“Тогда ты мог представить, что будешь лететь на Марс, а я буду твоим оператором?”
— Я бы сказал: только через мой труп.
“Выхода у тебя нет, Андрей Степаныч Молчанов. Будешь слышать меня каждый день. Теперь я буду спрашивать с тебя по полной программе, никакой слабины, уж прости. Око за око”.
— Слышал про Блопа?
Повисла пауза.
“Что ты сделал с моим лучшим другом?”
Молчанов рассказал.
“Познакомь его с Покровским”.
— Он не специалист в таких системах.
“Поверь, Покровский специалист во всем где есть железяки и проводки. Если хочешь попрошу я. Ты же меня знаешь, я найду подход”.
— Нет, лучше я сам. И каково это снова вернуться домой?
“Оказалось, что моего нового жалования едва хватает на аренду квартиры в Москве”.
— Еще заработаешь.
“Директор пилотируемых программ НАСА — в такой должности встречу тебя на трапе”.
— Как всегда планы только на максимум.
— Только так и никак иначе.
Передача данных завершилась.
“Принимаю пакеты. Ага, есть. Проверяю целостность. Все в порядке. Я обработаю их и занесу в базу. Дальше пусть Омар Дюпре разбирается. Кстати, этот француз натуральная задница. Упрямый как сам знаешь кто”.
— Мне кажется, ты там уже на две отставки наболтал, — сказал Молчанов.
“Говорим по закрытому каналу, я же не враг себе. Да и поверь, здесь никому нет дела слушать чужие переговоры. Работы полно. Еще всякие фрики приезжают, записывают для вас послания. Даже не знаю кто их слушает”.
— Мы, — с грустью сказал Молчанов.
“Вчера вот Бальтазар приезжал. Я в серверной был, но говорят орал он так, что стены ходуном ходили. По твою душу, между прочим. Ты отрубил эфир в пик трансляции. Наверняка кучу денег на рекламе потеряли. Я уже на выходе его увидел. Весь светиться будто майонезом намазанный, натуральный фрик”.
— Не знаю, что на меня нашло.
“Эй, перестань. Все понимают тебя. Скотина этот Бальтазар. Ему бы только говно чужое месить”.
Молчанов взглянул на копию фотографии с марсохода Террос-1. Глаза марсианина были черные, как и кожа на лице. Они глядели на Молчанова и, казалось, через фотографию доносилось громкое дыхание.
— Ты же был там, когда пришла фотография?
“О, да. Это было что—то”.
— Вы тщательно перепроверили все? Не было чего—нибудь… странного?
“Оу, я понял, о чем ты. Ты про этих исследователей, которые опровержения строчат? Забей ты на них, они же все ради бабла делают. Ходят с одного шоу на другое, и все чешут языком про заговор НАСА и прочую хрень. Я тебе так скажу, завидуют они что в программу миссии не попали. На вас же сейчас не наживается только ленивый. Скажу тебе по секрету — то, что снимок, якобы случайно попал в СМИ не правда. Мы сами его туда вбросили, чтобы охват аудитории был больше. Но прежде перепроверили все на тысячу раз. Я могу под пистолетом поклясться, что снимок пришел с камеры марсохода”.
— Рад это слышать.
“Не забивай голову виртуальщиками. У вас настоящая миссия и работаете вы по—настоящему. Корабль летит. Руководство довольно”.
— И Он тоже? — спросил Молчанов.
“Ты же Его знаешь. Раз молчит, значит все хорошо”.
Часы показывали за полночь.
— Чуть не забыл, уже дважды просил Павлова программу марсохода достать. Хочу посмотреть, как его стерилизовали от микробов перед запуском. А то некоторые могут быть для марсиан опасней чем термобомба. А я как раз успел бы подготовится.
“Как увижу Игореху, спрошу”, — сказал Макс.
— Ты же знаешь Павлова. Он запрос написал и будет ждать, не шевелиться. Ты же в НАСА. У тебя должен быть доступ.
“Ладно, сделаю по старой дружбе”.
— Хорошо, а то работы полно, а еще когда информации нет так вообще хоть вешайся.
“В невесомости это будет не просто”.
Молчанов рассмеялся, представив, как болтается в воздухе с петлей на шее, а рядом парит табуретка.
Они попрощались. В эту ночь Молчанов спал, как убитый.
ГЛАВА 4
Телеметрия. Прайм—1479
Атмосферное давление: 101 Кпа
Температура внутри: 24,6 С
Температура снаружи (датчик солнечный): 101 С
Температура снаружи (датчик теневой): —189 С
Курс: 1,1
Пройденное расстояние, км: 35 560 163
Задержка связи (сек): 118
Скорость км\с — 25,3
***
Молчанов прибыл в командный модуль на вечерний брифинг. Командир Стивенсон и Нака уже что—то обсуждали у голографического экрана. На Молчанова они внимания не обращали, а он вспомнил, что не успел прошприцевать влагой лопухи салата, растущие, как на инопланетных дрожжах. Прилетел Покровский, обмотанный красным шарфом. Вскинув его над собой, он покрутил им, словно ковбойским лассо, затем принялся пританцовывать. Молчанов поздравил его с победой команды в сегодняшнем матче. Покровский в знак благодарности пожал ему обе руки. Молчанов воспользовался его приподнятым настроением и пригласил в лабораторию поглядеть на мини сад. Там он планировал показать ему Блопа и попросить помощи в ремонте. Покровский с удовольствием согласился и пообещал заскочить непременно сегодня.
Командир Стивенсон отвлекся от разговора с Накой и попросил Ричарда Патела по радиосвязи поторопиться. Покровский тем временем в красках рассказывал Молчанову о том, кого из хоккеистов сильнее приложили к стене, сопровождая это демонстрацией толчков на Молчанове. Молчанов раздражался и делал вид, что ему интересно. Когда Ричард Пател показался в переходе между модулями Стивенсон сказал громко:
— Прошу внимания.
— Михалев получил пас на третьей линии, — говорил Покровский Молчанову вполголоса на русском. — Прошел через двоих защитников и вот так клюшкой подкинул шайбу над собой, представляешь, а та завертелась в воздухе и в сантиметре от башки вратаря вжух.
— Бортинженер Покровский, я попросил внимания, — твердо сказал Стивенсон.
— Да, да кэп. Секунду, я уже заканчиваю. Шайба угодила в верхнюю штангу, прокатилась по шлему вратаря потом по спине и в ворота. Представляешь? Стадион просто в экстазе.
Покровский закончил. Командир Стивенсон осмотрел всех членов экипажа, усиленно пытаясь скрывать усталость на похудевшем лице.
— Десять дней назад мы достигли запланированной скорости. Реактор работает в энергосберегающем режиме. ЦУП проверил его работу за период после старта и результаты неутешительные.
Покровский уверенным кивком показал, что он совершенно не удивлен.
— Остатки топлива на треть ниже расчетной нормы. Скорее всего этого связанно с нестабильностью работы реактора и повышенным потреблением электроэнергии системами корабля. Поэтому, я, согласно, правил эксплуатации приказываю провести полную ревизию работающего электрооборудования.
— Я и так могу сказать, что это Щит все высасывает, — сказал Покровский и щелкнул пальцами в подтверждение. — Радиация сильнее, чем математики считали.
— Я предпочитаю не гадать, а увидеть точные цифры, — сказал командир Стивенсон.
— Хорошо. Я все сделаю, — сказал Покровский, стряхивая с шарфа пыль.
— Нет, этим займется Нака Миура.
Покровский мотнул головой в ее сторону. Нака кивнула в сторону Стивенсона. Ноздри Покровского надулись, но он промолчал, сопроводив все ехидной усмешкой.
— Это еще не все, — продолжал Стивенсон. — Перебои в выбросе плазмы привели к отклонению заданного курса. Мы узнали об этом слишком поздно.
Командир Стивенсон указал на экран. Синяя линия показывала расчетный курс, красная же учитывала новые данные смещения. Две линии медленно, но верно расходились и в итоге, точка, отображающая Прайм—1479 проскакивала мимо Марса.
— Видимо, наш баллистик чересчур увлекся сольной карьерой, — сказал Покровский.
Нака безмолвно поглядывала в пол. За нее ответил Стивенсон:
— На главный компьютер не поступали данные по отклонению. ЦУП разбирается с программистами, писавшими оболочку. Думаю, причина в этом. Сейчас нужно обсудить варианты решения проблемы.
У Покровского изо рта вылетело нечто похожее на кашель, затем он с недоумением развел в стороны руки и произнес:
— Все же очевидно, снова разгоняем реактор и восстанавливаем курс.
Командир Стивенсон перевел взгляд на Наку. Она кивнула и покосилась на Покровского, словно на злого пса, которого всегда нужно держать во внимании.
— А что могут быть другие варианты? — спросил Покровский. — Пока я смотрел хоккей, кто—то переписал законы вселенной?
— Основное топливо тратится на разгон реактора. Чтобы вернуться на расчетную орбиту мы затратим пятнадцать процентов от запаса, — сказал Стивенсон.
Покровский прокашлялся.
— А если мы этого не сделаем, то отправимся к Юпитеру.
Повисла пауза.
— Гравитационный захват, — сказал Ричард Пател, внимательно всматриваясь в линию курса. Он сделал жест рукой в сторону командира, спрашивая таким образом, прав ли он.
— Вы правы, Ричард, — сказал командир Стивенсон.
Покровский выкинул руку перед собой, словно попрошайка. Затем взглянул на Молчанова с немым вопросом. Молчанов пожал плечами.
— Док, мы тут не астро-научники, давайте проще. Что еще за захват?
— Мы используем скорость движения Марса, — заговорила Нака. — Набегая, он захватит нас гравитацией.
Она взяла двумя пальцами болтик, по—видимому изображающий Прайм—1479, а Марсом был ее кулак. Болтик обогнал кулак. Кулак приблизился сзади вплотную, будто бы подтолкнул невидимой ногой болтик, тот подлетел и начал вращаться вокруг кулака. Представление окончилось.
— То есть Марс нас как бы подхватит, — рассуждал Покровский. — Это как схватить пассажира с перрона на несущимся поезде.
— Что—то вроде того, — сказала она.
Покровский надул щеки и покачал головой.
— Без центровки курса все равно не обойтись, — заговорил доктор Пател. — Ошибка даже на сотую долю градуса будет фатальна.
Покровский задрал руку вверх и покивал в поддержку.
— Мы маневры торможения и центровки совместим, — сказала она.
— И сэкономим пятнадцать процентов топлива, — закончил за нее Стивенсон, но в голосе не было ее уверенности.
Наступило молчание. Покровский грыз ноготь на большом пальце руки и всматривался в экран, на котором корабль пролетал снова и снова мимо Марса.
— Кэп, а вы изучили историю подобных захватов? — спросил он следом.
Командир Стивенсон принял полу сидячую позу, сложив руки перед собой.
— Ее нет. Мы будем первыми.
Покровский рассмеялся. Остальные пялились на него, не соображая, как на все это реагировать.
— Так это опять виртуальные расчеты. Сказать вам как будет на самом деле? — Покровский взял такой же болтик, только на этот раз кулак снес болтик, словно клюшка шайбу. — Станем еще одним источником идолов для марсиан. Так и вижу, как мой череп висит на входе в их пещеру и предупредительная надпись: “Эти дураки прилетели спасти нас”
— Я все перепроверила. Данные сходятся, — вмешалась Нака.
— Ты уже рассчитала однажды курс, - огрызнулся Покровский.
— Давайте конструктивно, — предложил Стивенсон и выставил руки перед собой словно судья на ринге. — Это безусловно рисковый шаг.
— Безусловно... — согласился Покровский. — Самоубийственный.
— Если бы запасы топлива были выше, я бы даже не рассматривал этот вариант, — продолжал Стивенсон. — Но мы имеем то, что имеем. Если разгоним реактор сейчас, то вероятно окажемся в глубоком энергетическом кризисе. На орбите Марса придется отключить реактор и перейти на питание от солнечных батарей. Их мощности не хватит для питания и половины приборов.
— Я за. Лучше померзну чем сдохну, — вставил Покровский, постучав себя по груди.
— Вероятность слишком высока, чтомы вообще его никогда не запустим снова. Доктор Пател, с точки зрения астрофизики, насколько гравитационный захват осуществим?
— Теоретически. Без экспериментальных данных риск слишком велик.
— Верно говорит, док, — сказал Покровский, направив указательный палец на доктора. — Послушайте, я знаю этот реактор, знаю его возможности. Раз мы еще не взорвались к чертовой бабушке нужно выжимать из него все прямо сейчас. Впереди два месяца полета, случиться может все что угодно. В космосе нет пожарных и скорой помощи, никто не придет. Есть только мы, и решать должны мы. То есть выбирать вариант с наименьшим риском.
Командир Стивенсон задумчиво потер подбородок.
— Летописец, а ты что замолчал?
Молчанов прикусил губу.
— Я не обладаю нужной квалификацией.
— Да брось, тут же все очевидно.
— Полагаю, что решение все равно останется за ЦУПом, — сказал Молчанов.
Все уставились на экран. Спустя какое—то время прозвучал звуковой сигнал, означающий поступление нового сообщения.
— ЦУП одобрил гравитационный захват, — на выдохе сказал командир Стивенсон. — Будем готовиться к консервации двигательной установки.
— К черту ЦУП, — Покровский вылетел в середину, покрутился вокруг, заглянув каждому в лицо, и в конце обратился к командиру. — Мы сделаем все сами.
— У ЦУПа право последнего голоса, — сказал Стивенсон. — Мы обязаны подчиниться или они возьмут управление кораблем удаленно.
Покровский блеснул глазами. Зрачки расширились, как если бы команда красных пошла в последнюю атаку на ворота противника.
— Они не успеют. Я знаю, как разогнать реактор в ручном режиме. Когда они поймут у них уже не будет выбора.
Командир Стивенсон вздохнул, чтобы приказать Покровскому вернуться на место и выполнять приказ, но что—то пошло не так. Стивенсон продолжал слушать.
— Кэп, ты должен диктовать условия.
Молчанов и доктор Пател наблюдали за Стивенсоном, в отличие от Наки, которая опустила взгляд в пол и выжидала.
— Это самоубийство, и ты это знаешь, — продолжал Покровский. — На кону наша миссия, наши жизни. Нужно действовать прямо сейчас. Мы все разделим ответственность.
— Я согласен, — сказал доктор Пател. — Сейчас не время менять утвержденную программу.
— Прав док. Самолет нужно спасать в небе, а не в ста метрах от земли, — сказал Покровский.
Он дышал глубоко и быстро, словно пробежал марафон.
— Может стоит еще раз поговорить с ЦУПом? — нарушил тишину Молчанов.
Командир Стивенсон посмотрел на экран, куда постоянно поступали данные от ЦУПа и последние новости из Сети.
— Поздно. Они уже сделали официальное заявление.
Ричард Пател посмотрел на Покровского с видом проигравшего. Покровский снял с запястья датчик движения и продемонстрировал всем, затем отбросил в сторону.
— Они ничего не увидят. Мне нужен час. И Нака, — Покровский указал на нее пальцем. — Не вздумай доложить в ЦУП.
Нака задрожала, не решившись даже взглянуть на него. Ричард Пател скривил лицо и посмотрел на нее, как на нечто отвратительное.
Покровский полетел к переходу.
— Стоп, — сказал Стивенсон.
Лицо командира напряглось и покраснело. Он обернулся к Наке и произнес:
— Подготовить двигательную установку к длительной консервации.
Нака кивнула и пулей вылетела из модуля.
— Нет, нет — воскликнул Покровский. — Не делай этого, кэп.
Покровский вернулся на прежнее место и завис перед командиром. Стивенсон поднял на него взгляд.
— Мы сделаем, как приказал ЦУП.
— Ты знаешь, что это не правильное решение. Так какого хрена? — заорал Покровский, перейдя на русский.
— Я выполняю приказ.
Покровский взмахнул рукой и выбил у Стивенсона из рук модуль—компьютер. Устройство отлетело, Ричард Пател успел поймать его, прежде чем оно врезалось в стену.
— Я из—за тебя подыхать не собираюсь, — Покровский тыкнул в Стивенсона пальцем. — Летописец, док вы со мной.
Молчанов и доктор Пател переглянулись. Стивенсон выпрямился напротив Покровского.
— Я отдал прямой приказ.
Лицо Покровского каменело.
— Ты всех нас погубишь, поганый янки.
— Немедленно успокойтесь бортинженер и займитесь своей работой, — сказал Стивенсон на ломанном русском.
Между ними возникло такое напряжение, что казалось воздух искрился.