочных базах, ни в космосе Дженсен его пока не встречал. Даже просматривая ежедневные сводки, он искал в первую очередь фамилию Падалеки или тех, с кем тот дружил, например Марка Баризи.
Дженсен хотел с ним встретиться и кое о чём расспросить. Слишком много вокруг этого парня было тайн, которые будоражили сознание Эклза, и так перемешивались с его жизнью, что волосы вставали дыбом. Ему до сих пор не давал покоя случай в подсобке. Откуда Падалеки знал Брэмэра? Что случилось на Титане? Никакой информации о проведённых зачистках на этом спутнике Дженсен нигде не нашёл: ни в базе данных Комитета, ни в Национальной Библиотеке, которую он специально посетил перед стажировкой на Луне. А ведь была ещё и аура матрицы...
Увидев приближающиеся огни Космопорта, Дженсен вздохнул и расправил плечи. Он всегда радовался, вернувшись туда, где всё подчинялось его приказам, все было просто и понятно. В отличие от Джареда Падалеки.
Кар лихо обогнул впечатляющую группу «Осьминогов»* и «СуперКитов»**. Дженсен был в курсе, что через два дня все эти махины стартуют к Плутону; давно пора было вплотную заняться поясом Койпера, куда входил Плутон, некогда считавшийся самой дальней планетой Солнечной Системы. За Хароном, спутником Плутона, заканчивались для землян Туннели. «Конечная станция космического метро», как шутили рейнджеры. В научных кругах существовало мнение, что Туннели проложены за границей Солнечной системы и ведут далеко в космос, в такие дали, которые людям пока даже и не снились. Осталось только найти выход к звёздам. Поэтому так нужна была эта экспедиция. Она готовилась долго, целых восемь лет. Дженсен впервые услышал о ней, поступив в Школу. В те времена и не верилось, что когда-нибудь эта махина сдвинется с места. Кто бы мог подумать, что он будет наблюдать завершающую стадию экспедиции!
Он бы и сам с удовольствием подал заявку на участие и вошёл в состав, но на него у функционеров Комитета были свои планы, которых, кстати, Дженсен до конца не понимал. Годы стажировки уже позади, он вполне состоялся как рейнджер, участвовал не в одном десятке разных по сложности операций, ему доверяли, его уважали за находчивость и строгое соблюдение протокола. Но с каждым днём чувство неудовлётворённости усиливалось. Дело, конечно, было в Брэмэре. Дженсен и его команда были уже настолько хороши, что вполне могли совместить рутинную работу рейнджеров с ловлей главного браконьера. Но кто-то наверху придерживал вожжи. В итоге, полной информации о перемещениях Юпи либо не было в помине, либо она была недоступна Дженсену по каким-то причинам. Операции проваливались одна за другой, за Брэмэром гонялись все, кому не лень, а тот с ловкостью фокусника выскальзывал из тщательно продуманных и математически выверенных ловушек, как мыло из пальцев, оставляя взамен подмигивающие проблесковые огоньки своего корабля и необходимость подчищать то, что он успел натворить.
Наконец, обогнув махину последнего «СуперКита», кар Дженсена остановился напротив открытого шлюза его гордости, корабля класса «Кальмар» с простеньким названием «Солнечный ветер». Никто не догадывался, какой смысл был заложен в него. Ни одна живая душа, хотя Вент в своё время довольно странно отреагировал на это, но промолчал. И слава Богу! Иначе не избежать бы Дженсену тогда насмешек до конца дней своих.
─ Космопорт, сэр, ─ пропищал металлический голос матрицы кара. ─ Одиннадцатый терминал, зелёный сектор.
«Всё, конечная» ─ подумал про себя Дженсен и распахнул дверь. Вытащив сумку, он отменил заказ и кар отправился на стоянку при Космопорте, ждать очередного клиента. Неспешно обогнув своего серебристого друга, Дженсен визуально проверил поврежденное место в обшивке корабля и удовлетворённо кивнул. Первая метка на теле его ласточки за пять лет службы. Их считают счастливчиками: ни ранений, ни потерь состава. На самом деле это была настоящая чёртовая удача, не иначе, ведь пульсирующий удар лазера, посланный кораблём браконьеров чудом не попал в топливные баки. Десяток сантиметров ниже и его красавица стала бы братской могилой для всех, кто там находился.
Две недели «Солнечный ветер» находился в ремонтном терминале, где ему полностью сменили защитный слой и обновили систему жизнеобеспечения, а экипаж в это время прохлаждался в незапланированном отпуске. Хотя Вент с Сэмиром провели часть этого времени в мастерских и постарались на славу, кое-что кустарно модернизировав. Об этом оба Дженсену уже все уши прожужжали. По их словам, корабль теперь «непотопляем, как Титаник». На пояснение Дженсеном, чем закончилась та известная история, Вент пожал плечами, а Сэмир сказал, что это было давно, и с тех пор техника шагнула далеко вперёд. Странная логика, но Дженсен не стал с ним спорить.