6.
Опасливо заглянула, щурясь от света, вошла и остановилась. Вроде бы молодая. Хотя кто их разберет, они сейчас все молодые. Вот невезуха, подумал дежурный, оправляя пиджак. Девицы здесь только не хватало… Полновата, правда. Я таких мяконьких люблю, впрочем, я всяких люблю, жалко, они об этом не знают…
– Ты чего приперлась? – первым вступил в беседу инженер Лбов.
– Здравствуйте, – сказала девица дежурному – персонально.
– Чего приперлась, говорю? – повторился Лбов. Иногда он становился назойлив. Гостья распрямилась, хотя и так была, казалось бы, строго вертикальной.
– А ты чего застрял? Бросил меня там!
Лбов с горечью констатировал:
– Маленькой страшно.
Сегодня всем страшно, мысленно усмехнулся дежурный.
– Вы кто? – спросил он. – Здравствуйте.
– Я ее в нашей лаборатории оставил, – начал объяснять Лбов. – Чтобы ты лишний раз слюни не пускал. Это студентка, она у нас на практике. Покажи дяде пропуск, маленькая… Все в порядке, Шура, она не шпионка, только вот разрешения на работу в ночь у нее, естественно, нет. Так что звони, докладывай.
– Ага, – сказал дежурный. – Сволочь ты. Знаешь же, что не позвоню.
Коллега заулыбался.
– Понимаешь, она в общаге живет. А сегодня никак не может там ночевать, кое-какие обстоятельства. Вот я и помог человеку. Это очень печальная история, Шурик.
Диван, подумал дежурный. В лаборатории имеется диван. Они шли в лабораторию… Неужели настолько банально? Неужели суть этой возни стара, как история грехов человеческих?
– И кроме того, – продолжал Лбов, – ей ужасно хочется… – он сипло хмыкнул, – поработать в сети. А студенточкам время не очень-то дают. Да и днем время дефицит, сам знаешь. Это главная причина ее присутствия здесь.
– Да! – подтвердила студентка. Громко, вызывающе. В нежном голоске прорезалась сталь. Лбов коротко глянул на нее и снова хмыкнул.
– Отличница, – сделал он последнее пояснение.
Хватит, решил дежурный, надоело вранье.
И нанес сокрушительный удар.
– Значит, пришли в ночь работать? – едко уточнил. – В сети? А я ведь, Саня, совершал обход. Около вычцентра был, там все закрыто, ни техника нет, ни системщика. Плохо ты продумал легенду, Саня.
Бывший спортсмен умел держать удары, даже не покачнулся. Только снова закричал:
– Ты ничего не понимаешь!
Замолчал.
– Чего не понимаю?
– Я как раз хотел тебе признаться, да вот отличница, – он кивнул, – перебила. Попросить тебя хотел. Конечно, ихние железяки мне на фиг не нужны, просто я… В общем, я собирался на «Жуке» поработать.
– На «Жуке»? – вскинулся дежурный. – Ты тоже?
– Почему тоже? – Лбов удивился. – А кто еще?
Дежурный опустил взгляд.
– Никто…
– У меня все отлажено, Шура, я уже несколько вечеров сюда прихожу и работаю. Короче, пустишь в лабораторию? Ты сегодня начальство.
Дежурный яростно жевал губы. Что-то ему не нравилось в просьбе сослуживца, чем-то он был откровенно недоволен. Испоганили план, тоскливо думал дежурный. Как быть? Плюнуть, смириться?
– Про разрешение ты мне, конечно, наврал, – зачем-то сказал он. Лбов наивно улыбнулся. – Ясно, прятались где-нибудь в сортире… – дежурный пусто посмотрел на девушку. – Ой, извините… Ладно, плевать мне, где вы прятались. Только зачем ты студентку привел? Очень прошу, не ври.
– Меня зовут Лариса, – звенящим голосом сообщила девица. Оказалось вдруг, что она стоит совершенно пунцовая. – Я могу и сама вам объяснить, Александр – простите, не знаю отчества. Дело в том, что меня тоже интересует микросерф марки «Жук», и ваш друг Александр Владимирович любезно согласился продемонстрировать аппаратуру в действии.
– Ты же понимаешь, – добавил Лбов. – Днем «Жук» не включишь.
– Я понимаю, – сухо сказал дежурный.
Он действительно понимал. Ему давно все было ясно. Собрались работать! Ночью! Вдвоем! Этой «отличнице», видно совсем-совсем нечего терять… Дежурный здорово злился. Хотя неизвестно, чего в нем было больше – раздражения или зависти. Одновременно он ощущал смутное облегчение, потому что оказался прав: никакие микросерфы Лбова явно не интересовали. Бывшему спортсмену всегда требовалось от жизни только одно. Знаем, знаем. И это по-человечески так понятно.
– Ладно, – сказал дежурный. – Но только на полчаса, не больше! Имей в виду, Саня, через полчаса я приду в лабораторию.
Лбов махом встал. Заметно было, что его одолевает жесточайшее нетерпение: суетились руки, играли глаза.
– Лора, маленькая, за мной! – гаркнул он. – Пошли, дядя сегодня добрый.
7.
Я не умею беседовать с привлекательными женщинами. Я временно становлюсь придурком. Мне почему-то начинает казаться, что мои реплики невыносимо фальшивы, что со стороны совершенно ясно – на самом-то деле в мыслях у меня гнусность. Причем, собеседница прекрасно понимает, что именно у меня в мыслях. Но голову мою, и это самое противное, действительно одолевают не вполне чистые фантазии – то ли по причине навязчивого опасения не иметь их, то ли потому, что привлекательная женщина извечно освобождает низменное в мужских головах. Есть в этом что-то болезненное. Короче, я боюсь привлекательных женщин.
И вообще я женщин боюсь.
Ну, а в такой двусмысленной ситуации было просто безумием – беседовать. Однако я справился. В чем дело, спросил я для начала, желая рассеять недоумение. Почему сударыня вернулась из лаборатории? Неужели кавалер отпустил такую красавицу, решил работать в одиночестве?
Она объяснила: ей слегка не по себе. Она ничего не понимает. Лбов привел ее к «Жуку», усадил рядом, врубил аппаратуру, начал показывать, растолковывать, но делал он это крайне путано, попросту невразумительно, с каким-то оскорбительным равнодушием, будто думал о чем-то гораздо более важном. А дальше и вовсе повел себя дико. Он выключился. Натурально. Лбов забыл о том, что рядом сидит гостья: перестал реагировать на вопросы, вообще перестал разговаривать, только стучал пальцами по клавиатуре и экран разглядывал. Наверное, увлекся работой. Или обиделся, а? Даже не обернулся, когда она встала и ушла. В самом деле, зачем ей было оставаться в лаборатории? «Твой друг странный парень, – добавила Лора. – Какой-то он…» Лора – это уменьшительное имя, исключительно для друзей. И тоже можно на «ты». А мое имя – Шура, исключительно для подруг… Да, она учится в Промышленном институте, готовится стать видным инженером. Зачем, разве ее не тревожит компьютеризация? Нет, не тревожит. В условиях нашей экономики информационная война невозможна, следовательно размах компьютерной преступности и прочих газетных ужасов вряд ли достигнет и четверти западного уровня. И вообще неизвестно, угрожает ли нашему обществу такое технологическое чудо, как «всеобщая компьютеризация». Так она полагает. По крайней мере, в обозримом будущем чудес не ожидается, поскольку за пяток лет учебы в институте она вдоволь насмотрелась на наших подрастающих специалистов и наелась по горло работой на технике двадцатого века, поэтому радужные перспективы склонна оценивать трезво, спокойно, с юмором…
Беседа с привлекательной женщиной получалась – никакой вам двусмысленности! Лора оказалась девочкой серьезной, увлеченной нашей с ней специальностью, одним словом – отличницей. Что скрывать, во многих вопросах она явно разбиралась лучше меня. Впрочем, тсс! – зароем это малоприятное наблюдение поглубже. Я был не прочь подарить ей свою любовь, и немедленно, если бы не Лбов, конечно… А что Лбов, ну что такое – Лбов! Мне, разумеется, плевать на подробности их отношений, но познакомились они всего неделю назад. Ее засунули практиковаться в отдел ГАСов, а у этого жлоба там друг детства трудится, этот жлоб ходит туда в рулетку играть, ну и сошлись они с Лорочкой на обсуждении персональных ЭВМ. Он, кстати, сразу показался ей странным. Хотя, если честно, она чуть не спятила от счастья, когда узнала, что в нашем аппендиксе есть настоящий фирменный «Жук». Лбов – это типичное знакомство по расчету… Кстати, Саша, «Жук» – мощная система (ты ведь знаешь, да?), в него даже встроен флэш-модем прямого доступа… Почему мощная? Обыкновенная, – я тоже показывал эрудицию. Только другая элементная база, и все. Ну и плюс новомодный сервис… В общежитии – нет, она никак не могла остаться на ночь! Как назло, сегодня ни одной из соседок, а там комендант – противный мужик – клеится (понимаешь, да?), устроил бы вечерок отдыха, только и ждет момент. Она раньше уже два раза не ночевала, боится коменданта. А тут как раз Александр Владимирович подвернулся… Лбов? Нет, его она не боится (что ты, что ты!), культурный же человек… Да! – она мило посмеялась над моим остроумным замечанием. – Действительно, «Саш» нынче развелось, как котов, действительно, «Саша» нынче не имя, а обозначение особи мужского пола, вроде «молодого человека». Кстати, анекдот из серии о молодой семье…
Я совсем забыл про время. Когда опомнился – обнаружил, что полчаса, щедро подаренные мной, давно канули. Лбов не появлялся, тогда я храбро встал.
8.
За окном черно. Мерцает экран дисплея. Необъятная фигура на крохотном стуле – спиной к дверям. Под рубашкой равномерно перемещаются каменные бугры, тренированные руки парят над панелью. Тишина: «Жук» как всегда бесшумен. Кадр из фильма ужасов.
– Я же говорила! – прошелестела студентка, вдруг прижавшись к дежурному. Одуряюще повеяло теплым, и тот на миг застыл – не от страха перед увиденным, от нежданной близости. Затем решительно шагнул, сломав все.
– Ну, хватит! Саня, давай выметайся.
Лбов молча работал.
– Кончай, – предложил дежурный еще раз. Но коллега и не думал пользоваться навыками устной речи, он зачарованно следил за мелькающими на экране строками, пальцы же его стремительно порхали по клавишам. Действительно работал! Поразительно. Было в его облике что-то поэтическое, одухотворенное – Лбов творил. Что с ним? Дежурный заглянул ему в лицо: там напряженно пульсировала творческая мысль. Впрочем, поведение спортсмена было настолько непонятным, что у дежурного не получилось раздражения или злости. Получилось беспокойство. Он осторожно тронул приятеля за плечо. Тот не удостоил его вниманием, даже бровью не повел – просто работал – тогда дежурный закрыл ладонями экран. Спортсмен вздрогнул и грубым, очень естественным движением убрал помеху, так и не повернув головы.
– Ты что? – растерянно спросил дежурный. Оглянулся. Студентка заглядывала в дверь, почему-то не решаясь войти внутрь, глаза ее были совершенно круглыми. Он постоял несколько мгновений, подождал неизвестно чего… И повернул на пульте ключ – туда и обратно.
Экран вспыхнул. Затем стал чистым.
Тут же – неодолимая сила скрутила дежурного узлом, протащила к дверям, швырнула наружу, он успел только заметить, как выдуло из дверного проема вновь обретенную приятельницу, услышал ее девчоночье: «Мамочка!» – а может быть собственное? – и страстно обнял стену в коридоре, влепив губы в крашеную штукатурку.
Александр Владимирович Лбов появился через минуту. Имел абсолютно нормальный вид, правда, слегка встрепанный. Озабоченно разминал кисти рук.
– О-о, вы здесь! Чего в коридоре топчетесь, не заходите? Стесняетесь?.. У меня что-то произошло, память вдруг очистилась. Напряжение упало, наверное. Шура, лампочка не мигала, не заметил?
Сказал все это – будто ничего такого.
– Сволочь! – закричал дежурный, косясь на студентку. – Чего дерешься-то? Обещал полчаса, а сам!
– Ошалел? – теперь удивился Лбов.
Студентка водила глазами – с одного сотрудника на другого. Дежурный продолжил крик:
– Катись в свой вычцентр! Или в свой сортир, куда хочешь! Приперся тут, жить мешаешь!
– Подожди, Шура, не ори, – очень спокойно сказал Лбов. – Не понимаю, чем я тебе мешаю? Сиди себе в отделе, дежурь, а лучше всего надуй матрац и спи.
Дежурный осекся.
– Какой матрац?
– Да ладно тебе, не бомба же в твоей сумище. Я сам такой притаскиваю, когда дежурю… Короче, чего ты бесишься, объясни?
– Думаешь, ты один умный? – высокомерно предположил дежурный, вновь отдаваясь клокочущей ярости. – Думаешь, ты один умеешь и любишь работать? Я между прочим специально напросился на ночь вне графика, чтобы…
– Не ори, дурак, – повторил Лбов.
– … чтобы начать, наконец, заниматься делом! Днем ведь к «Жуку» и таракан не подберется – отгородили, опечатали! Может я только и ждал десяти вечера, когда институт закроют, а потом – обход дурацкий, а теперь – ты!
Лбов заметно сузился. Будто сдулся. И стал тихим.
– Так, – сказал он. – Ясно, тебя тоже «Жук» интересует. Я чувствовал… Значит, ты разлюбил нормальные персоналки?
Он внимательно посмотрел на дежурного, затем на студентку – абсолютно пустым взглядом, – и снова на дежурного. С вязким, нехорошим любопытством. И задумался. Затем он посмотрел на дверь лаборатории, голодно и нетерпеливо.
– Тебя, кстати, девушка ждет, – заметил дежурный, уже вполне мирно.
– Инструкция по программированию знаешь где лежит? – с подозрительной покорностью спросил Лбов.
– А как же! У завлаба в столе. Я ее смотрел, там операционная система стандартная, – он взялся за дверную ручку, потянул дверь на себя.
Но тут случилось.
Лбов сгреб дежурного в охапку и потащил в конец тупика, хихикая басом, бормоча всякие глупости, что-то вроде: «А еще очки надел… а еще в шляпе…» Тот рвался, брыкался, впрочем, сопротивляться было бесполезно, потому что сил у спортсмена хватило бы на пяток подобных жеребцов. Он засунул дежурного в помещение отдела, навалился на дверь, всунул ключ в замок, провернул до упора. Со стороны это выглядело так, будто школьники резвятся на перемене. Глупо и трогательно.
– Пусти, придурок, я позвоню в охрану! – визгнул дежурный.
– Звони, – разрешил Лбов, доставая перочинный ножик. По стене не слишком высоко тянулась пара двужильных проводов – беззащитные, розовые – от местного и городского телефонов. Он аккуратно надрезал изоляцию, поле чего закоротил каждый провод канцелярской скрепкой. Как и дежурный, он был человек запасливый. Выцедил в дверь:
– Конкурент недоношенный. Конкурентишко. Подумаешь, герой, вне графика дежурит. А я вообще дома не ночую, понял! Жена бесится, стерва деревянная…
– Пошел ты на!!! – харкнула дверь.
Лбов пошел, ухмыляясь.
– Что с телефоном сделал, ты, лошадь! – заорала неугомонная дверь. И вновь настала тишина.
9.
Критическая статья о проституции под названием «Легкотрудницы». Очерк «Право голоса» – о молодом, но уже талантливом певце. Письмо школьников младших классов с требованием ввести прямые выборы руководящего состава Министерства образования… Я зевнул. Еще зевнул. И еще. Жутко хотелось спать… Буровая вышка установлена на Северном полюсе, в Выборге проходит первый чемпионат по спортивному программированию, полиция Нью-Йорка разоблачила очередную международную группу женщин-фанатиков, уничтожавших вычислительные машины… Проклятая зевота. Проклятая газета. Проклятое дежурство.
Газета была не моей. Когда те двое убрались в свою – то есть в мою! – лабораторию, я понял, что надо срочно успокоиться. И тогда я обшарил стол начальника отдела. Просто так. Ничего особенного не искал – ну там фотографии жены или любовницы секретного свойства, какие-нибудь интересненькие бумаги, или еще что-нибудь этакое. Некоторые мужчины хранят у себя на работе то, что не могут хранить дома, как я уже неоднократно убеждался. Да, понимаю, шарить по столам не интеллигентно. Но… Сидит у меня в крови какая-то поискомания, наверное, от мамы перешла.
– … возвращаясь к проблеме компьютерной преступности, компьютерного терроризма, вредительства в вычислительных сетях, необходимо добавить, что все это связано с неким страшным процессом, – скучно бубнило радио. – Дело в том, что в среде технической интеллигенции появилась новая прослойка, так сказать, романтиков с большой дороги. Доступность, «чистота» деятельности за дисплеем значительно сдвинули общепринятые границы безнравственного…
Итак, я продолжал нести героическую вахту. Только дверь в помещение отдела закрыта была теперь не изнутри, а снаружи. На двери два замка: верхний – обычный накладной, а нижний наглухо врезан в дерево, причем имеет отверстие для ключа только со стороны коридора. Дурацкая система. Нормальные люди нижним замком не пользуются.
Лбов закрыл на нижний.
– … прошу прощения, – продолжало радио. – Хотелось бы расставить точки. Разумеется, проблемы преступности существуют и сами по себе, но война, разразившаяся в сфере информационного бизнеса, придает им особую остроту. Вот примеры. Многочисленные организации компьютерных хулиганов и авантюристов, судя по сообщениям прессы, имеют централизованное управление. А управляющие нити, как ни странно, ведут либо в фирмы, производящие вычислительную технику, либо в правления сетей. Это раз. В фирмах существуют специальные отделы, занимающиеся изучением и разработкой компьютерных диверсий и готовящие соответствующих специалистов. Там же исследуются вредные воздействия работы за дисплеем, конечно, не только для их нейтрализации, изучаются и наиболее азартные компьютерные игры. В общем, примеров много. В сущности, информационная война сводится к яростной конкуренции по всевозможным направлениям, и формы ее традиционны – протекционизм, дискриминация, и как следствие – шпионаж и вредительство. В той или иной степени она велась всегда. Первопричина же нынешнего обострения, как все мы прекрасно понимаем, законы большого бизнеса. Следует упомянуть и о том, что до сих пор отсутствует надежная, единая система патентования алгоритмов, такая же бесспорная, как, например, принятая в отношении изобретений или промышленных образцов…