- Лучше так, чем как у меня, - прошептал Джейсен. - Лучше умереть.
- Думаешь?
На Джейсена нахлынуло сожаление, делая тяжесть вины и отвращения к себе и вовсе невыносимой. Он взглянул на свои руки: на обожженную плоть посреди ладоней - следы от молний его гнева.
- Анакин, я стал темным.
- Стал ли?
- Под развалинами старого Храма, когда Вержер собиралась отдать меня Ном Анору... то, что я сделал, было плохо, но в этом не было зла. Была паника, срыв, внезапное обретение Силы, с которой я уже было распрощался. Спасение девушки... Я не сожалею. Я не чувствовал ничего, кроме гнева. И я никого не ранил.
- Кроме себя самого.
- Но так и надо, правда? Разве не в этом служение джедаев - приносить свое благополучие в жертву ради других?
Анакин поднял руку.
- Ты скажи мне.
Джейсен отвел взгляд. Вспоминать было больно. Рассказывать еще больнее. Но промолчать... умолчать о том, что он сделал, логически объяснить это, оправдаться... он обойдется без этого. "Не так низко я пал", подумал Джейсен. "Пока что". Он использовал силу тьмы, позволил ей течь по венам, чтобы быть на ногах и в готовности, когда столкнулся с обитателями пещерообразного чудовища, когда узнал, что они из себя представляют, и что они творят ради спасения своих жизней. Он мог бы сдержаться, если бы на этом все закончилось. То, что они делали - во что они превратились - напугало его, но он не был судьей. Он был джедаем. Он все еще мог бы найти способ помочь им. Даже когда рты-присоски раскрылись повсюду, отравляя воздух кислотными испарениями, когда пещерные жители окружили его, тыча бластерами, прикрывая равнодушие фальшивым сожалением, он все еще мог противостоять своему недоброму стремлению искалечить их. Последней каплей оказался возглас девушки.
"Он последний, последний!" - закричала она. "Хватайте его - его! Он последний!"
- Она обратилась против меня, - тихо произнес Джейсен.
- Ты винишь ее?
Джейсен покачал головой.
- Как можно? Это всего лишь девушка. Девушка, которая знает, каково это - когда тебя переваривают заживо. Которая знала, что если не я, то - она. Снова.
- Наверно, я хотел спросить, винил ли ты ее тогда?
- Тогда все было по-другому, - лицо Джейсена было непроницаемым, как песчаная скала на КирдоIII. - Я винил их всех. Всех их ненавидел. И хотел причинить им боль.
- Правда?
- Я знал, что делаю; знал, что это значит для меня. Я окунулся во тьму. Я хотел этого. Я ликовал. Помню, я смеялся. Рассказывал, во что они только что вляпались. Помню, как почувствовал, что их фальшивое сожаление превращается в настоящий страх. Помню, что мне это понравилось.
Они открыли огонь, красные выстрелы прошили зеленоватый кислотный туман. Джейсен со смехом ловил бластерные выстрелы на ладонь правой руки, без усилий гася их разрушительную энергию.
Щелчком пальцев он вырывал бластеры из рук и швырял в разные стороны.
- Скольких же ты убил?
- Всех, - Джейсен уставился на свои дрожащие руки. Он сжимал ладони, пока из ожогов не начала сочиться кровь. - Ни одного. Какая разница?
В его голове бурлила Сила, а сам он обратился к пустоте, оставшейся после имплантанта послушания, и нашел там зачаточное сознание пещероообразного чудовища.
При помощи Силы Джейсен сотворил иллюзию: и это ненавязчивое убеждение так прочно засело в темном разуме чудовища, что никакими способами нельзя было доказать обратное. Люди ядовиты. Так же, как и любые другие разумные виды жителей Новой Республики.
У чудовища не было механизмов защиты от подобных трюков; оно было лишено даже элементарной возможности сказать себе: "Но я не отравился ни одним из тех, которых успел съесть"... Все, что у него было - это инстинкт самосохранения. Чудовище отрыгнуло. Мощный толчок обратной перистальтики вынес Джейсена, девушку и остальных, а также все иные посторонние предметы, из гигантского брюха, через хрящеватую глотку, прямо на поверхность. Джейсен помнил окружившую его злость и панику, возникшие, как только народ осознал, что за пределами гигантского рта - каждый сам по себе, и что их убежище навсегда захлопнуло свою пасть перед ними. Больше им не платить за свою безопасность от йуужань-вонгов чужими жизнями.
"Ты погубил нас", зарыдал кто-то. "Убил всех нас". Джейсен молча смотрел, величественно застыв на месте. Пока. Что за рыхлые, слабые, отвратительно подлые существа - он не мог представить ничего более мерзкого. Он повернулся к ним спиной. Ушел прочь. Он оставил их на милость йуужань-вонгов, и на милость друг друга.
- Но ты же помог им. Лучше умереть, чем купить себе жизнь ценой невинной крови.
- И что же, потому все вдруг станет правильным и хорошим? Я не пытался им помочь. Я хотел, чтобы они страдали. И темная сторона тут ни при чем - теперь я знаю это. Темная сторона не вынуждала меня поступать так.
- Я знаю. Она воздействует совсем по-другому.
- Это все был я, Анакин. Я поддался своей собственной темной стороне. Я выпустил на свободу свою тьму...
- Ты мог бы убить их всех. У тебя хватило бы сил. Ты мог бы убить чудовище. И на это бы у тебя хватило сил тоже, я уверен. Точно так же, как ты мог бы убить Вержер и Ном Анора. Но ты никого не убил. Вместо этого ты использовал свою силу, чтобы поддержать жизнь. Не такая уж она темная, эта твоя темная сторона, старший брат.
- Это не имеет значения. Ты не можешь победить тьму тьмою.
- Слова дяди Люка. Сражения с тьмой были его призванием. Йуужань-вонги не темные. Они просто другие.
- И я все не могу заставить себя бороться с ними.
- Кто говорит, что ты должен бороться с ними?
Джейсен дернул головой.
- Ты говоришь. Все остальные тоже. Какое еще решение может быть у этой проблемы?
- Почему ты спрашиваешь у меня?
Задорная усмешка исчезла с лица Анакина, а сам он приблизился настолько, что Джейсен мог бы дотронуться до него. Если бы смог заставить себя пошевелить рукой... Если бы было до чего дотрагиваться. Отчаяние, пригвоздившее Джейсена к стулу, превратилось в черную дыру безнадежности, сквозь которую из его груди уходил весь воздух.
- Кого мне еще спросить? Что я могу поделать? Что я должен сделать прямо сейчас? - он поник, дрожа. - Я совершенно запутался, так ведь? Сижу, спорю с галлюцинацией. Ты ведь даже не существуешь!
- Это ли важно сейчас? До тебя так трудно достучаться, старший брат. Приходится использовать все доступные средства.
- Как это не может быть важным? - вдруг выкрикнул Джейсен. - Мне надо... надо... Я уже не знаю, во что верить! Я уже не знаю, что настоящее, а что - нет!
- На корабле-сеятеле я был проекцией Силы. Потом телепатической приманкой. Сейчас я - галлюцинация. Но это не значит, что я - это не я. Почему любая вещь должна быть тем или иным?
- Потому что! Потому что любая вещь это либо то, либо совсем иное! Так заведено! Ты не можешь быть настоящим и поддельным в одно и то же время!
- Почему?
- Потому что... не можешь, и все!
- Сила едина, Джейсен. Она вмещает в себя все противоположности. Правду и ложь, жизнь и смерть, Новую Республику и йуужань-вонгов. Свет и тьму, добро и зло. Все во всем и в каждой вещи. Сила едина.
- Эти слова - ложь!
- Да. И правда тоже.
- Ты не Анакин! - вскрикнул Джейсен. - Не он! Анакин никогда бы не сказал такого! Анакин никогда бы не поверил в это! Ты просто галлюцинация!
- Ну что ж. Я галлюцинация. И это значит, что ты разговариваешь сам с собой. Это значит, что я говорю о том, во что веришь ты.
Джейсену захотелось взвыть, размахнуться, спрыгнуть со стула и вступить в схватку... что-нибудь сделать.
Что угодно. Но черная дыра украла у него и дыхание, и силы, и гнев; она поглотила целую вселенную ненависти, но стала еще ненасытнее, чем была вначале. На месте его надежд, любви и доверия теперь зияла холодная пустота, в которой затаилась бездушная жадность космического вакуума. Джейсен начал проваливаться. У него не было сил даже заплакать.
Он падал в черную дыру. Может, целые эпохи, а может, всего наносекунды. В черной дыре одно от другого неотличимо. В мгновение ока из межгалактического газа рождались звезды, загорались, жили, выделяли тяжелые металлы, а потом сжимались белыми карликами и исчезали. Вечность во тьме. Горизонт событий пропустил информацию: голос. Голос был знакомым, и его нельзя было слушать; но он не просто провалился в черную дыру - он стал черной дырой, и не слушать было невозможно.
- Что реально? Что иллюзорно? Где граница между правдой и ложью? Между хорошим и плохим? До чего же холодно и одиноко, Джейсен Соло, когда ты в пустоте незнания.
Он не отозвался. Черная дыра не умеет отвечать. Горизонт событий замкнут: через него можно проникнуть только вовнутрь, но не наружу. Но голос вызвал в этой дыре квантовый распад. Его персональный горизонт событий в один миг сжался до размеров точки в центре груди.
И Джейсен открыл глаза.
- Вержер, - вяло проговорил он. - Как ты меня нашла?
Она уселась по-кошачьи на обеденном столе семейства Соло, подобрав руки и ноги. И прожигала его темным, как межзвездное пространство, взглядом.
- Я не разделяю предубеждений наших хозяев против технологий. Какие-то фрагменты общепланетной базы данных сохранились в запоминающих устройствах. Разыскать домашний адрес бывшей главы государства не составило труда.
- Но откуда ты знала? Откуда ты знала, что я пойду домой?
- Таков инстинкт всех оседлых животных: смертельно раненные, они ползут в свое логово, чтобы умереть.
- Раненные?
- Опаснейшей для джедая раной: свободой.
Еще одна загадка. У Джейсена не было сил на загадки.
- Я не понимаю.
- Когда ты точно знаешь, что правильно, а что - нет, где здесь свобода? Никто не выбирает плохое, Джейсен Соло. Свободу дает лишь неопределенность.
Джейсен надолго задумался.
- Умереть дома, - пробормотал он. - Тот еще дом. Видала? В комнате Джейны полно каких-то растений, которые хотели съесть меня. Кухня выглядит как коралловый риф. Моя коллекция... - ему оставалось только покачать головой. - Это не мой дом.
- Ну так ты и не собираешься умирать, - бодро ответила Вержер. - Или ты забыл? Ты уже мертв. Был мертвым все эти долгие месяцы; твое путешествие через земли мертвых почти закончено. Настало время не для смерти, а для новой жизни. Ты исцелился, Джейсен Соло. Встань и иди!
Джейсен еще прочнее уселся на стуле, невидяще моргая на разросшуюся паутину.
- С чего бы это?
- С того, что ты можешь. Ради чего еще срываться с места?
- Не знаю, - он опять закрыл глаза. - Не имеет значения, поднимусь я или умру от голода, сидя. Все это неважно. Ничего - не означает ничего.
- И даже смерть твоего брата ничего не означает?
Он вяло пожал плечами. Жизнь, смерть - все едино. Едино с Силой.
- Силе все равно, - сказал Джейсен.
- Но тебе же не все равно?
Он открыл глаза. Ее взгляд был настойчиво, почти вызывающе многозначителен, как когда-то и в "объятиях боли", и в Детской, и в кратере. Но он был слишком измотан и слаб, чтобы ломать голову над тем, что она хотела до него донести.
- Все равно мне, или нет, тоже не означает ничего.
Уголки ее рта дернулись.
- А для тебя, означает?
Он уставился на свои руки. После долгого, долгого молчания, наконец вздохнул.
- Да. Да, означает, - ему никогда не приходило в голову обманывать ее. - Ну и что? Конечно, мне не все равно, но кто я такой?
Она так легко пожала плечами, что это походило на дрожь.
- Это всегда было вопросом из вопросов, да?
- Но у тебя никогда не было ответа...
- У меня всегда был ответ, - мягко сказала она. - Но это мой ответ, а не твой. Ты не найдешь правды во мне.
- Ты все никак не прекратишь, - едкий пепел обиды осел на его горло. - Думаю, я вообще ни в ком не найду правды.
Вержер ответила:
- Именно так.
У Джейсена зазвенело в ушах, словно в его череп пробралась сердитая искропчела и теперь изо всех сил ищет выход.
- И где же тогда мне искать правду? - несвязно произнес он. - Где? Скажи мне, прошу.
Из-за звона в ушах он почти не слышал собственного голоса. Звон превратился в вой.
Вержер склонилась к нему и улыбнулась, и, хотя вой поглотил ее слова, Джейсен прочитал по губам:
- Спроси у себя, где же еще искать.
- Что? - слабо выдохнул он. - Что?
Под этот вой, что штормовым ветром унес все слова и следы чувств из его головы, Вержер собрала свою квадратную четырехпалую ладонь в горсть и легонько ткнула Джейсена в грудь - прямо в центр, туда, где имплантант послушания оставил после себя лишь пустоту, туда, где сейчас находилась критическая масса его собственного горизонта событий.
В этой пустоте было тихо. Оно было спокойно: око шторма внутри Джейсена. Он окунулся в спокойную, молчаливую пустоту и позволил ей охватить себя. Шторм захлебнулся. Черная дыра поглотила саму себя. Он не был одинок в молчаливом спокойствии. С ним была Сила: пульсирующая пуповина, которая связывала его со всем, что существовало, существует и будет существовать. С ним была вонг-жизнь: начиная от смутного удовольствия, испытанного шарообразными грибами от их с Вержер тепла, до делового кишения арахноидов, снующих по своей растущей паутине... до сдержанной готовности к внезапному применению силы двенадцати йуужань-вонгских воинов, ворвавшихся в комнату... И даже захватывающего дух предвкушения триумфа, которое испытывал Ном Анор, следуя за ними по пятам.
Йуужань-вонгские воины. Всего двенадцать. Вооруженные. И Ном Анор. Воины построились длинной дугой. Джейсен безмятежно разглядывал их. Молчаливое спокойствие в его груди не знало ни удивления, ни опасности. Там был только он... и все остальные, и целая вселенная, и каждый из них был ее частичкой.
Джейсен озадаченно посмотрел на Вержер. Теперь он понял - то, чего не понимал раньше.
Она сказала не: "Спроси у себя, где же еще искать".
Она сказала: "Спроси у себя.
Где же еще искать?"
Ном Анор шагнул вперед, сцепив руки прямо внутри широких рукавов длиннополой кожи-туники, настолько черной, что она даже мерцала. Джейсен мог видеть свое искаженное отражение в ее глянцевой поверхности.
"Ном Анор", подумал Джейсен. "Посреди нашей столовой".
- Бессмысленность и отчаяние, от которых ты страдаешь, - шелковым голосом начал Ном Анор, - Это неизбежное следствие вашей ложной религии. Эта ваша Сила, она не имеет приложения. Она такова, что к ней может прицепиться любая ересь, которой наводнена ваша галактика. Полная лжи и иллюзий, мелочной зависти и предательства. Но у вселенной есть цели. Есть причины, чтобы подняться, и ты можешь найти их. Я помогу тебе.
"Он подслушивал", решил Джейсен. "Конечно, это Вержер привела его".
- Настало время, - продолжил Ном Анор, - Оставить эту бесполезную Силу. Время оставить тьму и заблуждения. Время занять свое место в чистом сиянии Истины.
Голос Джейсена разнесся долгим эхом, словно молчаливое спокойствие, из которого этот голос раздавался, был широкой пещерой.
- Чьей истины?
- Твоей истины, Джейсен Соло, - радостно сказал Ном Анор. - Твоей божественной истины!
- Моей божественной?..
Ном Анор выудил из широкого рукава световой меч. Все двенадцать воинов сразу же насторожились, их лица превратились в маски ненависти при виде зажженного клинка. Сверкающая пурпуром энергия рассекла паутину; Джейсен бесстрастно наблюдал, как Ном Анор мастерски разрезает нити, опутывающие стул.
Ном Анор отжал кнопку активации и преклонил колени у ног Джейсена.
Исполнитель покорно склонил голову и на открытых ладонях протянул выключенный меч. Дизайн рукояти был знакомым.
Меч принадлежал Анакину.
Джейсен взглянул на Вержер.
Она решительно выдержала его взгляд.
- Выбирай и действуй.
Со сверхъестественной ясностью Джейсен осознал выбор, который ему предлагают.
Шанс. Меч Анакина. Анакин сам его сделал. Сам им пользовался. Меч изменил Анакина, и Анакин изменил меч. Кристалл в нем был не обычным, а самоцветом вонг-жизни.