* * *
Архив Подземной Канцелярии
Мемуары демона Скагса
Запись три тысячи пятьсот пятая
Когда Гоша отказался от подписания обоих договоров, я понял, что стычки с Азраелем не избежать.
Вот здесь я хочу, чтобы вы поняли меня правильно.
Мне не нравился этот Гоша. Он был Разрушителем и знал об этом, однако отказывался делать следующий по логике вещей ход. Он знал, что своим отказом он подписывает смертный приговор себе, возможно, мне, а возможно, и всему миру, однако он это сделал. У него было право выбора, и он выбрал.
Но иногда я думаю, что он поступил правильно. Право выбора, на которое покушался Азраель, было даровано смертным с самого начала, и, если отнять его у смертных, апокалипсис мог свершиться в ту же секунду. Потому что никому не позволено покушаться на подарки Сами Знаете Кого.
Право выбора и душа — это то, что отличает смертных от прочих обитателей обоих миров. Азраель покушался и на то, и на другое, а подобные действия безнаказанными для мироздания пройти просто не могли.
Не думаю, чтобы Гоша понимал это в тот момент, когда отверг оба сделанных ему предложения.
Если бы он подписал договор со мной, он предал бы себя. Он не подписал ничего — и поставил под угрозу весь мир. Но в этом случае у нас еще был шанс — мизерный, но шанс — уладить ситуацию без Армагеддона.
А вот если бы он подписал договор с Азраелем, воспротивившимся воле своего начальства и бросившим ему вызов, апокалипсис был бы неминуем в ту же минуту.
Или если бы Азраель его убил. Потому что ангел не может убить смертного, не признанного грешником, а Гошу грешником при жизни никто не признавал. Нарушение любого закона мироздания ведет к апокалипсису. Это я сейчас так думаю.
Тогда подумать я просто не успел. Передо мной был разъяренный ангел мщения с огненным мечом в руке. Не самое подходящее время для теологических изысканий.
Но Гошу надо было спасать, спасать любой ценой. Иначе всему миру хана. А для продолжения нормальной жизнедеятельности Гошиного организма в этом помещении был один явно лишний ангел с мечом.
Поэтому я бросил топор, точнее, не бросил, а выпустил из рук и позволил ему упасть, а сам прыгнул на заносящего меч Азраеля, нырнул под удар, схватил ангела поперек туловища и выкинул в окно.
Там он и остался. Три взмаха крыльями вернули его на высоту нашего этажа.
С каждым взмахом Азраель увеличивался в размерах, словно не крыльями махал, а невидимым насосом себя накачивал. И остановился он, только достигнув размеров пятиэтажного дома.
И это все на улице, в разгар рабочего дня.
Естественно, смертные не могли сего факта не заметить, а заметив, не могли не отреагировать. И отреагировали они совершенно правильным образом, лучшим, какой можно было придумать в тот момент. Примерно так же люди в Нью-Йорке реагировали на приплывшую в их город Годзиллу.
То есть они побросали все свои дела, машины и жилища и бросились врассыпную. Кто молча, кто с визгом. А умнее тут и придумать ничего нельзя.
Я высунулся в окно.
— Слышь, — сказал я, — я так понимаю, что ты настроен подраться?
— Да! — прогремел он.
— Никогда ничего не имел против хорошей драки, — сказал я. — Но ведь для дуэли есть свои правила. Прими свой нормальный размер, выйдем в другое измерение и изметелим друг друга до потери пульса.
— Здесь и сейчас.
— Ты отдаешь себе отчет, что, если мы с тобой схлестнемся в мире, да еще и в боевых воплощениях, погибнет куча смертных?
— Они умрут, а Суд определит, кто был праведен, а кто грешен, — сказал он. — Мне нет до них никакого дела!
Вот так вот. Если у нас теперь ангелы так рассуждают, то я уж совсем в этой жизни ничего не понимаю. Но выбора не было, поэтому я поднял с пола свой топор и вылетел Азраелю навстречу, по ходу принимая свой боевой облик, который когда-то обращал в бегство целые армии.
Давненько я этим не занимался, но такие навыки никогда полностью не исчезают. И когда мы сравнялись в размерах с разбушевавшимся ангелом, я уже точно помнил, как, что и когда следует делать.
Перевести бой в иное измерение, специально для таких боев предназначенное, у меня никакой возможности не было. Чтобы минимизировать урон среди смертных, мне следовало вернуть Азраелю его нормальные размеры. Было у меня для этого случая соответствующее заклятие, но для того, чтобы оно вступило в силу, ангельская кровь должна была смочить лезвие моего топора.
Азраель начал махать крыльями, как налетевший на огонь свечи мотылек, и резко ушел вверх. Я отправился за ним, но не столь быстро. Мне, старому демону, торопиться некуда. Пусть нападает, когда сочтет нужным.
Он выбрал идеальную позицию, зайдя со стороны солнца. Белоснежный ангел на фоне ясного неба, да еще и заходящий с солнечной стороны, практически не виден, так что я едва не прозевал момент атаки.
На высоте пяти километров он атаковал. Этакое белоснежное ослепительное летящее копье с огненным мечом на острие. Он сложил крылья за спиной и пикировал прямо на меня. Я взмахнул левым крылом, предпринимая маневр уклонения, и выставил вперед свой топор. Он успел изменить траекторию своего полета в последний момент, и оружие наше скрестилось с оглушительным треском, от которого у смертных должны были полопаться барабанные перепонки. Отдача от удара еще долго звенела в моих руках. Такое впечатление, что я со всей силы вломил по скале.
— Когда-то ты был хорош, Скагс! — прогремел он, выходя из пике. — Когда-то тебе не было равных! Теперь есть!
— Я вижу, ты усердно тренировался после своего проигрыша, — сказал я.
— Тебе просто повезло в тот раз.
— Все неудачники так говорят, — сказал я, отражая его следующую атаку.
Удар был такой силы, что расшвырял нас в стороны. Мне удалось удержать высоту, а Азраель опустился чуть ниже. Теперь солнце было сбоку, одинаково мешая нам обоим, и позиции наши были равны. Моя даже чуть лучше.
Но Азраель был хорош. Гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда я одержал над ним победу. Видимо, действительно весьма усердно тренировался и работал над собой все это время. А что еще делать сидящему без работы ангелу мщения? Не искать же себе место в огромном бюрократическом аппарате, как это сделал я.
Ярость боевого воплощения захватила все мое существо. Ярость стала моей кровью и бурлила в моих жилах. Ярость и смерть. Как этот ничтожный ангел посмел бросить вызов мне, Скагсу, демону разрушения?!
Тысячи лет назад в ином измерении Сатана вел в бой легионы демонов, и я был его знаменосцем. Это была война, о которой не написано ни в одной человеческой книге, война, о которой смертные никогда ничего не узнают, потому что Сами Знаете Кто никогда не позволит такой книге выйти в мир.
Потому что в той войне он проиграл. Он хотел навязать свою волю аду, раз и навсегда разобраться со своим падшим ангелом, который предпочел царствовать в аду, чем прислуживать на Небесах. И он бросил в бой свои лучшие силы, легионы ангелов и херувимов, героев и святых. Это произошло вскоре после Падения.
По замыслу Сами Знаете Кого в той войне ад должен был быть уничтожен. В той войне он хотел рассчитаться за Змия, за грехопадение и за первую неудачу своего эксперимента. В той войне он хотел уничтожить своего единственного конкурента.
Многие погибли тогда. Лучшие ангелы были сражены на поле боя, и цвет демонов остался лежать среди них, и кровь их смешивалась и вспыхивала, как взрывается вещество, встретившись с антивеществом. Но ад, потеряв многих, выстоял, и это означало, что Небеса потерпели поражение. Это был первый Армагеддон, битва между силами Света и тьмы. После этого произошло разделение сфер влияния, было заключено перемирие, длящееся и по сей день. Да, мы остались конкурентами, соперниками, но перестали быть врагами. Между нами был заключен договор. Но это все равно был первый Армагеддон. И Азраель, пылающий жаждой отмщения, хотел устроить второй Армагеддон прямо здесь и сейчас.
Он приблизился, и мы сошлись в схватке, обмениваясь ударами, маневрируя, атакуя и отходя в глубокую защиту. Мы сбивали случайно оказавшиеся в зоне нашей схватки самолеты, пилоты просто не понимали, почему машина ведет себя столь странным образом, и последнее, что их пассажиры видели в своей земной жизни, это нашу схватку.
* * *
* * *
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Решающий день. Комментарии
Мне надоело мотаться как маятнику между своим кабинетом и библиотекой, и я вызвал своего помощника, взяв с него страшную клятву молчать о том, что он увидит.[47] Выдал ему свой пропуск, настрочил бумажку для охранника библиотеки, снабдил своим сотовым и отправил наблюдать за Книгой Битв. Он оказался шустрым малым, впрочем, сам понимаешь, другого я бы себе в помощники и не взял, быстро добрался куда надо и отзвонил мне, что никаких кардинальных изменений в книге нет. Хотя описанные события уже происходили и время ее упреждения уменьшилось в ноль.
Впрочем, сколько этой книге лет! Зависает старушка.
Теперь я точно знал, из-за чего Скагс схлестнулся с Азраелем, и мог ему только посочувствовать.
Но Скагс был абсолютно прав.
Не знаю, понимал ли Азраель, что творит и что он поставил на карту. Но если бы Потерянный Разрушитель подписал его гадский контракт под давлением или если бы Азраель его грохнул, нам всем была бы хана. Так что выбора у Скагса не было никакого. Да, мы проигрывали пари, но сейчас уже не до пари было. Условия проигрыша надо было на следующий день выполнять, а при таком раскладе следующего дня вообще могло не быть, понимаешь? Скагсу надо было сохранить жизнь Разрушителя любой ценой. И когда я говорю «любой», я имею в виду — любой, понимаешь?
Не понимаешь. Почему всем хана, спрашиваешь? Да потому что.
Потому что Сам Знаешь Кто даровал человеку свободу выбора. Пусть человек и не всегда знает, что с этой свободой следует делать, и использует ее не совсем так, как нам бы всем хотелось.
Смертные могут делать со смертными что угодно, это их право. Но мы, демоны, и они, ангелы, обязаны следовать правилам, иначе все провалится в тартарары.
Мы не можем покуситься на жизнь смертного по собственной воле. И мы не можем отобрать у смертного свободу выбора. Это — законы мироздания. А законы мироздания, друг мой, это не законы, придуманные смертными, их обойти никак нельзя. И наказание будет суровым.
В этой ситуации Азраель взял на себя слишком много. Он бросил вызов своему начальству. Он плюнул в лицо всему аду. И Скагс должен был заставить его за это заплатить.
Надеюсь, у него это получится.
И как только я об этом подумал, земля под моими копытами задрожала, а стены здания заходили ходуном. В воздухе ощутимо повеяло ароматом серы, а яростное шипение разносилось на все круги нашей территории.
«Ура!» — завопил я тогда. Потому что сей катаклизм локального характера мог означать только одно — Князь снова вернулся в наши ряды! И теперь старый больной демон может переложить непомерную ответственность на его могучие плечи.
Откуда взялся старый больной демон с непомерной ответственностью? Да это я о себе говорю, идиот!
В общем, Князь не заставил себя долго ждать. Когда он вошел в мой кабинет, стены уже частично оплавились, а крыша начала отъезжать в сторону, где, как ей казалось, любой порядочной крыше будет безопаснее.
Князь был в одном из самых своих злобных воплощений, и стены плавились от одного только его взгляда. Копыта вышибали искры даже из паркета, а рога оставляли в наших не самых низких потолках длинные борозды. В одной руке Князь нес свой огромный кривой меч, в другой — зеркальный щит тьмы, третьей он курил сигарету, а в четвертой держал оторванную секретарскую голову.
— Что происходит?! — рявкнул он.
— Сам посмотри, — сказал я, указывая на экран, где Скагс и Азраель молотили друг друга изо всех сил.
— Я иду туда, — сказал он. — А с тобой я потом разберусь.
— Флаг в руки, — сказал я. — Может, хоть это здесь оставишь?
Он проследил за направлением моего взгляда и недоуменно уставился на башку Асгарота, которую держал в левой нижней руке.