Когда Ванда упала, он стоял всего в трех шагах от ступеней, даже меньше. Достаточно близко, чтобы услышать, как колено девушки с характерным звуком ударилось о ступеньку. Тони почти не сомневался в том, где именно она стукнулась о камень. По ее голени текли струйки крови, но парень, как ни странно, не смог найти никаких пятен.
— Вот дерьмо!
— Тони? — Зев заглянул в обеденную комнату, осторожно держа перед собой свечу. — Почему ты сидишь один в темноте?
Он был не один. Два призрака излучали достаточно света, чтобы поддерживать беседу. Но упоминать об этом вряд ли стоило.
— Я… Э-э… Просто думаю.
— Ну так думай в холле. Питер хочет, чтобы мы держались вместе.
— В холле?
— Он считает, что мы не должны оставлять Эверетта одного.
Они вместе вышли из обеденной комнаты.
Их приветствовал голос Эми:
— Послушайте, то, во что мы тут влипли, явно выходит за рамки обыденного. Спиритический сеанс — самый лучший способ вступить в контакт с неупокоенными душами, удерживающими нас в этом доме.
— Неупокоенные души, — глумливо сказал с лестницы Мэйсон. — В жизни не слышал ничего более нелепого.
Но, судя по тону, он старался убедить в этом себя самого.
— Значит, у кого-то есть объяснение получше? — спросила Эми. — Хоть у кого-нибудь? — Никто ничего не сказал. — Тогда почему бы не провести сеанс?
Тони слегка повернулся, приподнял бровь и взглянул на Касси. Та пожала плечами и сказала:
— Этой, с фиолетовыми волосами, ничего не грозит, но позаботься, чтобы младшая девочка ни в чем таком не участвовала. Если она слышит Карла, то это значит, что ею легко овладеть. Именно это и произошло с матерью мальчика.
— Мы не виноваты, — пробормотал Стивен. — Мы занимались своими делами, а она увидела нас в зеркале, висящем в ванной.
— Да, женщина попыталась связаться с нами, но ее захватило нечто другое, — добавила Касси.
— Злое?
— Ты видел, что она сделала с Карлом? Так что ты думаешь?
— Я думаю…
Тут Тони осознал, что в холле стало тихо. Все таращились на него.
— Я… Э-э… Я думаю, что сеанс — плохая затея. Если нас удерживают здесь неупокоенные души, которые заперли всех в доме и не подпускают к Эверетту, то надо ли вообще с ними разговаривать? Вот что я имею в виду.
— Ну знаешь, Тони!.. — Эми посмотрела в потолок. — Они могут рассказать нам, почему мы здесь и что должны сделать, чтобы выбраться!
— Дожить до утра? — предположил Стивен. — Мы не неупокоенные, нам просто скучно.
Плач Карла стал громче.
— Мы не будем устраивать сеансов! — По голосу Тины было ясно, что это последнее слово. — Не время начинать игры с тем, чего никто из нас не понимает. Особенно когда мы влипли в непонятную ситуацию. И уж совершенно точно мы не будем вмешивать детей в такую потенциально опасную ерунду.
— Они не будут замешаны, — запротестовала Эми.
— Вы не сможете надежно спрятать малышку, — сказала Касси, пожалуй, слишком тихо.
Тони повернулся. Он едва видел ее.
— Представление начинается. — Стивен посмотрел на свои почти прозрачные руки, поморщился и исчез.
Эхо его голоса висело в воздухе еще секунду. Этот звук теперь был единственным. Карл прекратил плакать.
Наверху хлопнула дверь.
— Я знаю, чем вы занимаетесь!
Это был голос мужчины. Не столько крик, сколько яростный вопль. Судя по голосу, он…
«Полностью спятил».
Тони услышал глухой стук и подпрыгнул. Что-то тяжелое и острое врезалось в дверь на втором этаже.
Тяжелое и острое.
В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, точнее двадцать шестого сентября, отец Стивена и Кассандры Миллз взбесился и набросился на них с топором. Они погибли в ванной комнате.
«Представление начинается», — сказал Стивен.
— Нет!..
Тони успел подняться до середины лестницы, прежде чем понял, что делает. Чья-то рука ухватила его за ногу, но Фостер вырвался. Чьи-то голоса звали парня, но он не обращал на них внимания.
Мужчина — мистер Миллз — выдернул топор из двери, ведущей в гардеробную Мэйсона.
Только это была уже не гардеробная. В коридор вернулись ковры и обои, бывшие там до ремонта, сделанного в семидесятых. Малая часть сознания Тони, не замершая в ожидании ужаса, на мгновение очнулась и решила, что теперь коридор выглядит намного лучше.
«Думаю, это объясняет, почему снова зажегся свет».
Мистер Миллз шатнулся вбок, выдернул топор и завопил:
— Вам от меня не спрятаться!
Вокруг его радужек виднелись яркие белки. Кожа лица была почти серой, только на скулах темнели пятна. Из губы, прокушенной насквозь, сочилась кровь, смешивалась со слюной и стекала по подбородку.
«Спятил — очень точный диагноз».
Дверь на другой стороне коридора открылась. Касси вышла и почти затворила ее за собой. Ее лицо раскраснелось, волосы были в беспорядке, но голова цела.
— Папочка, что ты?..
Мистер Миллз зарычал и ринулся на нее, дико размахивая топором.
Касси с изумлением уставилась на него, приоткрыла рот и застыла на месте.
В самый последний миг дверь позади нее распахнулась, и Стивен ринулся в коридор. Одной рукой он обхватил сестру за талию и нырнул под лезвие топора.
Тот воткнулся в штукатурку и дранку. Выдернуть его оттуда оказалось намного проще, чем из дерева.
Касси и Стивен, держась за руки, побежали по коридору в ванную комнату и захлопнули за собой дверь.
— Нет! — Тони шагнул в коридор. — Вы окажетесь в ловушке!
Мистер Миллз, очевидно, думал точно так же, потому что начал безумно хохотать.
— Эй, псих!
Миллз не ответил. Топор впился в дверь ванной.
— Проклятье, ты не можешь так поступить! Они твои дети!
Еще один удар, пинок — и дверь распахнулась.
Касси завопила.
Фостер не мог допустить, чтобы это произошло. Неважно, что они уже погибли. Пусть все случилось почти сорок долбаных лет назад. Тони просто не мог стоять и ничего не делать.
Он ринулся по коридору, обхватил руками мистера Миллза и попытался прижать оружие к его боку.
Тот зашел в ванную, размахивая топором так легко, как будто Тони вообще здесь не было.
— Мразь!
Первый удар пришелся по шее Стивена. Мальчик упал на колени. Касси снова завопила и попыталась втащить брата за собой в ванную.
Отец потянулся мимо умирающего сына, ухватил Касси за лямку платья и рванул вперед. Она споткнулась, поскользнулась на крови Стивена Лямка порвалась. Касси освободилась и развернулась как раз в тот миг, когда топор опустился и отрубил часть ее головы.
Тони истово надеялся, что это не она застонала и рухнула рядом с братом. Парень очень хотел верить, что стонал он сам.
Мистер Миллз, забрызганный кровью своих детей, развернулся и вышел из ванной комнаты.
Тони торопливо подался прочь с дороги.
Едва очутившись в коридоре, Миллз посмотрел на окровавленный топор так, будто никогда не видел его раньше, понятия не имел, чьи мозги и волосы прилипли к стали. Потом он перехватил топорище поудобнее и вонзил лезвие себе между глаз.
Тони отпрыгнул, когда тело упало, и понял, что свет начал гаснуть.
— Нет!..
Он не хотел застрять здесь с… с…
— Тони!
Круг света в сгущающейся тьме.
Кто-то схватил его за руку, и знакомый голос спросил:
— Ты в порядке?
— Ли?
— Да, я. Пошли. Вернемся к остальным, ладно?
Он говорил медленно, успокаивающим тоном, будто ждал, что Фостер в любой момент свихнется.
Свет окончательно угас. В коридоре остались только Тони, Ли и фонарик Тины. Карл снова начал плакать, и Тони решил, что сумасшествие имеет свои привлекательные стороны.
Он споткнулся, Николас взял его за руку и довел до лестницы, где остальные помогли парню спуститься вниз. Едва очутившись в холле, он качнулся и медленно опустился на колени.
— Эми, принеси из гостиной мусорную корзину.
«Голос Тины».
— Но…
— Быстро.
Эми оказалась достаточно прыткой.
Тони рвало до тех пор, пока в желудке ничего не осталось. Потом он сделал глоток воды, и его вырвало снова. Наконец, когда парня перестали мучить даже сухие позывы, он вытер губы и сел. Зев молча протянул ему бумажную салфетку. Фостер снова вытер рот и выкинул салфетку в мусорную корзину.
— Спасибо.
Музыкальный редактор пожал плечами и сказал:
— Эй, я не в первый раз вижу, как тебя выворачивает наизнанку.
— Парни, у вас были просто извращенные отношения!
— Тогда он болел гриппом, — пояснил Зев, забрал у Эми бутылку воды и передал ее Тони. — Теперь ты в порядке?
— Похоже.
«Во всяком случае, психически».
— Что случилось?
Вежливая беседа — дескать, давайте притворимся, что Тони не рвало, — закончилась.
Фостер обвел взглядом холл и обнаружил, что все внимательно глядели на него. Ничего удивительного. Наверное, коллеги решили, что он свихнулся. Тони вздохнул. Он боялся, что ему придется обо всем рассказать, но все же надеялся оттянуть этот момент как можно дальше.
«Я все еще могу солгать».
Вот только он догадался, чего хочет дом, вернее, злобная тварь, живущая в нем. Фостер не мог спасти Касси и Стивена, но в опасности оставались еще восемнадцать человек. Товарищи по работе. Друзья. Дети. Ложь им не поможет.
Тони сделал еще один глубокий вздох.
— Я вижу мертвых.
Кто-то фыркнул.
— Бред, — заявила первой пришедшая в себя Кейт.
— Нет. — Ли медленно спустился по лестнице, не сводя глаз с Тони. — Я ему верю.
Глава шестая
— Итак, пока рос, я все время слышал рассказы о кузине моей матери, которая вышла замуж за богача, родила двоих детей и занимала огромный дом. Идеальная жизнь. Вот только ее муж свихнулся и убил сначала детей, а потом — себя. Конец идеальной жизни. Она умерла в дурдоме спустя пятнадцать лет. — Грэхем отхлебнул еще пива. — Уверены, что не хотите?
— Да. — Чи-Би подался вперед, и кресло скрипнуло под его тяжестью. — Переходите к делу.
— Что ж, ладно. Может, из-за этой истории я всегда интересовался покойниками. Или же нет. Кто знает? Суть в том, что я так и не забыл этого рассказа и через несколько лет, когда мне нечем было заняться, решил поискать дом. Понимаете, тот самый, в котором закончилась идеальная жизнь. — Он кивнул в сторону окна. — Этот дом. Я появился как раз тогда, когда предыдущий смотритель решил прогуляться по шоссе и шагнул прямо перед огромной фурой. Это было похоже на знак свыше. Так все совпало по времени!.. Не успел я опомниться, как меня уже наняли на работу. Спустя месяц в ванной комнате на втором этаже, в которой изрубили топором детей кузины моей матери, я посмотрел в зеркало и увидел за собой двух мертвых ребятишек. Поворачиваюсь — никого. Я продолжал заходить в ванную и каждый раз видел их, поэтому занялся всем этим…
— Чем этим?
— Да открылся этому. Дотянулся до другой реальности, — добавил смотритель при виде непонимающего лица Чи-Би. — Неважно, не обращайте внимания. Вскореястал видеть их уже не в зеркале. Через некоторое время мы начали разговаривать. Сперва дети были слегка не в себе. Они ведь долгие годы провели, переживая момент своей смерти. Но чем больше мы разговаривали, тем четче мальчик и девочка осознавали себя.
— Какое отношение это имеет к моим дочерям?
— Туда и веду. Вы не уясните, что происходит, не узнав всей подоплеки. Итак, я не только разговаривал с семьей, то есть с двумя мертвыми детишками, если вы отвлеклись, но и исследовал дом. Оказалось, что эта недвижимость просто кишит духами. — Грэхем сделал длинный глоток, поставил бутылку на стол и подался вперед, копируя позу Чи-Би. — Зло оставляет свою метку, ясно? Думаю, Крейтон Каулфилд приволок домой столько диковинного хлама, что среди него попалось что-то не просто странное, а откровенно злое. На всякий случай я проверил, не построен ли дом на каком-нибудь запретном индейском кладбище. Ничего подобного. Первая нация тут ни при чем. Они присматривают за такими вещами.
— Переходите к делу! — прорычал Чи-Би.
Если бы какой-нибудь сценарист преподнес ему сюжет, так густо напичканный штампами, то этот писака отправился бы работать в забегаловку «Тим Хортонс»,[29] не успев изложить второе действие. Но штампы имели отношение к его дочерям, поэтому история выглядела убедительной.
— Ладно. Так вот, Крейтон Каулфилд был той еще штучкой. Никому не нравился ни он, ни его барахло. Ну кто захочет знаться с парнем, который любит такие вещи, понимаете? Этот кусочек зла, подкармливаемый Каулфилдом, начал расти. Через некоторое время это была уже не просто метка, оставленная ненавистью. Зло достигло критической массы и начало существовать само по себе. К моменту смерти Каулфилда оно стало полноценным. — Смотритель умолк, ожидая комментариев, но Чи-Би лишь кивнул, поэтому Грэхем продолжил: — Проблема в том, что теперь его не подкармливают. Каулфилда больше нет, никто не помогает злу расти. Поэтому оно принимается за новых людей, появившихся в доме, причем очень активно. Ненависть не просто затаивается в ожидании, пока они поскользнутся на ней, как на какой-нибудь банановой кожуре. Она находит слабое место человека. — Грэхем хихикнул и откинулся назад. — Вот вы…
— На вашем месте я не стал бы этого говорить. — Реплика Бейна прозвучала как приказ, а не предложение.
Грэхем захлопнул рот, вздохнул, потом промямлил:
— Знаете, следует сохранять чувство юмора, иначе ночь покажется вам очень долгой.
— А вам — короткой, если не закончите историю.
— Что? — переспросил смотритель, потом понял, что это угроза. — Э-э… ладно. Итак, зло находит наиболее незащищенного человека и давит его до тех пор, пока у бедняги не заходят шарики за ролики. Оно не отпускает этого типа, пока тот не предложит себе замену. На дом наложено проклятие. Я говорю в буквальном смысле. Тут произошло немало убийств и самоубийств. Каждая смерть подкармливала зло, делала его сильнее, разумнее.
— Спрашиваю еще раз — в последний! — какое отношение это имеет к моим дочерям?
— Я к тому и веду. В середине семидесятых женщина, которую звали Ева Крэнби, бросила своего ребенка в горящий камин, а потом покончила жизнь самоубийством. Ее муж — еще один богатейш…
— Тип из «Бакалейных товаров Крэнби»?
— Понятия не имею. Где бы этот парень ни добывал деньги, смерть жены и ребенка просто сокрушила его. Но он не продал дом, хотя и живет теперь в Новой Зеландии. С тех пор тут обитали только смотрители. Первый из них был законченным наркоманом. Когда дом сделал свой первый ход, он решил, что у него начались скверные глюки, и уволился. Зло осталось без пищи. Следующий смотритель оказался сдвинутым на религии. Он без продыху молился и в конце концов не выдержал — отправился к аббату, бормоча о проведении экзорцизмов. Этот парень тоже уехал. Опять никакой поживы для ненависти. Третий смотритель, на смену которому явился я, покончил жизнь самоубийством, но не здесь. Итак, много лет дом не получал ничего, ему было не с кем иметь дело, поэтому к тому времени, как я сюда попал, дом впал в спячку, чтобы зря не тратить энергию. Пока вы ведете себя осторожно, стараетесь его не пробудить, в нем абсолютно безопасно. Некоторые комнаты, например бальный зал, сами по себе могут служить паноптикумом. Там полно запертых душ. Если проведешь с ними немного времени, не успеешь опомниться, как присоединишься к танцу. Еще во времена первого смотрителя сюда пришел электрик. Его пригласили, чтобы починить проводку или что-то в этом роде, и нашли мертвым в бальном зале. Сказали, дескать, сердечный приступ. Но на самом деле из него были вытянуты все соки.
— Итак, дом убивал и после Крэнби.
— Технически, согласно аутопсии, электрика не убили, он умер. У меня есть ощущение, что бальный зал расправился с ним самостоятельно. — Смотритель нахмурился. — Не забывайте, зло тогда еще не впало в спячку, так что кто знает. В любом случае я не стал бы шутить с такими вещами. По одиночке мертвецы — небольшая проблема. Но если они собираются группами, то напоминают подростков, способных выкинуть что угодно.