— Приехал, родимый, — Кузьмич совершил стремительное пике, мотнулся пару раз вокруг моей головы и удачно примостился на плече, — А я уж заждался, тебя, родимый. Глаз не смыкал, все ждал, да ждал. Вот же зараза…
Кузьмич сорвался с насиженного места, рванул в сторону и пинками стал отгонять от меня толстую самку бабочку Р-584 (если проще — Желтую Глазунью с туманных болот Тирсы), которая мечтала лицезреть меня поближе. Со второй попытки Кузьмичу удалось сбить нахалку с траектории полета и она, вопя о продолжающемся произволе со стороны негодяя Кузьмича, убралась в глубину сада.
Кузьмич для порядка подрал горло о толстых и жирных задницах, которые только и делают, что жрут сочные листья, и после этого, с достоинством, приземлился обратно, на забронированное ранее плечо.
— Совсем обнаглели, — обмахиваясь собственными крыльями, пожаловался он, — Поначалу до шариков с антеннами приставали, а как поняли, что от них толку никакого, ко всем липнут.
— Если сильно доставать станут, изолируем, — пообещал я, плотно прикрывая за собой дверь и, проверяя, не залетела ли еще какая тварь… сокровище, то есть, в кабинет.
Кузьмич кивнул, полностью соглашаясь с моим приговором. Всех наглых — в полную изоляцию.
Пока я включал ящик и скачивал почту, Кузьмич проверил мои карманы, залез за пазуху, пощекотал там, пошерстил зачем-то в волосах.
— Не привез? — он завис перед самым носом и жалостливо заглянул в глаза.
— Не привез, — вздохнул я, — Не нашел. Извини.
Кузьмич опустился на край стола, свесил крылышки и загрустил.
Кузьмич не бабочка. Вернее, почти не бабочка. Любой человек, который бы его увидел, сказал бы со стопроцентной уверенностью, что данное существо есть насекомое. Но это не так. Совершенно и абсолютно не так.
Я привез Кузьмича с весьма далекой и очень маленькой планетки, которая находится на востоке Галактики. Года три назад я случайно залетел на этот кусок скалы, болтающийся неприкаянно в пустоте космоса. Атмосферы почти нет, флоры и фауны нет абсолютно. Только Кузьмич, почти дохлый, валялся в единственной мутной на всю скалу луже. Я его и подобрал.
Что там было в его прошлой жизни — не знаю. Кузьмич об этом не рассказывал, да я и не настаиваю. Знаю только, что этот парень с крыльями за спиной, остался один во всей Вселенной. Точно так же, как и я. Именно это нас и сблизило.
Скорее всего, Кузьмич относился к высокоразвитым бабочкам, которые довели свою планету до непотребного состояния. Таких случаев полно. Сначала гадят, где попало, а потом в лужах мутных прозябают.
Почему я спрятал его здесь? Хм. Да стоит Кузьмичу только показать свой носик в обществе, как на него будет тут же открыт сезон охоты.
Бабочка — раз. Мыслящая — два. Разговаривающая — три. Этого достаточно. Я не упоминаю о некоторых других особенностях Кузьмича, которым не перестаю удивляться сам до сих пор.
— Да брось ты, — я легонько толкнул Кузьмича пальцем по плечу, — Когда-нибудь я ее найду. И привезу.
Кузьмич скептически хмыкнул. Эти слова я говорил каждый раз, когда возвращался с охоты. Толку — никакого. Как не было самки, так и нет.
— Полно же самок, — грусть Кузьмича меня расстраивала, — Любого вида и возраста. Или не присмотрел за все это время?
— Да дуры они все, — махнул крылом мой друг, — Мне ж стихи хочется почитать, о звездах поговорить, о науке, а у них одно на уме. Порхать целыми днями, и пыльцу жрать, словно сто лет не кормлены.
— Это да, — согласился я. Во всей моей коллекции не было ни одного, кроме Кузьмича, конечно, экземпляра, который знал бы наизусть большую Вселенскую энциклопедию и читал на ста восьмидесяти трех галактических языках «Илиаду». Хотя, может Кузьмич и брешет о ста восьмидесяти трех.
— Тоска меня съест, — Кузьмич подвел итог началу нашей встречи, тут же забыл про все обиды, и, затарахтев матовыми пропеллерами, залетел в нагрудный карман куртки. Отсюда ему, видите ли, удобнее наблюдать за монитором.
Последние новости за три месяца моего отсутствия ничуть не изменились. Двухсотлетняя война с юго-западом продолжается с переменным успехом. Продолжительность жизни увеличивается за счет новых трансплантатов до трехсот и более. Его Святейшество Император вывихнул руку, подписывая очередной указ. Последняя экспедиция в глубочайший Космос прислало весточку по гиперсвязи, что она всех послала глубоко подальше и уже никогда не вернется.
— Стоп, стоп, стоп… — Кузьмич залягался ногами, требуя остановить мелькание кадров.
Я остановил.
… «На ежегодном конкурсе «Мисс — Великая Галактика» корона первой королевы досталась девчонке из Ямайского автономного округа». Ничего девочка? Длина ног почти под два. Рожа правда черная, но на это сейчас мало кто обращает внимания. Тебе нравится?
— Нравится. Все что ль? — поинтересовался я. Бзик у него такой.
— Подожди. Момент, — Кузьмич торопливо записывал данные новой Мисс Великой Галактики в блокнотик. Наверняка напишет душещипательное письмо со словами пламенной любви. И наверняка припишет себе метра два с половиной. Любит он это дело.
— Ладно, — я выключил новости и перевел комбинатор в почтовый режим, — Некогда мне.
Кузьмич не обиделся. Значит, успел все записать.
В почте присутствовало три конверта.
Одно от сотрудников Гваделупского национального заповедника со словами благодарности за регулярные переводы. Приглашают посетить их парк и обещают встретить по полной программе. Не получится.
— Не получится, — сказал я вслух.
Кузьмич тут же отреагировал:
— Правильно, что не получится. Кому ты, урод, кроме меня, нужен.
У Кузьмича, если хорошенько рассмотреть его под лупой, морда почище моей будет. Нет, конечно. На морду насекомого не сильно похоже. Скорее, на человеческое размазанное. Но слова правильные говорит. Такому, как я, не сильно обрадуются.
Второе послание было от заказчика, которому я подсунул крокодилье яйцо. Тоже со словами благодарности. Так, мол, и так, спасибо дорогой друг. Пришлось взломать контейнер, в результате чего экземпляр испортился. Чего и следовало ожидать. Просит по случаю сгонять еще разок на ледяной столб и проверить, нет ли еще чего там.
Там больше ничего нет. И тема эта закрыта.
— Это снова то, о чем я подумал? — Кузьмич вопросительно подлетел к правому глазу и укоризненно посмотрел в него.
Я моргнул, не в силах скрыть свой стыд.
— Когда-нибудь они тебя прижмут, — пообещал Кузьмич, — Сколько можно обманывать порядочных людей?
Я тут же пообещал исправиться и отослать бедному заказчику самого Кузьмича, если не заткнется. Кузьмич заткнулся. Ему со мной было слишком хорошо, чтобы менять место жительства на не проверенное.
А вот третий конверт меня заинтересовал. Большая, весьма странная на вид, голографическая печать. Четыре степени защиты от несанкционированного вскрытия, без обратного адреса.
— Что говорит тебе интуиция? — свесил я голову к Кузьмичу, который никак не мог отойти от жестокости моих обещаний.
Он облетел пару раз вокруг мерцающего конверта, попробовал лягнуть его ногой, внимательно изучил печать и глубокомысленно вынес вердикт:
— Брюлики. Очень много брюликов.
Все правильно. Именно в таких вот конвертах приходят заказы, которые могут принести порядочный куш.
— Распечатать конверт, — приказал я, — Личный номер такой-то, такой-то, рабочий пароль там-то, там-то.
Что имеем.
… Дорогой друг… ля-ля-ля… знаем Вас как… ля-ля-ля… пропускаем лирику… по рекомендации… можно и без… хотим…
— … Вот, слушай, — Кузьмич застыл в сантиметрах десяти от изображения письма, превратившись во внимание, — Читаю: — «…можем предложить вам за это сумму, равную…
Кузьмич, потеряв сознание, рухнул на стол.
Я оказался покрепче. Голова, конечно, закружилась, но так, ничего.
Еще раз.
— … предложить вам за это сумму, равную двум миллионам брюликов… Двум миллионам. Двум миллионам. Двум. Кузьмич! Слышишь, двум!
— Слышу.
Кузьмич оправился от удара и теперь, чуть бормоча, внимательно вчитывался в основное содержание письма.
— … найти согласно приложенным координатам…доставить строго конфиденциально до особых распоряжений… руками не трогать… в контакт не вступать…, - перевел дух и продолжил, — … в случае невыполнения условий контракта… посадить на кол… А что это такое — «на кол».
Этого я не знал, но догадывался, что штука весьма неприятная.
А если все обобщить, то выходило — привалила весьма денежная работа. И, судя по координатам заданного района, очень опасная работа. Нужное место находится в районе Дьявольских Дыр. Место, которое даже правительственные патрули стараются обходить стороной. Творится там всякая чертовщина. Не то, что катера пропадают, флота без следа и без единого звука.
Но, два миллиона… Есть о чем подумать.
— Тут еще фотки есть, — ткнул Кузьмич в значок вложений.
Голографии оказались совершенно странными. Черно-белые, размытые. Что изображено — непонятно. Но ясно, что страшненькое. Вроде кокона. А из него рожица торчит. Тоже страшненькая. Морщинистая. Тоненькая. Именно то, что необходимо привести. Конфиденциально. Не трогая руками и не общаясь. То, за что на кол. Прекрасная перспектива.
— Возьми меня с собой.
Я даже не узнал голоса Кузьмича. Боже мой! Сколько мольбы! Сколько неимоверной мольбы!!! И куда! В Дьявольские Дыры! Со мной!
— Не получится, Кузьмич, — я растер лицо руками, закусил губу и стал тереть щетину на подбородке, — Совсем ничего не получится. И даже объясню, почему.
Кузьмич внимательно смотрел в глаз.
— Ни одна служба проката не даст корабль, который полетит к Дьявольским Дырам. Тем более, с уродом на борту. А если, каким-то чудом, и даст, то тут же сообщит куда следует о подозрительном рейсе. Это раз. Загни свой кривой палец.
Кузьмич послушно загнул свой кривой палец на левой ноге.
— Дьявольские дыры не место для таких, как ты. Слабых и неприспособленных. Но даже если… На границе тебя завернут в титановый контейнер и оправят в Академию на исследование. Себя я тоже не исключаю. Второй палец загибай.
Загнул.
— И кто будет присматривать за бабочками? Дядя Пушкин?
Кузьмич странно так подергался, словно плечами попожимал и выложил свои контр аргументы. Начал он с конца.
— Мне твои бабочки, вот где, — «где» у Кузьмича находилось в районе пояса, — Про дядю твоего не знаю, а Бемби на что? Как электричество жрать, так все в очередь, а как работать, так сразу Кузьмич? И последнее. Если я найду корабль, ты возьмешь меня с собой?
Тыр-дым, тыр-дым, тыр-тыр-тыр-тыр-дым.
Это я пальцами по столу. Есть о чем задуматься. Скорее всего, Кузьмич знает то, чего не знаю я. Летает по всему дому, сует свой нос, куда не следует, вынюхивает и выспрашивает. К тому же, паПА с ним на короткой ноге. Приятели. Два миллиона брюликов. Корабль. Чистый, без следов. Два миллиона. Потом сказать, что не дождался. А вдруг не врет?
— Ныть не будешь?
Кузьмич ухмыльнулся.
Этот не будет. Я как-то раз на него нечаянно сейф уронил. В сейфе до сих пор вмятина. Даже отпечатки крыльев видны. Это он с виду такой хилый. А так… Кто еще может пару тысячелетий в луже вонючей провалятся, без воздуха и жратвы, а потом быть преданным, словно… Словно… Кто ж у нас преданный то? Да никто. Вот только Кузьмич если.
— По рукам, — я подставил ладонь, и Кузьмич штопором шмякнулся об нее, отмечая заключение сделки, — Так что с кораблем?
Кузьмич потянулся, зевнул.
— Говорят, завтра на Луну, на дачку собираетесь?
— Говорят, — я не понимал, к чему клонит мой друг.
— И говорят, пулятся будете из телескопа?
— Примерно так.
— Ну… — Кузьмич вскинул брови и уставился на меня.
— Ну? — не понимал я. Бывает.
Мой собеседник вздохнул.
— А потом ваш папаша отправит вас туда, куда пульнете. Ежели ответ придет. А не придет, все равно полетите. И отправит он вас на одном из своих…
— … ко…
— … раб…
— … лей!!!
Гениально.
— Гениально, — сказал я, — Гениально. А кто направит нас на путь правильный? Наверно, какой-нибудь маленький, но очень умный герой? Тот, кто засунет куда надо, нужные кому надо, координаты чего надо?
— Много говоришь, — смутился Кузьмич, и тут же пообещал, — Я, конечно, не силен во всей этой муре, но постараюсь. Сделаю все так, что никто…
— Даже паПА…
— Даже паПА твой, естественно, не догадается. Правда, я умный?
— Без сомнения, — кивнул я.
Рано утром, как только над куполом включили искусственное солнце, как-то предписывал в своем завещании паПА, мы, трое братьев, собрались у гаража. Сказать точнее, собрался я один. Братишек доставили грузовым транспортом. Шибко нетранспортабельные. Когда их заталкивали в трюм, сильно упирались ногами, орали что-то о декларации прав на свободу и так далее. ПаПА, глубокомысленно покуривал трубку, кивал головой, со всем соглашаясь, но, тем не менее, торопил с погрузкой.
Я, как обычно, имел при себе только необходимое. Рабочее снаряжение, рабочую одежду и рабочее настроение. Надо ко всему относится философски. ПаПА сказал надо, значит — надо. Чего рассусоливать.
В нагрудном кармане комбинезона мирно посапывал после вчерашней совместной пьянки Кузьмич. Противопоказано ему спиртное. Как пару грамм шампанского выхлебает, злой становится, как собака. Вчера, кажется, покусать меня хотел. Пришлось для порядка в сейф запихать. Да, нет. Так то он порядочный. Скорее всего, из вымершего отряда интеллигентов. Они все такие, интеллигенты. Как пару капель примут, так все, герои, родину их.
Полет до лунных владений занимает немного времени. На хорошем корабле, а у ПаПА был именно хороший корабль, можно добраться за пару часов. Это если без таможен и медицинских кордонов. Но так как мы направлялись в свое собственное поместье, то никаких припонов администрация не чинила. Попробовали бы.
Семейные лунные земли занимали, практически, всю обратную сторону луны.
Как такое получилось? На этот счет в нашей семье имеется старинное предание.
Давным-давно, когда космические корабли летали по ближнему космосу, как утюги на паровом топливе, Луна, тогда еще с большой буквы, как бы принадлежала американской области. Вернее, это сейчас американской области, а тогда, давным-давно, принадлежала стране под названием на три буквы.
Улыбки неуместны. Буквы нормальные.
Так вот. Американцы, по преданию, раньше всех оприходовали лунную поверхность, подняв на ней свой флаг. Полосатый, со звездочками. Ну и жили себе спокойно, припеваючи, считая, что все в порядке.
Но на беду их, жил тогда, давным-давно, один мой предок, пра-пра черт знает какой дед. Умный мужик, с головой. Предание старинное говорит, что в один прекрасный день закралось в его светлую голову сомнение. А был ли мальчик… то есть американский флаг на Луне. Звездно-полосатый. И не мутят ли американцы водичку. Ну, принято так было выражаться в старые времена.
И что делает мой предок! Продает все, что имеет. Дом там, машину на жидком топливе, тапки последние. И на вырученные деньги, брюликов тогда еще не изобрели, сторговывает старый, отслуживший свой рабочий век корабль. Здоровенную бандуру, каких сейчас и не делают.
Заправляет полные баки керосином, или чем там тогда заправляли, нажимает на «старт» и в течение трех месяцев благополучно летит в безвоздушном пространстве.
Прибыв на Луну, разбивает корабль при мягкой посадке всмятку, спасая только самое необходимое.
Чего уж он там делал с этим самым необходимым, история умалчивает. Известно только одно. Когда, лет через десять, ребятам из нынешней китайской области стало у себя тесновато, они решили предъявить права на Луну. Американцы, конечно в крик. Так, мол, и так, Луна давно наша, и наш звездно-полосатый давно реет на сквозном лунном ветру.
А китайцы не дураки, не поверили, подняли архивы старые и обнаружили, что американцы самые обычные лохи.