Мы ползли по проходу, а над головой ухали взрывы. Автоматной стрельбы было практически не слышно. Я благодарил Бога, что я курю и у меня с собой зажигалка. Все-таки без света ползти намного страшнее. Но еще страшнее то, что творится сейчас над нами. Заставу истребляли. И это во второй раз! Даже авиация не помогла.
Дойдя до пещерки, описанной Федуловым, мы остановились и прислушались. Наверху еще вертелась автоматная стрельба. Тяжело ступали по заставе разрывы гранат.
— Что сказал капитан? — спросил шепотом Сашка.
— Это «Блуждающие огни».
— Вот как?! Треклятая баба!
— Какая баба?
— Что в гостиницу к нам приходила. Сволочь!
— А она-то тут при чем?
— Накаркала, скотина.
Я усмехнулся:
— Она, между прочим, предупреждала, что в этих местах «Блуждающие огни» как раз и ошиваются.
— Что будем делать?
— Сидеть. Наружу сейчас лучше не высовываться. Они же будут обшаривать всю заставу в поисках живых.
— Логично…
* * *
Через несколько минут дышать стало трудно. Пот — градом. Лечь в этой норе невозможно. Мы стояли на четвереньках, прислонившись к стенке.
— Пора выходить, — сказал я. — Задохнемся, на фиг.
— Лучше проковыряй дырочку в стене. Вылезать не надо, — просипел шепотом Сашка.
Я пролез чуть вперед и осторожно царапнул рукой стенку. Струйка воздуха прорвалась в нашу пещеру. Я отпрянул, давая воздуху свободный проход. Стрельба на заставе прекратилась.
Рядом с нами, где-то наверху, послышались голоса.
Мы замерли и прислушались.
Говорили не по-русски. Шаги похрустели мимо и замерли.
Я, задержав дыхание, припал к отверстию глазом.
Прямо под нашим убежищем остановились четверо. Один из них, судя по интонации, командир, отдавал какие-то приказы.
Сашка подполз поближе и прислушался. Поскольку он востоковед и знает языки, у меня была надежда, что он хотя бы приблизительно определит, о чем они говорят.
— Ну? — просипел я Колчину прямо в ухо.
Он недоуменно помотал головой.
Наконец неизвестные о чем-то договорились, и трое вновь поднялись на сопку. Командир остался.
Я снова припал к глазку в земле и в слабых проблесках луны смог немного его рассмотреть.
Он стоял к нам спиной вполоборота. Одет в «горку», которую носят российские спецназовцы. На плече автомат Калашникова с откидным прикладом. Лицом — явно не афганец и не таджик. Черты скорее европейские.
Я уступил место Колчину. Он припал к отверстию.
Снова послышались голоса. Командир что-то сказал группе, которая спускалась с заставы. Они посмеялись.
Теперь снова я припал к глазку. Разглядел, как неизвестные тащат те самые рюкзаки, что доставила сюда вечером маневренная группа.
Их командир докурил. Бросил бычок сигареты и спустился следом.
Через полчаса на заставе исчезли последние звуки. «Блуждающие огни» ушли. Или нам казалось, что они ушли?
Сзади послышались шорохи. Кто-то полз по лазу. Даже в кромешной темноте мы с Колчиным видели глаза друг друга, наполненные ужасом.
— Ребята! — послышался осторожный голос Александра Петровича.
Мы перевели дух.
Услышав наш вздох облегчения, он подполз ближе:
— Все нормально?
— Смотря о чем спрашиваете, — прошептал в ответ Колчин.
— Не ранены?
— Не успели, — сказал я.
— Хорошо.
На заставу навалилась такая густая тишина, что я слышал, как хрустит под ногами песок, если пошевелить ботинком.
— Не елозь, — прошептал Федулов. И пояснил: — Они могут слушать. Ждать когда мы проявим себя.
Еще летала по горам кромешная темень. Гуляла где-то между вершинами слепая луна. А значит, продолжалась ночь. Послышался детский плач. Это вернулись шакалы. Иногда их скулеж раздавался так близко, словно зверь стоял за спиной. Мимо нашей дырки на заставу метнулись две фигурки.
— Убитых чуют, — сказал капитан.
— Где боевики? — спросил я.
Федулов горько усмехнулся:
— Ушли уже.
— Вы это по шакалам определили?
— А то! Вишь, как надрываются? Они смерть видят. Видят, как она ходит сейчас по заставе. Я уже не впервой вижу такое.
Да… Война — это реальность. Раненые — тоже. Но что шакалам дано видеть смерть — это уже было чересчур. Попахивало сумасшествием. Но я отчего-то поверил.
— Наверх вылезать не будем? — зашевелился Колчин. — Все тело уже затекло.
— Рано пока, — ответил капитан. — Они вполне могут оставить двоих-троих, чтобы отыскать тех, кто спрятался.
Понятно, что это он не про шакалов.
— Такие хитрые? — подивился я. — Они же и так всех расфигачили.
— Леша, они работают, не оставляя свидетелей.
— Прямо мафия, — сказал Сашка.
— А кто это вообще такие? Что за люди?
— Боевики, — сказал, чуть подумав, капитан.
— Ни фига, не боевики! — возразил Колчин. — Я знаю языки, я востоковед. Они говорили не на фарси, ни… на каком другом. Вообще неизвестный мне язык.
— А что такое «Блуждающие огни»? — спросил я Федулова.
— Вам лучше об этом не знать, — после паузы нехотя ответил Александр Петрович. — Не нарывайтесь. И вообще забудьте, что я вам говорил про какие-то «огни». А то придется вас пристрелить.
Мы замолчали, обдумывая ситуацию. У Федулова — автомат. И он действительно мог нас шлепнуть, списав это на боевиков.
— Я видел их форму, — сказал я. — Они одеты, как наши спецназовцы, в «горку». Оружие у них тоже наше. Но что мне совсем непонятно, лица у них — европейского типа.
— Ты много видел, — ответил Федулов. — И забудь. Это закрытая информация. Настоятельно рекомендую. Это опасно для жизни.
— А где маневренная группа?
— Погибла. Все погибли, — Александр Петрович тяжело вздохнул. И добавил: — Все теперь сначала…
— Что означает это ваше «сначала»? — поинтересовался Колчин.
— Значит «Блуждающие огни» шли именно за ними? — вставил я. — Но почему?
— Слушай, Леша, если ты не закончишь эту тему, я тебя точно шлепну, — Федулов переложил автомат.
И я замолчал.
Солнечные лучи прилетели со стороны Афганистана. Сначала вскарабкались по горной гряде, миновали стоящие тут молчаливые пограничные посты, потом вдруг ударили по откосу и, точно веером наотмашь, прошлись по нашей сопке. И только после этого наступило уже настоящее солнечное утро.
— Пора, — сказал Александр Петрович.
И мы стали разгребать каменистую стену руками.
На сопке пировала смерть. Шакалы терзали тела убитых. Федулов отогнал их выстрелами в воздух. Почти всех погибших неизвестные сложили почему-то рядком, как в морге. Личное оружие пограничников они унесли с собой.
Дымила в стороне опрокинутая полевая кухня. Танки еще горели, потрескивая от пожирающего их пламени. Несколько «Уралов» взрывом опрокинуло вверх колесами. Остальные грузовики исчезли.
У входа в блиндаж лежал убитый Решкин. Александр Петрович склонился над ним. Пошарил по карманам убитого. Достал какие-то бумаги и ушел с ними в блиндаж.
Мы с Колчиным горестно вздохнули. Всего несколько часов назад этот человек кормил нас завтраком. Рассказывал про свой кулон от нечистой силы. Не помогли ему древние письмена.
Через минуту вернулся Федулов:
— Рация разбита. Цинки с патронами исчезли. Как и следовало ожидать.
Александр Петрович пошел осматривать заставу.
Мы с Колчиным закурили, стараясь не смотреть на убитых.
— Саша, тут какая-то фигня творится, — сказал я. — Мангруппа сперла что-то важное у этих «огней». Раз они пошли на такое.
— Да, боевики тут ни при чем. Сдается мне, первую заставу «Блуждающие огни» тоже не просто так разгромили.
— Интересно, что же было в тех рюкзаках?
— Капитан же тебе сказал.
— Что?
— Гостайна. Лучше не соваться.
— Опять ты со своими нравоучениями! Из-за этого груза людей пачками убивают. И кто убивает? Неизвестный отряд европейского типа, вооруженный и одетый точь-в-точь как наши десантники. Тебе не странно?
— Мне странно. А что мы можем в данной ситуации узнать? Я тебе уже сказал, что это не афганцы, не таджики. И говорят они на неизвестном языке. Судя по всему, вообще не из этих мест.
— Был бы диктофон, мы бы их хоть записать могли, — сказал я мечтательно.
— А была бы камера, могли бы взять у них интервью, — сострил Колчин.
Вновь появился Федулов:
— Своих убитых они забрали с собой. Странное дело, не могу найти тело командира мангруппы.
— Может, он еще жив? — предположил Сашка. — Может, в плен забрали? Логично?
— Где-то логично…
— Товарищ капитан, — начал я.
— Только не начинай эту тему опять, — отмахнулся Федулов и сел рядом с нами.
— Что дальше? — спросил Колчин.
— Помощь будем ждать. Мы уже несколько часов как исчезли из эфира. Я успел передать в Отряд о прорыве боевиков.
Глава 8
Солнечный день уже гнал по небу стада пушистых облаков. Искрились снеговые шапки. Красиво! Но стоило опустить взгляд, и — длинный ряд трупов, горящие машины и танки. Хотелось бежать отсюда без оглядки. Самый дремучий ужас может таиться даже в лучах солнца.
Время от времени Александр Петрович одиночными выстрелами отгонял от убитых пограничников крадущихся шакалов. Добавляя вдогонку самые скверные слова. Целиться он даже не пытался. Пули вышибали бесполезные фонтанчики пыли. Но этого шакалам хватало. Они резво отбегали, прятались за камни и горящие машины.
Убитых повезут теперь к родным. Наверное, им расскажут, как они приняли свой последний бой. Какими героями себя показали. Но что, в сущности, это меняет? Взяли у родителей сына, убили непонятно во имя чего и привезли домой его труп. Ну, может, еще медаль посмертно дадут. А за ради чего все это? Зачем?
Я сказал об этом Федулову.
Александр Петрович окатил взглядом снеговые горы и невесело хмыкнул:
— Не тебе первому приходит эта мысля на ум. Как говорят в войсках: родина вас не забудет, но фиг вспомнит. Человек, в сущности, на хрен никому не нужен. Думаешь, те, что погибли на той заставе, и те, что погибли сейчас, выполнили какую-то ох…ую миссию? Да нашей родине на хрен такие миссии не нужны.
— А если бы они… или мы… попросту удрали с заставы? — спросил я.
— Живы бы остались. И попали бы под трибунал за трусость. — Федулов снова пальнул из автомата по шакалам.
— Но ведь ни они, ни вы все равно ничего не решали и решить не могли. Вы никого не прикрывали. Никого не спасали.
— А я о чем толкую? Родине в данном случае ты в упор не нужен. Но если смоешься отсюда — трибунал. Это и есть так называемый военный парадокс.
В клубах мелкой кофейной пыли с неимоверным лязгом, катившимся далеко впереди, появилась бронеколонна. Это шли нам на выручку подразделения 201-й дивизии. Десяток танков, пяток БМП, три БТР и «Уралы» с пехотой.
Федулов достал из кармана разгрузки картонный цилиндр, сорвал кольцо и воткнул его в землю. В небо повалил густой столб оранжевого дыма.
— Обозначаю наше присутствие. Бегите за вещами.
Мы с Сашкой спустились в гостиничный блиндаж и остолбенели. Наши рюкзаки пропали. Исчезло все: паспорта, редакционные удостоверения, записные книжки с телефонами и ежедневники, куда мы записывали впечатления от командировок. На титульном листе своей книжки я вывел когда-то жирными цифрами номер моего домашнего телефона. Теперь я понял, что поступил опрометчиво.
Сашка горестно простонал. Мои проклятья застряли в глотке. Никаких сомнений, что наши вещи забрали «огни». Зачем? По спине пробежал неприятный холодок.
В полном молчании мы вылезли наружу и пошли к командирскому блиндажу. Обходя место, где лежали рядком убитые, я заметил майора медицинской службы. Он как раз закончил осматривать тела и шел туда же, к блиндажу.
— Что ужасного на этот раз? — спросил я.
Майор посмотрел на наши запыленные камуфляжи, на небритые морды и счел за своих:
— Все как обычно. Вам самим помощь нужна? Не ранены?
— Нет, спасибо, — сказал Колчин.
— А зачем они трупы рядком сложили? — спросил я.
— Проверяли, не осталось ли кого в живых. А заодно опознавали убитых.
— А это-то им зачем? — удивился Сашка. — Они что, кого-то ищут?
Майор подозрительно на нас посмотрел, не стал развивать эту тему и прошел вперед.
Мы присели на землю неподалеку от командирского блиндажа. На сопку заехал «Урал» с солдатами. Они рассыпались по заставе и стали собирать убитых. Федулов покрутился среди них, отдавая какие-то приказы, потом убежал встречать командира колонны.
Рядом с нами остановился контрактник с двумя молодыми солдатами. Троица с почтительным ужасом в глазах разглядывала нас — единственных, кто остался в живых после жестокого боя.
— Разрешите обратиться? — спросил по-уставному молоденький солдат.
По возрасту мы с Сашкой вполне годились в офицеры.
Колчин кивнул.
— Вы не знаете Решкина?
— Знаем, — сказал я.
Колчин показал рукой в сторону блиндажа. Солдаты подхватили тело Решкина и понесли к машинам. С тела убитого скользнул в кофейную пыль маленький медальон. Типа жетона.
Я решил подобрать его и передать Федулову. Но это оказался не обычный «собачий» жетон, а пластинка темной стали с какими-то значками и фигурками. Даже на первый взгляд медальон очень древний. Я припомнил огромные рюкзаки маневренной группы. Мелькнула неясная догадка. Я спрятал медальон в карман и вернулся к Колчину.
К нам шел капитан Федулов:
— Ну, все? Вещи собрали? Пора ехать. Кажется, ваша миссия выполнена. Будет теперь о чем рассказать.
— У нас нет вещей, — сказал хмуро Сашка.
— Как это?
— Украли, — подтвердил я. — Все украли. Документы, диктофоны, записные книжки.
Александр Петрович слегка побледнел. Это хорошо просматривалось даже сквозь толстый слой пыли на лице.
— Мать честная, — только и сказал он. — Что теперь будет?
— Это вы нас спрашиваете, что будет? — спросил сердито Колчин.
— Там ваши домашние телефоны и прописка с адресом в Москве, так?
Мы оба кивнули.
Александр Петрович, понизив голос, сказал доверительно:
— Ребята, как вернетесь в Москву, советую первым делом продавать квартиры и сматывать с этих адресов. Паспорта, понятно, вам другие дадут. Да! Редакция! Срочно меняйте место работы. И не говорите, куда уходите. В общем, заметайте следы тщательней. Если «огни» забрали ваши документы, они могут к вам еще наведаться.
Меня такая перспектива не обрадовала. Судя по реакции Колчина, его — тоже.
— Капитан, вы не говорите нам, в чем дело! — Сашку распирало от злости. — Как мы можем от них уберечься, если даже не знаем, кто это такие?
Федулов молчал.
— Вы понимаете, что это разбивает всю нашу жизнь? — добавил я.
— Ребята, поступайте как знаете, — ответил примирительным тоном Александр Петрович. — Видит Бог, вы не по своей воле влезли в это дело. Но теперь имейте в виду: эти ребята свидетелей не оставляют. Мы гоняемся за ними уже полгода и ничего поделать с ними не можем. А уж они, будьте спокойны, наверняка пересчитали все трупы и точно вычислили, что вас среди убитых нет. У них просто времени не было вас искать. Они наверняка знали, что помощь уже идет, а путь им предстоял неблизкий. Вот они и взяли ваши вещички, чтобы потом получше разобраться: кто вы такие и где вас искать.
— Дурдом!.. Капитан, вы хоть можете намекнуть, кто это?
— Это страшные, безжалостные люди.
— Мы это уже поняли! — заорал на него Колчин.
Подскочил тот самый майор из медслужбы:
— Все нормально?
— Да-да, — заверил его Федулов.
— Это посттравматический синдром, — участливо сообщил майор. — Дать вам успокоительное?
— Спирта, — сказал Сашка.
— Бутылку, — добавил я.
— Вот теперь я вижу перед собой настоящих бойцов, — майор хлопнул каждого по плечу и пошел к машинам.