— Ты не та, кого я ищу, — улыбнулась колдунья. — Можешь идти.
Монахиня глянула на нее с недоверием, потом склонилась в знак благодарности. Она торопливо проскользнула мимо Марики, потупив взор, поэтому не увидела движения меча великана Укафы. Кривое лезвие, войдя в затылок, чисто перерезало шею. Труп рухнул наземь, тогда как голова некоторое время кувыркалась в воздухе. Обезглавленное тело несколько раз конвульсивно изогнулась, не мешая голове с отрытыми глазами скатиться по лестнице и найти последний приют возле одного из погибших защитников монастыря.
Подруги убитой монахини попятились, но стена кушитских щитов исключала даже малейшую попытку к бегству.
— Я ищу особенную среди вас, — поигрывая оправленными в серебро пальцами, Марика прошлась вдоль их линии. — В ее жилах течет древняя, благородная кровь, восходящая к последним владыкам Ахерона. Она где-то здесь, я знаю. Я могу чувствовать ее запах, поэтому обращаюсь к ней: Если ты испытываешь хоть немного сострадания к своим друзьям и соратникам, то заяви о себе добровольно.
Женщины с ужасом на лицах растерянно переглядывались. Одна из юных послушниц, отвесив поклон, произнесла:
— Мы не знаем, кого ты ищешь, госпожа.
— Вот она — честность! — Марика с улыбкой развела руки в стороны. — Неужели было так трудно? Что ж, твой поступок достоин награды. Иди с миром.
— Это правда? — робко спросила девушка.
— Разумеется. Ступай, — кивнула колдунья и, обернувшись к Укафе, стрельнула в великана глазами: — Не смей трогать ее.
Огромный кушит нахмурился, но безропотно позволил послушнице сбежать вниз по ступенькам.
«Конечно, откуда тебе понять». Гибкость ума никогда не входила в число достоинств подручных отца. Они все присоединились к нему по простым причинам. Халар Зим был сильнее и умел манипулировать их личными пороками. Отец обещал Укафе власть над Стигией и Черными Королевствами. Черину, бритунскому стрелку, посулили западную часть мира. Луциуса сгубило обжорство, ну а Ремо, несомненно, было обещано превращение в красавца-мужчину. Правда, Марика очень сомневалась, что такие метаморфозы возможны, даже если Халар Зим обретет полномочия бога.
Зато она усвоила, что хитростью можно усилить власть над недалекими людьми. Бесспорно, убийство одной девчонки лишь добавило огня к тому кошмару, который запалила бойня в монастырском дворе. Вместе с тем, освобождение другой послушницы должно вселить надежду в сердца остальных жертв. В отсутствии этой надежды, не так страшно умереть за друзей или принципы, но призрачный шанс спастись становится подобием весов, когда на чашах собственная жизнь может перевесить жизнь товарища.
Среди выстроенных в линию монахинь колдунья поймала чей-то взгляд. Женщина подходящего возраста и описания подняла голову при приближении Марики. На ее лице почти не читалось страха. В профиль она напоминала ахеронских королев, отчеканенных на древних монетах.
— Может быть, ты?
Женщина взглянула на Марику, ее нижняя губа чуть дрожала.
Марика погладила горло монахини и, прикрыв глаза, снова попробовала кровь на вкус. Аромат, играющий на языке, вначале показался правильным. В богатых, жизненно важных оттенках чувствовалась сила, и женщина знала об этом. Она несла в себе тайные знания, о которых старейшины монастыря, возможно, не подозревали. Ее род уходил корнями в глубокую древность. Она была совершенна… почти.
Одна маленькая, едва уловимая кислинка испортила все. Колдунья снова вгляделась в лицо монахини. Да, дочь Ахерона, наверное, связанная с королевским домом, но не на законных основаниях. Рожденная в тени дворца, не достойная короны.
— Ты пыталась одурачить меня, — Марика плюнула с отвращением.
— Нет, госпожа. Я…
Последовал быстрый удар когтями в глазные яблоки женщины. Прежде, чем кровавые слезы потекли по ее щекам, прежде, чем руки вскинулись к пробитым глазницам, яд на втором и третьем когтях начал действовать. Женщина рухнула, ее плоть подверглась мгновенному гниению, обнажая кости и словно тая на свету.
Женщина рухнула, ее плоть подверглась мгновенному гниению, словно тающая на свету.
Марика указала на толпу оправленным в металл пальцем:
— Если я однажды проявила милосердие, не стоит считать меня за дуру. Так или иначе, вам не удастся скрыть то, что мне нужно. Он требует этого! — колдунья повернулась к отцу, стоявшему до сих пор посреди двора.
Однако Халар Зим оставил прежнюю позицию и теперь с суровым видом поднимался к ней по лестнице.
— Отец… — Марика преклонила перед ним колени.
— Ты ее нашла? По твоим словам она должна была находиться здесь.
— Я уже близка…
Халар Зим грубо сжал подбородок дочери и отвесил ей пощечину.
— Твоя мать ждет в пожирающей душу, холодной бездне. Она рассчитывает на тебя, и я тоже рассчитываю, а ты говоришь:
Схватив в итоге Маливу, враги растянули колдунью на массивном дубовом колесе, никак не меньшем одного из тех, что служили для транспортировки сухопутного судна. Они туго привязали ее руки и ноги к спицам, после чего предали огню. Пламя возросло с неестественной быстротой и свирепостью. В мгновение ока оранжевые языки принялись лизать бледную кожу матери Марики.
Скованная цепью, прижавшаяся к груди отца дочь видела, как ее мать тряхнула горящей копной волос. Девочка отвернулась, ожидая крика, однако вместо него послышался знакомый голос, сильный и свободный от боли. Малива насылала проклятие на своих преследователей.
— Я проклинаю вас. Вы можете сжечь мою плоть, но не мою душу, которая вам не доступна. Муж, возродит меня! Вернет из мертвых, став равным богу!
Когда колесо обвалилось, Халар Зим еще крепче прижал к себе дочь, оросив голову ребенка слезами. Искры еще долго возносились к небу, пока не смешались со звездами. Убийцы Маливы ждали два дня возле тлеющих углей, чтобы потом развеять пепел по ветру. Наконец, отца с дочерью освободили и пустили по миру как скорбный пример платы за чужой грех…
Затянутый в перчатку кулак хлопнул о стальной нагрудник.
— Но все ваши попытки, Фассир, уничтожить нас провалились, — зарычал Халар Зим.
— Монахи не участвовали в сожжении твоей жены. Они невиновны.
— Возможно, их руки не обагрены ее кровью, однако есть и другая кровь. Не так ли? — Халар Зим снова присел. — В то время как вражеская свора травила мою жену, вы вычислили меня. Не знаю, каким образом. По наитию, или на кого-то из вас снизошло озарение — теперь без разницы. Главное вы начали шевелиться еще до казни Маливы.
— Мы выполняли приказ.
— Неужели? Ты собираешься переложить вину на своего предшественника, давно умершего человека? А вам, — Халар Зим обратился к монахиням, — он поведал о своих деяниях? О том, что двадцать лет вышел в свет и похитил ребенка?
— Девочку, которую забрали твои шпионы, хотя ты еще не знал о ее свойствах. Я просто спас младенца от злой участи.
— На самом деле ты сделал гораздо больше. Тобой даже можно восхищаться. Твое невероятное мастерство и хитрость, монах, достойны уважения, — отец Марики покивал, — если бы не гибель многих.
— Это было необходимо.
— С ума сойти, — воитель развел руками. — Я ищу женщину чистой расы, потомка королей-жрецов Ахерона, но не желаю ей смерти. Я нуждаюсь всего в капле ее крови. Маленький пузырек, от которого здоровью не будет никакого ущерба. Пожертвовав частичку себя, она стала бы для меня ближе родной дочери.
Марика вздрогнула при этих словах.
Халар Зим ткнул в старика обвиняющим перстом:
— Поглядите. Он выкрал ребенка у моих людей и принес сюда, лишь бы досадить мне. Но после того… Фассир совершил чудовищное преступление, не подлежащее оправданию. Оставив девочку в монастыре, он направился к ее родным и убил всех до единого — родителей, братьев, сестер, кузенов… Скольких несчастных ты загубил, монах? Сколько душ потребовалось, чтобы заключить мою жену в темнице ада? Дюжина? Две? Ты когда-нибудь подсчитывал? Не можешь вспомнить?
Фассир приподнялся с земли, и Марика почувствовала в нем железную волю.
— Помню каждого, Халар Зим. От грудного младенца до старухи, настолько древней, что собственная жизнь превратилась в обузу.
— Где девчонка? — воитель скрестил руки на груди. — Она ведь в повозке, за которой гонятся мои воины?
Ответа не последовало.
— Конечно там, иначе быть не может. Не ты ли сам послал ее в Гирканию? Не смей изворачиваться. Я умею читать по глазам. Мне знаем о тамошнем монастыре и хотя пока не нашли его точного расположения, но расстояние отсюда до гирканских степей велико, а у меня в достатке опытных разведчиков. Ты проиграл, Фассир. Пусть это известие переполнит тебя горечью.
Старик посмотрел вверх.
— Мое единственное сожаление состоит в том, что я лично не присутствовал при казни твоей ведьмы.
С душераздирающим криком Халар Зим пнул Фассира в живот, после чего схватил согнувшегося пополам настоятеля за волосы и принялся безостановочно бить его головой о каменную плиту. Лишь превратив череп старого монаха в месиво, убийца перевел дух и весь забрызганный кровью сделал несколько шагов к подножию храма.
— Вырежьте всех, — процедил Халар Зим. — И людей и животных. Уничтожьте этот вертеп, чтобы камня на камне не осталось. Предайте огню строения, а трупы засыпьте солью. Они не должны свободно разлагаться. Это место станет предостережением для потомков, каково бросать вызов королю-богу!
Глава 20
Пылевой столб пыли указал киммерийцу верное направление задолго до того, как он услышал топот копыт или скрип колесных осей. Конана вело варварское чутье, помогавшее ранее держать правильный курс через холмы и оставляющее время на изучение ситуации перед решительными действиями. Действительно, вскоре с пригорка открылся замечательный вид на дорогу, петляющую вдоль берега давно пересохшего водоема.
Взмыленные лошади, несущиеся бешеным галопом и подхлестываемые возницей, тащили крытую повозку. Чуть позади, скакало шестеро мужчин, одетых в дырявые, запятнанные балахоны и домотканые штаны. Их преследователи — дюжина воинов в полном вооружении, быстро сокращали дистанцию, периодически обстреливая фургон из луков. Тисненная на черной коже доспехов маска с щупальцами даже под слоем пыли красноречиво свидетельствовала, что перед Конаном враги.
Предводитель этой шайки, отталкивающего вида горбун, не сильно изменился со времени набега на киммерийскую деревню, лишь став, наверное, еще более уродливым. Он подгонял своих людей отборными ругательствами. Когда его воины почти настигли защитников фургона, вожак принял немного вправо с явными намерениями самолично захватить экипаж.
Наконечник одной из стрел все-таки нашел спину возницы. Удачный выстрел был, скорее всего, чистой случайностью, поскольку ватага преследователей мастерством стрельбы не отличалась. Бедняга попытался выдернуть стрелу, но ноги его подкосились, и он сполз прямо под колеса. Оставшаяся без управления четверка перепуганных лошадей вырвалась далеко вперед, волоча за собой опасно накренившийся фургон.
Варвар решил, что пора вмешаться и ударил пятками в бока коня. Послушное животное, набрав скорость, преодолело расстояние с вершины холма до фургона за несколько скачков. Киммериец привстал в стременах, затем ловко перемахнул на пустовавшее место кучера и натянул вожжи.
Мимо пролетела стрела, и Конан невесело усмехнулся про себя. Долго удерживать обезумевших лошадей даже при его мощи было делом не простым. К тому же преследователи горят желанием наверстать упущенное. Можно, конечно, продолжить дикую гонку, однако нет никаких гарантий за ее благоприятный исход. Сломанная о булыжник нога или пробитая стрелой шея лошади в равной степени послужат залогом скорейшего свидания с воинами Халар Зима.
— Откуда ты взялся? — из узкой оконной створки выглянуло женское лицо.
— Неважно. А ты способна управлять экипажем?
— Что? Ах, да. Конечно.
— Ну и прекрасно, — оглянувшись, Конан увидел двух быстро приближающихся головорезов. Он протянул ей в щель поводья: — Вот, держи.
— Эй, погоди, — створка закрылась.
Прежде, чем Конан нашел бранные слова в адрес женского непостоянства, дверь фургона распахнулась и в проеме возникла стройная фигура. Оттолкнувшись от косяка, девушка в красивом пируэте приземлилась рядом с варваром.
— Может, тебе требуется помощник, а не возница? — с улыбкой спросила она, забирая вожжи у Конана.
— Просто постарайся выжить, — киммериец вскочил на крышу фургона, сорвав по ходу с плеча плащ.
Будто сетью Конан захлестнул им ближайшего всадника и дернул на себя. Оба оказались на земле. Только запутавшийся солдат Халар Зима сломал при падении с полдесятка ребер, а варвар сумел сгруппироваться так, чтобы в следующее мгновение уже стоять в полный рост с обнаженным мечом.