— Вроде — это не ответ. Ладно, проверим. Пошли?
— Куда? — спросила Санди.
— В медпункт. Клизму ставить.
— Это он так шутит, — пояснил Акела.
— А то мы не поняли, — фыркнула Келли, — идти-то далеко?
— Кому — как. Вообще-то метров двести. А что это у вас с ногой, мисс…?
— Элисанда. Можно просто Санди. С ногой у меня вот что: после того, как нас отбросило взрывной волной, я не вполне удачно прыгнула с 8-футового забора на асфальт.
— Чем вас отбросило? — переспросил Рау.
— Ну, взрыв. Это такое «ба-бах»… — Санди выразительно развела руками.
— Ба-бах, — повторил он, — Значит, сейчас быстро встали и пошли. Мало ли, чем вы там еще могли удариться.
…
Медпункт с лабораторией занимали половину первого этажа в доме доктора Рау. Больше всего это было похоже на колдовской притон адских техно-сатанистов из трэшевого кино голливудского происхождения. Раскрашенные деревянные маски на стенах соседствовали с парой новейших компьютеров, рядом с футуристического вида аппаратным комплексом стояло изящное черное изваяние какой-то богини, а над письменным столом висели крест на крест бамбуковая духовая трубка для стрельбы отравленными иглами и современный 5,8 миллиметровый китайский пистолет-пулемет Chang Feng с лазерным прицелом.
— Пушка рабочая? — из любопытсва спросила Келли.
— Конечно. Это очень надежная модель. Могу потом дать пострелять, если вы умеете.
— Ловлю на слове, доктор, — подмигнув, сказала она.
— А это что? — Санди ткнула пальцем в прибор, похожий на большую консервную банку с миниатюрным экранчиком на крышке.
— Армейский биохимический экспресс-анализатор, — сказал Рау, — отличная штука, он почти полностью автоматизирован, как видите.
— А это?
— Это ритуальная трещотка, чтобы обращаться к Синилау.
— К кому, простите?
— К Синилау, — повторил он, — повелителю рыб и других морских тварей. Это божество играет очень важную роль в здешнем народном хозяйстве. Да, забыл сообщить, я ведь tahuna, то есть, шаман, или колдун.
— Час назад вы сказали, что вы медик, — напомнила Келли
— Верно. Я много кто. В частности, я отставной лейтенант медико-биологической службы, так что в диагностике и лечении разбираюсь.
Диагностика заняла минут сорок. По ее итогам доктор (или колдун?) сообщил:
— Могу вас обрадовать: все четверо малышей в полном порядке.
— Четверо? — хором переспросили пациентки.
— Я имею в виду, двое ваших, и двое ваших, — пояснил Рау, — хотите посмотреть?
— Неплохо бы, — мрачно сказала Санди.
— Ну, пожалуйста, — Рау повернул к ней экран компьютера, — вот это ваши мальчик и девочка. Так хорошо видно?
— Да, спасибо. Вполне.
— А вот это ваши, — он нажал мышкой смену кадра, — тоже мальчик и девочка. 14 недель. Развитие в норме, никаких проблем я не вижу. А что вы обе такие мрачные? Уверяю вас, все эти слухи о том, что близнецы, будто бы, отстают в развитии, не подтверждены никакими данными науки. Проще говоря, это обывательский миф.
— Вы кое о чем забыли, доктор, — стараясь казаться спокойной, сказала Санди, — эти дети отстают в развитии на миллион с чем-то лет. Вы в курсе, откуда они вообще взялись?
— И что нашу подругу разорвало в клочья бомбой, — добавила Келли, — Мы даже не знаем, опознали ее, или нет. Мы чудом живы. Нас уже взрывали и расстреливали из пулемета, мы едва унесли ноги с Гавайев. Мы с этими детьми в глубокой жопе, доктор. Это так, вкратце о том, почему мы не пляшем и не хлопаем в ладоши.
— И к тому же, — продолжила Санди, — у нас нет денег, документов и вещей, кроме того, нас в лучшем случае считают мертвыми, а в худшем случае, нас разыскивает полиция США и еще те парни, которые чуть не прикончили нас в прошлые два раза.
— Так, — произнес Рау, — а теперь послушайте, что я вам скажу. Из моего опыта военного врача следует: если человек жив, здоров и находится в безопасности, то все, что было с ним до того, имеет значение разве что для мемуаров. А мои, пусть скромные, знания по биологии сводятся в данном случае к тому, что Homo erectus это один из видов человека, с таким же разумом и почти такой же внешностью, как Homo sapiens. В здешних краях его вряд ли бы отличили от тасманийца или новокаледонца. У меня была медсестра-сержант с внешностью, очень похожей на реконструкцию доисторической дамы, которая послужила донором… Ну, вы понимаете. Такой же покатый лоб, крупные надбровные дуги и так далее. Но я не замечал, чтобы она страдала от недостатка внимания со стороны мужского пола, да и IQ у нее был баллов на 20 выше, чем у нынешнего президента вашей страны. Теперь следующий пункт. Те парни, о которых вы сказали, уже никого никогда искать не будут. Как сообщили в утренних новостях, их самолет упал в океан, а их самих выловили из воды, и расстреляли за пиратство по приговору военного трибунала. Что до вас, то вы считаетесь убитыми и затонувшими вместе с катером на глубине около двух километров. Сами понимаете, никто нырять и проверять не будет. Теперь о планах на будущее. Можно сделать просто: сегодня вы отдохнете, а завтра утром кто-нибудь из ребят подбросит вас на самолете до ближайшего административного центра и передаст окружной полиции.
— Хорошенькое дело! — возмутилась Келли, — нам еще не хватало угодить в здешнюю тюрьму. Говорят, у вас тут заключенных в рабство продают и вообще…
— Да, — задумчиво сказал Рау, — если представится случай, то непременно прочитаю вам популярную лекцию о наших законах. А пока объясняю кратко. После того, как ваш сопровождающий расскажет дежурному офицеру историю вашего появления здесь, вы автоматически получите статус обоснованно защищаемых лиц. Это означает, что вам будет предоставлено все, необходимое для жизни, и гарантирована правительственная защита. Захотите — останетесь в Меганезии. Здесь, в общем, не так плохо, что бы там не говорила ваша пропаганда. Захотите — переберетесь в Австралию либо в Новую Зеландию. Вы можете сделать аборт и вообще забыть всю эту историю, как страшный сон…
— Чего? — перебила Келли, — забыть, что случилось с Лэй, забыть, что нам остались должны по полмиллиона баксов премии, забыть, что нас травили, как бешеных собак? Не знаю, как в вашей Меганезии, а у нас в Техасе такое не забывают. Я еще хочу увидеть третий глаз во лбу того козла, который нас заказал.
Санди ничего не сказала, а только выразительно кивнула головой в знак согласия.
— Так, — сказал доктор Рау, — это, конечно, меняет дело…
— Еще как, — вставила Келли.
— Если честно, — продолжал он, — пока вы спали, собралось местное почтенное общество и меня всячески склоняли предложить вам совместно ободрать кое-кого. Мне кажется, что это не самое подходящее занятие для беременных женщин…
— Нам лучше знать, — снова перебила Келли, — так, короче, какую долю нам предлагают?
— Нас шестеро компаньонов, плюс вы двое, — с видимой неохотой ответил Рау, — поскольку вы представляете основу дела, то вам двойная доля, итого, по 20 процентов на каждую.
— Вот это уже разговор, — деловито сказала Санди, — только у нас ведь денег нет. Как будут считаться расходы?
— Так же пропорционально, — ответил он, — а риск, что все провалится, почтенное общество берет на себя.
— И сколько вы рассчитываете содрать? — поинтересовалась Келли.
— Общество считает, что около 200 миллионов.
— Это в какой валюте?
— В ваших американских долларах.
— То есть, нам по 40 миллионов на нос? — уточнила она.
— Ну, да. Арифметика одинаковая, что здесь, что в Штатах.
Девушки многозначительно переглянулись.
— У вас есть контракт для таких случаев? — спросила Санди.
— Обычно у нас такие вещи оговаривают на словах, — проинформировал Рау, — но, с учетом суммы, наверное, не лишним будет написать все это на бумаге. Вы подумайте, изложите условия, а завтра общество соберется, и мы все решим окончательно.
— Идет, — коротко сказала Келли.
— … А теперь вернемся к биологии с медициной, — продолжал он, — во-первых, питание…
Инструктаж продолжался около часа и закончился фразой: «это примерно десятая часть того, что вы должны иметь в виду, причем я не рассчитываю, что вы запомнили хотя бы половину из того, что я сейчас говорил, поэтому ежедневно, в 6 вечера, я жду вас для профилактического осмотра. На сегодня все. Отдыхайте».
…
Акела и Спарк сидели на песочке в двадцати шагах от дома доктора и пили пиво. Рядом с ними уже лежала одна пустая жестянка, а вторую они неспешно передавали друг другу.
— Привет, девчонки! А мы уж думали, вы там заснули.
— Нет, — сказала Келли, — мы там завербовались в вашу здешнюю мафию.
— Да ну, мафия, скажешь тоже! — возмутился Спарк, — у нас коммерческое партнерство. Называется «HTOPO». Hidden Treasures of Pacific ocean.
— Ага, партнерство. Плавали, знаем. Типа, «Остров сокровищ». Пиастры, пиастры. Сорок человек на сундук мертвеца и бутылка рома.
— Все проще, — ответил Акела, — ежегодно в океанах тонет всякого добра на 20 миллиардов баксов. Их них почти половина — в радиусе 4000 километров от нас. И каждый раз, когда что-то такое тонет, в эфире всякие разговоры, координаты. Если держать ушки торчком и следить за флудом, то будешь в курсе, где и что пошло ко дну. Конечно, вытащить можно не все, да и мы не одни такие умные в этой акватории, но на жизнь хватает.
— Честный бизнес, — добавил Спарк, видя на лицах у девушек некоторое сомнение.
— Ага. Как слеза младенца, — сказала Келли.
— Самый честный после грабежа почтовых экспрессов, — согласилась Санди.
— Ну что вы пристали, — обиделся Спарк, — вы что, копы?
— Ладно, проехали, — Келли улыбнулась.
— Ваши дела это ваши дела, — добавила Санди.
— Почему только наши? — Возразил Акела, — ты же классный хакер, Панда! Тебе что, бабки не нужны?
— А при чем тут хакер?
— Так в этом вся суть, — он усмехнулся, — откуда, по-твоему можно узнать, где и что пошло в сундучок Дэви Джонса?
— Да. Затупила, — согласилась она, — нормальная тема.
— Вот то-то и оно! Ну, пошли купаться, если только вам доктор не запретил.
— Вы плавать умеете? — на всякий случай спросил Спарк, когда они подошли к берегу.
— Да уж получше некоторых, — фыркнула Келли, — а вот как тут на счет акул?
— За акулами надо плыть вон туда, — Спарк махнул рукой в сторону едва видимой отсюда горловины лагуны, — ловить лучше сразу после заката, а приманивать можно на рана-рагу, это такая светящаяся ерунда вроде каракатицы.
— А если акула захочет поймать нас? — спросила она.
— Я же объясняю, в лагуне их нет.
— Это радует… Да, надеюсь, купальники тут не обязательны?
— Старики говорят, что людей в купальниках тут видели в эпоху колониализма, — сообщил Акела, освобождаясь от одежды, — правда, достаточно надежными доказательствами этого факта, историческая наука не располагает.
— Это просто миф из эпоса здешних утафоа, — добавил Спарк и, пробежав метров пять по воде, красиво нырнул.
Через пару минут в воде были уже все четверо. Потом Акела и Спарк решили сплавать до катера, дрейфующего в паре сотен метров от них, ближе к средине лагуны. Судя по всему, с него ловили рыбу. «Мы быстро, только перекинемся с ними парой слов, и назад».
— Для дворовой команды, они неплохо двигаются, — лениво заметила Санди, глядя на две быстро удаляющиеся фигуры.
— Еще бы, — согласилась Келли, переворачиваясь на спину и глядя в яркое безоблачное, будто бы нарисованное, небо, — Если вокруг одна только вода, и ничего, кроме воды. В этом что-то есть. Может, это и к лучшему, что мы сюда вписались.
— Вот как? Эй, Келли, а кто утром говорил, что мы в полной заднице?
— Я от своих слов не отказываюсь. Но иногда человеку надо побыть в заднице.
Санди фыркнула, нырнула, сделала кувырок под водой, и, вернувшись на поверхность, объявила подруге:
— Я шокирована твоей аскетической ориентацией.
— С ориентацией у меня все ОК, — ответила Келли, приняв на пару секунд такую позу, фото которой неминуемо попало бы в категорию XXX, — аскетизмом пока не страдаю. И, если ты заметила, мальчики тут есть. Вполне такие… Короче, я про задницу в другом смысле.
— Это в каком, интересно?
— Ну, как объяснить? Представь: ты босс плохих парней. Попробуй, достань нас здесь.
— Это, конечно, да, — после некоторого размышления, согласилась Санди, — Я оценила, как тут морская полиция работает. Бац, плюх, и к стенке. Но, с другой стороны, нам теперь отсюда носа не высунуть. Мне не очень понятно, как при таком раскладе подгрести кучу баксов, про которую мы болтали с этим доктором… Или колдуном, черт его разберет.
Келли повернулась на бок, сделала несколько ленивых гребков, снова перевернулась на спину и спросила:
— А что бы мы здесь делали, ну, хотя бы, с миллионом баксов? Вот прикинь, сидим мы на этом атолле, с кучей денег. Ну, и…?
— Виллу купить, — предложила Санди.
— Хижину из бетона, бамбука и алюминиевых трубок. Тут других не строят. Дальше что?
— Может, яхту?
— Ну, да. Вот такую, примерно, — Келли махнула рукой в сторону катера, рядом с которым уже плавали Спарк и Акела, — Тут, похоже, других не держат.
— Мда… Слушай, а ты это к чему?
— К тому. Я знала одного типа, они с напарником шлепнули в Майами трех колумбийцев и подломили просто гору денег. А потом 13 лет отсиживались на Кубе, в хижине из фанеры с тростниковой крышей. Мешки с баксами им годились только вместо кресел, потому что нормальных кресел там не было. Одни табуретки.
— Намекаешь, что нам здесь придется отсиживаться столько же?
— И на это, и на то, что пока мы отсюда не можем высунуть носа, деньги нам все равно не нужны. В смысле, нужны, но… Те парни за все 13 лет на Кубе потратили чуть больше 20 тысяч долларов на двоих.
— Вообще-то, — сказала Санди, — у нас сейчас даже хижины из фанеры нет. Так что давай будем решать задачи в порядке приоритетов. Ну, типа, сначала разберемся с бытом, а уж потом подумаем про золото и бриллианты. Кстати, вот, наши компаньоны возвращаются. Попробую при случае у них поинтересоваться.
…
Через четверть часа вся компания вылезла из воды и расположилась на груде старых бамбуковых циновок.
— Ну, как водные процедуры? — спросил Спарк.
— То, что надо, — Санди зевнула и потянулась, — но беспокоит сугубо практический вопрос: где мы будем здесь жить.
— У нас, где же еще.
— Не беспокойтесь, — добавил Акела, — второй этаж у нас сразу был задуман, как гостевой. Так что располагайтесь там, как нравится. Мы вам туда ТВ поставим, комп, ну и мебель какую-нибудь, если надо.
— Парни, а как на счет небольшого кредита? — спросила Келли, — в счет будущих золотых гор? Ну, баксов 500, хотя бы. На тряпки и булавки.
— На кухне во втором ящике буфета, — сказал Акела, — берите, сколько надо. Сверху там лежит блокнот, записывайте сколько взяли. Это у нас со Спарком наподобие семейной бухгалтерии.
— Гм… — буркнула она, — ребята, а так, в порядке любопытства… Вы pinks?
— Розовые? — переспросил Спарк, — да нет, это у тебя просто глаза к нашему солнцу еще не привыкли. Надо вам бленды купить, а то еще сетчатку сожжете. На фиг надо.
— Э… Я не в этом смысле. Я имела в виду…
— «Pink» у янки значит то же, что «gay», в смысле гомосексуалист, — встрял Акела.
— Так бы и говорили. Нет, мы гетеро. А что?
— Ну, вы просто сказали про семейную бухгалтерию, я и подумала…
— А вот он — кибер-гетеро, — Санди кивнула на Акелу и хихикнула, — мы с ним в секс-чате познакомились.
— Да, мы там лихо зажигали, — подтвердил он.
— Еще как! — подхватила она, — Кстати, где твоя квадратная челюсть, плечи классического борца, рельефные мышцы живота и 10-дюймовый член?
— Примерно там же, где твои полные чувственные губы, пышные упругие груди, покрытые ровно-золотистым загаром, осиная талия и крутые бедра индийской танцовщицы.
— Увы, — вздохнула Санди, — весь этот тюнинг мне пришлось бросить на Гавайях вместе с фамильными бриллиантами и вишневым «Феррари».