– Но я не предлагаю тебе заняться пьянством и чревоугодием, – пожал плечами старик. – Я прошу тебя отдать честь этому столу и всего лишь пригубить вина и съесть кусочек этого прекрасного паштета! Разве это будет излишеством?!
Старик снова вскочил со своего места, подбежал к Вотше, плеснул из кувшина в его бокал глоток вина и положил на его тарелку из ближней миски одну ложку какого-то кушанья.
– Если ты выпьешь и съешь то, что я тебе налил и положил, разве это будет излишество?! Заметь, я плачу тебе деньги и сам тебя… э-э-э… обслуживаю!
– И тем не менее я не стану пить и есть, пока не выполню свои обязательства, – упрямо заявил Вотша. – Я не могу рисковать своей репутацией!
Физиономия старика вдруг перекосилась, и Вотша подумал, что тот сейчас перейдет на крик, но мастер Клапп сдержался, медленно вернулся на свое место, постучал по столу пальцами, словно о чем-то раздумывая, и вдруг сказал:
– Ну а если я освобожу тебя от твоих обязательств, если приглашу тебя за этот стол не как сказителя, а как… гостя, ты будешь есть и пить?!
– Мастер Клапп?! – изумился Вотша и даже привстал со своего места. – Неужели для тебя так важно, чтобы я хоть что-то съел за этим столом, что ты готов пригласить в гости безродного извержонка с далекого дикого Севера?! – И вдруг он усмехнулся и его тон мгновенно изменился – стал иронично-язвительным: – Или за твоим гостеприимством скрывается что-то другое?!
Лицо старика мгновенно изменилось, любезность сползла с него, как старая кожа с тела змеи, глаза зажглись холодным надменным блеском, и он брезгливо проговорил:
– Думай что хочешь, извержонок, но ты выполнишь мое желание. Однако сначала я позову своих гостей.
Он хлопнул в ладоши, и в то же мгновение дверь отворилась. В трапезную ввалились двое здоровенных извергов. Пока один из них запирал дверь на ключ, второй медленно пошел вокруг стола, хрипло выговаривая:
– Ну что… сказитель… сам отведаешь нашего угощения или тебе помочь?!
Второй изверг обходил стол с другой стороны.
Вотша был уже на ногах. Он посмотрел на мастера Клаппа, покачал головой и, осторожно ступая, двинулся навстречу первому из нападавших. Не прошло и десяти секунд, и они оказались лицом к лицу. Изверг, злорадно ухмыляясь, протянул огромную волосатую лапу к горлу юноши, но тот неожиданно нырнул под эту лапищу, и в следующее мгновение его ладонь, сложенная «лодочкой», вонзилась в горло громилы. Несколько секунд изверг стоял неподвижно с выпученными глазами и открытым перекошенным ртом, из угла которого бежала быстрая струйка крови, а затем рухнул навзничь, опрокинув на себя стул.
Второй изверг и сам мастер Клапп на мгновение замерли в изумлении, и этого мгновения хватило Вотше для того, чтобы, опершись ладонью о стол, перемахнуть через него. Его прыжок был выверен до миллиметра – подкованный каблук его мягкого сапога пришелся точно в скулу второго изверга. Удар, усиленный всей массой тела юноши, был настолько силен, что косматая голова великана мотнулась в сторону, раздался короткий хруст, и изверг рухнул на пол со сломанной шеей! А в следующий момент Вотша уже стоял рядом с мастером Клаппом и держал его за ворот мягкого роскошного плаща.
Старик вытаращенными от ужаса глазами смотрел на свою, казалось бы, совершенно беззащитную добычу, не понимая, каким образом она из дичи вдруг превратилась в охотника, а Вотша медленно, но неотвратимо сдавливал его горло воротником плаща. Наконец, когда удушье стало невыносимым, Клапп просипел:
– Не убивай. Я дам тебе монеты. Много монет…
– Сначала ты скажешь мне, как ты их заработал! – негромко и совершенно спокойно ответил Вотша.
Глаза старика остановились, словно в голову ему пришла некая совершенно невероятная мысль, а потом в них проступило понимание истинности этой мысли, и он прошептал посиневшими губами:
– Ты знал! Ты все знал! Ты был готов!!!
– Так каким образом ты зарабатывал свои монеты?! – тряхнул его Вотша.
И тут старик вдруг… захихикал.
Вотша посмотрел на изрезанное морщинами, дергающееся, хрипло хихикающее лицо и понял, что у старика началась истерика. Одним рывком он бросил свою жертву на стул и отвесил ему две полновесные пощечины. Голова старика мотнулась из стороны в сторону, хихиканье захлебнулось, старик захрипел, откинулся на спинку и вдруг заговорил быстро-быстро высоким визгливым голосом:
– Да! Я ловил таких, как ты, мальчишек… никому не нужных, глупых, сбежавших из своей стаи и потому беззащитных. Я ловил их, как птиц в силки, на крошку хлеба, потому что они всегда были голодны и готовы на все, только бы получить монету! Я ловил их и отдавал тому, кто знал, как с ними поступить, как сделать так, чтобы они приносили пользу. Ты себе представить не можешь, скольким многоликим нужны беспризорные изверги!.. Сколько многоликих готовы давать за них монеты! Я занимался этим всю жизнь, и всю жизнь мне давали монеты те, кому пойманные мною мальчишки были нужны. Я не интересовался, для каких целей, – это не мое дело, важно, что монеты мне за них давали исправно.
– Значит, ты, изверг, хватал беззащитных извергов и извержат и отдавал их многоликим? – с отвращением переспросил Вотша. – Разве тебя не трогало то, что многоликие и без того измываются над нами, извергами, как хотят, ты еще помогал им в этом?!
– Глупый, глупый извержонок, – захрипел старик. – Мой отец был многоликим, но не смог сохранить свое многоличье! Не смог сохранить МОЕ многоличье!!! И я поклялся, когда был еще ребенком, что верну себе способность поворачиваться к Миру другими гранями!!! Вот почему я делал то, что делал!!! И я почти достиг цели!!! Ты! Ты пришел, чтобы помешать мне!!!
– Разве есть способ вернуть многоличье?! – изумленно переспросил Вотша.
– Есть! Есть, глупый извержонок! Я всегда был уверен, что такой способ есть, а теперь, когда я добываю извергов для нашего князя, я знаю это наверняка! Но стоит это превращение безумно дорого! И дело не только в монетах, хотя их наверняка придется потратить очень много! Нет, не только!!! Чтобы вернуть многоличье, надо… – Тут Клапп закатил глаза и захрипел.
Вотша схватил старика за плечи и встряхнул:
– Что надо? Говори, старый мерзавец!!!
Старик вдруг открыл совершенно ясные глаза, улыбнулся перемазанными желтоватой пеной губами и прошептал:
– Надо умереть!!!
Глаза его закрылись, и голова упала на грудь.
– Откуда? От кого ты это узнал?
Вотша еще раз встряхнул старика, но у того только голова мотнулась. Глаза мастера Клаппа закатились, язык вывалился изо рта, руки безвольно обвисли.
Вотша одним взмахом руки сбросил со стола посуду и быстро уложил на скатерть старика. Расстегнув его богатый плащ, куртку и рубашку, он прижался ухом к тощей груди и через мгновение услышал глухой толчок сердца. Следующий толчок раздался почти через минуту.
Извержонок выпрямился и долго смотрел на распростертого перед ним старика. В голове его вихрем проносились бессвязные мысли. Наконец он смог немного успокоиться – надо было выбираться из таверны.
Вотша подошел к окну и открыл створку. Затем, секунду помедлив, он дважды стукнул в запертый ставень. Из-за окна тут же раздался дрожащий голос Житыря:
– Ёкуль!.. Я здесь!
«Надо же, – улыбнулся про себя Вотша, – не сбежал».
А вслух скомандовал:
– Житырь, начинай!
Послышался быстрый топот – Житырь бросился к входу в таверну.
Спустя несколько минут визгливая музыка, звучавшая в зале, вдруг замолчала, а затем раздались крики и грохот. Вотша быстро повернул ключ в дверном замке и чуть-чуть приоткрыл дверь. В общем зале таверны разгоралась драка.
Два стола в самом центре зала были опрокинуты, и между ними возилось уже человек восемь, еще трое прижали к стене зала Житыря, но тот отмахивался большим узкогорлым кувшином и орал какие-то бессвязные оскорбления, остальные посетители таверны поднимались из-за столов, готовясь принять посильное участие в общей свалке.
Вотша проскользнул в дверной проем, плотно закрыл дверь и запер ее на ключ. Затем, сунув ключ в карман, он пробрался вдоль стены к выходу и проскользнул на улицу. Быстро отойдя за угол, он остановился и принялся ждать. Через пару минут дверь таверны с треском распахнулась, словно ее высадили ногой, и по ступеням крыльца скатился Житырь. Здоровенный изверг, выбросивший паренька, плюнул ему вслед и захлопнул дверь. Житырь, пошатываясь, поднялся с земли, и тут же рядом с ним очутился Вотша. Подхватив друга, он негромко спросил:
– Ну что, жив?
– Жив, – улыбнулся Житырь разбитым лицом.
– До дома доберешься?
Житырь помолчал, словно обдумывая этот вопрос, а затем пожал плечами:
– Если ты мне поможешь… Тебе ведь все равно из города уходить надо, так почему бы не к нам?..
– Боюсь, это будет опасно для вас, – с сомнением проговорил Вотша. – Меня, скорее всего, станут искать – в таверне наверняка вспомнят, с кем встречался мастер Клапп.
– Вот мы тебя и спрячем, – перебил его Житырь. – Ну и потом, ты же не бросишь меня… избитого и беспомощного…
– Не брошу, – улыбнулся Вотша. – А подарок сестре ты не потерял?
– Не-е-е… – снова улыбнулся Житырь. – Здесь! – И он прикоснулся к груди.
– Тогда пошли, – сказал Вотша, и друзья быстрыми шагами направились вниз по темной улице в сторону реки.
Глава 4
Три дня спустя после заседания Совета посвященных, на котором было утверждено третье посвящение Ратмира, новоиспеченный член Совета получил приглашение посетить Вершителя. Бывший наставник Ратмира предупредил его, о чем пойдет речь, поэтому волхв успел подготовиться к беседе, хотя и понимал, что она будет сложной.
Вершитель сидел за рабочим столом, однако на этот раз столешница перед ним была пуста. Только один листок белел перед хозяином кабинета, но и на нем не было ни строки.
Кануг жестом пригласил Ратмира занять кресло по другую сторону стола и, когда тот опустился на предложенное место, спросил:
– Как ты себя чувствуешь после башни Покоя?
– Совершенно нормально, – с улыбкой ответил Ратмир. – Если бы было иначе, вряд ли я смог сейчас беседовать с тобой.
Вершитель кивнул и задал другой вопрос:
– Тебе понравились апартаменты, ты уже успел освоиться на новом месте?
– Я остался в своих прежних апартаментах, в Звездной башне, – ответил Ратмир и добавил: – Они меня вполне устраивают, и поэтому менять что-либо нет необходимости.
И снова Вершитель понимающе кивнул.
– Может быть, у тебя имеются какие-то… пожелания, может, надо что-то изменить, улучшить в твоем… э-э-э… хозяйстве?
Ратмир снова улыбнулся и покачал головой:
– Нет, Вершитель, мой быт вполне налажен, и улучшать что-либо нет необходимости!
– Хорошо, – подвел черту под прелюдией разговора Кануг. – Я хотел бы поговорить с тобой о твоих планах дальнейшей научной работы. Чем ты хочешь заниматься в качестве члена Совета посвященных, какие проблемы тебя беспокоят? Ты намерен выбрать новое направление или будешь продолжать исследования обессоленной воды?
В кабинете повисло долгое молчание, словно Ратмир не знал ответа на этот вопрос, хотя Кануг понимал, что новый член Совета посвященных наверняка обдумывает свою дальнейшую жизнь. Наконец Ратмир заговорил, но как-то издалека, словно загодя поясняя собеседнику причину своего выбора.
– Нет, Вершитель, я не собираюсь продолжать исследования обессоленной воды, не думаю, что в этом направлении имеются серьезные перспективы. Я уже выяснил, что вода… любая вода… может служить носителем и передатчиком информации. Обессоленная вода – это… Ее можно сравнить с чистым листом. – Он бросил быстрый взгляд на листок, лежащий перед Вершителем. – А писать на этом листе можно, как раз внося добавки. В зависимости от состава этих добавок вода будет хранителем или проводником, причем достаточно мощным проводником информации.
Ратмир посмотрел в глаза Канугу, не то проверяя, внимательно ли тот его слушает, не то беспокоясь, не слишком ли подробно он излагает свою позицию. Вершитель слушал внимательно и не собирался перебивать трижды посвященного.
Ратмир продолжил:
– В башне Покоя я имел возможность внимательно изучить Первое пророчество. Этот документ странен и… страшен. Именно он заставил меня еще раз задуматься о дальнейшей судьбе нашего Мира и понять, насколько это Мир хрупок и как мало мы делаем для его сохранения!
И снова последовал короткий быстрый взгляд Ратмира. И снова ответом ему было внимательное молчание Вершителя.
– Эрозиобаза, вернее, совершенно бесконтрольное ее применение в стаях, нарушила баланс сил, существовавший в нашем Мире с момента его возникновения. Мы породили практически новый вид мыслящих существ – извергов и привыкли относиться к ним как к совершенно безопасным существам, стоящим гораздо ниже нас по уровню своего развития, своих возможностей, забывая, что они, в общем-то, ни в чем нам не уступают, за исключением неспособности к многогранью. Мы не видим в них угрозы, хотя они, безусловно, в массе своей ненавидят нас, а их количество давно перевалило за разумные границы и продолжает стремительно увеличиваться! А между тем нам надо было бы задуматься о том, откуда в наш Мир может прийти Разрушитель!..
– Не ты первый задумался об этом… – подал наконец голос Кануг. – Канон шестой Кодекса посвященных говорит, что Разрушитель в наш Мир придет извне и пошлет его Мать всего сущего.
– Кодекс посвященных был написан людьми для людей, а люди всегда могут ошибаться, – с чуть горьковатой улыбкой ответил Ратмир. – Правильно понятое пророчество – источник более надежный. Послушаем, что говорит Первое пророчество:
«Мир переполнится страданьями и злом,
Порвутся нити, вяжущие суть,
И как нарыв, пронзенный сталью острой,
Родит того, кто будет ведать срок,
Кто гнойной кровью, мертвенной коростой
Погубит жизни сок!»
Едва Ратмир закончил читать отрывок из Пророчества, Вершитель перебил его:
– Этот котерн до сегодняшнего дня не был надежно расшифрован, нам не хватает свершившегося, чтобы определить, о чем идет речь! Тем не менее согласись, что страдать и ведать зло могут только люди, но сегодня уровень страдания и зла в нашем Мире не настолько высок, чтобы говорить о… «нарыве»!
– Да, Вершитель, ты, безусловно, прав. Но в Пророчестве не говорится, о чьих страданиях идет речь, а ведь изверги, так же как и люди, могут испытывать страдания и ведать зло! И тогда получается, что «тот, кто будет ведать срок», появится среди них, среди извергов. Разрушитель будет извергом!
– Я не собираюсь вступать с тобой в дискуссию по поводу расшифровки неясных мест из Первого пророчества, – с некоторым раздражением проговорил Кануг. – И мне не совсем понятно, к чему ты ведешь!
– Я начал с этого, чтобы ты понял, почему я хочу заняться проблемой, о которой сейчас расскажу, – успокаивающе ответил Ратмир. – Если допустить, что мое толкование прочитанного отрывка правильно, необходимо заняться извергами, как средой, угрожающей нашему Миру!
– Ты собираешься найти способ, позволяющий всех их быстро уничтожить?! – с насмешливой улыбкой поинтересовался Вершитель.
– Это было бы слишком просто! – ответил Ратмир. – И всеобщее уничтожение извергов очень плохо отразится на уровне нашей жизни. Нет, надо сделать так, чтобы они хотели жить именно в нашем Мире, чтобы он стал для них привлекательным!
– Мы не можем позволить извергам встать на один уровень с нами! – с ходу отверг очевидное предложение Вершитель.
– Но я имею в виду другое! – Ратмир выпрямился в кресле и произнес то главное, к чему шел в течение всего разговора: – Я хочу просить Совет посвященных разрешить мне исследование процесса эрозиобазы…
Вершитель долго смотрел на Ратмира и молчал, на его лице нельзя было прочитать ничего – ни одобрения, ни осуждения. Наконец он, не отводя глаз, коротко спросил:
– Зачем?!
– Я хочу найти способ возвращения извергам многогранья, – просто ответил Ратмир.
И снова последовала долгая минута молчания, после чего Кануг осторожно поинтересовался:
– Ты хочешь вернуть мгногогранье всем извергам?..
– Нет, только некоторым… Единицам! – Взгляд Ратмира сделался острым и жестким. – А все остальные изверги получат цель! Цель, к которой они будут стремиться со всем жаром, на какой только способны. Цель, которая наполнит их существование в нашем Мире надеждой. Вот тогда мы будем точно знать, что Разрушитель среди них не появится, а если и появится, то сторонников у него будет очень немного.