Она нашла Рейфа за инструктажем разведчиков на основании слухов о бандитах, собранных в последней деревне, через которую они проезжали.
— Теперь они лучше одеваются, — говорил он, — и вряд ли станут носить мундиры, но вас это не должно сбивать с толку. Многие из них имеют военные навыки, и так как политика генерала заставила их бояться виселицы, то можно ожидать от них всяческих хитростей. Разойдись!
Рейф кивнул Домино:
— Доброе утро, генерал. Рота почти готова выступить.
— Очень хорошо. — Она повертела в пальцах плетку. — Полковник, почему меня не проинформировали о сопровождающих нас людях?
— Сопровождающих? Вы раньше не возражали… — Выражение его лица изменилось. — О… эти. Да, странно, правда?
— Как давно они едут за нами?
— Первые появились после второй или третьей стычки с бандитами, — ответил Рейф, — примерно в то время, как ваша политика по отношению к нарушителям спокойствия стала очевидной. Когда я намекнул им, что их присутствие нежелательно, то получил ответ, что они в своем праве и у нас нет причин запрещать им путешествовать по общей земле.
— Они мешают роте? — спросила Домино.
— Нет, даже помогают. Среди них есть пара целителей, и они помогали Чейзу подлатать наших людей. Возможно, интендант у них кое-что выменивает. У нас явно появилась более свежая пища, чем можно было ожидать.
— Понимаю. Продолжай, Рейф, и пусть этот разговор пока останется между нами. — Домино задумчиво почесала подбородок. — Когда тронемся в путь, я полагаю, мне стоит навестить нашего квартирмейстера.
Приближение генерала на ее бледно-зеленом коне несколько взбудоражило и заставило засуетиться обитателей интендантских фургонов. Означенный генерал на означенном коне улыбалась несколько сардонически. Еще в начале ее карьеры Керман Блейд дал ей совет никогда не исправлять то, что еще не сломано. Интендантская часть процветала под ее благожелательным небрежением, но никогда не мешает напомнить, что командует тут она.
Хотя формально квартирмейстером был Колум Врейм, в действительности его обязанности выполнялись совместными усилиями его самого и его жены Биши. По прежним военным законам Биша не могла носить звание, но Домино планировала кое-что изменить, и Бише, хотела она того или нет, предстояло стать одной из первых женщин, получивших звание задним числом.
Биша, а не Колум встретила генерала, когда Злюка трусцой подскакал к первому фургону. Худая, почти угловатая, черты лица и слишком большие уши делали правдоподобными слухи об эльфийской крови Биши, но ее большие глаза были карими, а прямые волосы — каштановыми, да и манеры ее ничем не походили на эльфийские.
— Генерал Блейд, хорошо, что вы заехали навестить нас! — воскликнула она голосом почти пронзительным. — Держу пари, что вы хотите проверить Сета. Он в головном фургоне, готовит уроки.
Домино покачала головой:
— Нет, Биша, нет нужды проверять Сета. Он всегда прекрасно справляется. Я приехала посоветоваться с Колумом. Где его можно найти?
— Колум? Он где-то здесь, — Биша не успела договорить, как Домино почувствовала, что Злюка под ней шевельнулся.
Зеленый конь легкой походкой протрусил к заднему концу крытого фургона и сунул внутрь нос. Внутри кто-то то ли взвизгнул, то ли вскрикнул, и Злюка отступил на несколько шагов назад прижав к голове уши, хотя глаза его сверкали злорадным весельем.
Домино не удивилась, увидев, что жертвой Злюки был пропавший квартирмейстер.
— Сержант Колум, — сухо произнесла она, когда конь бросил последнего в грязь.
— Генерал Блейд, — ответил Колум, с трудом поднимаясь на ноги, пятясь подальше от зубов Злюки и одновременно пытаясь отдать честь. — Рад вас видеть, сэр.
— Вольно, Колум.
Колум был высоким мужчиной, раздобревшим от доброй кормежки и слишком частых поездок в фургоне. Его светлая кожа порозовела от ветра, а аккуратно подстриженные волосы имели мягкий оттенок серебра при свете свечи.
— Забирайся обратно в фургон, чтобы мы не отстали. Можем поговорить неофициально.
— Есть, сэр, — ответил он и неуклюже полез в фургон через заднюю дверцу. Злюка вытянул шею, словно собираясь подтолкнуть его сзади, и дородный сержант взлетел, как на крыльях.
Домино подавила улыбку и пошла в атаку.
— Ты ведешь торговлю с той разношерстной бандой, которая тащится следом за нами, Колум. Учитывая, что мы не знаем, каковы их намерения, ты можешь нажить себе серьезные неприятности.
Колум побледнел:
— Сэр! Вы же знаете, я не стал бы участвовать ни в чем таком, что может навредить роте. То, чего они хотели, настолько безобидно, что я не мог усмотреть ничего плохого в обмене с ними.
— А чего они хотели, сержант? — спросила Домино, и в ее голосе звучало больше терпения, чем она в себе чувствовала.
— Веревку, сэр, только веревку.
— Веревку? Какую-то особенную веревку?
— Нет, сэр, — начал было он, но тут вмешалась Биша, спрыгивая со своей повозки и подходя к ним.
— Да, генерал, в ней есть нечто особенное. Они хотели те обрывки веревки, которые мы собираем после казней через повешение, те, из которых были сделаны петли.
— Ну, и на что же она им сдалась? — задумалась Домино. — Это же самая перекрученная часть веревки, ее труднее всего использовать еще раз.
— И я так считал, — поспешно вставил Колум, — и поскольку они предлагали в обмен на плохую веревку хорошее мясо и пиво, то я подумал, что генерал не станет возражать.
— Не стану, Колум, — задумчиво ответила Домино, — считай, что пока убедил меня, но полагаю, мне стоит поехать назад и нанести визит нашему пестрому каравану.
— Обождите, генерал, — посоветовала Биша. — Они очень обидчивый народ, похожи на смазанных салом ежей, скользкие и колючие одновременно. Позвольте мне сперва предупредить их, чтобы они успели вспомнить о вежливости.
— Прекрасно, — согласилась Домино, — но в сумерках я все равно их навещу, будут они готовы или нет.
В тот вечер, после того как рота разбила лагерь, Домино проследила за повешением очередной полудюжины бандитов, затем вымыла руки, причесалась и поехала на встречу с Колдовским Народом. И Джорд, и Рейф предлагали поехать с ней, но она отказалась.
— Если я могу попасть в беду всего в двадцати ярдах от собственного лагеря, значит, так мне и надо. — Она рассмеялась. — Если не вернусь к рассвету, высылайте кавалерию.
Въезжая в лагерь незваных спутников, Домино прикинула их количество и решила, что их примерно около дюжины, если не считать разнообразных — и часто весьма странных — животных.
Однако у нее осталось меньше времени на разглядывание странного городка из палаток, павильонов, юрт и цыганских кибиток, чем ей бы хотелось, так как пришлось все внимание обратить на встречающую ее делегацию.
Один из встречавших — горбун, на спине у которого рос не один, а целых два горба, широкогубый, с унылым выражением вытянутого лица, едва видимого под неопрятными космами бурых волос. Вторая — женщина с внешностью типичной старой карги. Единственным ее украшением были седые волосы. Нос загнут крючком, а кожа покрыта темными пятнами и выдублена; скрюченные пальцы держат полированный посох того же светло-коричневого цвета, что и выцветшие глаза.
— Ты! — взвизгнула карга. — Домино! Доминик! Ты, от которой меня тошнит…
Горбун сплюнул на дорогу, что сразу же заставило ведьму замолчать. Затем выпрямился, насколько мог, широко развел руки, обернутые тканью, и начал говорить нараспев, голосом таким же резким и раздражающим, как попавший в глаза песок.
— На горе себе потревожила ты нас, генерал Блейд! Это общественная дорога, и у нас на нее такое же право, как и у твоей роты. Мы — могущественные волшебники. Предупреждаю тебя…
Ведьма ткнула в носок его сапога концом своего посоха, окованного серебром.
— О, заткнись, Мэл. Домино нас не боится. Да и чего ей бояться? Она нанесла поражение самой Падшей Птице-Солнцу. Заключила таинственные соглашения с Морской Ведьмой. Нечего ей бояться столь жалких, нищих пьянчуг, как мы.
Домино уставилась на них с таким изумлением, которое редко себе позволяла. Ей казалось, что Злюка под ней смеется, и это ощущение ее больше встревожило, чем успокоило.
— У вас передо мной преимущество, — наконец удалось ей выговорить, — так как вы знаете мое имя, а я ваших пока не знаю. Может, поможете мне?
— Я Мэл, — ответил мужчина, — с далекого Востока. Не обращай внимания на эту старую дуру и трепещи, ибо я обладаю силой, с которой следует считаться!
— Он подзаборный колдун, — спокойно произнесла карга, — или колдун песчаных дюн, все одно. Меня называют Чокнутой Бабулей, но я предлагаю называть меня просто Бабулей. Моя специальность — предсказывать будущее.
— Причем скверно, — ядовито прибавил Мэл, снова сплюнув, — но мы не о том говорим. Генерал Блейд приехала, чтобы познакомиться с нашей веселой шайкой.
— Я уже знаю, чего она хочет, а ты нет! — заявила Бабуля, весело подпрыгнув.
— А, чепуха, — прошипел Мэл, — ты даже не знаешь, что у тебя на ужин.
— Нет, знаю, — возразила она, — овсянка с медом и мятный чай. Ха!
— Ты больше ничего и не ешь, — проворчал Мэл. — Вряд ли это справедливый тест.
— Ты просто завидуешь.
— Вовсе нет!
— Завидуешь!
— Нет! — Да!
Продолжая препираться, они двинулись обратно по дороге. Домино, качая головой, пустила Злюку шагом следом за колдунами и поехала в их лагерь.
Разнообразные строения были в беспорядке размещены вокруг костра, который трещал и выбрасывал вверх языки пламени, бросая тени на сгрудившихся вокруг него людей. Через несколько мгновений Домино уже не была так уверена, что это тени делают их такими странными, так как когда ее глаза привыкли к освещению, она поняла, что наивная терминология Сета, возможно, точнее, чем она полагала.
Это не было собрание организованных в гильдию магов, таких, какие помогали принцу Рэнго во времена сражений против Каларана. Под влиянием на секунду вспыхнувшего в ней озарения Домино поняла, что это были люди, в которых таилась магическая сила и которых она деформировала почти так же, как пространство вокруг столицы деформировалось под влиянием избытка магической силы в артефактах.
Соскочив на землю со спины Злюки, она приняла складной походный табурет из рук хрупкой, почти до степени дистрофии, эльфийской женщины. Мэл и Бабуля тоже уселись, а остальной Колдовской Народ придвинулся поближе.
— Ну, генерал, мое внутреннее зрение подсказывает мне, что вы заехали, чтобы разнюхать, какая нам польза от вашей роты, — прокаркала Бабуля. — И узнать, зачем мы покупаем веревки ваших повешенных.
— Это мог узнать любой любитель подслушивать, — пробормотал Мэл, — или любой, у кого меж ушей не только овсянка.
Домино не обратила на него внимания.
— Да, именно поэтому я здесь. У меня важное поручение от принца Рэнго, и я не могу позволить поставить под угрозу его выполнение. Если вы задумали помешать моей миссии, я буду вынуждена действовать против вас так же, как против бандитов.
Бабуля расплылась в щербатой улыбке:
— Нет, мы не собираемся мешать вам выполнять ваше поручение, генерал. Не нужно пускать в ход мое могущество, чтобы понять, что принц не послал бы четверых своих любимцев в дикие места без серьезных причин.
— Твое могущество! — Мэл сплюнул в костер, вызвав взрыв зеленых и фиолетовых искр. — Перестань молоть вздор, старая карга.
— Попросту говоря, генерал Блейд, — продолжала Бабуля, — нам нужна ваша веревка, потому что она пригодится нам для заклятий и заговоров. Обычно нам приходится долго искать, где происходит повешение, но вы просто настоящий буревестник.
— Понятно. — Домино задумалась. — Это разумно, пока вы не слишком уменьшаете наши запасы веревки. Возможно, будет даже полезно, если ваша банда будет следовать за моей: Озера — район опасный и волшебный.
— Да, — согласился Мэл, — это так, но вы уже раньше отваживались навестить его и двигаетесь туда не слишком… поспешно.
Домино гневно посмотрела на него:
— Что ты хочешь сказать, чародей? Если ты подразумеваешь, что я забываю о своем долге, я тебя прикажу повесить.
Вокруг костра поднялся возбужденный шепот. Домино уловила обрывки разговоров. «О-о-о, фаланги пальцев!» «Мне череп!» «Волосы! Волосы и ногти!» «А я хочу его одежду!»
Мэл побледнел, затем зарычал и стал плевать в костер с такой силой, что взлетел сноп разноцветных искр.
— Ша, ша, дети, — успокоила всех Бабуля. — Послушайте, генерал, я уверена, что Мэл ничего такого не имел в виду. И в качестве доказательства наших добрых намерений позвольте мне предсказать ваше будущее.
Она, пошатываясь, поднялась на ноги. Сильно надавливая на посох, начала чертить в пыли окружности и посыпать их порошками, которые доставала из мешочков, спрятанных в плетеном веревочном поясе.
— Конфеты, пирожные и сласти всевозможные, — ворковала она, улыбаясь Домино удивительно доброй улыбкой. — Это потому, что ты девочка, милочка. Должно быть, ты совершенно сбила с толку вещунов Каларана, когда они работали с улитками, ракушками и зелеными лягушками — это то, из чего сделаны мальчики, сама понимаешь.
Домино лукаво улыбнулась:
— Приятно, что смогла помочь, пусть даже все это уже позади.
— Тихо, — сказала Бабуля, крутя узловатыми пальцами над своими рисунками. — Посмотрим, что готовит тебе будущее.
Наполовину сомневаясь, наполовину завороженная, Домино затаила дыхание, когда патока и корица засверкали и стали испаряться, распространяя запах пекущихся пирожных.
— Вижу долгую дорогу и деревья, на ветках которых раскачиваются бандиты, — начала предсказательница.
— Вот это предвидение, — презрительно фыркнул Мэл.
Домино слегка нагнулась, разок стукнула его за ухом, а когда он стал падать, подхватила. Злюка фыркнул. Больше, по-видимому, никто этого не заметил.
— Путь заканчивается трижды, — бормотала Бабуля, с трудом выталкивая каждое слово, давясь каждым слогом. — Один раз в походе, один раз в Озере, один раз в комнате с высоким потолком. Я вижу, тебя ждет одновременно и успех, и неудача. Ты сохранишь то, что должна потерять, и потеряешь то, что принимаешь за истину.
Мэл застонал, ворочаясь в грязи рядом с костром. Случайно коснувшись рукой горячего пепла, он взвыл и вскочил на ноги с поразительной прытью. Его нога попала в магический рисунок Бабули, и ведьма без чувств рухнула на землю.
— Бабуля!
Домино подняла старую леди, словно тряпичную куклу (хотя у нее никогда не было тряпичных кукол, разве только в качестве мишени для стрельбы), и осторожно опустила на ложе из соломы, словно по волшебству появившееся рядом с костром. Колдунья уже начала шевелиться. Домино устроила ее поудобнее, и ведьма с отважным пылом стала прихлебывать подслащенный медом чай, принесенный ярко-зеленым гоблином. — С тобой будет говорить Некротика, — прошептала Бабуля, — у нее для тебя есть предостережение — это дар, в дополнение к моему пророчеству.
Домино воздержалась от комментариев по поводу ценности пророчества Бабули. Она слабо верила в то, что нечто настолько противоречивое может иметь значение, разве что в самом общем смысле.
— Где эта Некротика? — спросила ее Домино. — Я выслушаю ее предостережение, но не ждите, что я стану обращать внимание на какую-то жалкую попытку помешать мне выполнить приказ принца.
— Смело сказано, генерал, — раздался хриплый шепот из темноты, — но мое предостережение не имеет никакого отношения к поручению, данному тебе принцем. Оно скорее связано с последствиями твоих собственных действий.
— Говори, — сказала Домино, сжав зубы и предвидя еще один выговор по поводу медленного движения роты.
— Я — некромант, — продолжал голос, — специалист по колдовству, связанному с мертвыми. Действия твоей роты выгодны для меня во многих отношениях, поэтому я полагаю, что ты заслуживаешь честного предупреждения: ты подвергаешь опасности те самые районы, которые стремишься защитить.
— Загадки. — Домино фыркнула. — Все вам подобные говорят загадками — подозреваю, чтобы прикрыть свое невежество. Я, солдат, привыкла говорить без уверток, Некромант. Мне доводилось сражаться с созданиями как естественными, так и сверхъестественными, поэтому меня не так-то легко запутать. Говори свою речь без этих выкрутас, или я пойду своим путем!