Конечно, это всего лишь интуиция, но эй! Чародей! Твои инстинкты заслужили достаточно уважения, чтобы обращать на них внимание. Если они говорили мне, что кто-то преследует меня, значит следует оглядываться назад.
Если кто-то следил за мной, это необязательно связано с текущей ситуацией с Морганом. Я хочу сказать, совершенно не должно быть, верно? Ведь я стольким парням крови попортил. Но я был бы пожалуй полным идиотом, чтобы считать, что внезапная компания так или иначе не была связана с Морганом.
Ради удовольствия я свернул пару раз, но так и не заметил автомобиля, следующего за мной. Но это еще ничего не значило. Профессионалы, работающие вместе, могли преследовать цель незаметно, особенно ночью, когда каждый автомобиль выглядит лишь как пара святящихся огней. Поэтому то, что я их не видел, не значило, что их нет.
Волосы на затылке встали дыбом, и я почувствовал, как с каждым проносящимся мимо огнем у меня деревенели плечи.
Что если мои преследователи не на машине?
Мое воображение быстро обрисовало мне множество крылатых тварей, бесшумно парящих на своих кожистых крыльях, чуть выше огней города и готовых рвануть вниз на Голубого Жучка и вырвать кусок металла из его корпуса. Улицы кипели жизнью, как это и бывает почти всегда в этой части города. Это было чертовски публичное место для нанесения удара, но я не мог исключить такой возможности. Такое уже случалось со мной раньше.
Я пожевал нижнюю губу и задумался. Я не мог вернуться назад к себе в квартиру до тех пор, пока бы не убедился, что хвост отвязался. Чтобы сделать это, я должен был обнаружить его. Я не собирался бездействовать следующие два дня, не предпринимая никаких попыток. Я полагал, что должен приступать к работе.
Я глубоко вздохнул, привел свои мысли в порядок и медленно моргнул. Когда открыл глаза вновь, я включил Зрение.
Зрение чародеев, его способность воспринимать мир вокруг него в значительно расширенном спектре взаимодействующих сил, опасный дар. Называете ли вы его духовным видением, или внутренним взглядом, или третьим глазом, он позволяет почувствовать вещи, с которыми вы до этого не сталкивались. Он покажет вам мир таким, каким он на самом деле является, материей всего сущего, окутанного первоисточником энергии, магии. Зрение может показать красоту, которая могла бы заставить ангелов плакать, и ужасы, о которых бы сам Сатана не посмел бы рассказывать.
Что бы ты ни увидел, хорошее, или плохое, или сводящее с ума — это останется с тобой навечно. Ты не сможешь забыть этого, и время не сотрет этих воспоминаний. Это твое. Навечно.
Чародеи, часто пользующиеся Зрением, волей неволей сходят с ума.
Мой Третий Глаз показал мне Чикаго, его истинную форму, и на секунду мне показалось, что меня телепортировали в Вегас. Энергия бежала по улицам, сквозь здания, людей, казавшись мне тонкими нитями света, погружалась в твердые объекты и появлялась с другой стороны, не прерываясь. Энергия огибала огромные старинные сооружения, поражавших своей мощностью и стабильностью, подобно улицам города — но вся остальная ее часть — случайная энергия, порожденная мыслями и эмоциями восьми миллионов людей, была полностью хаотична и пульсировала везде в бурных ослепительных оттенках.
Облака эмоций были усыпаны мерцающими искрами идей. Обильные потоки глубоких мыслей ниспадали с пламенно ярких, танцующих самоцветов радости. Грязь негативных эмоций цеплялась за поверхность, пачкая ее темными пятнами, пока хрупкие пузыри мечтаний плыли счастливо к калейдоскопу звезд.
Блин-тарарам. Я едва мог Видеть сквозь все это полосу дороги.
Я оглянулся через плечо и увидел каждого человека в машинах, позади меня, кристально чисто, сформированных из белого света с проблесками других цветов, зависящих от мыслей, настроения и личности. Если бы я был ближе к ним, я был бы способен увидеть больше подробностей о них, хотя все это было бы лишь плодом интерпретации моего сознания. Даже на таком расстоянии я мог сказать с уверенностью, что все эти люди были всего лишь смертные.
В любом случае это было облегчением. Любого чародея, который был бы силен достаточно, чтобы быть Стражем, я бы заметил. Если тот, кто меня преследовал, был обычным человеком, то вполне естественно полагать, что Стражи еще не вычислили Моргана.
Я поднял глаза чуть выше…
Время замерло.
Попробуйте представить себе запах гнилого мяса. Представьте себе, томную, аритмичную пульсацию трупа, пронизанного личинками. Вообразите запах устаревшего тела, смешанный с плесенью, противный скрип ногтей по стеклу, вкус прокисшего молока и испорченных фруктов.
А теперь попробуйте представить все это визуально, в мельчайших подробностях.
Вот что я видел: выворачивающий наизнанку желудок, кошмарную массу, горящую подобно огням маяка на одном из здании надо мной. Я мог бы смутно выделить физические очертания существа, но это было бы сродни нырянию в сточную канаву. Я не мог разглядеть больше деталей сквозь дымку его абсолютной неправильности, которая покрывала его от одного края крыши до другого и позволяла ему двигаться со скоростью достаточной, чтобы не отставать от машины.
Кто-то закричал, и я тупо отметил, что скорее всего это я. Автомобиль ударился о что-то и протестующе заскрежетал. Он дернулся вверх-вниз и затих. Жучок скатился на обочину. Сквозь вибрацию руля, я почувствовал как вращаются передние колеса, и я резко вдарил по тормозам, все еще крича и пытаясь закрыть свой Третий Глаз.
Следующей вещью, что я помнил, был клаксон, воспроизводящий нетерпеливую симфонию.
Я все еще сидел на сиденье водителя, стискивая побелевшими пальцами рук руль. Двигатель заглох. Судя по мокрым щекам, я должно быть плакал, — хорошо, что еще без пены у рта, подумал я, что вполне было бы возможно.
Звезды и камни. Блин-тарарам, что это за штука была?
Предо мной в памяти возникло воспоминание этого отвратительного ужаса. Я вздрогнул и зажмурился, толкнув руль. Я чувствовал, как содрогалось мое тело. Я не знаю, как долго мне понадобилось, чтобы хоть немного очистить свою память, — но когда я наконец справился, все вокруг было таким же как и было, только несколько громче.
Учитывая то, что времени у меня в обрез, я не мог позволить, чтобы меня арестовали копы за вождение в нетрезвом виде, но именно это и произойдет, если я не уеду как можно скорее, будто бы аварии на самом деле и не было. Я сделал глубокий вздох и постарался выбросить видение из головы…
И я увидел это снова.
*
Когда я пришел в себя, я почувствовал, что прикусил язык, а горло саднило. Меня еще сильнее трясло.
Я не мог вести машину. Не в таком состоянии. Одна случайная мысль, и я мог попасть в аварию с кучей невинных жертв. Но я также не мог и оставаться на месте.
Я загнал Жучка на тротуар — все лучше, если бы он остался на проезжей части. Затем я выбрался из него и заковылял прочь. Ночной город обещал мало приятного, но по крайней мере я не был бы арестован.
Я споткнулся о поребрик, надеясь, что мой преследователь, призрак не…..
Когда я вновь почувствовал себя лучше, я лежал свернувшись клубком на земле, а мышцы ужасно болели от спазмов. Прохожие одаривали меня косыми нервными взглядами. Я чувствовал себя настолько слабым, что не был даже уверен в том, что смогу встать.
Мне нужна была помощь.
Я отыскал взглядом табличку с названием улицы и тупо смотрел на нее, пока мой поколоченный мозг наконец не сообразил, где я нахожусь.
Я поднялся, опираясь на мой посох как на трость, и захромал так быстро, как мог. Я начал считать про себя простые числа, фокусируя на процессе всю свою волю, как если бы произносил заклинание.
— Один, — пробормотал я сквозь сжатые зубы, — Два. Три. Пять. Семь. Одиннадцать. Тринадцать….
И я пошатываясь шагнул в ночь, ужасно напуганный тем, что могло следовать за мной.
Глава 5
К тому времени, когда я досчитал до двух тысяч двухсот тридцати девяти, я добрался до апартаментов Билли и Джорджии.
Жизнь юных оборотней изменилась, с тех пор как Билли закончил колледж и стал зарабатывать неплохие деньги в качестве инженера, но они так и не переехали из старого жилья, которое занимали еще в колледже. Джорджия все еще продолжала обучение, изучая что-то связанное с психологией, и они решили сохранить старую квартиру. Отличная новость для меня. Вряд ли бы я смог добраться на своих двоих за город.
Джорджия открыла дверь. Она была довольно высокой девушкой, высокой и гибкой, в футболке и длинных свободных шортах, и выглядела скорее умной, чем красивой.
— Боже мой, — выдохнула она едва завидев меня. — Гарри.
— Хей, Джорджия, — сказал я. — Две тысячи двести… ох. Сорок три. Мне нужна темная уединенная комната.
Она удивленно моргнула.
— Что?
— Две тысячи двести пятьдесят один, — ответил я серьезно. — И отправь сигнал всем оборотням. Я хочу чтобы вся стая собралась здесь. Две тысячи двести, ох… шестьдесят… семь.
Она шагнула назад, придерживая дверь открытой для меня.
— Гарри, о чем ты говоришь?
Я вошел.
— Две тысячи двести шестьдесят…
*
— Давай, Гарри, — пробормотал я себе. — Привыкай к этой мысли.
И я вспомнил о существе, которое Видел.
Это было больно. Но когда я пришел в себя, я сделал это снова. А затем опять и опять.
Да, я Видел ужасное. Да это была отвратительная мерзость. Но я видел также и другие вещи.
Я восстановил в памяти и эти образы, все они были такие же острые и свежие, как и ужас, мучивший меня. Я Видел хороших парней, кричавших в безумии под влиянием черной магии. Я Видел истинное «Я» мужчин и женщин, хороших и плохих, Видел убийство людей — и смерть. Я видел Королев Фэйри, готовящихся к битве и собирающих ужасающую энергию вокруг себя.
И будь я проклят, если позволю еще одному ужасному воспоминанию отравлять мой разум.
— Ну давай, — прорычал я своей памяти, — смешай этот образ с другими, словно картинку из дурацкого календаря.
И я ранил себя образом этой твари снова и снова, наполняя при этом свой разум еще множеством ужасных и прекрасных вещей, которых мне посчастливилось Видеть, и на тех воспоминаниях, как я справился с этим. Я вспомнил все: с чем и с кем сражался и что уничтожил. Я вспомнил крепость кошмаров и ужасов, в которую я вторгся, и темные врата, которые я отпинал. Я вспомнил лица узников, которых я освободил, и похороны тех, кого не успел спасти. Я вспомнил голоса и смех, радость обретших любовь, и слезы тех, кто ее потерял или лишился.
В мире есть плохие вещи. И от них невозможно сбежать. Но это не значит, что с ними невозможно справиться. Вы не можете избежать жизни просто потому что она пугает, и просто потому, что время от времени вам доставляли боль.
Воспоминание этой твари ранила как черт знает что — но эта боль не была чем-то незаурядным или новым. Я жил с таким прежде, переживу и это. Это не первая вещь, которую я Видел и она не будет последней.
Я не собираюсь кататься из-за этого по полу в предсмертной агонии.
Нахлынувшие воспоминания словно молотом выбили из меня дух и я провалился в темноту.
*
Когда я вновь пришел в себя, я сидел на кровати в позе лотоса. Ладони лежали на коленях. Мое дыхание было медленное, ритмичное и глубокое. Спина распрямлена. Голова болела, но по крайней мере с ней было все в порядке.
Я осмотрел комнату. Было темно, но мои глаза более или менее привыкли к царившему в комнате полумраку. Я глянул на себя в зеркало на комоде. Спина выпрямлена и расслаблена. Куртка была снята и я остался в футболке с надписью — prefectionist маленькими белыми буквами. Тоненькие темные ручейки крови из каждой ноздри уже подсыхали на верхней губе. Во рту стоял привкус крови, скорее всего чуть раньше я прикусил язык.
Я снова подумал о своем преследователе, и образ заставил меня содрогнуться — но и только. Дыхание осталось глубоким и спокойным.
Такова природа человеческого существа. В целом, мы достаточно приспосабливаемы. Конечно, я не был способен выкинуть из памяти образ ужасной твари, или другие ужасные вещи, которые я Видел, — но если память не может этого изменить, то придется мне. Я мог привыкнуть видеть такие ужасные вещи, на которые можно смотреть и при этом сохранять рассудок. Люди лучшие чем я справлялись с этим.
Морган.
Я снова вздрогнул, но на этот раз не от воспоминаний. А от того, что понял, что это значит, жить с такими отвратительными вещами. Они меняют тебя. Может быть не сразу. Может быть это и не превращает тебя в монстра. Но это оставит шрам — и я знал это.
Сколько раз нужно пережить подобное до того, как превратиться в ужасное существо, выживающее, а не живущее полной жизнью? Я был молодым по меркам чародеев. Каким буду я спустя десятилетия и века отказов от попыток оглянуться назад в прошлое?
Спроси у Моргана.
Я поднялся и пошел в ванную умыться. Я щелкнул выключателем и вздрогнул от резкой боли в глазах, болезненно отреагировавших от резкой перемены освещения. Я смыл кровь с лица и тщательно смыл ее с раковины. В моем бизнесе нельзя оставлять кровь там, где любой ее может найти.
Я снова надел куртку и вышел из спальни.
*
Билли и Джорджия были в гостиной. Билли стоял у двери, которая вела к маленькому балкону, а Джорджия разговаривала по телефону.
— Ничего подозрительного, — сказал Билли. — Он уверен?
Джорджия пробормотала в трубку.
— Да. Он уверен, оно кружит где-то там. Должно быть видно с того места, где ты стоишь.
— Не видно, — сказал Билли. Он повернул голову через плечо и сказал: — Гарри. Ты в порядке?
— Выживу, — произнес я и шагнул к окну. — Оно преследует меня, а?
— Что-то снаружи, — сказал Билли. — Что-то с чем мы не сталкивались прежде. Оно уже около часа играет с Кирби и Энди в кошки-мышки. Они не могут ни поймать его, ни рассмотреть получше.
Я бросил на Билли резкий взгляд. Не так уж много вещей, способных заставить волков держаться вместе, под чьим-либо предводительством. Волки дьявольски проворны и быстры, и Билли и компания работали в Чикаго почти столько же, сколько и я. Они знали как управлять собой — и не так давно пару месяцев я обучал мою ученицу сдержанности, позволяя ей использовать завесы, чтобы спрятаться от волков. И каждый раз они в мгновение ее выискивали.
— Что бы там ни было, это не человек, — сказал я. — Никто не сможет обыгрывать Кирби и Энди. — Я пересек комнату и выглянул в окно вместе с Билли. — И оно может хорошо скрываться с глаз.