Тем не менее спорить с трактирщиком не имело смысла. Тем более на его территории.
— Можешь постучать в заднюю дверь, — смилостивился трактирщик. — Повара дадут тебе что-нибудь…
Я развернулся с намерением подойти к задней двери, когда он снова меня окликнул.
— С тебя три медяка, — сообщил он.
— Но я еще ничего не съел…
— Деньги вперед.
Понятно.
Таких, как я, не обслуживают в общем зале, и с таких, как я, принято брать деньги вперед. Пока я обходил сие гостеприимное заведение и стучал в заднюю дверь, я думал, насколько все относительно. Раньше самого представительного посетителя этой таверны не подпустили бы к месту, в котором я ем, на расстояние трех полетов стрелы. Теперь же я своим видом порчу им аппетит.
Что ж, ты по-другому смотришь на социальное неравенство, когда стоишь на самом верху этой лестницы.
Трактирщик оказался порядочным человеком. За три медяка мне налили миску горячего супа и выдали краюху не слишком черствого хлеба. А ведь могли и просто прогнать, получив деньги…
Вдобавок сердобольная повариха пустила меня поесть на кухню, в тепло. И дважды наливала добавки в пустеющую миску, постоянно причитая себе под нос что-то вроде фразы: «Такой молодой — и такой худенький. А что поделать, война».
После еды мне больше всего хотелось спать и меньше всего хотелось тащиться на улицу и искать место для ночлега в лесу. Но спать на кухне меня все равно никто бы не оставил…
Когда я вышел наружу, имперский офицер подтягивал подпругу седла на своем скакуне.
— Сколько лет? — спросил офицер, не отрываясь от своего занятия и даже не повернув головы в мою сторону.
— Семнадцать, — сказал я.
— Бродяжничаешь?
— Да.
— А где дом?
— Сожгли, — сказал я, не вдаваясь в подробности и не слишком покривив душой. Моего прежнего дома, такого, каким я его помнил, уже не существовало.
— Мы? — поинтересовался офицер.
Я буркнул что-то невразумительное. А что поделать, война.
— Шрам на лице с тех же времен?
— Да.
— Пойдешь ко мне в денщики? — спросил он.
— Нет.
— Уверен?
— Вполне.
— Понимаю. — Офицер закончил возиться с седлом и окинул меня взглядом. — Ты ведь не просто бродяжничаешь, да? Ты куда-то идешь.
— К родственникам. — Неужели по внешнему виду человека можно определить, просто ли он бродяжничает или куда-то идет? И если да, то каким образом? Что я опять делаю не так?
— Где живут родственники?
— В Брекчии, — сказал я.
— Это тебе еще долго идти.
— Знаю.
— Надеюсь, ты понимаешь, что если твои родственники живут в Брекчии, то есть возможность, что твой дом сожгут еще раз, — сказал офицер. — Потому что имперское войско тоже идет в ту сторону.
Я промолчал. Это заявление и не требовало ответа.
— Все еще уверен, что не хочешь стать моим денщиком? — спросил офицер. — По крайней мере, у тебя будет еда и крыша над головой. Пусть даже крыша палатки.
— Нет, спасибо, — сказал я.
— Как знаешь, — он вскочил в седло, швырнул мне что-то под ноги и ускакал, разбрызгивая грязь из-под копыт своего скакуна.
Я наклонился, шаря пальцами в придорожной грязи, и обнаружил, что офицер кинул мне кошелек.
В кошельке оказалась горсть серебряных монет.
Если когда-нибудь о моем странствии сложат балладу, это наверняка будет самая скучная баллада всех времен и народов.
Он шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел.
И шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел, и шел.
Неизвестно куда и неизвестно зачем. И не совершал по пути никаких подвигов. Потому как ночлег под открытым небом и ужин, состоящий из воды и черствого хлеба, хоть и являются событиями, из ряда вон выходящими для людей моего круга, но по большому счету за подвиг сойти никак не могут.
Три дня спустя я совершил еще один подвиг в понимании людей моего круга, а именно — помылся в общественной бане небольшого городка, попавшегося мне на пути. А поскольку я впервые за долгое время оказался чистым, мне жутко не хотелось напяливать на себя мои прежние, грязные и провонявшие потом лохмотья. По счастью, рядом с баней находилась небольшая лавочка, где всего за одну серебряную монету я приобрел комплект бывшей в употреблении, но чисто выстиранной одежды. Забирая плату, торговец одарил меня подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Владельцы таких лавочек вообще не склонны задавать своим покупателям лишних вопросов.
Поскольку после гигиенических процедур и смены одежды мой социальный статус немного повысился и из бродяги я превратился в сына какого-нибудь не зажиточного, но вполне крепкого крестьянина или в молодого, подающего надежды подмастерья, я потратил еще одну серебряную монету на ужин в трактире и комнату в гостинице. И хотя без подозрительных взглядов не обошлось и на сей раз, накал подозрительности в них был уже куда меньше.
Это из-за шрама, понял я. Из-за этого чертового шрама даже в своем привычном камзоле я буду обращать на себя внимание и привлекать настороженные взгляды.
Утром, после сытного завтрака, стоимость которого входила в оплату за комнату, настроение мое улучшилось до такой степени, что я позволил себе билет на дилижанс, отправляющийся до соседнего городка. В конце концов, раз уж мой поход не похож на героические странствия, я могу позволить себе хоть немного комфорта.
ИНТЕРМЕДИЯ
Полковника Престона можно было назвать начальником тайной полиции Империи. Эта полиция была настолько тайной, что о существовании ее знали только два человека — сам полковник и Гаррис Черный Ураган.
Полковник Престон анализировал рапорты и отчеты, поставляемые со всех концов Империи и извне, на основании чего составлял собственные доклады императору. Помимо того, он обладал полномочиями использовать в своих операциях почти любое воинское подразделение Империи, и сами солдаты зачастую не догадывались, что работают на тайную полицию и кто отдает им приказы.
Даже разведка не подозревала, что доступ к ее отчетам имеет кто-то еще. Полковник Престон был невидимым пауком в центре невидимой паутины, опутавшей весь Срединный континент. Отдельные нити этой паутины тянулись и за пределы материка.
Само собой, Гаррис полковнику Престону не доверял. Но он считал, что в случае возникновения проблем с тайной полицией ликвидировать одного человека гораздо проще, нежели бороться с целой организацией.
— В Тхай-Кае изобрели порох, — доложил полковник Престон.
— Видимо, это открытие уже назрело, — сказал Гаррис. — Мы не можем до бесконечности сдерживать технический прогресс. Жаль только, что быстрее всего развиваются те области наук, которые напрямую связаны с убийством людей.
— Порох может быть очень полезным в военном деле, — заметил полковник Престон.
— Об этом я и говорю, — вздохнул Гаррис. — Как благородные Фанги отреагировали на изобретение?
— Попытались его засекретить, но думают о способах практического применения.
— Я уже подумал, — сказал Гаррис. — И способы эти у меня особой симпатии не вызывают. Здесь все зависит от количества пороха. Мы взорвем дом, наши враги взорвут крепость, мы взорвем город… Боюсь, что со временем мы можем докатиться до разрушения континентов. А их всего два, между прочим.
— Но мы ничего не можем предпринять, — сказал полковник Престон. — У нас нет агентов влияния на Утреннем континенте.
— Совсем нет? — удивился Гаррис.
— Такого уровня, чтобы повлиять на решение самих Фангов, — уточнил полковник.
— А как там ситуация в целом? — спросил Гаррис. — Что Фанги о нас думают?
— Мы им пока неинтересны. Другой континент, Брекчия в качестве буфера, отсутствие у Империи военного флота… Они считают, что пока им нечего опасаться.
— Будут ли они продолжать так думать, когда мы возьмем Брекчию?
— Сложно предугадать, сир. Тхай-Кай меньше Срединного континента, но у него могучая армия. И флот, который может ее сюда доставить. Не всю, конечно, но даже половина армии Фангов — это больше, чем есть у нас сейчас. А после войны с Брекчией нам явно понадобится дополнительный набор рекрутов, чтобы восполнить потери. Это тоже потребует времени… А Фанги никого не боятся.
— Это хорошо, — сказал Гаррис. — Не боятся — значит, не готовятся к нашему нападению.
— Сир, при всем моем уважении, но… — полковник Престон осекся, ожидая разрешения продолжить.
— Говорите.
— Если мы хотим вторгнуться в Тхай-Кай, наша подготовка к нападению займет куда больше времени, чем их подготовка к обороне.
— Я над этим работаю, — улыбнулся Гаррис. — Поверьте мне, строительство флота — отнюдь не единственный способ подраться с благородными Фангами.
— Волшебство, сир?
— Что-то вроде… Кстати о волшебстве, — сказал Гаррис. — Сколько волшебников вам удалось обнаружить в Ламире?
— Троих, сир.
— Трудности были?
— Нет, сир. Ничего необычного. Потеряли несколько человек во втором случае, но крупных проблем не возникло.
— Хорошо, — сказал Гаррис. — Полковник, мне крайне интересно, что происходит на Утреннем континенте. Ваш источник может посылать доклады почаще? Или это слишком рискованно, и мы можем его потерять?
— Я постараюсь выполнить ваше пожелание, сир. Но…
— У моей разведки такого источника вообще нет, — заметил Гаррис.
— Они слишком грубо работают, сир. Тхай-Кай — дело тонкое. Спешки не любит.
— Надо сказать, что когда Фангов прижимают к стенке, они реагируют очень быстро, — заметил Гаррис. — В этом тхайцы ничем не отличаются от людей Срединного континента.
— Кстати, о Срединном континенте, сир… Недавно я услышал очень любопытные слухи, связанные с Тиреном.
— Меня начинают утомлять ваши театральные паузы, — сказал Гаррис. — Если вам есть что сказать, говорите по существу.
— Речь идет о принце Джейме. По материку прошел слух, что вы отправили его в изгнание.
— Отправил. И что?
— Вы уверены, что не совершили ошибки, сир?
— А вы думаете, совершил? — холодно спросил Гаррис.
— Я допускаю такую возможность, — дипломатично ответил полковник Престон. — Уже сейчас фигура Джейме окутана романтическим ореолом. Принц, лишенный наследства, сын убитого вашими солдатами короля… Народ очень неадекватно реагирует на такие истории, сир. Некоторые начинают вспоминать старые сказки…
— Я в сказки не верю, — сказал Гаррис.
— Я тоже. Однако крестьяне верят. Существует также еще один нюанс… куда более неприятный. Солдаты вашей армии говорят, что в отношении принца Джейме вы проявили непозволительную мягкость.
— Непозволительную? Прямо так и говорят? — удивился Гаррис.
— Общий смысл их высказываний именно таков.
— Если вы вдруг встретите таких солдат, можете им рассказать о моем единоличном праве решать, что мне позволительно, а что — нет, — сказал Гаррис. — В конце концов, император я или нет?
— Сир…
— Возвращаясь к проблемам Утреннего континента, — сказал Гаррис, давая понять, что обсуждать вопрос о Джейме он дальше не собирается. — Скажите, существует ли в Запретном Городе политическая группировка, пусть даже немногочисленная, которая рассматривает Срединный континент в качестве новых земель для завоевания? Учитывая их проблемы перенаселения, истощения плодородных земель и все такое?
— Они еще не до конца освоили южную часть материка, — осторожно сказал полковник Престон. — Сейчас Фанги готовят большую военную экспедицию на Юг…
— Южная часть их материка — это сплошные непролазные джунгли, населенные дикарями и мифическими чудовищами, которых здесь наши предки давно уже выбили, — заметил Гаррис. — Эти джунгли нельзя захватить, их можно только выжечь. В каждой такой вылазке Фанги теряют тысячи людей.
— Они упрямо продвигаются на Юг последние пять веков, — сказал полковник Престон.
— Упрямо, но медленно, — сказал Гаррис. — Это мне известно. Тем не менее вы так и не ответили на мой вопрос.
— Ли Фанг, младший брат владыки, позволял себе пару высказываний о том, что проще было бы вторгнуться на Срединный континент, чем вести бесконечную войну с джунглями на юге. Но его слова были услышаны только немногочисленной группой его сторонников.
— Забавно, — сказал Гаррис. — А Ли Фанг, насколько мне известно, командует военным флотом Великих Фангов?
— Де-юре всеми военными соединениями командует сам владыка. Но де-факто вы правы. Вы опасаетесь вторжения с Утреннего материка, сир?
— А вы считаете, что мне стоит его опасаться?
— К подобному сейчас нет никаких предпосылок, сир. Великие Фанги не рассматривают возможность экспансии всерьез.
Полковник Престон мог понять озабоченность императора.
По большому счету, у Гарриса уже не осталось конкурентов на Срединном материке. Брекчия казалась крепким орешком, но ни у кого, в том числе и у самих брекчианцев, не было и тени сомнения в исходе столкновения с армией Империи, и патриархи Церкви Шести пытались сделать хорошую мину при плохой игре, прилюдно заявляя о том, что Брекчия не только не покорится Империи, но и будет продолжать нести свою веру на весь континент.
По крайней мере, вменяемые патриархи. Таких полковник Престон насчитывал не слишком много, но все-таки они были.
Совсем другое дело — Тхай-Кай. Если он нападет…
Армия Тхай-Кая превосходила имперскую численностью в несколько раз, а уж военного опыта ей было не занимать, и, несмотря на веру в способности своего императора, полковник Престон не решился бы делать ставки на исход подобной войны.
Впрочем, Империю и Тхай-Кай до сих пор разделял океан (а пока еще и Брекчия), и возможность военного столкновения была исчезающе малой.
Что не могло не радовать полковника Престона.
ГЛАВА 8
Как я уже говорил, дуракам везет.
Если принять это утверждение как истинное, я не просто дурак, а дурак в квадрате. Или даже в кубе.
Потому что иным способом объяснить мое феноменальное везение практически невозможно. Если бы не постоянно улыбающаяся мне фортуна, то черта с два я бы забрался так далеко от родной страны и по-прежнему оставался бы жив.
Конечно, тот факт, что мою родину захватили имперские войска, мой отец убит, а сам я лишен престола и отправлен в изгнание, большой удачей не назовешь. Но вот дальше, как говорят в народе, мне просто феерически поперло.
Дальше был Хват, вытащивший меня из грязи, когда я уже успел насовсем попрощаться с этим миром.
Дальше была крестьянская пара, приютившая меня и предложившая остаться у них насовсем.
Дальше был хозяин постоялого двора, который не выдал меня имперскому убийце.
И был незнакомый имперский офицер, подаривший мне кошелек с деньгами. Там было его месячное жалованье, не иначе. Или Гаррис платит своим офицерам неприлично большое жалованье.
Любой из этих людей мог бы пройти мимо моих проблем, просто не заметить меня или заметить, но ничего не сделать. И тогда эта история развивалась бы совсем по другому пути и стала бы куда короче.
Похоже, что до сих пор на моем пути встречались исключительно хорошие люди. А ведь с тем же успехом это могли быть разбойники, способные убить человека за пару сапог и грошовую монетку, которая завалялась у него в кармане. Но разбойники мне не встретились.
Тут мне опять повезло.
И выходит, что я дурак.
Но потом то ли я резко поумнел, то ли у фортуны мышцы лица свело от постоянной улыбки, то ли она просто решила посмотреть в другую сторону и улыбнуться кому-нибудь другому. Потому как очень скоро везти мне перестало.
Последним буферным государством между Империей и Брекчией было небольшое королевство Каринтия. Оно еще не находилось в состоянии войны с Империей, но было очевидно, что Черный Ураган вот-вот обрушится на ее границы.
По шкале от одного до десяти я оценивал шансы Каринтии выстоять перед этим ураганом как нулевые. Это был тот же Тирен, только без гор и перевалов. Гаррис мог захватить королевство при помощи одного армейского корпуса, и, судя по всему, именно так он и собирался поступить.
Его армия шла настолько неспешно, что я сумел опередить ее на пару недель. И в этом тоже заключалась часть моего невезения.