— Так грубо полковник Доминик Блейд разговаривал с Морской Ведьмой, — подал голос зеленый гоблин, заново наполнявший чашку Бабули чаем где-то поблизости. — Больше яиц, чем мозгов, говорили тогда, но думаю, Морская Ведьма знает.
— Да. — В темноте возникло какое-то движение, и та тощая эльфийская женщина, которую Домино уже заметила раньше, вступила в круг света. — Я припоминаю.
Домино изогнула бровь, глядя на Некротику.
— Эльф, который имеет дело с мертвецами? Я думала, твой народ интересуется естественными вещами, такими, как погода, животные и цветы.
— Это правда. — Казалось, от улыбки Некротики туго натянутая кожа на ее высоких скулах готова треснуть. — Я впервые открыла в себе мой талант и могущество, именно когда пыталась вырастить призрак цветка. Это тоже способ существования. Ответь на мой вопрос, генерал Блейд. Ты знаешь, почему большинство казней через повешение производится на перекрестках дорог?
— Нет, никогда об этом не задумывалась.
Некротика потрогала свисающую с ее громадного уха кольцо-серьгу, на которой были вырезаны крошечные черепа.
— Так я и думала. Причина этого обычая в том, что духам казненных будет трудно выбрать маршрут, по которому поехали их убийцы.
Поскольку большинство привидений привязаны к месту смерти, такая неуверенность в маршруте загоняет их в ловушку.
— И эти повешения, которые совершались по моему приказу, — сказала Домино, — были произведены на открытой местности, а мы двигались медленно.
— Да, — шепнула Некротика. — Я поймала в ловушку некоторые из призраков, и из них вышло отличное блюдо, но их будет больше, и я могу не справиться, если вы не прекратите казни.
Домино вскочила на ноги и свистнула Злюке.
— Никогда! Правосудие будет совершаться, Некротика. — Она схватила Злюку за гриву и одним прыжком оседлала его, не дожидаясь, пока конь опустится на колени. — Мы просто сделаем перекрестки.
Женщина-эльф уставилась на нее, а остальной Колдовской Народ затрещал и зачирикал от изумления, все, кроме зеленого гоблина, который катался по земле, умирая от смеха.
— Она это сделает! Сделает! — пищал он. Домино помахала на прощание рукой:
— Спасибо за ваши предостережения и пророчества — и за чай. До тех пор пока вы будете соблюдать наше соглашение, моя рота будет защищать вас всех. Если выступите против меня, у нас и для вас хватит веревки.
Когда она вернулась к своей палатке, Сет ждал ее с ужином.
— Я его накормил, — сказал мальчик, кивнув головой в сторону Джорда, чей силуэт виднелся внутри освещенной лампой палатки, — чтобы он мог еще позаниматься.
— Молодец, Сет, — сказала Домино и милостиво похлопала его по плечу. — Как твои уроки?
— Наверное, хорошо, — ответил он, шаркая одной ногой по земле, — я бы предпочел получить меч, лук и коня, чем учиться на клерка.
— А я — клерк? — спросила Домино, впиваясь в жареного фазана руками и зубами одновременно.
— Нет, сэр! — возмущенно, но с восхищением в голосе воскликнул мальчик. — Вы настоящий воин!
— Однако я умею читать, писать и считать, — сказала Домино, вытирая жирные руки о штаны, — и мой отец, генерал Блейд, настоял на этом, как на части моего военного образования.
— Правда? — Сет неожиданно стал серьезным. — Спасибо, генерал, теперь я уберу, если позволите.
— Давай, Сет, — сказала она. — Я сейчас приду, только умоюсь.
Когда Домино вошла в палатку, Джорд поднял руку, давая понять, что ей не следует его прерывать. Она сняла с себя доспехи, подавая их по одному наружу Сету, чтобы тот их смазал маслом. Джорд продолжал писать так долго, что она почти уснула, когда он наконец погасил лампу и присоединился к ней.
— Доми! Доми! — Он слегка подтолкнул ее. — Проснись, дорогая.
— Гм, — промычала она, перекатываясь поближе и прижимаясь к нему. — Закончил наконец-то занятия на сегодня? Сколько тебе еще осталось работы, между прочим?
Он выпустил ее из объятий.
— Не мелочись, Домино. Свиток Гвайкандер — это причудливый старинный артефакт, написанный архаичным письмом кем-то из древних волшебников.
— Нет, пойми меня правильно, — возразила Домино, покрепче прижимая его к себе. — Я понимаю трудность того, что ты делаешь, но люди уже начали судачить о том, как медленно мы продвигаемся. Мне придется приказать поторапливаться.
— Уф! — задохнулся Джорд. — Домино, полегче! Ты сломаешь мне ребра!
Она сразу же отпустила его, и он упал на спину, смеясь и задыхаясь. Отдышавшись, он снова привлек ее к себе.
Через несколько минут Джорд приостановил свое занятие и сказал:
— Через пару дней кончу.
— Джорд, я всегда знала, что ты силен, но… — Домино покраснела. — Ах, ты о свитке. Забудь о нем и займись своим генералом.
— Готов служить, моя леди.
На следующее утро Домино встретилась с Рейфом и разделила роту.
— Мы слишком легкомысленно относились к происходящему, — сказала она. — Думаю, мы можем рассчитывать, что чародеи помогут нам в защите фургонов, поэтому оставим тут минимум солдат под командованием Чейза. Если я правильно помню, Керран во время войны имел дело со строительством укреплений.
— Это правда, сэр, — ответил Рейф. — Он действительно прекрасный плотник, хотя и не любит признаваться в этом.
— Прекрасно. Я хочу, чтобы он отобрал небольшой отряд, который будет ехать впереди, на расстоянии одного дня пути, и сооружать для нас виселицы в тех местах, где остановятся фургоны в конце дня.
— Значит, они будут готовы заранее, — сказал Рейф с волчьей улыбкой, — но ведь подготовка к повешению не отнимает столько времени.
— А ну они будут заниматься не только этим, — ответила Домино. — Меня предупредили, что мы выпускаем на свободу «призраков» и что лучшим способом загнать их в ловушку будет проводить казни на перекрестках. Поэтому…
— Вы хотите, чтобы они сооружали перекрестки дорог? — изумился Рейф. — Дорог куда?
Домино взяла палочку и нарисовала две пересекающиеся линии.
— Перекресток. — Потом обвела их окружностью. — И дороги, на которых он расположен.
Рейф рассматривал разделенный на четыре части круг.
— Очень ловко, ловушка для призраков. Я немедленно проинструктирую Керрана.
Когда рота вступила в гористый Озерный Край, Домино и Рейф нашли для себя отличную возможность поохотиться. Холмистая, изолированная от остального мира местность была хорошей почвой для выращивания винограда, мясного и молочного скота и для индустрии туризма, которая снова начала процветать теперь, когда эпические битвы с Калараном постепенно становились историей. Бандиты ценили этот район не столько за его богатства, сколько за многочисленные ущелья, овраги, лощины и пещеры, где они могли укрыться после длинного дня разбоев и грабежей.
Оба предводителя заставляли своих людей рассуждать так, будто это им надо скрываться, что было не слишком трудной задачей, поскольку в самые мрачные дни войны против Падшей Птицы-Солнца многие из них вынуждены были скрываться. Между двумя командами возникла ожесточенная конкуренция, и солдаты, которым доставались обязанности охранников, утешали свое рассвирепевшее «эго» тем, что держали пари по любому поводу, начиная с того, сколько бандитов будет поймано в тот или иной день, и кончая тем, сколько времени уйдет на повешение каждого из них.
Джорд продолжал свое личное соревнование со свитком, и его обычная легкомысленная манера поведения менялась, когда он принимался за работу. И все-таки, хотя он уже почти закончил, его лицо, когда он рассматривал артефакт, выражало не удовольствие или удовлетворение завершением работы, а было весьма мрачным.
— Посмотри-ка, Домино, — сказал он ей однажды ночью, — хорошенько посмотри. Средний, стандартный артефакт — перстень, меч или амулет — тянется к тебе и подчиняет своему могуществу. Они сделаны из драгоценных металлов, усыпаны драгоценными камнями, и в них самих заключена способность активно воздействовать на реальность. Но этот свиток выглядит таким неприметным.
— Неприметным? — Домино указала на причудливый светящийся узор, который извилисто спускался вниз и превращался в рамку. — Это не назовешь неприметным.
— Наверное, «неприметный» не то слово, — согласился Джорд — «утонченный» ближе к тому, что я имел в виду. В свитке одновременно и есть сила, и нет. Она в словах, в знании. Она в выборе одного слова из его синонимов, одного размера из других, столь же хороших, но почему-то неподходящих. Сила свитка Гвайкандер — в написанном слове, которое в своих изгибах и углах содержит мысли, мечты и надежды какого-то древнего писателя. Говорю тебе, Доми, иногда сила этих слов просто подавляет меня.
Домино сжала его руку:
— Поэт, твои слова выше понимания простого солдата, но, кажется, я понимаю. Надежно храни свиток, пока мы не доберемся до Озера; больше я ни о чем тебя не прошу.
Она поцеловала его.
— Мне надо идти. Хочешь пойти и посмотреть на повешение? Керран на этот раз построил действительно красивый круг, и я думаю, тебе надо немного развлечься. Ты слишком много работаешь.
— Ты очень добра ко мне, Домино, — ответил он, пряча свиток в футляр. — Отдых мне бы не помешал.
— Так пошли. Без меня они не начнут, но лучше поспешим. — Она взъерошила ему волосы. — Приятно, что ты будешь рядом. Мне только жаль, что я не могу держать тебя за руку, находясь при исполнении.
— Потом я это тебе компенсирую, — пообещал он.
Однажды, две ночи и две дюжины повешений спустя, Домино прикорнула, пока Джорд работал над переводом. В тот вечер офицеры ужинали в ловушке для привидений — что-то вроде утешения для инженера, поскольку ни один из отрядов не привел с собой бандитов.
— Керран сегодня превзошел самого себя, — произнесла она сонным голосом. — Я ужасно чувствовала себя из-за того, что мы никого не привели ему для повешения после того, как его бригада проделала такую работу, соорудив ловушку для привидений из камня, да еще с деревянными перекрытиями, одновременно служащими виселицами.
— Мне показалось особенно милым, что они зажгли чучела из соломы вместо трупов, чтобы мы могли поужинать при свете, — добавил Джорд не поднимая головы от своей работы.
— Красиво и жутко, — согласилась Домино. — Почему ты нахмурился? У тебя будет лицо в морщинах, если не перестанешь хмуриться.
Он не улыбнулся в ответ на ее шутку, но поманил к себе:
— Домино, пожалуйста, подойди и взгляни на это. Ты мне нужна, чтобы освежить память, хотя маловероятно, чтобы кто-то из нас забыл ту ночь, когда был убит Каларан.
— Да уж, — отозвалась Домино, опускаясь на колени рядом с ним. — Мы все были там — я была среди тех, кого поставили охранять Агонамеринса, и грызла удила от нетерпения, пока Рэнго и Рисса использовали свои игрушки, чтобы лишить Каларана его волшебной силы и одолеть его. Мне очень не хочется плохо отзываться о принце, но мне кажется, дуэль не затянулась бы так надолго, если бы он позволил мне взяться за этот меч.
— Хвастунишка, — промурлыкал Джорд. — Далее, после того как они свалили Каларана, ты привела Агонамеринса, и он начал читать заклинание из свитка Гвайкандер. Я тогда закрыл глаза — слушал, как лилась речь Агонамеринса, читавшего по-термеански. Я припоминаю, что она оборвалась как-то очень внезапно.
— Да. — Домино кивнула. — Агонамеринсу стало плохо; вся эта ситуация была слишком большим напряжением для старика, но он продолжал читать. Наконец Каларан вздохнул, закатил глаза, казалось, он слабо улыбнулся, стал задыхаться и обмяк. Тут я отвлеклась, потому что Агонамеринс схватился за грудь и упал, как только закончил чтение. Сердце бедняги не выдержало.
— Как только закончил, — задумчиво повторил Джорд. — Ты уверена, что он дочитал свиток до конца?
— Ну, Каларан же умер, но я лично считаю, что это сделали перстень и меч. Заклинание должно было изгнать его дух — нам ни к чему был зомби-полубог. — Она улыбнулась. — В любом случае они в конце концов сожгли его тело. А после того как его голова была целую луну выставлена в центральной башне Храма, ее освежевали и превратили в какую-то сложную волшебную систему раннего оповещения о возвращении Тьмы. Так что, если Агонамеринс и не закончил, у духа не осталось никакого милого ему пристанища.
— Гм, успокой меня, генерал. У меня насчет этого дурное предчувствие. — Джорд поднял свиток. — На свитке, ближе к концу, есть пара странных вмятин, примерно в том месте, где находились большие пальцы Агонамеринса, когда он разворачивал и читал свиток. Далее, если он держал его в этом месте и эти отметины оставлены его руками, когда он сжал свиток во время фатального сердечного приступа…
Домино посмотрела.
— Я не читаю на древнетермеанском, Джорд, но вижу, что здесь под отметинами еще осталась куча строчек.
— Если бы я прочел их вслух, — спросил — Джорд, — ты бы могла узнать те звуки, на которых он прервал чтение?
— Может быть. Попробуй, и я тебе скажу. Он начал читать голосом столь же тихим и потусторонним, как и у старого священника. Домино встала, чтобы вслушаться, глаза ее были закрыты, а рука лежала там, где должен был висеть меч.
— Вот оно, — произнесла она, послушав Джорда несколько минут. — Я отчетливо помню конец: «Кватендо эрбуд, алтонфасс дермейн аах!»
Джорд прищурился и заглянул в свиток.
— Последнее слово не «аах», Домино.
— Оно было последним, когда его читал Агонамеринс, — возразила она. — Он упал сразу же после этого, и эти слова запечатлелись в моей памяти.
— Тогда у нас неприятности. Если я правильно сделал перевод, то заклинание так и не было дочитано.
— Это же наверняка формальность, — запротестовала Домино. — Тело было уничтожено. Куда бы девался Каларан?
— Помнишь те предостережения Некротики насчет привидений? — спросил Джорд, осторожно сворачивая свиток. — Мертвые тела не означают, что духи тоже мертвы, а Каларан был полубогом.
— Джорд, мне это не нравится. Если ты прав, то менее всего свитку подходит быть упрятанным в грот на дне озера. Мы должны немедленно возвращаться.
— Домино. — Джорд схватил ее, когда она уже повернулась, чтобы идти и поднимать лагерь. — Дух должен был куда-то пойти. Так как мы не слышали, чтобы во дворце появлялись привидения, по крайней мере, помимо обычных, то можно догадаться, что этот дух нашел себе новое пристанище.
— Ты хочешь сказать, он завладел кем-нибудь. — Домино кивнула. — И кем же, по-твоему?
Джорд задумчиво покусывал костяшки пальцев.
— Ну, я не очень-то сведущ в колдовстве, но я разговаривал с Некротикой о привидениях и догадываюсь, что здесь можно применить те же правила.
— Докладывай, солдат! — рявкнула Домино и тут же залилась краской. — Я хочу сказать…
— Не беспокойся, Домино. — Он сжал ее руку. — Я и в самом деле хожу вокруг да около. В основном призракам легче вселиться в человека, если он болен, ранен или ослаблен. И здесь у нас две подходящие кандидатуры.
— Рисса и Рэнго, — произнесла Домино. — Они не только были ранены, но и ослабели. И каждый из них представляет интерес для призрака — оба обладают властью.
— Рэнго довольно странно вел себя в последнее время, — высказал предположение Джорд, — как мне теперь кажется. Разослал всех в разные концы с этими мономагами, которых ты так любишь, и разбросал магические орудия, которые нанесли поражение Каларану, по далеким и труднодоступным местам.
— Ведь были все же эти явления, — засомневалась Домино, — но если Рэнго — это Каларан, тогда он мог сам вызвать их, чтобы подстроить осуществление своего плана.
— Или усилить их, — согласился Джорд. — Думаю, нам не следует трактовать сомнения в пользу Рэнго.
— Согласна. Мы продолжим путь и оставим в гроте фальшивый свиток, чтобы потом заняться этим вселившимся призраком, — медленно произнесла Домино, с трудом заставляя себя отнестись с недоверием к принцу. — Если мы ошибаемся, можно потом извиниться перед Рэнго.
— И если это действительно Рэнго, — сказал Джорд, ободряюще улыбаясь ей, — он поймет и, может быть, даже наградит тебя медалью.