Макс дожевал пельмени, поднялся из-за стола. Устало поглядел на огромную раковину, которая будто провоцировала на складирование грязной посуды. Беспокойство немного отступило. Усмехнулся этому наблюдению: вот она, причина переедания невротиков, — кровь банально отливает от головы к желудку, ослабляя мозговую активность. И потянулся к своему убогому «чайнику», когда в дверь забарабанили.
Он вздрогнул от неожиданного грохота в своей тихой квартире, метнулся в коридор, не задумываясь открыл дверь и уставился на происходящее на площадке. На лестнице к выходу из подъезда стояла та самая соседка в расхристанной безразмерной куртке, в проёме двери на улице кто-то суетился и кричал. Она повернулась к Максу:
— Вы не поможете? Там эти ебанаты сцепились! — И уже кому-то в свою открытую дверь: — Коля, ты милицию вызвал?
Повинуясь её командному голосу, Макс вышел на площадку, как был, в домашнем. В подъездную дверь протиснулся всклокоченный мужик и замахал ему.
— Иди сюда, подсоби.
Макс кинулся вниз, выскочил на утоптанный снег перед подъездом. Позвавший его мужик склонился над другим, лежащим на спине прямо на земле.
— Дышит, нет? — Он повернул к Максу растерянное лицо. — Не слышу ни хера! Послушай ты!
Макс опустился рядом, пытаясь разглядеть лежащего в свете единственного фонаря, и тут же отшатнулся: из груди мужчины торчала рукоятка ножа.
— Это что?.. Нож?!..
Мужик уже побежал обратно в подъезд, рядом топтались две женщины, причитая и давая советы. Макс ошалело оглядел лежащего, пятна тёмной крови на снегу вокруг него и резко выдохнул, собираясь с мыслями.
— Так, вы! — Он ткнул пальцем в сторону женщин. — Принесите барахла его укрыть и мне что-нибудь. Быстро!
Одна из женщин закивала и кинулась в подъезд. Макс наклонился к лежащему низко-низко, прислушался, приложил два пальца к вене на его шее. Пульс частил под пальцами, изо рта несчастного доносилось хриплое прерывистое дыхание. Рядом рухнул на колени мужик из подъезда, накинув ему на плечи какой-то тулуп.
— Живой, а? Может, вынуть нож-то? Давай его в подъезд занесём!
— Не трожь! — Макс перехватил его руку, тянущуюся к рукоятке. — Он кровью истечёт! Скорую вызвали?
— Вызвали. — Мужик отдёрнул руку и закивал. — И ментов. Так это… не замёрзнет на снегу-то?
От холода и мандража у Макса стучали зубы. Он проговаривал больше для себя, чем для соседа рядом.
— Нож проталкивает ткань в рану, останавливает кровотечение. Видишь, он колышется при каждом ударе сердца? Туда ему и попали. Тампонада — это когда сердце сжимается вокруг лезвия, потому что кровь заполняет перикард…
— Чего?
Мужик наклонился ниже, чтобы рассмотреть, как дёргается нож в ране. Макс, глубоко вдохнув, закончил:
— Нельзя его трогать, сдохнет. Принесли? — И повернулся к выскочившей из подъезда тётке.
Минуты ожидания скорой тянулись бесконечно. Макс подложил под голову раненого какое-то тряпьё, укрыл сверху и подоткнул как мог, не касаясь торчащего ножа. Когда тот очухивался на пару секунд, держал его руки, чтобы не навредил себе.
— Ты врач, что ли? — спросил мужик, представившийся Николаем.
Макс помотал головой:
— Собирался, но не доучился.
Между тем стали выясняться подробности произошедшего. Банальная пьянка, ссора, поножовщина. От лежащего и впрямь разило алкоголем, на рассечённой брови запеклась кровь. Для его состояния такая анестезия, пожалуй, была кстати. Не выдержав мороза, Макс сгонял домой за ботинками и шарфом, оставив Николая на посту. Проблесковые маячки вдалеке ободрили. Все засуетились, тётки замахали руками скорой, будто дрейфующие рыбаки вертолёту со льдины. Макс выдохнул облегчённо, поднимаясь навстречу врачу.
Войдя в квартиру, он сразу скинул одежду на пол и пошёл в ванную. Под горячими струями промёрзшее тело болезненно покалывало. С особенной тщательностью тёр руки мочалкой. Под ногти забилась бурая грязь, и Макс чертыхнулся. Идиот, полез без перчаток. Хрен его знает, какие у этого алкаша болячки. Любая лекция о доврачебной помощи всегда начинается с одного: обезопасить сначала себя.
Полтора курса медицинского остались далеко в прошлом. Его интерес к клинической психиатрии угас быстрее, чем они дошли хотя бы до азов. На мизерную часть чего-то действительно ему интересного приходился гигантский объём скучного и неохватного.
Признав своё поражение, он без сожаления бросил Казанский мед. Потом — с огромным сожалением — Казань. А в Казани — Игоря.
Макс замотал головой. Эти фантомные боли по Игорю нет-нет да и прихватывали его уже десятый год. Даже чуть не окочурившийся пьяница с насаженным на нож сердцем наводил на мысли о нём. Аж тошно.
Отогревшись, он влез в домашнее и заварил ромашкового чая. Купил как-то коробку пакетиков сослепу, да так и подсел. Адреналин схлынул разом, навалилась тёплая усталость. Вся эта суета возле подъезда неожиданным образом успокоила. Дом уже не казался таким пустым — вон сколько любопытных соседей повылазило. Макс нырнул под одеяло как был, в одежде, включил ноутбук с ленивой мыслью посмотреть что-нибудь на ночь, покрутил ленту обновлений на трекере. Прикрыл глаза на минуту. В голову пришла мысль, что ещё пара клинических смертей — и он со всеми жильцами познакомится. Ноутбук тихонько жужжал рядом.
***
“Отвяжись, дурная жизнь, — привяжись, хорошая.”
Макс щёлкал мышкой, водя курсором по экрану и подслеповато щурясь на часы в трее. Опять он уходит последним, взвалив на себя выставление счетов за групповые авиабилеты в Женеву на конференцию фармацевтов. Операционная директриса недовольно покачала головой, уходя. Считает, что он расхолаживает агентов. Макс кисло улыбнулся ей вслед. Да, так и есть. Ему легче взять и сделать самому, чем выслушивать жалобы сотрудников на задержки на работе. Причина банальная, как в сериалах про золушек: коллектив сплошь женский, семейный, а ему, одинокому, спешить некуда.
На улице потеплело, и снег перед подъездом превратился в серую крупнозернистую кашу. Макс обстучал ботинки на крыльце подъезда, вошёл внутрь. На площадке стоял толстый мужик в полицейской форме, в которой казался вообще безразмерным. Рядом с ним пританцовывала соседка, заглядывая в папку в его руках. Они оба поглядели на Макса.
— Так, а вы у меня кто? — пробасил мужик.
— А это из девятнадцатой, — сдала его соседка и хищно улыбнулась.
Макс автоматически поздоровался и достал ключи из куртки. Мужчина важно протянул ему распечатанную на обычной бумаге неровно обрезанную под визитку карточку. «С.В.Бойко».
— Я ваш участковый, вот. — И пропустил его к двери. — Есть минутка поговорить?
— Это насчёт Сашки вчерашнего, — снова влезла соседка, пока Макс заторможенно ковырялся с ключами. — Которого порезали.
Он толкнул дверь и предложил жестом войти.
— Он живой?
— Живо-ой, — протянул Бойко.
И бестрепетно прошагал в квартиру. В ботинках. Макс только вздохнул.
— Кофе, чай?
Макс впервые разговаривал с участковым у себя на кухне. И даже не на кухне он с ними не разговаривал никогда, не приходилось. Тот сначала как-то странно оглядывался, потом уселся за стол. С его габаритами кухня стала казаться коробкой, а Макс забеспокоился за недавно сколоченный стул. В квартире было очень тепло, участковый явно взопрел и взялся стаскивать с себя куртку. Затем разложил свои папки, застрочил что-то в разлинованном бланке. Попросил паспорт и тут же пролистал до страницы с пропиской.
— Ага, — крякнул довольно, — только въехали. А предыдущие жильцы — не Алиевы?
Макс сел напротив на подоконник, нахмурился, вспоминая договор.
— Стеценко. Я купил у Стеценко.
— Это женщина, такая блондинка высокая?
— Не видел её. Мина… и отчество какое-то… Могу посмотреть.
Макс ткнул в сторону коридора, выжидая, идти или нет за договором в комнату. Бойко уложил локти на стол, потёр пальцами подбородок.
— Мина… Дочка вроде Мина была у них. Лет двадцать пять такая, тёмненькая.
Макс пожал плечами, повторил:
— Не видел. По доверенности покупал.
— Ага, — покивал участковый, будто что-то вспоминая. Потом опустил глаза на бланки. — Теперь давайте поподробнее, что вчера случилось.
Вопросы выстреливали один за другим: во сколько пришёл с работы, когда и кто позвал, в чём вышел, что увидел. Макс старался, вспоминал. Выяснилось, что никого, кроме соседкиного мужа Николая, он не знает по имени. Остальных пришлось описывать внешне. Бойко посматривал на него таким выученным недоверчивым взглядом, пока записывал. Несколько раз в разных местах рассказа спрашивал про нападавшего, хотя Макс сразу сказал, что вышел уже после драки. Но, видимо, у них так положено вытаскивать информацию. Наконец, покончив с писаниной, он поднялся со стула.
— Жарко, — выдохнул он, вытер ладонью влажный лоб. — Эти батареи всегда топят, как печки, да ещё и первый этаж.
— Жарко, — согласился Макс.
Всё время их разговора он хотел и не хотел расспросить участкового о предыдущих жильцах. Но любопытство пересилило.
— А что, вы знали тех, кто здесь жил раньше?
Участковый достал телефон, молча завозил пальцем по экрану. Макс уже подумал, может, и ну их.
— Да.
Бойко вскинул на него глаза, и показалось, что он прочёл что-то приятное в телефоне. Лицо расслабилось, глаза как-то повеселели. Макс подумал, что у этого толстого усталого мужика наверняка есть какая-то другая жизнь. Которая не имеет отношения к алкоголикам с ножевыми ранениями. А тот вдруг опёрся рукой о косяк, явно не спеша покинуть его квартиру. Заложил большой палец за пояс брюк, оглядел ободранную прихожую.
— В первый год моей службы, кстати. — И снова будто лёгкая улыбка. — Сразу после вышки, в 1999 году. Опером бегал, как савраска, искал, пробивал. Сюда притащился из-за фотографии.
Макс привалился плечом к стене, слушая. Бойко явно с удовольствием вспоминал о былых подвигах.
— На месте преступления была сфотографирована «Победа» 51-го года. — И пояснил, заметив непонимание на лице собеседника: — Ну, машина.
Макс кивнул. Понял.
— Какой-то турист там в это время ошивался, увидел ретромашину и сфотографировал с номером. Она, конечно, раздолбанная вся была, но не суть. Меня тогда дёрнуло водителя пробить по номерам, а он в другом конце Москвы прописан.
Пока что Макс плохо улавливал связь, но не перебивал, надеясь, что как-то всё это объяснится: «Победы», фотографии, бывшие жильцы…
— Ну вот я и приехал, спросить — что товарищ Алиев делал на месте преступления. Прям чувство у меня тогда было, что след взял. Или Асланов он был?
Бойко почесал овальное, как дыня, пузо, задумался. Макс пожал плечами, показывая, что не помощник.
— Нет, Алиев вроде.
Пользуясь паузой, Макс спросил самое главное:
— А что за преступление-то?
Участковый снова опёрся о косяк рукой, выпрямился важно.
— Девочка пропала посреди бела дня. Вот как сквозь землю провалилась, ага.
Показалось, будто сквозняком огладило. Макс поёжился и машинально прикрыл дверь в ванную рядом.
— Вышла во двор на площадку и исчезла. День будний, двор пустой, никто ничего. Вот только этого туриста нарыли, он там всё это, дворики старой Москвы фотографировал. Ну и машина в объектив попала. Вот я и приехал, опросить водителя Карима Алимова. Точно, Алимов он был.
Макс неосознанно затаил дыхание. Стало неприятно тревожно, аж желудок скрутило и будто начало подташнивать. Давление, что ли, прыгает?
— И главное, у этого Алимова такая жена была — ну чисто эта, Бриджит Бардо!
Бойко погладил свой живот ладонью, и по его лицу стало понятно, что эта женщина и стала причиной его хорошей памяти. Он пару секунд водил взглядом по выцветшим «огурцам» на обоях, потом криво ухмыльнулся сам себе.
— А сам этот — не то чеченец, не то дагестанец. Ну прям моджахед с виду-то, хоть и какой-то инженер, что ли, был. И чего бабы на этих джигитов ведутся?
Он махнул рукой и повернулся к вешалке. Макс напряжённо глядел ему в спину, не ожидая, что весь рассказ сведётся к какой-то красотке.
— Так а с машиной-то что?
Бойко втискивался в свой бушлат, или как там это называется. Потянулся за серой шапкой.
— А ничего оказалось. Он работал в конторе рядом и машину всегда парковал в том дворе. На Кропоткинской, улочка такая тихая за Энгельсом.
Макс автоматически начал вспоминать памятник рядом с храмом Христа Спасителя. Кивнул рассеянно.
— А девочку нашли?
Бойко расстегнул папку с бумагами, начал перебирать бланки внутри, что-то проверяя. Наконец, вжикнув молнией, поднял глаза на Макса.
— Не думаю. Там серия пошла, дело засекретили и наверх забрали.
Макс дёрнул тяжёлую дверь на себя, выпуская участкового из квартиры.
— Серия?
— Серийные преступления. Если что-то нужно будет насчёт ваших показаний, вам позвонят по указанному мобильному.
Бойко достал из кармана зазвонивший телефон и не прощаясь направился к лестнице. Макс закрыл дверь, отрезая себя от мира снаружи.
Мерзкий звук настойчиво выцарапывал из глубокого сна. Макс не мог понять, спит ли он или уже проснулся. Шаги. Неровная, тяжёлая поступь, от которой, казалось, скрипит весь дом.
Он натянул одеяло, закутываясь. Спать хотелось неимоверно. С занавешенным окном в комнате было непроглядно темно. Сосед бродил по дальней комнате, затем звук приблизился, как если бы кто-то подошёл к его кровати, и вдруг всё стихло. Макс отвернулся к стене, сладко вздохнул, засыпая. Наступившая тишина почти убаюкала его, когда диван за спиной прогнулся, будто под тяжёлым телом рядом.
Макс взвился и через секунду уже стоял на полу. От ужаса лёгкие сжались до боли. Комната озарилась светом люстры, хотя он не мог вспомнить, как долетел до включателя. Макс прижимался спиной к холодной стене, ошалело оглядываясь. Никого. Он уставился на тёмный дверной проём в дальнюю комнату. Кто-то зашёл в квартиру, пока он спал? И до сих пор здесь? Секунда шла за секундой в полной тишине. Даже треклятый сосед затих. Макс протянул руку, бесшумно взял небольшой молоток, который оставил на комоде раньше. Осторожно ступая, двинулся к открытой двери в маленькую комнату. Холодный воздух двинулся ему навстречу потоком. Окно разбили? От тишины звенело в ушах. Макс рванул в комнату, замахиваясь молотком, хлопнул ладонью по выключателю.
Люминесцентная лампа тускло вспыхнула, набирая яркость. Комната была пуста, окно цело и закрыто.
Он проверил каждый закуток, заглянул во все углы. Входная дверь закрыта на оба замка, на полу никаких следов. Макс вернулся в комнату и сел на диван. Могло ему присниться такое чёткое ощущение, что кто-то сел рядом? Ведь он крепко спал, пока его не разбудили шаги.
Шаги. Макс посмотрел на потолок, будто мог увидеть беспокойного соседа. Он каждую ночь, что ли, гулять собирается? Глаза начали слипаться. Кроме «приснилось», версий быть не могло: он же всю квартиру проверил. Макс неуверенно улёгся головой на подушку, посматривая вокруг.
Свет он оставил включённым, молоток положил рядом с собой к стене.
========== Часть 3 ==========
Таблетка шипела в стакане с водой, будто ведьмино зелье. Головная боль, казалось, выдавливает глазные яблоки изнутри, отвлекая от ужаса прошедшей ночи. Агентши сочувственно кивали, старались даже не галдеть как обычно. Интересно, они подозревали его в пьянстве или романтическом свидании?
Он так и не уснул, прислушиваясь сквозь нервную дрёму. История с пропавшей много лет назад девочкой каким-то образом переплелась с ночной чертовщиной, всплывала в голове жуткими причудливыми обрывками сюжетов. Под утро голова разболелась до звона в ушах. Макс не смог даже выпить чаю, казалось, что его вот-вот стошнит. В зеркале отражался белобрысый астеник с отёкшими от бессонной ночи глазами. Он старался не заснуть в маршрутке, но в метро всё-таки вырубился и проехал до конечной. Поездка до офиса вышла затянувшимся продолжением сна.